Сальто назад

ГЛАВА 19 МЕДВЕДЬ ПРОШЕЛ ЦК

Пасмурная погода, так надоевшая всем москвичам за две недели, наконец-то сменилась нормальной августовской жарой. Солнце, словно соскучившееся по столице, вылило на город всю скопившуюся мощь. Город плавился от жары. Подполковник КГБ, Игорь Шамраев получил три дня отгула после нервотрёпки связанной с обеспечением безопасности Олимпийских Игр. По этой причине вот уже второй день он позволял себе валяться в постели до тех пор, пока ноги сами не поднимут его. За две олимпийские недели усталость и постоянный стресс сделали своё дело. К последнему дню Олимпиады Шамраев осунулся, как-то сник и даже, казалось, стал ниже ростом.

— Подполковник Шамраев, приказываю вам в обязательном порядке привести себя в должный вид, — смилостивился над ним его непосредственный начальник генерал Бобков. — Дня три я могу вам позволить. Отоспитесь в счёт отпуска. Но чтобы в четверг, как штык!

Вот и отсыпался бравый подполковник, следуя милостивому повелению начальства. Шёл уже второй день отгула, и пора было подумать о том, как разнообразить досуг. Над этой мыслью Шамраев и трудился с самого момента пробуждения.

Внезапный звонок телефона вывел его из раздумий.

— Здравия желаю, Игорёк, если жив ещё! — в трубке звучал знакомый тенор старого друга Марата Светлова. — Давай, поднимайся, я сейчас подскочу к тебе. У меня тут пара дней «отгулов за прогулы» образовалась. К тебе дело есть.

— Какое ещё дело? — Недовольно ворчит Шамраев. — Опять по бабам? С утра пораньше?

— Можно и по бабам, если настаиваешь. Но поперёд всего поговорить бы надо. Про нашу тетрадочку, если помнишь…

— Не знаю я никакой тетрадочки, — сердится уже по-настоящему подполковник. Он подозревает, что его домашний телефон вполне может прослушиваться и поэтому резко обрывает приятеля. — Никаких тетрадочек не знаю, но так-то приезжай, до четверга я совершенно свободен.

— Да, я уже и приехал. Ты не забыл, что у твоего подъезда висит автомат? Нет? Вот я с него тебе и звоню. Так что через минуту — у тебя.

В летней белоснежной майке с Олимпийскими кольцами и словами «Москва-80», обтягивающей намечающееся брюшко, в голубых вельветовых брюках и кроссовках «Адидас» майор Светлов смотрелся очень выигрышно. Даже, несмотря на рост чуть ниже среднего, женщины всех возрастов и мастей так и липли к нему. Крепкие бицепсы, широкие борцовские плечи и тяжёлый подбородок, всё выдавало импозантного мужчину.

— Тот, кто носит «Адидас», завтра родину продаст! — Приветствовал друга Шамраев. После чего отправился в ванную, крича сквозь шум воды. — Ты там доставай, что найдёшь. Холодильник в твоём распоряжении.

Пока он приводил себя в порядок, Марат хозяйничает на кухне. Хоть Игорь и получил уже погоны подполковника, но привычки к ведению домашнего хозяйства так и не выработал. Не с его работой домоводством заниматься. Это плохо, так как ни одна женщина не могла выдержать такого рабочего графика. После третьей попытки брака Шамраев оставил это занятие, довольствуясь случайными связями.

Светлов же наоборот, считал, что ему с женой очень повезло. Танечка была младше его на целых восемь лет, училась в юридическом, но после рождения сына, посвятила себя домашнему хозяйству. В муже она души не чаяла, была предана ему, гордилась им и только что не молилась.

— У меня прекрасная жена! — Постоянно хвастался Светлов и цинично добавлял: — Её восхищение придаёт мне уверенности в победах над другими женщинами.

На весь период Олимпиады он отправил жену с маленьким сыном к тёще. Её попытки возразить натыкались на чёткий ответ — У меня приказ «Обеспечивать безопасность спортсменов и гостей столицы», я не смогу уделять внимания тебе и Серёжке, буду злой, и страшный. Чтобы сохранить мир и спокойствие в нашей семье, тебе, Танюша, придётся уехать к маме. Тем более что Кубань славится фруктами, арбузами и прочими полезными продуктами.

