Сальто назад

ГЛАВА 27 РАЗЗУДИСЬ ПЛЕЧО, РАЗМАХНИСЬ РУКА!

— Здравствуйте, можно мне к консулу? — ровно в десять я в белой футболке и старых потёртых джинсах переминаюсь в здании на Потанинской, где расположены помещения болгарского консульства. — Мне в пятницу телеграмма пришла.

— Здравствуйте, Вы Борис? — женщина в белой блузке с тёмно-зелёной бабочкой под воротничком, улыбается мне из-за стойки. — Товарищ Делчев вас ждёт. Пойдёмте, я вас провожу.

Недолгий променад по слабо освещённому коридору, куда свет попадает только через торцевое окно. Окно украшено цветным витражом, поэтому коридор играет красными, зелёными и жёлтыми бликами.

— Борис Григорьевич, проходите, присаживайтесь, — на чистом русском языке обращается ко мне кудрявый высокий брюнет с большим кавказским носом. — Признаться, я удивлён таким вниманием к вам товарища Живкова. Мне даны указания, принять вас на должность координатора по строительным проектам с болгарской стороны. Представляете? Нет, я думаю, вы не представляете, что это такое!

Делчев начал распаляться. Голос его становился всё громче и громче. Я же просто сижу и старательно изображаю крайнюю степень внимания. Молчу. Пока он ко мне лично не обращается, вопросы не задаёт и, слава богу.

— Борис, вам, простите, сколько лет? 22 года? Правильно?

— Так точно, — я в недоумении пожимаю плечами. — Это что-то меняет?

— Нет, это ничего не меняет. Просто мне у-ди-ви-тель-но, — чтобы подчеркнуть эмоции он последнее слово произносит по слогам. — Почему товарищ Живков назначил именно вас ответственным за строительство здания центра? Вы встречались?

— Да, я встречался и с товарищем Живковым и с Людмилой Живковой, когда работал в Болгарии. У меня орден «Мадарский всадник». Я не стал сегодня его надевать, показалось, что будет несколько неуместно футболка и на шее орден на ленте…

— Почему же мне ничего не сказали… — из Делчева как будто выпустили воздух. Он достал из кармана платочек и аккуратно провёл им по лицу, убирая выступившие капли пота. — А за что, могу я узнать?

— Если честно, то я не помню… — Я коротко пожимаю плечами. — Тут дело такое. У меня частичная амнезия, и я не помню практически ничего из периода жизни в Болгарии. По словам же моих родных, я каким-то образом участвовал в задержании опасного шпиона, получил ранение в голову. А в прошлом году я участвовал в конкурсе на проект Университета в Болгарии. Проект получил Гран-при.

Я в вкратце рассказываю историю болгарского приключения.

— … вот как-то так должно быть дело было, по крайней мере, мне так рассказали…

— Ладно, пусть у них в Софии голова болит, а мы будем честно делать своё дело. — Делчев хлопнул меня по плечу.

Я не успел закончить мысль и по инерции продолжил, — что касается новой должности, то думаю, при помощи опытных товарищей справлюсь. Вы же не один будете мне помогать?

— Сегодня из Москвы должен был прилететь наш представитель по строительству. Он хочет с тобой встретиться и обсудить все вопросы. — Делчев опять утирает пот с лица. — К полудню обещал подойти, пока можешь погулять, а к двенадцати сюда.

Не успел он договорить, как внезапно дверь кабинета распахнулась и на пороге появился упитанный лысый мужичок. На нём помятый летний костюм, и расстёгнутая почти до пупка рубашка в легкомысленный цветочек.

— Ф-ф-фу… Ну и жара в вашей Сибири! — отфыркивается сквозь пышные будёновские усы новоприбывший. — Никогда бы не подумал, что тут может быть так же как в Софии в августе.

Он бросает на ближайшее кресло портфель и протягивает руку.

— Стоян Стоянов, назначен заместителем болгарского представителя в организацию строительства культцентра. А вы, наверное, тот самый Борис Рогов?

