С ней будут проблемы!

Глава 33

Мне снился сон. Странный. Манящий. Несбыточный. Я тонула в нем. Растворялась…

— Та-Нья… Та-Нья…, - тихий шепот чувственной лаской пробегает по телу. Откликается дрожью, вздыбленными волосками на руках и разбегающимися по телу мурашками…

— Та-Нья…, - хрипотца в его голосе. Такая долгожданная.

Пальцы путаются в моих волосах. Щекочут. Бережно. Сладко.

Его дыхание обжигает мои губы.

— Та-Нья….

Имя звучит напевом. Перекликается разными интонациями. Вырывается то отстраненно, холодно, то напряженно, будто одно движение и взорвется, то растекается сладкой патокой по венам. Обрушивается на меня возбужденным стоном…

— Ша-Кир, — выдыхаю, тянусь навстречу его губам.

Искры космоса в глазах. И каждое прикосновение как откровение.

— Малышка, — легкий поцелуй обжигает губы. Возрождает мечты. Пробуждает неутоленный голод.

Впиваюсь в его рот. Пью не в силах отстраниться. Совладать с охватившим меня желанием не упустить это мгновение нежности и любви.

Я так много потеряла.… Слезы застят глаза. Собираются в уголках. Опустошенность разъедает душу. Голова раскалывается от боли. Тело сотрясает ознобом. Нет. Не хочу!..

— Нужно восполнить твой резерв, — грустно замечает Ша-Кир, вновь увлекая меня в сон.

Жадный взгляд скользит по лицу, подобно согревающему солнечному лучику. Запах мужской, знакомый, родной забивает ноздри, отгоняя противную затхлую сырость.

Костяшки пальцев невесомо коснулись щеки в нехитрой ласке. Бережно стирали мокрую дорожку оставленную слезами.

— Не плачь, — новый шепот. Глухой, напряженный.

В груди щемит. Колет иголочкой боли.

— Обними меня, — прошу и сама приникаю к мужскому телу. Сильное. Крепкое. Живое.

И выбивающее дробь сердце — самая желанная мелодия для меня. Тону в этом звуке. Растворяюсь в его тепле. В легком поглаживании моей спины. В отклике моего тела.

— Малышка, знала бы, какая желанная…, - сбивчивое прерывистое дыхание. Шумное. Будоражащее.

— Покажи, — прошу, затаив дыхание. Боясь нарушить это сладкое наваждение.

Смех. Легкий. Непринужденный. Заразительный.

— Только не так, малышка. Не здесь…, - отстраняется от меня, обжигая холодом.

— Здесь…, - настаиваю я, вжимаясь еще сильнее. Если бы я только могла, я бы влилась в него как орх, соединилась навсегда, только бы никогда больше не…

Не хочу думать. Вспоминать. Пусть это всего лишь сон, но мне безумно хочется остаться в нем.

— Сейчас…, - хриплю, впиваясь в его плечи пальцами.

Губы дрожат. Осыпаю быстрыми жадными поцелуями мужское лицо. Трусь щекой о щетину. Колется. Но так приятно.

— Что же ты творишь, Та-Нья? — рычит растерянно. Ерошит пальцами волосы.

Этот полустон, полувскрик обжигает внутри, пробуждая бурю. Рокочет ветром в крови. И рвет не снаружи — внутри, разрывает на ошметки остатки моей души.

Завороженно слежу за тем, как он судорожно сглатывает. Как перекатывается кадык на его шее. И эти желваки на скулах…

Ша-Кир отстраняется. Отрывает меня от себя. Хочет уйти…

— Нет, — обреченно подтверждаю я. Выдыхаю жадно.

Дергаю на себя. Вцепляюсь. Обвиваю ногами мужскую талию. Не пущу. Никуда не пущу. Не отдам. Он мой. Только мой. Вжать его в себя хочу. До боли. До хруста. Впечататься в него без остатка.

Зарываюсь в перепутанные волосы. Рву их, судорожно хватаясь за свое наваждение. За этот сладкий морок.

Глажу напряженную спину. Провожу языком по скуле. Вкус. Необыкновенный. Сладость, смешанная с солью.

Мечусь лихорадочно губами по его лицу.

Соприкосновение губ. Ураган. Жадный. Ненасытный. Сметающий все на своем пути в своей обреченности.

— Я…, - выдыхает мне в рот Ша-Кир.

Качаю головой. Ничего не хочу слышать сейчас. Кажется, все рухнет, если прислушаюсь к нему. Реальность вернется. Постучит непрошенная. Придавит тишиной оглушающей.

