Сальто назад

ГЛАВА 12 В БАГДАДЕ ВСЁ СПОКОЙНО

— Аллаху магфэрли! — Саддам распростёрся на молельном коврике в направлении священной Мекки. Замер в этом положении пару секунд и сел на пятки. — ассалам алейкум уарахмат алла![58].— Он провёл сложенными ладонями по лицу и опять замер ненадолго. Затем устало поднялся. Не то чтобы он был таким уж поклонником Магомета, но обязательный вечерний намаз-магриб служил ему кратким отдыхом и успокоительным упражнением после полного забот дня. Хорошо, что любой день, как бы ни был он тяжёл, завершается вечером. Вот и сейчас край солнца уже скрылся за горизонтом.

По какой-то нелепой случайности у него сегодня прошли странные переговоры с болгарским послом в Багдаде. Найденов чисто конфиденциально сообщил очень интересные вещи. Болгарам как-то стали известны планы и русских, и американцев. Похоже, что товарищ Живков решил сыграть свою игру, потому что, по словам посла, и русские, и янки будут склонять Ирак к нападению на Иран. Предупредил, как принято у дипломатов, мягко и завуалировано, что для для Ирака ссора с персами добром не кончится, что лучше от этого конфликта воздержаться.

Интересно, что буквально через пару часов позвонил генерал Мокроус и напросился на встречу. Болгарин оказался прав. Русские предложили начать «более активную политику в отношениях с мракобесами из Тегерана», пообещали дополнительные поставки техники, медикаментов, поддержку в ООН.

Не успел откланяться Мокроус, как позвонили из американского посольства с просьбой принять личное послание президента Картера. Тут Саддам уже почти смеялся, так похоже звучали слова обеих сверхдержав.

Предложение было практически одно: — пока в Иране бардак, связанный с исламской революцией, и СССР и США готовы закрыть глаза на действия Ирака по возврату исконных арабских земель в Арабистане и в Керманшахе, которые совершенно несправедливо были оккупированы персидскими войсками шаха Каджара.

С одной стороны, победа казалась доступной именно в этот момент, когда Иран ещё находится в послереволюционной неразберихе. В армии идут чистки сторонников шаха, новые назначения. Пока новички войдут в понимание ситуации, пройдёт не менее года. Шанс отхватить так нужные стране территории в дельте Шатт-аль-Араб реален. Тем более при поддержке таких политических фигур как СССР и США.

Диктатор пока не дал определённого ответа. Его поразило, что двое заклятых врагов объединились против фасика[59] Хомейни, гореть ему в Аду до скончания времён. К тому же Саддаму было непонятно, почему его пытаются подтолкнуть к войне с персами.

Предупреждение болгар выглядело вполне логично. Как они узнали, в принципе, значения не имело. Предупредили и шукран им за это.

Саддам глубоко задумался, почесывая подбородок. Потом вдруг улыбнулся, поцокал языком и поднял трубку внутренней связи.

— Камаль, сын мой, пригласи генерала Рифаа. — ответа дожидаться не стал, так как был уверен, что его приказание, даже отданное в форме просьбы, будет исполнено незамедлительно.

В ожидании шефа контрразведки Саддам включил телевизор, стоявший в углу:

«…Соединённых Штатов Джимми Картер объявил о разрыве дипломатических отношений с Исламской Республикой Иран. Наш специальный корреспондент в Вашингтоне сообщает…» — Новостное агентство ERTU[60] уже трубило на весь арабский мир как о, практически, объявлении войны Ирану со стороны США.

«Аятолла Хомейни выступил с обличительной речью в исламском консультативном совете, назвав США «великим сатаной» — продолжала миловидная телеведущая с большими глазами. — «Мир застыл в ожидании дальнейшего развития событий, надеясь, что всё ограничится воинственной риторикой обеих сторон».

Мысли снова вернулись к утренним переговорам с американской делегацией. «Ведь не обманули американские представители, получилось в точности, как они и обещали… Очень хорошо для Ирака развиваются события» — только Саддам подумал о том, что Рифаа задерживается, как в тишине мраморного кабинета раздался стук.

