С ней будут проблемы!

Глава 8

День не задался с самого утра. То ли вчерашняя усталость тому виной, то ли страх перед проверкой, но выглядела я не лучшим образом — опухшие, превратившиеся в две тонкие щелочки глаза, натертый до красноты нос и периодический срывающийся в унизительную дрожь подбородок…

Тьфу ты! Самой противно от своего вида и острого чувства жалости, что он вызывает. Жалкая.… Хочется обнять и плакать….

В душе проснулась и взбунтовалась гордость, и тут же откликаясь на ее призыв, засияли глаза, шире расправились плечи, взлетел вверх упрямый подбородок.

Когда спустя полчаса я покинула свои покои, мой внешний вид ни чем не выдавал творящейся в душе сумятицы. Скорее стал под стать дворцу — несколько высокомерным.

Спустившись в огромный зал, увидела собравшихся девушек. Кто-то стоял молча, пряча алые от смущения щеки, кто-то бодро переговаривался и был настроен решительно, поскорее пройти проверку и покинуть этот душный зал, кто-то, вцепившись двумя руками в платье, жался к подруге… Прямо стайка школьниц на медосмотре…

Вдохнула-выдохнула, возвращая себе спокойствие. Пересекла зал и спряталась за спинами активисток. Несмотря на любовь сдавать экзамены первой, к этому я была не готова…

Пару минут спустя показался молодой человек. Тот самый, которого я видела когда-то во сне:

— Приветствую вас, не-йри. Я распорядитель этого отбора Ги-Зян, к вашим услугам. Со всеми вами мы познакомимся попозже, а пока пройдите жеребьевку на сегодняшнее испытание, — заявил он, потирая залысину и окинув нас оценивающим взглядом, приветливо улыбнулся.

Только мной сегодня все воспринималось сквозь призму плохого настроения. И за улыбкой виделся оскал, десяток стражей на дверях зала пугал, а громоздкое сооружение, прячущееся за ширмой, доверия не внушало.

Следующий час я наблюдала за унизительной процедурой проверки на девственность. Никогда не понимала этого интереса к чужой личной жизни и никогда не пойму…

Очередную девушку завели за ширму и что-то с ней там творили целых пять минут. И вроде ничего неприличного. Ну, не скорострел же их уважаемый император? Да, и девушка уже двенадцатая по счету.… Только что ж он там с ними делает, что выходят они все пунцовые и сбегают так спешно, словно покидают место преступления?

«Даже император не восспольззуетсся ссвоей власстью, чтобы ссклонить гайнэ к близоссти», — мысленно перекривляла я Ми-Раша. Как же… не воспользуется… Свежо предание, да верится с трудом.

Я была двадцать второй. Получив номерок, очень обрадовалась, решив, что Их Высочеству молодецкой силы не хватит на двадцать девиц. Даже с учетом «всунул-вынул и пошел».

Двадцать первая ступила на пьедестал, на котором была установлена ширма и кресло по виду гинекологическое, под сальные взгляды охранников, а спустя несколько долгих минут вылетела как ошпаренная:

— Двадцать вторая!

Не делая ни шагу в нужную сторону, молча принялась расстёгивать пуговки на платье. Специально выбрала с застежкой на груди, такое и снять и одеть я могу сама.

— Что вы делаете? — возмущенно засопел распорядитель.

— Раздеваюсь, — пояснила я свои действия.

— Видеть кандидатку в гайнэ обнажённой может только Его Величество!

— Тогда как вы собираетесь проверять девственность? — удивилась я.

— Артефактом, — он не сказал, но не произнесенное слово «дурочка» так и зависло в воздухе.

Пожала плечами, усиленно похлопав ресницами, и принялась застегивать уже расстегнутую вереницу мелких пуговиц обратно.

— Пройдите за ширму!

— Вы же сказали, что не можете видеть меня обнаженной!

— Так я и не вижу! Не задерживайте, — в одночасье, преодолев три разделяющих нас шага, дернул он меня за руку.

От такого обращения грудь, не сдерживаемая нижним бельем, вывалилась в распахнутое до пупка платье.

— Похабный негодяй! — отвесила я свободной рукой пощечину распорядителю.