Руки путаются в непонятных застежках мужских брюк. Злюсь. Нервничаю. Срываюсь.

Отодвинуться нужно. Отпустить. Но я только сильнее вжимаюсь.

Напряжение искрится. Пронзает подобно удару тока, когда он сдается, впиваясь своими губами в мой рот. Терзая его безжалостно.

Скользит пальцами по телу. Разгоняя электрические импульсы. Будоража кровь.

Закрываю глаза беспомощно. Хочу. Разве можно так хотеть? До искр. До яркого пламени.

— Мне… это… нужно, — всхлипываю совсем не то, о чем думаю. И тут же понимаю, что это правда. Не желание. Не страсть владеет мной. Нужда. Необъяснимая потребность быть с ним. Сейчас.

Отстраняется. А меня трясет. Рвет на части. Не выживу. Я только за него и держусь. Только он не дает скатиться в ту приглашающую черную пустоту, из которой сам же и вытащил.

Движение. Жарко от этих рук. От судорожных придыханий. От скользящих прикосновений. От вырывающегося стона с моим именем на устах.

Прикосновение обнаженной кожи к коже. Растворяюсь в нем. Плавлюсь в его тепле. Мало. Как же бесконечно, отчаянно мало. Его пальцы не то, что мне нужно во мне. Тянусь руками к противному ремню. Перехватывает руки. Отводит.

Издевательство чистой воды. Все эти его жадные прикосновения. Бесконечные неспешные ласки, затмевающие разум.

Захлебываюсь от нового вскрика. Выгибаюсь от чудовищного желания. Боже. Как же много нас разделяет. А он…

Хнычу, когда очередная попытка стянуть мешающие мне штаны, вновь пресекается…

— Убью, — выплевываю отчаянно, когда каждая клеточка взрывается неожиданной разрядкой.

Не этого я хочу! Не этого!

И легкий смех в ответ на мои жалкие попискивания. И новые дразнящие ласки. Неумолимые. Безжалостные. Доводящие до исступления. Сводящие тело в приятной судороге.

Одно резкое движение. Наполнение. Несколько мощных волн. Быстрых толчков. И невыносимое наслаждение смыло меня подобно цунами.

Мужчина напрягся. Задвигался резче, ярче. Под аккомпанемент влажных шлепков.

Забилась разгоряченной обессиленной птицей в долгом непрекращающемся оргазме. Он дернулся еще несколько раз, доводя меня до очередной грани и излился, наполнив в последний раз, даря мне небо в алмазах.

Поцелуй в макушку. Выдох с сожалением:

— Я собирался тебя только разбудить.

Протестующий стон с моих губ. Захныкала от неизбежности. Просыпаться сейчас, когда тело разомлело от ласки и возвращаться в горькие реалии жизни наполненной одиночеством и болью не хотелось. Хоть минуточку еще рядом с ним. В его объятьях.

К горлу подкатил ком рыданий. По щеке проложила дорогу слезинка.

Дернулась и села, широко распахивая глаза. Пустая темная комната встретила шуршащей тишиной, наполненной писком и затхлой сыростью.

— Та-Нья? — в темно-сером проеме зияла фигура Ро-Мера. — Пора уходить.

Я не спрашивала ни о чем. Молча следовала за безмолвным проводником. Укоризненный взгляд, которого свербел между лопатками все то время, что я одевалась. Машинально. Бездумно. Вся во власти горечи и боли.

На негнущихся ногах вышла во двор, где уже ждал оседланный харбб. Руки Ро-Мера на талии. Широкая грудь, к которой прижимается моя спина. Тепло. Спокойно. Сердце сжалось от навалившейся на плечи тяжести, когда окинула взглядом спящий дворец. Я даже не простилась. Ни с кем…

Отвернулась, сосредоточившись на дороге, отгоняя тяжелые мысли. Га-Лла, Ша-Кир, Эл-Дин. Все те, кто стал мне близок и дорог в этом мире. Отрешенно прикрыла глаза. Совершенно пустая внутри.

И лишь когда мы минули какую-то невидимую черту, встрепенулась, ощутив неожиданную легкость, чуть разогнавшую опустошенность. Странно раньше такого не было.

— Барьер, — пояснил, тщательно следящий за мной Ро-Мер. — Теперь все будет хорошо.

— Никогда уже ничего не будет хорошо, — качнула головой упрямо.

— Почему?

— Все мертвы…Девушки и…, - запнулась не в силах продолжать.