— Добро дошли! У нас летом, действительно, может быть очень жарко, а я и в самом деле тот самый. — Я, как могу, крепко сжимаю протянутую ладонь. — Вот только мне интересно, почему я первым узнаю об этом не от наших официальных лиц, а от вас?

— Я тут немного предвосхитил события, — улыбается Делчев. — Вы же от болгарской стороны назначены. Будет правильнее, если мы с вами сейчас согласуем общую позицию по всем вопросам. Почему-то я уверен, что ваши товарищи, тоже будут крайне удивлены, вашей кандидатурой.

— Тодор, не се тревожи, всичко ще е наред[152], — Стоянов хлопнул по плечу консула. — В прошлом году мы закончили огромную стройку Губкинского ГОКа около Белгорода. Хорошо с русскими сработались, нареканий не было.

— Товарищи! — я привлекаю внимание к своей скромной персоне. — До строительства ещё дожить надо. У нас же нет ни участка, ни проекта… Даже техзадания нет!

— За това се готвя в собствения си сок, — Стоянов успокаивает консула и поворачивается ко мне. — Моя главная задача — координация усилий болгарской стороны с русскими товарищами. Техзадание уже готово. Ты его подпишешь с нашей стороны. С советской стороны завизирует ваш Севастьянов[153], и можно будет конкурс объявлять на проектирование. Думаю, что международный в данном случает — не обязательно. Достаточно будет, если будут участвовать местные проектные институты и болгарские. Согласен?

— Хитрые вы, болгары, — я криво усмехаюсь. — При таком раскладе болгарские архитекторы гарантированно первую премию получат.

— А в сибирских совсем не веришь? Что так?

— Так тут политика простая. Новосибирск — город провинциальный, промышленно-научный, здесь разрешено строить только по типовым проектам. И такая история тянется уже больше двух десятков лет. Поэтому у нас не осталось никого, кто мог бы что-то интересное придумать. Хотя, все местные архи считают себя великими зодчими.

Болгары веселятся. Им такое положение дел вполне подходит. Мне обидно за родной город, но объективная реальность такова. Если для участия в конкурсе пригласить московских или там прибалтийских проектантов, то шанс получить проектирование в СССР был бы. А так… Хотя при том условии, что жури будет болгарское, всё равно первое место возьмёт, скорее всего, Александр Баров.

— Товарищ Стоянов, — возвращаю я разговор в деловое русло. — А можно мне познакомиться с техзаданием?

— Не можно, а нужно! — Стоянов роется в портфеле. На свет появляется кожаный адрес, в котором, судя по всему, он и привёз главный документ.

К моему удивлению, ТЗ представляет собой всего два листочка.

— Так… Конференц-зал на 800 мест с оборудованием кинопроекции, — дальше следует довольно длинный перечень помещений, их площади, объёмы, требования к отделке и всё, что полагается в техзадании.

Я не очень внимательно пробегаю взглядом по документу и поднимаю глаза на Стоянова.

— Ну, сразу и подписывай, — сходу напоминает он. — Что тянуть? Ты же, я надеюсь, доверяешь нашим специалистам?

— А можно мне ознакомиться подробнее с этим документом. И сразу хочу спросить — можно ли вносить дополнения, коррективы, что-то править?

— Какой ты шустрый? На самом деле работать собираешься? — Глаза у болгарина становятся большими и круглыми. — Мне сказали в Софии, что ты у нас будешь фигурой чисто номинальной…

— Можно и номинальной, но я подписываю, и хотел бы знать что именно. Я привык отвечать за обязательства.

— Сколько тебе времени потребуется? Сегодняшнего дня хватит?

— Думаю, да. — Я повертел в руках страницы. — Ещё вопрос. На работу вы меня как будете оформлять? Трудовую нужно? Зарплата мне какая-то полагается?

— Пока будешь числиться в штате консульства. Можешь хоть сегодня трудовую приносить, у нас вся «бюрократия» по советскому закону. Вы же гражданин СССР. С зарплатой тоже всё решим, я думаю, чуть выше средней по Новосибирску будет для тебя нормально. Я правильно думаю?

