Рысюхин, надо выпить!

Глава 3

Маша выскочила меня провожать до двери подъезда. И сходу начала проявлять заботу:

— А ты не замёрзнешь⁈ Как ты вообще без вещей в дорогу собрался⁈

«Хе-хе. Заботу проявлять начала. Значит, уже считает своим, о просто знкомом беспокоиться бы не стала!»

«Думаешь?»

«Постоянно, чего и тебе желаю! А если серьёзно — то да, есть такая примета. Если начинает переживать о том, как ты одет в целом, и чтобы не мёрз в частности — то уже как минимум свадьбу спланировала, включая рассадку гостей и меню».

— Все мои вещи, включая тёплый костюм, заранее сданы в камеру хранения на вокзале. Переоденусь в поезде. Не хватало ещё, чтобы твоя семья подумала, будто я к вам переселяюсь в примаки, если бы со всеми баулами заявился!

— Скажешь тоже! — хихикнула Мурка (нравится мне это её прозвище, да и подходит ей).

— Слушай, есть вопрос. Только не смейся!

— Ну-ну?

— У твоего папы после повышения летнего какая должность и звание? Мне он в конце мая представлялся как старший следователь, а мне как-то не было повода выяснять, что это значит по табелю.

— Ну ты даёшь! — Всё же засмеялась Маша. — Полгода вместе работаете — и не знаешь, с кем именно⁈

— Во-первых, три месяца, во-вторых — знаю, с кем, а звание мне как-то неважно было.

— Ладно, горе ты моё. Старший следователь по особо важным делам он теперь. По классному чину получается где-то как армейский полковник или подполковник, смотря как считать. Назвать его просто «старшим следователем» — это на два звания понизить, как-то так.

— То есть, и сама толком не знаешь? Сколько лет уже вместе живёшь? — вернул я шпильку.

Может показаться странным, сколько мы успели переговорить, пока с бельэтажа спускались? Ну, как вам сказать… Как-то так получилось, что провожала она меня минут десять, да.

— Ладно, беги домой, а то замёрзнешь. И Васька дразниться будет.

— Она в любом случае будет…

Поезд Могилёв-Осиповичи по сути своей был тем же дачным поездом, на каком я ездил в Минск и обратно. Второй класс в нём был далёк по комфорту от купе второго же класса в поездах дальнего следования, и этого я в своих планах не учёл — переодеться было негде. Плюс отопление в вагоне оказалось символическим — нет, температура была выше ноля, но ненамного. Поезд преодолел примерно сто сорок вёрст от Могилёва до Осипович за четыре часа с лишком — на прямых участках разгонялся до скорости около сорока километров в час, но частые остановки отнимали немало времени на разгон и торможение. Так что к концу поездки я несмотря на пальто изрядно продрог. Даже немного пожалел мельком, что оставил у Мурлыкиных всё горячительное — сейчас бы погреться.

Пока ехал до гостиницы — пешком ходить искать что-то не было никакого желания — вспомнил, как развеселился Мурлыкин, услышав мой план найти недорогую гостиницу поближе к вокзалу.

— Сразу видно, Юра, что ты путешественник начинающий! Гостиницы, они бывают или рядом с вокзалом или недорогие. Любой клоповник, но с окнами на вокзал, пусть в нём из всех услуг койка, тумбочка и дверь, ценник выставит такой, что за эти деньги можно в пригороде в семейном пансионе поселиться. В приличной комнате, с завтраком, ужином и мягкой кроватью.

Извозчик, которому я заказал в качестве пункта назначения заведение «без лишнего пафоса, но приличное для шляхтича», привёз меня в гостиницу, которая ничем не отличалась от той, что в Бобруйске при зверинце, в которой мы с отцом останавливались в мае. Плюнув на всё, выкупил отдельный, пусть и двухместный, номер и заказал в него горячий чай.

После горячего же душа я, кажется, согрелся. Планов на вечер никаких не было, знакомых — тоже, а времени только недавно минуло восемь вечера, спать тоже рано. И что делать⁈

«Вот так и спиваются в командировках!» — прокомментировал ситуацию дед.