— Радость моя, девушки живы.

— И Га-Лла? — искорка надежды в груди. Может, не все еще потеряно.

— Все не-йри, — подтвердил Ро-Мер.

Теплая снисходительность во взгляде. Не похоже, что это ложь.

— Приедет чуть позже, ей пришлось задержаться.… Разве Ша-Кир не сказал?

— Кто? — переспросила, хлопая ресницами.

— Ша-Кир… Он же приходил разбудить тебя.

Дернулась, вырываясь из удерживающих рук. Первым порывом было бежать обратно. Проверить, убедиться. Вернуть свой сон. Свое наваждение.

Ведь, ни словом не обмолвился. Не сказал. Не…

В голове клубилось масса вопросов, но задавать их и слышать ответы, было выше моих сил. В душе же бурлит ураган выматывающих чувств. Они накатывают на мой маленький островок спокойствия неудержимыми волнами, оставляя после себя разрушение и опустошенность.

— Стукну чем-нибудь тяжелым, чтобы больше сомнений не было, — бурчу бессильно, прикрыв ресницы.

Чего сейчас больше в моей душе? Радости? Злости? Не разобрать. Готова целовать и бить одновременно. Только бы выплеснуть все комом собравшееся в груди.

Идиотский смех срывается с уст. Перетекает в судорожные рыдания. Испуганный хрип и дерганье харрба.

Вцепилась в камзол успокаивающе поглаживающего меня Ро-Мера. Мерное биение чужого сердца, укачивающие объятия. Воздух, наполненный утренней свежестью и ароматом безопасности…

— Поспи. Мы только через пару часов доберемся до магрона, — шепчет не готовый к женской истерики мужчина, заботливо кутая в плащ.

Закрываю глаза.

— Буду любить только тебя, — шепчу, цепляясь мыслями за единственное, что заставляет жить — маленький комочек во мне. Я найду тебе безопасный дом. Окружу заботой и любовью. К черту этих мужчин. Хотя я откуда-то знаю, что ты один из них. Все смешалось в голове. Устала я. От всей этой неразберихи устала.

В следующий раз я открыла глаза, когда мы устраивались в магроне.

— Тебе нужно поесть, — напомнил Ро-Мер, протягивая полную еды тарелку.

Устало прикрыла глаза, никак не отреагировав на это замечание. Есть не хотелось.

Магрон тронулся, оставляя позади себя столицу и дворец. Под мерный стук колес я вновь заснула. Во сне я вновь летала карасом. Кружила над выбегающими из дворца людьми, молясь о том, чтобы увидеть всего двоих. Но не находила их среди разряженных нейров. А потом дворец взлетел на воздух, сотрясаемый взрывом… Встать не вышло: чья-то рука обнимала меня за талию и не желала отпускать.

Подскочила на кровати, просыпаясь с горьким криком на устах.

— Тише, все хорошо, — успокаивая, укачивал меня в объятиях Ро-Мер.

— Они… Он…, - запинаясь, не могла я выговорить ни слово.

— С ним все хорошо, — поглаживая мои волосы, шептал самир и его обеспокоенный взгляд согревал меня вернее, чем обжигающе-горячие объятия.

Большой сильный медведь, обнимающий любимую игрушку. Бережно. Крепко. Заботливо.

Весь оставшийся путь я провела в его объятиях. Безвольная, безжизненная, уставшая. А ночью снова летала карасом, разглядывая выжженные руины.

Второй день мы провели на харрбе, а утром третьего дня въехали на территорию заброшенного поместья.

Пустого, как моя жизнь. И такого же безжизненного.

«Ты можешь наполнить его красками», — шепнул карас во мне.

«Могу», — согласилась я, с каким-то остервенением принимаясь за уборку.

Дни потекли за днями, сливаясь в непрекращающийся поток. Я не давала себе покоя. Мыла. Вытирала. Красила. Находя успокоение в этих монотонных занятиях. Обретая новую себя. Привыкая.

— Ты должна поесть, — потребовал однажды утром Ро-Мер, раздвигая тяжелые пыльные портьеры на окне и впуская свет Кайра.

— Оставь.… Позже.

— Этим позже ты меня уже третий день кормишь, — настаивал самир, устраивая меня на кровати и протягивая кусочек мяса на вилке. — Ешь, если не ради себя, то ради ребенка.

— Ты знаешь? — прикрыв живот в защитном жесте, спросила я.

— Знаю, — синие глаза смотрели пронзительно и нежно.