— Правильно, а сколько это в рублях? — Мне страшно интересно, сколь щедро болгарское предложение. Они же все словно в Габрово родились.

— Считай сам. — Делчев роется в записной книжке. — Вот! Нашёл. Средняя по строительной отрасли — 185 рублей, добавляем 10 % на «руководящую должность», округляем, получаем ровно 200 рублей. Устроит тебя?

У меня в голове возникает пустое пространство. Двести целковых каждый месяц! Это же больше чем папаня зарабатывает. Можно квартиру снять и жить с Олей отдельной ячейкой общества. И лучше не квартиру, а домик с участком. У меня даже дыхание перехватило от открывающихся перспектив. Изо всех сил стараюсь не показывать радости. Торговаться, у меня желания тоже нет.

Я протянул руку в знак согласия. — Меня ваши условия полностью устраивают. Только надо будет в СибЗНИИЭПе все дела по увольнению решить. Думаю, мне удастся договориться, не отрабатывать две недели и как только я получу трудовую, сразу к вам. Жаль, что нельзя переводом, но это мелочи.

— Хорошо. Раз о формальных вопросах договорились, то не смею вас задерживать. Завтра к девяти часам жду вас на рабочем месте. Нам предстоит встретиться с городскими властями. Мне удалось самого Севастьянова поймать. И завтра он может нам уделить полчаса. Я думаю, что для первой встречи времени хватит.

04 августа. Новосибирский горисполком. Севастьянов Иван Павлович, Владимир Фёдорович Волков, представители Болгарии.

— Светлана Дмитриевна, напомните, пожалуйста, что у нас сегодня? — голос председателя горисполкома в трубке звучал устало. События вокруг террористического акта, хоть и не касались непосредственно Севастьянова, но нагрянувшая в субботу московская комиссия требовала «план мероприятий по предотвращению…».

— В десять часов подойдут болгары. Вы им назначили встречу на сегодня по строительству какого-то центра.

— Да, припоминаю. Тогда Волкова пригласите, и начальника УКСа, как там его? Гриневич? Вот, пусть через полчаса у меня будут.

— Гринкевич, — поправила начальника секретарь. — Леонид Степанович.

— Спасибо, Светлана Дмитриевна, чтобы я без вас делал. — Голос Севастьянова потеплел. — И подготовьте планы по объёмам строительства на будущий год.

В 8:30 Гринкевич и Волков, избавившиеся от «форменных» чёрных пиджаков, гремели стульями в кабинете председателя.

— Хорошо бы УКС поближе переселить, а то пока вас дождёшься… — ворчал Севастьянов, ослабляя узел галстука. — Сейчас припрутся болгары, будут договариваться о каком-то культурном центре. Нужен он нам, не нужен… Нас никто не спрашивает… Они с Москвой договорились, и считают, что достаточно.

— Кроме участка им же ещё и фонды на материалы потребуются, подключения к сетям, СМР[154], — поддержал Севастьянова Гринкевич. — А у нас ни фондов, ни мощностей, ни кадров лишних. Одних недостроев по городу больше сотни. А метро!? Сколько туда всего уходит! И ничего резать нельзя. Город без метро задыхается.

— Уж молчал бы Леонид, — подал голос зампред по строительству Волков. — Тебе стыдно должно быть, что не справился с планами. Все долгострои на твоей совести.

— Хватит вам, товарищи препираться, все мы тут одним миром мазаны, всех Москва по головке не погладит. Мне сообщили, что Госплан уже получил задание скорректировать распределение федеральных фондов для области на следующий год с учётом строительства злосчастного Центра. Придётся нам подумать, чем мы можем всё-таки помочь…

— А что тут думать? Новых бетонных заводов у нас не предусмотрено. Существующие загружены по самые помидоры. Такая история с кирпичными заводами. С предприятиями отделочных материалов всё ещё хуже. Столярка тоже вся распределена до конца пятилетки.