Обеспечивать себя закуской майор Светлов любил и умел. Заглянув в холодильник, он не обнаружил там ничего кроме нескольких банок финского пива и пепси-колы, и решил изменить планы.

— Слушай, Игорёша, а давай мы в этот чудесный летний день рванём с тобой на лоно. Закатимся сейчас в Серебряный бор, нажарим шашлыков, откупорим беленькую…

— В жару? В кустах? Водку? — Сквозь шум душа возмущается Шамраев. — Меня что после вчерашнего ещё не отпустило. А мясо для шашлыков ты, где собрался брать? По мне так лучше до ближайшего гастронома сгонять, финскую нарезку, пива, рыбки копчёной и можно не париться на сегодняшней жаре. Да и в метро соваться совсем не хочется. Отвык я что-то от общественного транспорта. Никакого желания нет слипаться с потными народными массами, и так за две недели от людей устал. Сил нет. Хоть увольняйся.

— Какие мы важные! Фу-ты, ну-ты, господин подполковник изволит брезговать нашим лучшим в мире метрополитеном? Так у меня есть чем его заменить! Мне мою «копейку» ещё к началу Олимпиады отремонтировали.

— Бухим за руль не боишься?

— А кто мне, майору ОБХСС, что сделает? Все постовые мне будут честь отдавать, и глаза пучить. Ты там ещё что-то про мясо бухтел? Так вот и про мясо я тебе популярно поясню сейчас. К знакомому мяснику заедем по пути. У него всегда маринованная свининка имеется. Или ты свинину не? Впрочем, у него и говядина наверняка найдётся. Ни разу ещё не было, чтобы этот добрый человек отказал Марату Сергеевичу Светлову.

Шамраеву ничего не оставалось, как сдаться на милость победителя. Уже через четверть часа он злой, голодный и с больной головой потел в голубенькой машинке.

Ещё через десять минут Марат оставил друга, а сам скрылся среди деревянных павильонов Тишинского рынка. К счастью, пропадал он совсем недолго.

— Вот ведь действительно — Грузины[123], — промокая пот со лба и шеи, ворчал Светлов. — Живут тут кругом грузины, работают мясниками на рынке тоже грузины. Зато знают толк в шашлыках, этого не отнять. Вахтанг ещё ничего, человек добрый, в нагрузку к мясу подарил свэжы и горачы шоти[124], а я по дороге ещё помидоров и зелени прикупил. А пиво мы ближе к парку закупим, чтобы не грелось по такой жаре. — Он аккуратно поставил алюминиевую кастрюлю с мясом и луком в багажник. Рядом с ним топталась очаровательное создание лет двадцати с одуванчиком пшеничных кудряшек на голове. На девушке такая же белая майка, как на Светлове, только с узкими бретельками и голубые джинсовые шортики.

— Это Натусик, — продолжал рассказ Светлов. — Она попросила взять её с нами. Я не мог отказать такому прелестному созданию.

— А подружка у Наташи есть? — Настроение у Шамраева заметно поднялось. Он в какой-то момент даже смог правильно отреагировать на болтовню приятеля. — Одной-то ей тяжеловато будет с двумя такими мужчинами общаться. Мы же старые, больные и скучные, нечета молоденьким мальчикам.

За болтовнёй не заметили, как доехали до Хорошёвского моста, после которого «копейка» нырнула под тень сосен и лип Таманской улицы. У первого же пивного ларька купили Жигулёвского в заботливо припасённый трёхлитровый бидончик. Ещё чуток и компания выгрузилась на зелёную травку Серебряного бора.

Оказалось, что у девушки нет купальных принадлежностей и лезть в воду в трусах и лифчике она отказалась наотрез. — Это же так неприлично, — фыркнула она на увещевания новоявленных кавалеров. Те же нисколько не страдали подобными комплексами и полезли в воду в просторных сатиновых семейниках. Августовская жара не собиралась сдавать позиции.

— Наташенька, а вы знаете, какой самый смешной случай произошёл перед открытием Олимпиады? — Интригующе вопрошает Шамраев, отхлебнув добрый глоток «Жигулёвского». Он взял на себя труд развлекать прекрасную незнакомку, пока Светлов занят приготовлением шашлыков.