Ро-Мер неловко убрал прилипшую к моей щеке волосинку и заправил ее за ухо. Сухие губы легко коснулись лба в мимолетном поцелуе. Такой большой и так старается быть нежным и заботливым. Нелепо. И трогательно. Настолько, что хочется прижаться губами в ответном поцелуе.

— Что теперь будет, Ро-Мер? — спросила, вяло перебирая кусочки еды на тарелке.

— Жизнь. Счастливая. Веселая. Интересная. Ешь. Тебе нужны силы, чтобы дождаться.

— Чего?

— Ни чего, а кого. Давай, будь послушной девочкой, — подначивал он меня.

— Послушной быть скучно, — глубокомысленно возразила я.

— А непослушной быть не время, — заметил, ласково поглаживая мою скулу кончиками пальцев.

Фыркнула, желая возразить, но мужчина быстро засунул мне в рот кусочек мяса.

— Думаешь, приедет? — прожевав, с затаенной надеждой поинтересовалась я.

— Знаю. Не оставит же он меня одного мучатся и страдать с непослушной девчонкой, затопившей меня в слезах. Ша-Кир еще ни разу меня не подводил. И тут спасет. Не бросит на произвол…

— Ах так! Мучатся? Страдать?

Подушка в руке оказалась кстати, метким удом сбив спесь со смеющегося самира.

Эта маленькая перебранка выдернула меня из несвойственной мне меланхолии. В душе забрезжила надежда, и я с новыми силами принялась устраивать новую жизнь и искать Варю.

Каждую ночь во снах в обличье караса летала по этому миру, пока однажды не нашла то, что искала.

— Я поеду к ней, — заявила Ро-Меру.

Но самир протестующе покачал головой и озвучил категоричное:

— Нет.

Возмущенно открыла рот, вспоминая все заготовленные с утра аргументы, но он перебил:

— Никуда не отпущу. Ни сейчас. Ни после. Если тебе нужно поехать, то мы отправимся вместе. Но не сейчас, когда твой резерв практически на нуле, а ребенку с каждым днем все больше и больше требуется энергия отца. Я не могу потерять тебя. А ты не переживешь потери его, — большая рука накрыла мой живот, даря свое тепло. — Когда в теле останется совсем мало энергии, ты перестанешь контролировать себя и свои желания.

Не стала спрашивать, чем это грозит. Знала от караса. И помнила, как уже дважды срывалась.

— Боишься, что наброшусь на нейров?

— Боюсь, что одного меня окажется недостаточно. И даже энергетическая печать, поставленная Ша-Киром тебя не спасет.

— Печать? Где? — удивилась я, осматривая свои руки в поиске невидимых татуировок.

— Тут, — коснулся Ро-Мер моего копчика, и я вспомнила, как другие руки касались меня, там причиняя боль.

— Печати болезненные?

— Только связующие.

Он замолчал, качая меня в объятиях. Пылкий, иногда несдержанный Ро-Мер испытывал постоянную потребность в прикосновениях. А я… Я просто наслаждалась его постоянной близостью.

В один из вечеров я сидела в парке, находя успокоение в красоте заката. И скорее почувствовала, чем услышала приближение Ро-Мера.

— Я пришла сюда, чтобы немного побыть одной, — пробормотала задумчиво.

— Какое совпадение. Побыть в одиночестве можно и вдвоем, — вежливо ответил он, напоминая мне момент нашего знакомства.

И голос такой грустный, усталый. Хрупкий, как хрустальная ваза — зацепишь неосторожно и все разлетится вдребезги.

Руки привычно легли мне на талию, бережно прижали к горячему телу. Как мало я его знаю. Как сложно доверится и вновь открыть упрямое сердце. Хотя, что тут открывать? У меня оказывается вся душа нараспашку и все мои выстроенные стены пали от одного прикосновения.

Не знаю, что заставило меня это сделать, но я вывернулась и погладила Ро-Мера по колючей щеке. Он не отстранился. Наоборот, прижался к ней, накрывая сверху ладонью.

Он сбивал меня с толку. Я совершенно его не понимала. Чужая. Беременная. А он носится со мной как с единственной. Своей. И эти постоянные прикосновения… Сладкие. Нужные. Он словно все это время приучал меня к себе, к своему присутствию. Становился необходимостью, без которой невозможно дышать…

— Кажется, я люблю тебя, — призналась, осознав насколько близким и необходимым, стал мне этот мужчина.