— Заходи, дорогой Рифаа, мир тебе, милость Аллаха и его благословение.

— Да будет Аллах милостив и к тебе, мой президент! — Генерал Рифаа Дахам ат-Тикрити приложил ладонь сначала к глазам, затем к губам и к сердцу, и склонил голову в почтительном поклоне. — Надеюсь, здоровье твоё и всех твоих близких в порядке. Да благословит их Аллах.

По восточной традиции последовал неспешный разговор о новостях семьи Рифаа, о его детях и жёнах, тем более что мужчины приходились друг другу двоюродными братьями.

— Я рад брат мой, что все здоровы. Пускай и далее благополучие не покидает твою семью. К слову, сегодня я имел случай убедиться, что Аллах ниспослал на нашу родину свет своей любви. Я бы хотел посоветоваться с тобой, брат, по очень важному вопросу. — Саддам отхлебнул глоток крепкого чая из пиалы и сделал паузу, давая возможность генералу проявить положенное этикетом выражение чувств.

— Я и мои люди готовы выполнить любой твой приказ, мой генерал, — Рифаа не замедлил. — Что-то случилось сегодня?

Саддам Хусейн рассказал о предложениях, полученных от русских и американских спецслужб, и поделился перспективами, открывающимися в этой связи.

— Да, Аллах сегодня благоволит народам Ирака, — Рифаа замаскировал раздумья дежурной фразой. — Тут ведь есть шанс не просто решить проблемы с соседями, нам всё-таки с ними жить. Русские и американцы сегодня пришли, а завтра могут и уйти, а персы останутся навсегда. И если мы их сегодня обидим, то завтра они могут вспомнить и потребовать от нас ответа.

— Я тоже думал об этом. Ты прав, дорогой брат, учитывая, что персов в четыре раза больше чем иракцев, то никакие американские танки и русские самолёты помочь нам не смогут.

— Ещё ты, конечно, не забыл, что половина наших дорогих иракцев — шииты, а весь север занимают, мечтающие о независимости курды. Стоит нам начать проигрывать, как и те и другие начнут бунтовать.

— Лаулла! — в досаде почти выкрикнул Саддам и сложил руки на груди. — Ты опять прав, дорогой Рифаа! Если нам и идти на поводу этих гяуров, то только после того, как мы сами всё хорошо продумаем и взвесим. Явно и те и другие преследуют свои цели, и хотят нас использовать втёмную.

— Да, мой великий брат, ты как всегда принял мудрое решение, да благословит тебя Аллах. Но, дорогой, сейчас главное не будем торопиться. — Рифаа, сложил пальцы щепотью и покачал ими перед носом. — Потихонечку, тихим ходом, нас, хвала Всевышнему, никто никуда не гонит.

— Как ты считаешь, брат, надо ли принимать дары неверных? — Саддам достал ящик с кубинскими сигарами и протянул Рифаа. Мужчины закурили, размышляя на предложенную тему.

— Да, брат, коммунисты хоть и не понимают, что служат шайтану, но сигары делают лучше всех в мире. Отличная штука, — Саддам повертел перед носом коричневую торпеду с золотым пояском. — Мне сам Кастро подарил, когда приезжал к нам в Ирак в прошлом году.

— При всём моём уважении, дорогой брат, аромат и вкус кальяна мне нравится больше, — Рифаа выпустил облако сигарного дыма. — Сигары это хорошо, но мне пришла интересная мысль. Аль-Ха́мду ли-Лля́х[61]! — он поднёс к губам тыльную сторону ладони.

— Подожди, мой брат, не торопись, здесь торопиться нельзя. Слишком большие потери мы понесем, если неправильно рассчитаем, — Саддам немного помолчал, но закончил мысль. — Впрочем, поделись, я же знаю твой нрав, не утерпишь, расскажешь, кому-нибудь кроме меня.