— Расскажите, Игорь Иосич, — Натусик делает умильно-просительную рожицу. Поднимает бровки домиком и округлив и без того большие голубые глаза.

— Ты же видела открытие. Помнишь, как греческие квадриги выезжают?

— Такие смешные тележки на двух колёсах?

— Нет, тележки называются колесницы, а квадриги это четыре лошадки, которые эти тележки катят. — По-отечески ухмыляется Шамраев. Он уже понял, как он будет обрабатывать эту девицу. — Там были такие красивые вороные, ну то есть чёрные лошадки.

— Да, очень красивые лошадки! — Натусик всплёскивает руками. — Помню-помню-помню. И что там с ними смешного? Ну, рассказывайте мальчики не томите.

— Дело было так, — Шамраев на мгновение задумывается. — На последней репетиции вывели для прохода этих самых лошадок на беговую дорожку стадиона, а покрытие там, какое-то «ракортоновое»[125] стоит кучу долларов за метр, директор Лужников аж трясся над ним. Ему не нравилось, что лошади будут его дорожку копытами топтать.

С копытами его режиссёр всего этого спектакля уломал, уболтал, и, кажется, даже напоил. Согласился Володя на лошадей, но тут новая проблема возникла. Лошадки, они же не люди, ср… (ничего, что я по-французски?), где попало и нисколько этим не смущаются. Вот и тут. На репетиции накидали лошадки конских яблок прямо на дорожку, а за ними по этой же дорожке должны девушки в сарафанах идти, а за девушками толпа спортсменов… И все эти ребята пойдут по, пардон опять, лошадиному г…, а потом растащат его по всему стадиону. Что делать? Пробку в попу лошадкам? Мешок под хвостик? Всё не подходит. Олимпиада уже через неделю, а решения так и нет.

Хорошо, что я там оказался. Я же в далёкой юности униформистом в цирке подрабатывал. Подсмотрел там один простой приёмчик. Надо лошадкам просто дать навозу понюхать, и они на какое-то время сдерживаются. Почему? Неизвестно. Но приём работает. Тут тоже сработало.

— Мальчики, вы же из милиции… — вдруг озаботилась девушка. — Вы мне потом ничего не сделаете?

— Ну, как тебе сказать… — промычал от костра, колдовавший над шашлыками Светлов. — Сделать мы тебе точно что-нибудь сделаем. Шашлыками накормим, пивком напоим, а там как пойдёт, мы же парни лихие. — Он согнул руку в локте, продемонстрировав мощный бицепс. — Что прямо из милиции, так сказать нельзя, хотя к людям в погонах мы относимся. Сегодня мы не на службе, и совершенно не опасны.

— Маратик, а вы тогда точно знаете, — Натусик с любопытством посмотрела на пленившего её сердце мужчину. — Перед Олимпиадой слухи ходили… а правда, что американские шпионы разбрасывали везде отравленную жвачку, конфеты с бритвами и взрывающиеся игрушки?

— Враньё! — Уверенно раскладывая на газете ароматное дымящееся мясо, ворчит Светлов. — Это наши перестарались. Ясно же, что глупость чистой воды. Я слышал версию о вшах в джинсах, да не простых, а заражённых не то сифилисом, не то триппером.

— Ф-фу, ну зачем такие неаппетитные темы к столу, — морщит носик Натусик. — Мальчики пойдёмте купаться.

После пива на жаре ей уже стало безразлично, что на ней надето. Она стаскивает шортики с крепких ягодиц, оставшись в беленьких хлопчатобумажных трусиках и сатиновом лифчике. Тем более, что на пляже, по случаю рабочего дня, немноголюдно.

Все трое дружно лезут в прохладную воду Москвы-реки. Плещутся в ней как дети, прогоняя утомление знойного дня. Потом торопятся вернуться к шашлыкам, пока они не остыли. Руки то одного то другого мужчины трогают, как будто невзначай, девичьи прелести. Та тоже всё чаще и чаще позволяет себе плечиком, коленкой, а то и попкой прикоснуться к мужским телам. Сквозь мокрую ткань трусиков проглядывают чёрные кудряшки. Это интригует и привлекает внимание ещё больше. Жаркий день обещал перетечь в бурный вечер.