«Документы все у управляющего, он только завтра утром приедет. Надо было хоть учебник какой взять, что ли».

«Не „какой-то учебник“ надо было брать, а конспекты, причём все».

Время до сна потратил с пользой: на ужин в гостиничном ресторане и медитацию, которая должна помочь развитию энергетических каналов.

Утром, перебирая вещи перед уходом из гостиницы, наткнулся на покупку, что сделал в Могилёве по пути от Мурлыкиных на вокзал. Мысль о неё меня сперва шокировала, но потом подумал: да какого, собственно, чёрта — кем бы он, так часто упоминаемый дедом, ни был! В конце концов, это полезно, удобно и я… Я могу себе это позволить!

Осознание этого обстоятельства было, повторюсь, шокирующим, но и словно пробуждающим ото сна. Я вдруг понял, что на самом деле могу, не рискуя благосостоянием семьи, потратить сумму, которую ещё год назад требовалось копить, откладывать, выискивая в бюджете свободные суммы или же отдать большую часть чистой прибыли за год! Возможно, на решение повлияла и лёгкая эйфория от выпитого в гостях и от самого факта удачного — вроде бы — знакомства с родителями Маши. Но и сегодня, на трезвую голову, я о нём не жалею — значит, сделал всё правильно.

Егор Фомич вышел с вокзала около одиннадцати часов, так уж распорядилось расписание поездов: мог приехать или около пяти утра или вот так вот. Я ждал его с нанятыми вместе с возчиком крытыми санями возле, как и договаривались. Его племянник с рассветом должен был начать приводить в порядок дорогу через лес. Сам он уже неделю обретался при заводе, но зима — дело такое. Засыплет метель колею, заблудишься в лесу, заедешь в непроезжее место и сгинешь, в версте от опушки. Вот он и решил проехать туда-сюда, с опытным провожатым. Где-то раскопать, где-то утрамбовать, вешки в поворотных точках расставить. Причём инициатива была полностью его, на что дед отозвался с похвалой, объявив, что он «похож на человека».

Пока ехали, Егор Фомич рассказывал, что удалось ему и Сребренникову совместными усилиями удалось узнать о вариантах решения вопроса с поселением.

— Есть три варианта. Первый, самый, казалось бы, простой, но и самый насыщенный бюрократией — это обратиться с прошением к властям о признании новой веси. Требуется куча бумаг, нужно будет обеспечить размещение и работу главы поселения, которого пришлют власти и ещё кучу всего. Из плюсов — минимум расходов, из минусов — беготни не на один год, а главное — появится совершенно посторонний человек, который будет тут всем распоряжаться. К горю или к счастью этот вариант закрыт — осиповичские власти снеслись с Могилёвом и получили ответ, что «губерния и Великое княжество не заинтересованы в основании поселения в указанном месте». Возможно, если сопроводить повторное прошение пачкой взяток…

— Платить за то, чтобы иметь «удовольствие» оформить пару вагонов бумаг и результатом повесить себе на шею постороннего указующего? Так себе идея.

— Согласен. Второй вариант — пожалуй, самый дорогой, но и самый безотказный: выкупить участок леса, причём не просто в собственность, а в наследуемое родовое владение. И уже на родовых землях можно строить хоть поместье, хоть поселение. И вообще творить, что душеньке угодно — не нарушая законов Империи, разумеется.

— И какова цена вопроса?

— Поскольку тут земли не используемые, официально, в хозяйственной деятельности — рельеф неудобный, жильё далеко и лес без ценных пород, цену это снижает. Но с другой стороны — сам лес, даже чисто под вырубку, денег стоит. Да и вопрос с дорогой — надо бы выкупить хоть узкую полосу, чтобы никто не перенял и не отрезал нас от тракта.

— Ладно, ладно, это мы уже оговаривали, про дорогу. Ты сумму скажи.

— Если выкупать только то, что сейчас используется и окультурено, то есть — землю под заводом, далее — по границам огородов и пруд, то порядка двухсот тысяч. Если с запасом на новое строительство и куском леса в качестве угодий, то есть — под нормальное поместье, то где-то триста или даже триста пятьдесят. Ну, и под дорогу полосу, слишком узкую не продадут, есть ограничения в законе. По максимуму — около полумиллиона надо.