— Нам надо взять всё, что нам предложат и американцы, и русские, а потом ударить, но не по Ирану, там нам при любом развитии будет плохо, а по Кувейту, а потом пройти огнём и мечом по землям, погрязших в пороках нефтяных шейхов Залива. Армий у них нет, всё можно будет сделать очень быстро. Тогда американцы не успеют отреагировать, а мы возьмём по опеку весь Аравийский полуостров.

— За что я тебя люблю, брат, — в чувствах Саддам хлопнул ладонями по коленям. — Ты единственный в моём окружении, кто умеет мыслить нестандартно. Мне нравится твоя идея. Тем более за эмирами Эс-Сабах должок числится. Мне тут доложили, что они нашу нефть воруют в Рамалле. Вот и повод. К тому же у Англии истёк срок мандата на протекторат над этим участком исконно Иракской земли.

— Кому будет интересен повод? — Рифаа пожал плечами. Никто в мире не поверит в такую несерьёзную причину.

— Плевать мне на мир! Им там всем нужна только наша дешёвая нефть. Важно, что мы землякам скажем. Хотя победы всегда окрыляют, а раскатать этот островок средневековья полдня хватит. Утром выступим, вечером уже будем пить кофе в Аль-Сеифе, а Сабах сбежит в Аравию.

— Ты гениален, брат мой, — Рифаа и в самом деле был искренне восхищён полётом мысли главы государства. — В истории Ирака не было правителя подобного тебе, да благословит тебя Аллах!

— Аллаху акбар! — Хуссейн провёл ладонями по лицу и склонил голову в сторону Мекки. — Кроме того, цены на нефть взлетят процентов на пятьдесят как минимум.

— А мы ещё и саудитов тряхнём! — Воображение Рифаа разыгралось. — У этих мракобесов нормальной армии никогда не было.

— Ладно, брат, давай завтра поедем на охоту в Джасим-аль-Унтус, там и продолжим. Торопиться нельзя! — Ещё раз повторил Саддам.

Весной в Ираке красиво, солнце ещё не палит подобно плавильной печи, но уже ощутимо прогревает воздух. В основном температура держится около +25 градусов Цельсия. Тамарисковые заросли Джасим-аль-Унтус раскинулись по болотистым берегам Тигра. Река, наполненная талыми водами Загроса, разливалась, образуя множество временных озёр и прудов. Тысячные стаи перелётных птиц готовятся к возвращению на северные гнездовья. Апрель даёт возможность любителям утиной охоты предаться этому благородному занятию. Только тучи комаров омрачают это чисто мужское развлечение, достойное султанов и эмиров. Только на обдуваемых северным ветром песчаных проплешинах можно немного передохнуть от них. Склоны пестрят полевыми цветами. Красота!

— С Абу-Талиб[62] сверни направо, — командует водителю Саддам, пряча в густых чёрных усах усмешку. — На Сирван поедем. Говорят, там уток больше.

— Ты же говорил, что… — начал было Рифаа.

— Дорогой брат, ты спроси у Барзана[63], есть ли во дворце новости, которые не знает никто. Он тебе много может рассказать, не так ли, дорогой Барзан.

— И у дворцовых стен есть уши, — буркнул недовольно глава Мухабарат. — И вообще, Аллах бережёт того, кто сам себя берёжет.

— Неужели всё так серьёзно? — удивился Рифаа.

— Брат наш Рифаа, ты у нас возглавляешь разведку. Неужели ты не знаешь, что и Саудиты, и Барзанисты, и русские с американцами спят и видят, как бы нашими руками жар загрести. Если ты не шутишь, то очень плохо обстоят дела в твоём ведомстве и может быть стоит нам подумать о смене руководства? Не пойти ли тебе на заслуженный отдых. Будешь внуков воспитывать, на уток охотиться…

— Нет, дорогой Саддам, я всё понял, я приму самые строгие меры к перекрытию каналов по которым… — Рифаа, в самом деле, почувствовал тревогу, и лёгкое дыхание смерти пробежало у него по спине. Он запутался в изъявлениях верности и замолчал. Тем более что салон тряхнуло так, что все резко выдохнули и схватились за спинки сидений.

— Вот отличную машину русские сделали, но ездить на ней больно, — проворчал Барзана, потирая ушибленное колено. — И пыли набивается по колено.