Уже вечером, уставшие после эротических утех, друзья вернулись на квартиру Шамраева, чтобы продолжить обсуждение животрепещущих проблем.

— Какую я деваху сегодня нам подогнал? Горячая! Как мы её сегодня в два ствола! Да? А она как стонала… — довольно потягиваясь, вспомнил в очередной раз Марат. — Какая же тёлочка оказалась заводная. Как вспомню, так штаны оттопыриваются. Честно свой стольник заработала.

— Да, хорошо повеселились, — поддерживал его хозяин квартиры. — Будет что вспомнить холодными зимними вечерами. Наши-то комитетские «ночные бабочки» все были на иностранцах задействованы. Вот теперь будет работы парням из второго… Ну, да, бог с ними, девочка и в самом деле была выше всяких похвал, но сейчас я бы хотел поговорить о делах наших скорбных.

— Ну, давай поговорим. Ты имеешь в виду предсказания и прогнозы? Что с чем совпало, а что не очень?

— Ага. Мы ж с тобой так и не удосужились серьёзно поговорить. Служба, наша и опасна и трудна. Закрутила, за собою увела… — Шамраев сделал в воздухе неопределённый жест пальцами.

С самого возвращения из Новосибирска друзей и в самом деле служебная кутерьма взяла в оборот, и встречались они только в коридорах то на Лубянке, то на Петровке. Из-за подготовки к Олимпийским играм остальные вопросы отошли у руководства далеко на дальний план. Все, начиная от Федорчука и Щёлокова и заканчивая последним оперативником и сексотом, были вовлечены в работу по обеспечению безопасности Олимпийских игр. При этом заняты были не только кадры московского и союзного уровня. В Москву командировали лучших работников внутренних органов со всей страны, задействовали по максимуму и армейские части. Так что четыре месяца страна жила в состоянии странного дисбаланса, когда никого не волновала преступность в провинции, и наоборот, преступность в столице беспокоила всё начальство поголовно.

Все силы были брошены на поддержание и обеспечение. А когда уже с середины мая начались тренировки и репетиции открытия-закрытия, продыху не стало совсем. Постоянные дежурства на всех олимпийских объектах, в аэропортах, вокзалах и пристанях столицы. К тому же прошёл слух (говорят, что следы ведут в ООП[126]), что мол «Братья мусульмане» пообещали устроить в Москве теракт в отместку за Пакистан. При этом само Пакистанское руководство не присоединилось к бойкоту Олимпиады, несмотря на призыв Исламской Конференции.

— Представляешь? — горячился Светлов. — Тряпкоголовые идиоты из всяких дуркистанов бойкотируют, а те, кому прилетело, приехали как миленькие. Вот что животворящий бомбовый удар делает!

— Да бойкот-то — чепуха! — прихлёбывая «Koff»[127] прямо из банки, воскликнул Шамраев. — Подумаешь, куча овцелюбов не приехали, их и так никто не знал, и после того, как они бойкот устроили, никто не узнал. Гораздо серьёзнее, что какой-то там Карда́ви[128] объявил нам джихад. По нашим каналам от Арафата дошла информация, что этот Кардави весной забросил к нам несколько верных подручных, мутить в мусульманских республиках. Знаешь, кто такой шахид?

— Шахид-мюрид, шайтан-майтан, какая разница, — рассмеялся Светлов. — Всё это сплошное мракобесие, они у нас даже среди преступников не найдут поддержки. Наше ворьё сплошь атеисты-циники-прагматики.

— Это ты зря, брат! У них очень сильная идеология. Вспомни, как они легко Афганистан превратили чёрт знает во что. А казалось, вполне светское государство. Так вот, шахид это мученик, погибший за веру, ему гарантируется тёпленькое местечко в раю и личное покровительство Аллаха. На это многие покупаются, как бы это странно не звучало. Поэтому эти, как ты и назвал, шахиды-мюриды спокойно идут на самоподрыв, кидаются на пулемёты, таранят грузовиками всё, что им скажут. Для них жизнь не стоит ни-че-го. В этом их сила.

Федорчук, как информацию о Кардави получил, так, всех на уши поставил. Наверное, вспомнил о печальной участи Андропова. Во дворах домов, где партийные боссы обитают с апреля посты наружного наблюдения стоят. Все родственники под присмотром, все пути передвижения отслеживаются. На транспорте такая же картина. Нескольких абреков выловить удалось. Обрадовались мерзавцы, что в рай попасть смогут и потащили к нам чемоданы с толом. Самое забавное — нашли поджигателя гостиницы «Россия».