— Только, кажется? — шутя, переспросил Ро-Мер, медленно наматывая на пальцы рыжую прядь, выбившуюся из моей строгой прически.

Я видела, как изменился его взгляд. В синих глазах мелькнуло что-то новое. Дикое. Необузданное. Он смотрел так пронзительно, так нежно, что я растерялась, смущаясь невольно вырвавшегося признания.

— Я так долго ждал этих слов, — шепнул мужчина, осыпая мое лицо легкими, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями. — Думал, уже никогда не дождусь.

Сильные пальцы перебирали волосы, поглаживая мой затылок. Он оставался спокойным, а меня выкручивало от желания прильнуть к нему…

— Ты просто нуждаешься в моей энергии, — пробормотал сбивчиво.

Припал губами к моему лбу и замер.

— Разве? — выгнула бровь я, отстраняясь, чтобы видеть его глаза. — Может, мне просто нужен огромный заботливый медведь? Чтобы прятал за своей спиной от всех невзгод.

— Ты понимаешь, что, если я сделаю это, то больше не отпущу тебя? Никогда.

А может мне нужно именно это? Не покой и одиночество, а мужчина, который никогда не выпустит из объятий?

— Ты уже это обещал. Не отпускай…, - мои пальцы робко заскользили по мощным плечам.

Очертили твердые бугры мышц, обводя каждую. Бессознательно нырнули под одежду, обжигаясь о разгоряченную кожу…

Ро-Мер впился в меня взглядом, выискивая что-то в моих глазах. Найдя с торжествующим рыком, смял мои губы в жадном, захватывающем поцелуе. И бастион пал, топя меня в море нежности и урагане страсти. До искорок, срывающихся с кончиков пальцев. До пульсирующей энергии между нами…

— Разве можно быть такой желанной? — спрашивал он.

— Можно? — с дрожащим сомнением в голосе вопрошала я, откликаясь на очередную ласку.

Мир светлел за окном ставшей нашей спальни, наполненной ароматом страсти, чувственным шепотками-стонами и тягуче-медленными движениями. Серебрился розовым рассветом на стенах, с трудом возвращая в реальность.

Что-то ползло по моей руке. Закричала испуганно. Ро-Мер сгреб меня в объятия, выпуская магический огонек.

Неяркий свет высветил разбегающиеся на руке цветные линии.

— Что это? — спросила, разглядывая странную вязь.

— Символ союза благословенного богами, — донеслось тихое из-за спины, и я заметила, что обнимающая меня мужская рука покрыта такой же вязью. — И подтверждение, что скоро все наладится.

Ро-Мер вывел на моей руке яркие символы:

— Это знак Ша-Кира. Будь он мертв, татуировка была бы блеклая. Надо же, а папочка у нас оказывается Эл-Дин, — обведя маленький завиток, прошептал самир. — И когда только успел?

— Это что-то меняет? — голос дрогнул, выдавая напряжение.

Я знала, что он в курсе того, что происходило тогда, когда Ша-Кир пришел меня будить. Пусть мы никогда об этом и не говорили. Но полные укоризны глаза мне сами сказали об этом. И все же Ро-Мер и словом не обмолвился. Не попрекнул ни разу. А теперь, когда он знает, что отец Эд-Дин.… Как я буду жить с ними двумя и чужим ребенком? А если они попросят меня выбирать? Пусть у них и приняты связки, но Ро-Мер ведь тогда ревновал. А если…

— Конечно, я обзавелся печатью, что ты теперь принадлежишь мне. И я могу делать так, — пощекотал, целуя висок. — И так, — поцелуи спустились ниже. — И даже так, — прошептал, когда губы сместились еще ниже, и язык принялся вырисовывать узоры на животе.

Он не ответил… Говорил что-то еще, но я не слушала. Вглядывалась в яркий рисунок, от которого ответвлялся завиток.

«Будь он мертв, татуировка была бы блеклая», — на все лады повторялась фраза. И встрепенувшееся сердце отчаянно хотело в это верить.

В то утро я проснулась с каким-то тревожным предвкушением. Оно выматывало душу, наполняя ее упоительным волнением и смутным ожиданием чуда.

Наше поместье расцвело осенними цветами, превратив фиолетовую листву в сине-зеленое великолепие. Четыре месяца. Именно столько я была в этом мире.