Так за разговорами незаметно пролетела дорога до городка Баакуб, где река Сирван закладывает крутую петлю, образуя замкнутый природный уголок богатый дичью.

Машина личной охраны уже ожидала на съезде с магистрали. Начальник отряда телохранителей Камаль Хан Джиджеу уже нашёл лодку и гребцов в серых галабьях, заросших седой щетиной по самые брови.

— Братья, — начал Саддам, когда лодки с «охотниками» углубились в заросли. — Здесь собрались только мы. Такие исключительные меры я принял для того, чтобы обсудить с вами одну очень важную вещь. Я прекрасно понимаю, что если Аллах не поддержит меня, то может рухнуть и моя семья, и весь наш род и даже весь Ирак.

— А что на другой чаше весов? — подал голос Барзан.

— Дорогой наш брат, ты задал очень правильный вопрос. Хвала Аллаху, Господу Миров. — Саддам поднял глаза к небу и провёл ладонями по лицу. — Что на другой чаше весов судьбы? Уверяю тебя и вас всех братья, на другой чаше — слава подобная славе деяний Аббаса ибн Абд аль-Мутталиба, великого Багдадского халифа и потомка Пророка, да благословит его Аллах и приветствует.

Братья, присмотритесь внимательно к событиям, что сотрясают мир в наши дни. Распался на две части и перестал существовать древний Афганистан. Но возродился Мавераннахр, хоть и под покровительством неверных. Безбожники, они безнаказанно бомбят исламскую страну, наших пакистанских братьев по вере. Но! Пакистанцы служили порождению мирового сионизма, — Америке. В соседнем Иране на смену шаху Пехлеви, этой британской собаке, к власти пришли силы древнего ислама, они враждебны нам, но и точно также враждебны остальному миру, погрязшему в пороках. Персы прикрываются знаменем Пророка, мир ему и благословение, но для Ирака их приход чреват большими неприятностями. В нашей стране большинство населения придерживается той же шиитской ереси, что и соседи. В этом опасность.

На севере поднимают голову проклятые барзанисты. Вместо того чтобы строить светлое будущее в едином государстве, они мечтают о каком-то Курдистане.

Если ничего не делать, то Ирак в скором времени может распасться подобно Афганистану, только на четыре части, как и было когда-то при османах. Помните, наверное, вилайет Мосул, — курды, вилайет Багдад — арабы сунниты, Басра — шииты и Кувейт — сабахиды. Последние даже просто входили в состав Басры, и если бы не их пресмыкательство перед бриттами, вошли бы в независимый Ирак.

Американцы получили по башке во Вьетнаме и в Иране и уже пять лет сидят тихо как мыши под веником. Они, конечно, всё ещё сильны, и их пятый флот способен нанести хороший удар любому противнику в Арабском заливе[64]. Третьего дня со мной конфиденциально беседовал представитель американского СиАйЭй. Долго ходил вокруг да около. Крутил-вертел словами, но я его всё-таки вынудил сказать прямым текстом, что они хотят.

— Неужели войны с Ираном? — усмехнулся Аднан Хейраллах, министр обороны республики. — С чем-то подобным и ко мне русские подкатывали. Судя по всему, они считают, тебя, дорогой брат, — он слегка поклонился в знак уважения, — менее значимой фигурой, чем генералитет Ирака.

— Ничего они не понимают в наших арабских семейных делах. Глупцы! — Довольный Саддам пригладил густые усы. — Грех будет не воспользоваться таким положением дел. Получается, что на текущий момент нам под войну с Ираном дадут и денег, и оружия, и всё что попросим.

— Брат мой, во имя Аллаха, но нам нельзя воевать с Ираном! Как бы нас не вооружали гяуры, мы всё равно слабее этого гнезда шиитских еретиков, — в голосе Рифаа чувствовалось сильное волнение. Даже если Аллах будет к нам милостив и позволит полностью разгромить нынешний режим, мы не сможем переделать персов в арабов, а поэтому война с Ираном принесёт только потери. Мы же с тобой вчера обсуждали!