— Не может такого быть! Это же было три года назад. Как он мог проколоться?

— Самому смешно. Дело было так. Однажды едет некий Бабай, он же Гейдар Сулейманович Бабаев, Бакинский вор-рецидивист, такой весь из себя модный, в фирмовом прикиде. Всё как полагается для преступного мира — замшевый пиджачок, джинсики, чёрные очёчки, и чёрная борода. Ни за что не подумаешь, что это басмач недорезанный! В спортивной сумке у него 25 шашек тротила. Но это мы потом узнали, когда нам Итальянец про него доложил. Итальянец, это погоняло одного кавказского вора. В «миру» он Мовлади Алтангиев из таджиков.

Оказалось, что Бабай попался на крючок этих самых «Братьев мусульман» и стал их яростным приверженцем. Как уж у него в голове совместилось пристрастие к воровству, трижды приводившее его на кичу, и шариат с отрубанием рук за такой грех, я даже не представляю, но это факт.

Этот идиот не придумал ничего лучше, чем обратиться к землякам, занятым тут в столице преступным промыслом. Наверное, подумал, что если он их знает, если коронован, то они его слушаться будут. Ты же знаешь, что у нас в столице заправляют сейчас кавказские бандюганы.

— Каким еще преступным промыслом? — возмутился Светлов. — За полмесяца до открытия Олимпиады Щёлоков всех предупредил, что если в период Игр, что-нибудь случится, то если и не загасят, то закроют надолго всех законников и смотрящих.

— Знаю я эту вашу милицейскую историю. Толя Черкас тогда сильно перебздел. Он же только-только вышел и снова на шконку не хотел, а тут вдруг такой облом…

— Ты слушай дальше! Похоже, Черкас такого шороху среди босоты навёл, что все и в самом деле зашхерились. Тем более, мы всю мелкую шушеру за сто первый километр отфутболили. А тут такой абрек нарисовался. И к земляку сунулся. Так что ты думаешь, землячок этот сделал?

— Продал Черкасу, а тот вам по цепочке? Слабо верится. Я даже не слышал, чтобы кавказцы своих сдавали…

— Он и не сдал. Он просто Бабая грохнул. Правда, мамой клянётся, что в порядке самозащиты, но разбираться никто не стал. Особенно, когда увидели полную сумку толовых шашек.

— Вот и где справедливость спрашивается? Ведь этот ухорез кучу народу от смерти спас, и карьеру некоторым помог сделать, а его в турму. Всё-таки что-то не правильно в нашем УК.

— Договорились, что большого срока не дадут, и по УДО выпустят через пару месяцев после суда. Не орден же ему давать, в самом деле. Всё-таки человека он убил. Мерзавца, но без суда. Нарушена «монополия государства на насилие», какие бы причины не были, такое нигде не прощается. Разве что, где-то в дальних кишлаках Афганистана, или диких Африканских бантустанах. Дура, как говорится, лекс[129]! — Светлов даже оторвал руки от руля, ткнув пальцем в крышу машины.

— Интересно, а чего это он на земелю полез? Не спрашивали?

— Нет, тут другое интересно. Этот Бабай в разговоре хвастался, что лично поджёг гостиницу.

— Итальянец слушал-слушал, да и надоело ему. Он говорит, что сначала предупредил про «мусора всех перестреляют, что Москву всю на уши поставят, что босота такого не простит»… А этот шахид-мюрид недоделанный финку схватил и давай махаться. Ну и домахался… Итальянец наш подумал, что такой резкий пацан и в самом деле может что-то устроить, изловчился и за яблочко его и поймал, а тот дёрнулся, ну и наткнулся случайно на перо и так пять раз.

— Ладно, шайтан с ними, грёбнутыми нашими подопечными. — Шамраев разлил по бокалам армянский коньяк. — Давай, за нас. Да пора уже про пророчества, что-то я не помню, чтобы в Борькином дневнике что-то про исламистов было. Вот результатам Игр там у него много чего написано. Правда, совпало с реальностью меньше половины.