Так чиновники «бодались», вспоминая, почему они не могут пойти на строительство ещё одного крупного и ответственного объекта.

Удивлению их не было предела, когда консул Болгарии представил им руководителя и директора культурного центра с болгарской стороны.

Почти мальчишка. Невысокий, очкастый, с живым подвижным лицом и серьёзным не по возрасту взглядом. Стрижен очень коротко и гладко выбрит. Оказалось кадр местный из Новосибирска, учился три года на архитектора, потом работал в Болгарии, лично познакомился с Тодором Живковым. Два года работает архитектором в Зональном.[155].

Севастьянов был очень удивлён подобным назначением. Ну, понятно, парнишка работал в Болгарии, знает Живкова, работает здесь, как-то представляет работу местных строителей и проектировщиков. Вроде бы всё складно, но всё равно в голове не укладывается, как может парень в 22 года руководить строительной организацией. Но факт остаётся фактом и Ивану Павловичу остаётся его только принять.

Как и предположил Тодор Делчев полчаса для первой встречи хватило. Договорились, что Севастьянов на неделе даст команду создать временный комитет от горисполкома по выбору площадки. В пятницу комитет познакомит болгарских товарищей с предлагаемыми участками. После чего будут выданы задание на запрос технических условий. Дальше останется только посчитать технико-экономическое обоснование для каждого намеченного места.

— Рекомендую обратиться в «Гражданпроект» в мастерскую Льва Фрадкина у них очень сильные сметчики, — на прощание заметил Севастьянов. В Зональном спецы слабее, и городские условия они плохо знают… Они больше по северам…

В пятницу горисполком выделил ПАЗик, оборудованный для выездной работы. Павловский автозавод специально предусмотрел возможность переоборудования машины под автолавку для торговли в отдалённых сёлах. Вот из такого и был сооружён рабочий транспорт для нужд горисполкома. Внутри имелся стол для работы и специальные полки для геодезических инструментов. Компания для поездки собралась тоже не маленькая — трое с болгарской стороны, и целых шесть специалистов с советской. Севастьянов от щедрот отпустил покататься и начальника УКСа с заместителем, и главного архитектора «города Михайлова Александра Сергеевича. От «Граждана» поехал главный архитектор института помощником в лице начальника мастерской генплана. Кроме толпы начальников были прикомандированы два геодезистов с теодолитами и прочими нивелирами.

Накануне Делчев и Стоянов целый день пытали Бориса на предмет, где бы он сам, как патриот родного города, хотел бы видеть здание.

— Мне кажется, здесь важно определиться в главном. — У Бориса, как и у большинства горожан, скептическое отношение к родному городу. — Что для нас важнее: — чтобы было удобно и приятно работать, или представлять интересы страны? Мне кажется второй фактор гораздо важнее. Поэтому лучшим, на мой взгляд, было бы построить Центр в Академгородке. Дополнить его в обязательном порядке высотной гостиницей. Как раз на углу проспекта Науки и Морского есть пустырь.

— Академгородок далековато от центра, лучше всё-таки ближе к властям — высказался Делчев. — Как тебе участок на левом берегу, где Октябрьский мост переходит в проспект Иаркса?

— Хорошее место, если там гостиницу этажей в шестнадцать поставить, такую из стекла и стали… со стороны центра будет смотреться колоссально! — Борис вдруг замирает на мгновение, и продолжает совершенно другим тоном. — Товарищи, у меня есть идея. Не надо вообще никакого конкурса проводить, надо обратиться к какому-нибудь перспективному западному архитектору. Только чтобы уже что-то реальное построил.

Съездить посмотреть объекты, воплощённые в жизнь, выбрать что-то наиболее острое, олицетворяющее прогресс и культуру XXI века и уже конкретно с ним работать. Тогда мы точно получим отличное здание, которое попадёт в список шедевров архитектуры.

Оба болгарина уставились на подопечного с нескрываемым интересом.