— Что здесь происходит? Почему так долго?

Громкий звучный голос, привыкшего командовать человека, заглушил хлесткий звук.

— Он меня оголил! — тут же сдала я распорядителя, стискивая края платья и пряча выпрыгивающие полушария. Грудью я гордилась — маленькая, упругая, она была идеальной формы, и явно не предназначалась для глаз похотливого самца, который якобы искал защитниц, а не наложниц.

— Она сама…, - начал оправдываться Ги-Зян.

— Тихо! Я ужасно устал, а от ваших криков разболелась голова, — угу, именно от криков, а не от вчерашних возлияний. И это удушливое амбре именно от них, от кандидаток… — Проводите кандидатку.

— Мне нужно застегнуться, Ваше Величество, — со всем почтением, выковырянным из самых затаенных уголков, тихо напомнила я.

— Займите место в конце очереди, зайдете последней, — распорядился император, и скрылся за ширмой.

Я же просто продолжила застегивать пуговицы, не обращая внимания на многообещающий грозный взгляд распорядителя.

— Зря, радуешься, — прошипел он. — Уйдет Их Величество, и проверять тебя буду я.

— Смотри, чтобы я тебя не проверила, — беззвучно прошептала ему вслед, сосредоточившись на пуговицах.

Император нас покинул после тридцатой. Видимо, решил, что долг выполнен, и можно немного отдохнуть перед новой веселой попойкой.

Распорядитель больше не выходил, лишь кричал из-за ширмы:

— Следующая, — возвращая меня на Землю с ее очередями. Только стоять в очереди на проверку девственности мне еще не приходилось. Да, и представить такую абсурдную ситуацию я бы ни за что не смогла. А уж себя в ней тем более…

Заходила я самой последней под злорадную усмешку распорядителя. Улыбнулась в ответ непринужденно и немного глуповато.

— Забирайтесь на кресло! — приказал мне Ги-Зян.

— Как? — быстро хлопая ресницами, спросила я, вспоминая, что уже однажды в жизни задавала этот вопрос — первый прием у гинеколога навсегда врезался в память.

— Садитесь сюда, — распорядился мужчина.

— Зачем?

— Потому что это артефакт, и он сиреневым сиянием покажет девственница вы или нет.

Странный артефакт — кресло гинекологическое, эпохи Ренессанса, наверное, если в ту эпоху эти приспособления уже существовали. Немного не похожее на наши современные, но от этого не менее угадываемое.

Залезала я, максимально путаясь в ногах и руках. Вот мне интересно, если обнаженную девицу видеть не может никто, кроме императора, то нафига лезть на кресло еще и в условиях отсутствия белья под платьем. Или это только мне так повезло? И мои горе-похитители просто забыли укомплектовать необходимый мне предмет одежды? Отмазавшись простым: «во дворце носить белье не принято». И почему я вчера этот вопрос не уточнила?

— Да не так. Ноги сюда! — терпеливо пояснял устроитель порнокастинга, когда я попробовала уложить голову на один из подколенников.

Несколько минут я усердно не желала понимать предназначение этого самого кресла и нужной позы. Успокоилась, переложив ноги и руки на подколенники. Так себе поза — неудобная.

— Ноги сюда! — взъярился Ги-Зян, указывая на подколенник, на котором расположились мои предплечья.

— Так я и положила ноги сюда! — огрызнулась я, нагоняя в глаза слезы обиды.

Плакать на заказ я умела замечательно — сердобольному, лишенному материнско-отцовской любви ребенку, прячущемуся под мишурой важности и взрослости, достаточно было вспомнить мамонтенка на льдине и все ‑ потоп обеспечен.

— Нужно и сюда! — указал он на подколенник, где расположились мои руки.

Переложила обе ноги на этот подколенник и с довольным видом посмотрела на распорядителя.

— Да не так, дурында! — взъярился Ги-Зян. — Одну сюда, одну туда, — попробовал сам переложить мою лодыжку, но не удержал и моя пятка, выскользнув, заехала в чей-то любопытный нос.