— Это как раз понятно. В той реальности был бойкот, больше шестидесяти стран не участвовало, а в этой — они приехали, вот и получилось, что американцы взяли золото в баскетболе, а в футболе аргентинцы немцев обыграли. Мы, конечно, всё равно взяли медалей больше всех, но уже не так, как без главных соперников.

Всё равно и Сальников, и Мелентьев, и Дитятин медали заслуженно получили, и никакие американцы с немцами им не помешали. На них можно было смело ставить.

— Самое интересное, не совпадало иногда даже там, где в прошлый раз легло как надо, без американцев или японцев.

— Спорт — дело такое, всегда есть место случайности. Как помнишь Эшворд на долю секунды обошла Мариту Кох! Даже мне было обидно.

— Жаль, что у нас официально тотализатор запрещён, можно было бы неплохо заработать. Представляешь, какими барышами тут пахнет?

— Сомневаюсь я что-то в этом. Сам же видишь по результатам Олимпиады, что-то совпало, а что-то не совпало. Что там у нашего пророка доморощенного ещё по спорту имеется?

— Чемпионаты мира по футболу, хоккею, баскетболу, тяжёлой атлетике и почему-то по греко-римской борьбе. Если с командными понятно, они всегда популярностью пользовались, со штангой тоже, там мы всегда в лидерах, а вот интересно, чего он такое внимание «классикам» уделил?

— Ты, Игорёк, просто не внимательно читал, там же в тетрадке есть, — Светлов листает затёртые листки. — Вот! Трёхкратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира некий Александр Карелин родился в Новосибирске.

— Марат, а посмотри, что там нам на ближайшие дни напророчено? Что в августе было, что будет. Сравним сейчас и посмотрим насколько всё-таки отошла жизнь от прежнего течения.

— Ну, давай. У Борьки в тетрадке «2 августа в Болонье крупный террористический акт. 85 человек убиты, 200 ранено, ответственные не найдены». Что там у нас в газетах писали?

— Ага. Вот «Правда» за 3 августа. Есть. В новостной ленте без подробностей — «Террористический акт в Италии. 2 августа в г. Болонья, центре области Эмилия-Романья на вокзале прогремел взрыв. Точное число убитых и раненых полиция пока не сообщает. По данным журналистов, никто пока ответственности за теракт не взял».

— Совпало. Давай теперь в обратном порядке посмотрим.

— Правильно. Вперёд смотреть бессмысленно. 25 июля. Умер Владимир Высоцкий. О, как! — Шамраев не может сдержать удивления. — Про Высоцкого уже год ничего не слышно. Ходили слухи в наших коридорах, что он во Франции на наркотиках засыпался. В тюрягу попал, а потом как в воду канул. Наверное, сейчас лечится от наркомании где-то за границей. Может так даже лучше, чем в деревянном макинтоше…

— Что-то я тоже раньше эту запись пропустил. Это получается, похороны шли прямо во время Олимпиады… Вот был подарок антисоветчикам.

— Кстати, Игорёк, ты про Шама что-то узнал?

— Нет, не до того было. Сначала откладывал, а потом так закрутило, что совсем не до него стало. — Шамраев закинул в себя остатки водки. — На работу выйду, займусь.

Долго ещё друзья сидели за столом, сравнивая события текущей реальности, с записями, относящимися к реальности другой. Особенно внимательно они проштудировали то, что относилось к оставшейся части года и к следующему году.

За увлекательным делом не заметили, как наступило утро. Радиоточка, висевшая, как и у большинства советских граждан на кухне разразилась торжественными звуками государственного гимна.

— «Московское время шесть часов, с добрым утром товарищи», — констатировал фальшиво радостный голос диктора. — «Передаём утренний выпуск последних известий».

— О! Хорошо мы с тобой посидели! — Светлов прогнул спину и закинул руки за голову, потягиваясь. — Уже новый день настаёт. Слушай, а что это там про войну? Сделай-ка радио погромче.

— «…к полудню танковые части армии Ирака заняли столицу Кувейта, а к вечеру вышли к границе Саудовской Аравии, завершив оккупацию Королевства Кувейт. Судьба короля Кувейта, королевской семьи и членов его правительства неизвестна.