— Плюс расчистка, плюс строительство… — я тяжело вздохнул.

— Вот-вот! — Продублировал мой вздох Пробеляков.

— Да, это тоже не вариант. Потешили себя несбыточным — и ладно. Что за третий вариант?

— Третий — что-то вроде того, что пытался провернуть прежний владелец завода, только он уж слишком хитрил. Хотя совсем без хитростей здесь не получится.

— Не хотелось бы нарушать закон — хотя бы от того, что это рано или поздно всплывёт, причём в самый неподходящий момент.

— О нарушении речь не идёт, просто законы в этом месте эээ… очень криво состыкованы. Но давайте я по порядку расскажу, а то сам запутаюсь.

— Да-да, конечно, излагайте.

— Так вот. Аренда, но с довеском. Простая аренда предусматривает возврат земель в том же качестве, если иное не предусмотрено условиями, но это касается всякого рода неудобиц и тому подобного. То есть, берёшь лесные угодья — возвращаешь тоже лес. Берёшь пашню определённой категории — возвращаешь такую же пашню.

— Но ведь у нас уже хутор?

— По документам он не проведён, в кадастре территория числится как лесные угодья какой-то там категории.

— Значит, нам придётся всё сносить к концу аренды и лес высаживать⁈

— Пришлось бы. Есть два исключения. Первое — это аренда с условием улучшения земель, оговариваемого в договоре. Как правило, это мелиорация или рекультивация. Второе — это Указ Императора «О благоустройстве земель окраинных, пустынных либо в небрежении пребывающих». Традиционно считается, что речь в них идёт об украинах Империи, или, на заграничный манер выражаясь, фронтире. Но на самом деле Указ шире. Помимо этого, наш Великий князь продублировал его на своих землях, с некоторыми изъятиями — в первую очередь тех статей, что касаются, к примеру, земель казачьих войск или земель, населённых туземцами, за отсутствием у нас что тех, что других.

— Да, слышал о таком, хоть без лишних подробностей. Конопельченко хотел какие-то преференции с этого получить.

— В подробностях вся проблема и прячется. С одной стороны, арендодатель вправе проверить, как используется арендуемое имущество и в случае нарушения условий разорвать через суд аренду, выставив неустойку в размере стоимости восстановления. Эта норма вводилась для борьбы с недобросовестными арендаторами, но чисто формально — в любой момент может явиться какой-то чиновник и заверещать, что строительство деревни противоречит условиям разработки лесных угодий. И за «домики для лесорубов» выдать постройки не получится.

— То есть, можно оформить аренду — и через неделю её лишиться⁈

— Теоретически, в самом запущенном случае — да.

— Ошалеть.

— Так вот, участие в программе благоустройства это ограничение снимает, что в законе прописано однозначно. Но для подачи заявки на участие в программе надо предъявить начатые работы. А начать работы по переустройству арендованных земель — можно нарваться на разрыв договора.

— То есть, надо как-то обезопасить себя от визита проверяющих до принятия заявки? При том, что все, кому это интересно, будут заранее знать о наших планах, пусть и без подробностей?

— Как-то так. — Пробеляков при этом сделал характерный жест, потирая большой палец об указательный.

— И какая цена вопроса?

— Я пока точных условий не оговаривал, но по косвенным, так сказать, данным — порядка трёх тысяч.

— Них…чего себе!!!

— Это включает в себя и гарантированное одобрение долгосрочной аренды. Аренду надо брать минимум на двадцать пять лет, чтобы на программу благоустройства претендовать, а лучше на пятьдесят. И оформление документов.

— Всё равно — аппетит тот ещё.

— Ну, ему же ещё с подчинёнными делиться, чтобы не проявляли дурной инициативы и, наоборот, не пожаловались на начальника.

— Забавно получается: платить взятку за то, чтобы не нарушить закон. Нарушать, чтобы не нарушить. Чушь какая!