— Не торопись, брат, я всё помню. Никто с Ираном воевать не собирается. Как говорится в древней бедуинской пословице «обещать верблюда, ещё не значит отдать даже овцу». Мы получим от американцев и от русских оружие, проведём почти открыто мобилизацию, возьмём кредиты под нашу нефть. Золото из еврейских банков заберём, а потом железным кулаком ударим по сабахидам. В Кувейте армии почти нет. Не считать же опереточную гвардию эмира за серьёзное подразделение. Сейчас послушаем нашего брата Рифаа, он, как глава разведки должен быть в курсе всех имеющихся вооружённых сил в регионе.

Рифаа обстоятельно доложил собравшимся о силах и слабостях соседних государств. По его словам выходило, что Иран и Турция сильны, но заняты внутренними проблемами, Остальные арабские монархии настолько слабы, что вынуждены расчитывать только на помощь Америки.

— Итак, Саудиты имеют большую, но плохо обученную и отвратительно вооружённую армию. Зато у них под боком, в Бахрейне база пятого флота США. Авианосец «Дуайт Эйзенхауэр» с сотней боевых птичек, это очень серьёзно.

Саддам вдруг поднял руку, прерывая главного разведчика.

— Извини, брат Рифаа, время дорого, поэтому я сделаю краткие выводы из твоей содержательной и очень полезной речи, — он прокашлялся в кулак. — Можно сказать совершенно определённо, что реально опасны только персы и американцы. Но тут должны поработать наши дипломаты. Надо будет дать указание, чтобы наш друг Саадун Хаммади[65] лично встретился с иранским коллегой и предложил ему выгодные условия сотрудничества. Я думаю, беспрепятственный доступ для паломников в Кербелу будет очень кстати и персам, и нам.

— Дорогой Саддам, а нам-то какая выгода? — удивился Рифаа. — Только лишние расходы на отлов шиитских шпионов.

— Не надо будет никого отлавливать, надо учиться у наших врагов-сионистов. Любых паломников пускают к святыням Аль-Кудса. Просто разрешают только то, что не запрещают. Это же добровольные заложники!

Но самое главное, переговоры любые с иранцами должны проходить в строжайшей тайне, с самым минимальным числом участников и лучше всего один на один.

Вот с прислужниками шайтана с американцами сложнее всего. Они считают наш залив зоной своих жизненных интересов. Поэтому наверняка, даже если у нас получится с Сабахидами, бомбить нас будут. — Неожиданно он повернулся к министру обороны. — Брат наш Аднан, что ты можешь сказать?

— Если идёт большая игра, если в игре заняты сильные стороны, — начал издалека Аднан Хейраллах, — то слабым сторонам нужна коалиция. В Кувейте есть шииты, и они там люди второго сорта, в Саудии, на её восточном побережье живут такие же шииты, в Бахрейне они вообще составляют большинство, не смотря на то, что эмирский дом — ветвь всё той же династии Саудитов из Неджда. Ваххабитское отродье захватило всё побережье Арабского залива, которое по всей справедливости должно принадлежать тем, кто испокон веков живёт тут. И я думаю…

Тут прямо перед ним на раскладной стол упала с неба серо-зелёная клякса… Пролетавшая над песчаным холмом утиная стая оглашала окрестности бодрыми криками.

Раскаты хохота были дружной реакцией собравшихся соплеменников клана Тикрити на перебив серьёзной темы.

— Дорогой брат Аднан, — пряча усмешку в усах, потрепал по плечу родственника Саддам. — Тебе сегодня везёт, глупая птица целила явно в твою новую красивую форму, но промахнулась, надеюсь, ты не промахнёшься и отплатишь ей за попытку оскорбления целого министра нашей республики?

Вскоре по кустам загремели выстрелы. Охота на болотную дичь началась.

Жара с приближением календарного лета неумолимо нарастала по обеим берегам Персидского залива. Даже ранним утром над глинобитными окраинами Хорремшехра висело бурое марево пыли. Финиковые пальмы за бурыми водами реки Каран, притока Шатт-эль-Араб, казались картонными силуэтами в свете лучей восходящего солнца.