Где-то вдалеке смеялась, приехавшая почти через месяц после происшедшего во дворце Га-Лла, даря мне ощущение сопричастности. Жизнь в поместье пошла ей на пользу. А может, нас меняют мужчины оказавшиеся рядом? Га-Лле повезло, она расцвела в тепле и заботе моих горе-похитителей. И уже неоднократно отказывалась уезжать в поместье Ти-Рхо, выпрашивая неделю за неделей. Но как бы эгоистично мне не хотелось задержать их подольше, я намерена была прогнать ее уже завтра — путешествовать Линесом безопаснее до первого снега.

— Ты должна беречь себя, любимая, — вырос за спиной Ро-Мер, и бережно укутал в теплый плед.

— Ты тоже это чувствуешь? — затаив дыхание, прошептала я.

— Что именно, родная?

— Что-то произойдет. Сегодня, — ответила, не в силах подобрать слова, чтобы описать свои ощущения.

— Господин! Господин! Приближаются воины, — позвали Ро-Мера нанятые стражи.

А я, позабыв обо всем рванулась, сбивая с ног. Сердце тянулось к тому, о ком идет речь. Выбежала за ворота и так и застыла. Не изменились. Суровые, закаленные. На лице Ша-Кира расцвел новый шрам, а у Эл-Дина засеребрились виски.

Закрыла распахнувшийся в безмолвном крике рот рукой. Я ждала одного. С нетерпением. С затаённой надеждой. Одного. Не двух.

Ноги подкосились. И только выросший за спиной незыблемой стеной Ро-Мер, собственнически прижавший меня к себе удержал от падения.

Взгляды скрестились на мне. Проняли. И мне стало неловко, словно эта встреча первая. Захотелось исчезнуть, раствориться, спрятаться за массивными воротами.

— Не рада? — шепнул Ро-Мер.

Но я словно не слышала. В голове бился только один вопрос:

«Как? Как он выжил, когда я сама видела его сгорающего в белом пламени? Как он может находиться тут? Как они…».

Первым приблизился Ша-Кир. Обнял, притянул к себе, сметая в поцелуе мои губы.

— Не прогонишь? — шепнул на ухо, задерживая сбивчивое дыхание.

— Соскучилась, — призналась машинально, вжимаясь всем телом. Других слов для него у меня не было.

Ша-Кир так и застыл, качая меня в своих объятиях, а потом отпустил, отступая на шаг и оставляя наедине с Эл-Дином.

— Прости, — шепнул тот, и я как в трансе, качнулась ему навстречу.

С трудом перевела дыхание, чувствуя, как бешено колотится сердце от охвативших меня эмоций. И таращилась, подмечая все произошедшие с ним изменения. Безотчетно вцепилась в того, в ком нашла поддержку, желая чувствовать его рядом.

— Император? — спросила дрожащим голосом, вглядываясь в серебристые глаза.

— Жив. Что ему станется? — презрительно фыркнул Ша-Кир.

— Но вы? — моментально пересохшие губы не желали шевелиться, язык ворочался вяло, а голос звучал глухо и пробирал до дрожи. — Вы же от него освободились?

— Освободились? — переспросил Эл-Дин и между его бровями появилась морщинка — свидетельница раздумий. — Злишься на меня?

В абсолютно беспомощном непонимании, оглянулась на Ро-Мера, округлившимися от изумления глазами.

— Ты не сказал? — уточнила и отступила к Ша-Киру.

— Ты не спрашивала, — услышала басовитый голос Ро-Мера: — Я бы рассказал тебе правду. Именно с нее нужно начинать любые отношения.

Эл-Дин дрогнул на этих словах, словно вся тяжесть мира опустилась на его широкие плечи.

— Всю? — спросил обреченно.

— Всю, — подтвердил Ро-Мер, возвращая меня в свои объятия.

— Мы переместились в Сердце Исхода, — разрезал напряженную тишину голос Эл-Дина, — Все клятвы обнулились, но моя тьма не приняла второго орха, пришлось задержаться. Императора орх и вовсе покинул. Теперь Линесом правит Совет Семи сильнейших. Та-Нья ты примешь нас?

Он так кратко рассказал обо всем этом, так сдержанно, словно не было этих месяцев полных отчаянных сражений и неизбежных потерь. А что стоит за этими словами «тьма не приняла второго орха и клятвы обнулились»?

— Я? — вскрикнула почти отчаянно, чувствуя, как горло сводит нервным спазмом. — Я теперь не могу. Я уже вроде как заключила союз, — просипела едва слышно, приваливаясь к Ро-Меру.

— С кем? — ошарашенно воскликнули оба мужчины, сверкая зло полными звезд глазами.

— С ним! — отчаянно вжалась в самира, пряча лицо на его груди.