— Да. Ещё, после включения в программу, придётся выполнить какие-то условия тех, кто курирует программу. Обязательно будет строительство дороги, причём по указанному маршруту или направлению. Остальное — неизвестно. Обычно следят за равномерным и гармоничным развитием региона, то есть, например, чтобы не получилось так, что будет построено на десяти участках десять мельниц — и ни одного зернового хозяйства в округе. А что придумают нам…

— Так, ладно, подробности обсудим на месте, с вашим племянником и картами местности. Цена вопроса какая?

— Арендовать надо с запасом — есть норма, сколько земли должно быть на каждое хозяйство, да и нам на вырост нужно. Короче, я покажу по карте варианты, при аренде на двадцать пять лет — от десяти до двенадцати тысяч в год, на полвека — от шести до девяти.

— Это получается, что за двадцать пять лет выплатим полную стоимость участка, а потом нужно будет его вернуть⁈ Не лучше ли купить в рассрочку⁈

— Лучше, но никто не продаст. Но участие в программе благоустройства, результативное участи, предполагает выкуп участка по фиксированному тарифу и с зачётом уже потраченного на аренду и инфраструктуру.

— Хороший вариант. Если всё остальное — состояние объекта, наличие и качество работников, ваш племянник — позволит, то можно будет работать над его реализацией. Кстати, что мы всё «племянник» да «племянник»? У него имя вообще есть?

— Есть, конечно. Пробеляков Влад.

— Влад — это как будет полностью, по имени-отчеству?

— Мал он ещё, для имени-отчества.

— Егооор Фомич! Он, если мы решим развивать эту местность, будет здесь управляющим! Какой у него будет авторитет у местных, если его будут звать «эй, ты»⁈

— Да, всё правильно. Просто мне трудно перестроиться с его восприятия в качестве мелкого пацана на господина управляющего, Владислава Тимофеевича. Для меня и отец-то его — Тимоха, брат младший.

— Ну, с провешиванием дороги это он хорошо придумал, согласитесь?

— Да, голова работает. Но я бы дурака и не стал рекомендовать.

Больше о цели поездки в дороге не разговаривали. Обсудили прочие дела, предполагаемые итоги года. Прошлись по рецептурам, как опробованным, так и предполагаемым. Да и просто обсудили новости из родных краёв. В том числе матримониальные планы бабушки. Вот если бы не было у меня моей Мурочки — развернулся бы и поехал обратно в Могилёв, от греха подальше, встречать Новый Год с Мефодьевной. Потому как бабуля разошлась не на шутку.

В Мезовичах вышли размяться, дав отдых ногам. Извозчик перепоручил уход за конём местному конюху и пошёл греться в трактире щами и парой чарок водки. Мы с Пробеляковым последовали его примеру, разве что вошли через другую дверь, для «чистой» публики и щам с водкой предпочли самовар с пирогами. Передохнув полчаса двинулись дальше — до места назначения оставалось порядка девяти вёрст по прямой и почти двенадцать по дороге. Ещё полтора-два часа мёрзнуть — зато зимой на полозьях трясёт меньше.

На хуторе к нашему приезду готовились: дорожки расчистили и печки протопили, как в общинном доме, так и в конторке при заводе. Возчика с его транспортом поручили заботам местных обитателей, наказав быть готовым завтра в девять утра выезжать. Короток зимний день, а перегоны занимают много времени. Шутка ли: от Могилёва до Осипович потратил времени пусть ненамного, но меньше, чем на дорогу от Осипович до хутора! Четыре часа там — и без малого четыре с половиной здесь! Из Могилёва выехал вчера, а дома буду только завтра — а что делать? Уже половина четвёртого на часах, через час темнеть начнёт, в лесу так и того раньше. Если прямо сейчас выехать — не задаваясь вопросом «а зачем тогда приезжать было» — то до Мезович по светлому не успеть. Так что ночевать придётся без вариантов.

«На машине от Буйнич до хутора часа за три доехать можно было бы, даже по зимнему времени».

«Не дразнись, дед. Давай лучше, готовься к проверке всего и вся, пока не стемнело».