Внутренний дворик иракского консульства, куда выходили окна зала переговоров, манил прохладой тени, которую давала высокая живая изгородь из дамасской розы. Чтобы не мучиться от полуденного зноя начало переговоров назначили на семь часов утра.

Саадун Хаммади никому не решился доверить ведение переговоров и лично прибыл накануне в приграничный Хрремшехр, благо, что в городе испокон веков существовало консульство. Правда, Иракским оно стало только после отделения четырёх вилайетов от Османской империи, что никак не отражалось на объёме его работ. По эту сторону Шатт-эль-Араб у многих граждан Ирака проживали родственники, друзья и партнёры по бизнесу. Основное население Хузестана было арабским. В отличие от остального арабского мира местные арабы исповедовали шиизм. Род Хаммади тоже был, по традиции шиитским, что не помешало ему занять один из высших постов в правительстве Саддама Хусейна. Цивильному арабскому платью предпочитал светло-бежевую армейскую форму без знаков различия.

Ровно в семь тренькнул звонок, возвещая о прибытии иранской стороны. Представлял иранцев аятолла Рафсанджани, ответственный за контакты с иностранными державами в правительстве Исламской Республики. Крепкий мужчина с редкими усами и хитрой крестьянской улыбкой по-простому, не чинясь, поприветствовал присутствующих и предложил беседовать во дворе.

— Сегодня будет жаркий день, — сняв белый дастор[66], он промокнул бритую голову платком. — Еще лето не началось, а уже палит немилосердно.

— Мухаммед, да благословит его Аллах и приветствует, называл терпение — лучшим благом, которое может обрести человек, — Хаммади старше, поэтому позволяет себе чуть поучительный тон, демонстрируя серьёзность предстоящих переговоров.

— Без всякого сомнения, дорогой Хаммади, — Рафсанджани почтительно склонил голову. — На всё воля Всевышнего. Нам с вами жара не страшна, мы люди привычные, всю жизнь здесь живём.

Некоторое время собеседники ведут традиционную восточную беседу о бесконечной милости Аллаха, о крепости веры, о прочих богоугодных вещах, как положено мудрым мужам, чуждым мирской суеты.

— Вы, дорогой друг, писали, что готовы что-то предложит Ирану. — Первым приступил к делу Рафсанджани, продолжая приветливо улыбаться, — Я весь в нетерпении, да простит мой друг мне мой молодой задор. Что иракцы могут предложить, чего у нас нет?

— Почтенный Али Акбар, мы можем предложить вам то, что всеми ценится выше материальных благ. Мой господин и президент моей страны, готов гарантировать безопасность западных границ Ирана…

Рафсанджани помрачнел, ему пришла в голову мысль, что иракцы решили шантажировать молодую республику. Угроза такого мощного противника, как Ирак, была бы очень большой неприятностью для конституционного совета[67] в Тегеране. Тем более, когда еще достаточно сильны были затаившиеся сторонники шаха и иранские комми. Он даже запахнул шёлковый чёрный дишдашах.[68]

— Ты меня не правильно понял, почтенный друг, — заметил резкую смену настроения Хаммади. — Ирак ни в коем случае не хочет зла Ирану. Мы приветствуем произошедшие в твоей стране перемены и изгнание американской подстилки — Пехлеви. Безопасность ирано-иракской границы вовсе не означает, что если вы не согласитесь, то армия Ирака что-то вам сделает. Вовсе нет! Наш интерес совсем в другом.

Дело в том, что нам поступили необычные предложения от наших общих врагов. При этом они враждебны и друг к другу.

— Уж не американцев и русских ты называешь врагами? — расслабился Рафсанджани. — Но насколько я помню, русские ваши союзники, у вас вся армия вооружена их оружием, тысячи русских военных советников учат вас им пользоваться, ваши офицеры учатся в Москве. Трудно назвать такое положение враждебным, не так ли?

— Ты необычайно проницателен, друг мой. Про русских я расскажу отдельно, иншалла. Сейчас я бы хотел донести суть обеих предложений.