Советское правительство ответственно заявляет, что не приемлет силовых методов решения межгосударственных споров. Советский союз решительно осуждает агрессивную внешнюю политику Иракского…».

— Ну, ни фига себе! — Хором выдали оба офицера.

— Вот так поворот… — добавил медленно и задумчиво Светлов. — Интересно, как теперь дела пойдут на Ближнем Востоке? Саддам парень, конечно, резкий, но никто даже от него не ждал такой прыти.

— Короля он наверняка в плен взял. Теперь его вынудит подписать капитуляцию. Формального повода для вмешательства ни у кого не будет. Да и не готовы Штаты сейчас к прямому военному вмешательству. Им не меньше полугода требуется для развёртывания сухопутной группировки. Они сейчас даже бомбить, как следует, не смогут. Пока адмирал с «Эйзенхауэра» запросит Вашингтон, пока там примут решение, всё закончится.

— Слушай, Игорёша, а у тебя какая-нибудь спидолка есть? Чтобы короткие волны ловила. Надо послушать, что «Голос Америки» по этому поводу говорит.

— Точно! Есть, конечно, сейчас притащу, — Шамраев скрывается в коридоре и уже через минуту появляется на кухне с большим чёрным приёмником. — Ну, спидолы у меня нет, зато есть ВЭФ[130]. Старенький уже, но ловит хорошо.

— А что ж вы товарищ подполковник КГБ себе какой-нибудь «Грюндиг» не купите? Помнишь: «Он дантист, надомник Рудик, у него приёмник «Грюндиг»…

— Мне и этот то, без надобности, купил вот лет пять назад, на волне общей моды, но не пользуюсь. Даже не знаю, есть там батарейки, или нету. — Шамраев вытянул антенну, наклонил его, чуть не параллельно полу, щёлкнул колёсиком, и кухню заполнили шорохи, попискивания и поскрипывания эфира. — Нынче мода на Руси ночью слушать Би-Би-Си.

— Давай сразу на КВ переключай, — подсказывает Светлов. — Жаль, я конкретной частоты не помню.

— Будем действовать методом научного тыка. Покрутим, послушаем, а там видно будет, нам же в целом не важно, «Голос Америки», «Би-Би-Си» или «Немецкая волна», лишь бы альтернативное ТАССу вещание.

Уже через минуту в динамиках зазвучал голос с характерным акцентом:

— … слушаете «Итоги дня», напоминаю, что сегодня пятое августа, в Вашингтоне 22 часа 10 минут» — Сквозь треск помех прорывался достаточно разборчивый голос ведущего. — У микрофона специальный корреспондент «Голоса Америки» Юрий Осмоловский.

— Слушай, дружок, — перебил «Голос» Светлов. — Как чисто сегодня слышно. Это вам контора такие приёмники выдаёт?

— Нет, ты что! Нам не положено вообще-то, просто на период Олимпиады глушилки не работали. А из-за обычного русского бардака их до сих пор ещё не включили.

«Голос Америки» сообщил, почти тоже, что и ТАСС, дополнив только сообщением о резко негативной реакции мусульманских стран на иракскую агрессию.

— Ещё не успели отреагировать. Теряют янки хватку. — Подвёл итог Светлов. — Сам-то как думаешь, чем такой поворот отразится на «вельт политик»?

— Сложно сказать. Ясно, что цены на нефть взлетят. Ещё непонятно, как отреагируют Саудиты. У них же под самой жопой такой пожар загорелся.

— Думаешь, эскалация будет? — пожал плечами Светлов. — Мне кажется, за эмира никто не впишется. Разве что американцы, но они, похоже, уже проспали. Поздно пить боржом, когда почки отвалились.

— Это если Саддамушка Кувейтом удовлетворится. Я бы на его месте по Саудовской Аравии саданул. У него же сегодня самая сильная армия в регионе. Основные нефтяные поля почти рядом с Кувейтом. Если он их захватит, у него под рукой будет больше трети мировых запасов нефти[131], он сможет запросто диктовать цены, почти в монопольных условиях.

— Ну, это вряд ли! Это же ему тогда со всеми потребителями воевать придётся. А этого он точно не потянет, даже если мы ему помощь увеличим… Судя по сегодняшнему сообщению, никто ему помогать не собирается. Я думаю, что он Кувейтом ограничится.