— Ой, простите, нейр. Я не хотела… Просто очень щекотно, — смущенно покаялась я, соскальзывая с кресла и сдавая отвоеванные позиции распорядителю. — Вам не больно? — поинтересовалась, сочувственно заглядывая в лицо.

— В кого же ты такая идиотка? — шепотом задался риторическим вопросом Ги-Зян и вновь принялся мне объяснять, как нужно садится на это самое кресло.

Слушала я очень внимательно, а после тирады беспомощно развела руками и проникновенно пробормотала:

— Не понимаю.… Совсем… Может, покажите? — просьбу сопроводила взглядом голодной собаки выпрашивающей беляш.

Несколько долгих секунд распорядитель смотрел на меня, выискивая подвох, но, видимо, так и не нашел к чему придраться, потому что уже в следующую минуту стал демонстрировать мне правильную посадку на гинекологическом кресле.

— Какой вы ловкий, — восхитилась я, и тут же восторженно закричала, заметив, как загорелся огонек, едва Ги-Зян занял кресло. — Ой, а что это такое красненькое?

— Ничего не трогай!

Но было уже поздно. Раздался громкий щелчок, будто разжалась натянутая пружина, откуда-то сбоку вылетело полупрозрачное щупальце и нырнуло между ног распорядителя, сопровождаемое треском ткани и свистящим сквозь стиснутые зубы мужским «Ай!» и красный огонек сменился на зеленый, а кресло окутало сиреневым светом.

— Ой, он стал сиреневым! Вы девственник?!! — восторженно завопила я во всю глотку.

— Нет. Я нет! — запротестовал Ги-Зян.

Девственность мужчины в этом мире была почти тем же, чем в земное средневековье отсутствие оной у женщины — замуж за такого никто не захочет, да и на ложе не пригласит.

— А почему тогда сиреневый? Это разве не цвет чистоты?

— Я не девственник! — раздраженно заорал распорядитель.

— Не нужно так кричать. Я вам верю!

— Залезай!

— Зачем?

— Будет проверять тебя!

— Так артефакт сломался!

— С чего ты взяла?

— Вы сами сказали!

— Я не говорил!

— Ну, как же? — растерялась я, расстроенно морща нос: — Сиреневое сияние ‑ девственник. Вы не девственник, кресло сияло сиреневым. Значит, что?

— Что? — как попугай повторил, впечатленный моей логической цепочкой, распорядитель.

— Кресло сломалось, — развела руками с видом полнейшей невинности.

— Залезай! — выдавил сквозь стиснутые зубы мужчина, сжимая кулаки.

Пожала плечами, не став накалять обстановку, а то воспользуются более простым способом проверки, а он мне точно не понравится. Молчаливо, изображая обиженность, забралась на кресло, устраивая подол широкой юбки между ног.

— Убери! — отрывисто процедил распорядитель.

— А как же император? — растерянно поинтересовалась я, отчаянно хлопая ресницами.

— Мы ему не скажем, — заговорщически шепнул распорядитель и подмигнул.

— Ги-Зян, ты скоро? Тебя император зовет, — бархатный с хрипотцой голос раздался совсем близко, и тело привычно отозвалось вставшими дыбом волосками.

Явное сожаление отразилось на лице распорядителя, и я мысленно поблагодарила Ша-Кира за своевременную помощь.

Не став больше затягивать, он нажал кнопку и обернулся на колыхнувшуюся шторку.

— Минутку!

Приподняла бедра, избегая заметавшегося по креслу в поисках цели полупрозрачного щупальца. Миг и меня окутало сиреневым цветом.

— У вас все в порядке? Что-то ты долго, — поинтересовался Ша-Кир.

Ги-Зян повернулся в мою сторону, заметил сиреневый цвет и недовольно пробормотал мне:

— Можете идти.

Ловко соскочила с кресла, немного споткнулась, не ощущая ног от затопившего меня облегчения и врезалась головой в широкую грудь ожидавшего по ту сторону ширмы Ша-Кира. Смущенно улыбнулась, глядя в золотистые глаза и высвободившись, направилась на выход.

— … девица не очень умна, — долетели тихие слова Ги-Зяна.

— Гайнэ не умом славятся, — бросил в ответ Ша-Кир.