Так вот, с обеих сторон мы получили предложение объявить войну Ирану! Обещая всяческую поддержку и помощь. Каковы мерзавцы! Русские обещают оружие и продовольствие, а американцы кроме этого ещё и выгодные кредиты, и услуги их союзников. Вы, почтенный Али Акбар, в курсе, что все аравийские шейхи пляшут под американскую дудку и готовы лизать им зад, да простит мне Всевышний грубый оборот.

— Пф-ф… — Рафсанджани не смог удержаться и презрительно фыркнул. — Против силы духа, подкреплённого истинной верой, человеческое оружие — пустяк. Аллах велик, и если Аллах за нас, кто против нас?

— Вот и мы в Ираке решили, что лучше будет помощь неверных принять, но обернуть её против них же. Иншалла, — Хаммади провёл ладонями по лицу в традиционном жесте.

— Вы собираетесь атаковать американские и британские военные базы? Воистину, кого Аллах хочет наказать, того он лишает разума. Нет, здесь мы вам не помощники. Мы хоть и призвали к джихаду с Америкой, хоть и сочувствуем мужественным федаинам, захватившим американское посольство, но пока это только фигура речи, официально война не объявлена, и нам не хочется, чтобы на Иран сыпались американские бомбы. Даже вместе с вами, как бы ни был силён наш дух, мы не сможем воевать с остальным миром.

— Друг мой! Не надо спешить с выводами, — Хаммади протянул руку в успокаивающем жесте. — Мы не собираемся атаковать ни пятый флот, ни базы американских ВМС в заливе. Мы ударим по Кувейту и по Саудитам. Иншалла.

У Сабаховских собак армия практически отсутствует, а у Саудов она хоть и многочисленна, но вооружена чем попало, и никогда, ни с кем не воевала. К тому же нам от вас нужно только слово, что вы не ударите нам в спину, очень опасно у нас расположен главный порт Басра. Контроль над Ормузским проливом тоже вы можете контролировать, угрожая крестоносцам[69] устроить им очередной энергетический кризис.

— Я понял предложение Иракского руководства и доложу Совету Стражей революции. Думаю, что Иранская республика сможет пойти навстречу соседу в этом вопросе. Но у меня есть поручение лично от вали-е факих-е ирон[70] его святейшества Рухоллы Мусави Хомейни.

— Я с радостью доложу моему брату Саддаму любое ваше пожелание.

— На территории Ирака расположены древние шиитские святыни — мечеть имама Хусейна в Кербеле и мечеть имама Али в Эн-Наджафе, не могли бы власти Ирака разрешить последователям святого халифа Али ибн Абу Талиба свободный доступ к ним?

— С этим, я думаю, проблем не будет в любом случае. Нам важны добрососедские отношения с великим персидским народом.

Высокие стороны еще несколько часов беседовали, обсуждая детали, после чего пили прохладный лимонный шербет, который повар консула готовил удивительно вкусно.

— И насколько далеко в аравийские пески планирует войти доблестный Саддам, да пребудет с ним Аллах? — закинул удочку Рафсанджани.

— Генеральный штаб пока работает над конкретными планами, но лично я думаю, что если мы проведём границу по южной кромке пустыни Дахна и от западной пустыни Нафуд до Бахрейна. Священные города пусть остаются у Саудитов, или кто там придёт им на смену. Лезть туда ни нам, ни вам не следует. Это будет слишком сильным ударом по исламскому единству.

— Смешно слушать тебя, мой друг, когда ты говоришь о единстве, предлагая расчленить соседнее государство, да ещё и такое как прародину всех арабов. — Рафсанджани, невесело усмехнулся. — А зачем вам, во имя Аллаха милостивого, милосердного, пустыни?

— Если мы не заберём себе Мекку и Медину, то рано или поздно арабский мир смирится с новым положением Аравии. Наши братья из арабских стран простят нам великий поход. Тем более, мы поможем палестинским браться в их священной борьбе с сионистами, будем помогать силам ислама в Пуштунистане, в Бенгалии. — Хаммади понизил голос, — чего греха таить, Хуссейн, да пребудет с ним Аллах, собирается финансировать силы ислама и в безбожном СССР. Что касается пустынь, то это прекрасное предполье. Если Саудиты когда-нибудь решатся на реванш, им придётся преодолеть около двухсот миль по выжженным пескам, чтобы только подойти к нашим сегодняшним границам, а мы успеем подготовить торжественную встречу.

Вот Аль-Ахсу мы не отдадим без боя ни за что. Этот район не только населяют наши братья по вере, но главное, его недра скрывают огромные запасы нефти. Мы готовы обсудить с руководством Исламской республики проблемы совместной разработки тех месторождений…

Беседа продолжалась ещё какое-то время. В целом, высокие договаривающиеся стороны остались довольны друг другом.

Георгий Маркович Корниенко любил приезжать на работу ранним утром. Он считал, что утренние часы самое продуктивное время. Вот и сегодня уже убелённый сединами ветеран дипломатического фронта прибыл к восьми утра в прекрасном расположении духа. Он придирчиво осмотрел стол, смахнул случайную пылинку, подошёл к окну и отодвинул тяжёлую штору. Секунду поколебался и открыл окно, хотя врачи рекомендовали ему избегать сквозняков. Но устоять перед обаянием майского московского утра было невозможно. В комнату ворвался порыв ветра. С Москвы реки донёсся запах речной свежести и цветущей сирени. От этого у Георгия Марковича настроение поднялось ещё сильнее. Он даже подмигнул портрету Ленина, лукаво глядящего со стены. Внезапно ожил телефон внутренней связи.

— Товарищ замминистра, Колотуша просит принять. — Пропела в трубку секретарь.

— Пусть заходит. А ты кофе две чашечки свари, пожалуйста.

Лицо вошедшего чиновника выражало крайнюю степень озабоченности.

— Василий Иванович, с прошедшим праздником тебя, — Корниенко любил роль гостеприимного хозяина и без особой причины не хамил подчинённым. — Проходи, садись, что-то вид у тебя сегодня какой-то заклопотаный.

— Спасибо, Георгий Маркович, — садясь, вздохнул Колотуша. — Друг наш усатый покоя не даёт. Прислал в пятницу письмо с новыми предложениями.

— Ты сейчас, про Саддама?

— Про него. Он самый непредсказуемый среди подшефных нашего отдела. Даже чёртовы аятоллы и те более спокойны, по крайней мере, всегда известно, что от них ожидать. Шайтан их забери.

— Хорошо, Василий Иванович, давай рассказывай, что придумал этот пройдоха.

Колотуша задумался на минуту, собираясь с мыслями.

— После того, как мы предложили поддержать его претензии на Хузестан, он требует больше оружия. Просит в дополнение медикаменты, продовольствие, метизы, лес. Уверяет, что расплатится качественной иракской нефтью по цене ниже цены ОПЕК.

— Ну да, ну, да… Что ему может в голову прийти? Что бы вы на его месте сделали?

— Ну, вы товарищ замминистра, и вопросики задаёте! Я бы на его месте попробовал бы у Ирана отжать районы с арабским населением. Сейчас у иранцев послереволюционный бардак, что-то наверняка может получиться, тем более что они со старыми друзьями разругались в пух и прах. Мы ему так и предложили, но сучий потрох, не говорит, ни да, ни нет.

— Ну, нам такой вариант точно будет на руку. Ваш ведь отдел курирует Мавераннахр? Нет, вру! Афган это Средний Восток, а у тебя Ближний. Но не суть, ведь если иранцы будут заняты войной с Саддамом, они не смогут мешать нам, развивать Мавераннахр. Впрочем, даже если он вдарит по Саудитам, это тоже будет нам на руку, цены на нефть вырастут, мы получим дополнительные деньги. У нас позиция беспроигрышная.

— Красиво у вас получилось, Георгий Маркович.

— Готовьте докладную для министра прямо сегодня, если к вечеру успеете, то уже завтра утром я доложу. Иракцам можете телеграфировать принципиальное согласие.