— А что, идея рабочая, мне нравится, — первым вернулся к действительности Стоянов. — Сейчас на западе вроде как опять кризис, цену задирать не резон, можно будет даже сэкономить. Пусть придумает образное решение, а рабочий проект сделаю наши, ну и ваши проектанты. У вас, насколько я знаю, сильная школа расчётчиков, а у нас электрики на высоте. К тому же наш архитектурный гений Сашко Баров по самое горло погряз в завершении строительства комплекса в Бузулудже.[156] Как обычно, госкомиссия приняла, а недоделок осталось ещё на год не меньше. Можно и Лозанова привлечь, если ему интересно будет. Хотя он больше православной церковной архитектурой увлекается.

— Ещё варианты для посадки предложим, или на двух остановимся? — Делчев не архитектор, не строитель, ему больше интересен представительский вопрос. — Может по аналогии с левым берегом предложить что-то и на правом берегу. У вас в городе пустырь на пустыре и пустырём погоняет…

— Есть такое, но мне почему-то кажется, что на правом берегу все места по генплану уже расписаны на тридцать лет вперёд. Но попросить можно, место и в самом деле хорошее с левого берега будет очень привлекательно смотреться. Только потребует похожего по силе акцента на другой стороне улицы. У нас же улица Восход упирается в мощный объём библиотеки СО АН.

— Вот и хорошо! — Захохотал в голос Стоянов. — Быстрее построите что-то стоящее.

— Кого бы из современных архитекторов ты мог бы предложить для работы? — Делчев, хоть и не строитель, но архитектурой интересуется. — Участок дело второстепенное, какой разрешат власти, тот и будем обустраивать.

— Сейчас на пике моды хай-тек. Это конечно стиль своеобразный, не всем нравится, постмодерн был в этом плане людям понятнее и веселее, но через десять лет любое здание станет памятников культуры. А нужен именно такой объект. У нас же культурный центр!

— И кого ты знаешь, кто работает в этом стиле?

— Ричарда Роджерса, например, он в Париже 10 лет назад «Центр современного искусства» построил, с ним же тогда работал Ренцо Пиано.

— Откуда ты это знаешь? Что-то не припомню я, чтобы в советских газетах о чём-то таком писали.

— В «Строительной газете» в прошлом году, кажется, статья была. Про «Центр Помпиду», даже с фотографией. Как у нас принято, в статье критиковали буржуазную практику стилеобразования, но название стиля, имена архитекторов напечатали. Мне статья запала из-за экстравагантности. Фотографии были как обычно размытые, но всё-таки.

Стоянов замолчал, постоял, раскачиваясь с пятки на носок в раздумьях, а потом вдруг хлопнул Бориса по плечу. — Мне кажется, можно будет попробовать. Тем более, функционал где-то рядом, и город ваш индустриальный и научный. Хай-тек в тему! А сейчас пора и делом заняться.

Целый день компания моталась по городу. Академ не нравился Новосибирским чиновника из-за отдалённости от центра. Участки в начале Восхода были закреплены за МПС, и город ими не распоряжался.

Участки предлагали и чиновники горисполкома, но все они располагались в глубине кварталов, чем отталкивали болгарскую сторону. В результате остановились на варианте левого берега Оби, сразу за окончанием мостового перехода.

Вечером между сладкими поцелуями Борька рассказал Оленьке о результатах выбора участка под болгарское здание.

— Хочу-хочу-хочу! — Зачирикала девочка и тут же впилась ему в губы страстным поцелуем. — Ты шэ шмошэш шдефать штобы я пфоектифофафа, — невнятно бормотала она, не выпуская губу из зубов. Одновременно она всем телом прижималась к любимому, запуская ручки в штаны и волосы.

— Оль, я, честное пионерское, не знаю, насколько широки мои полномочия. — Борька с заметным трудом освободил рот от поцелуя. — Как я понял, моя роль здесь сугубо номинальная. Живков меня назначил, только в силу каких-то былых заслуг, о которых я не знаю. Поэтому вряд ли мне дадут право формировать команду проектировщиков, но если такой случай всё-таки представится, то ты будешь первая, кого я туда приглашу.

Оленька с досадой отстраняется, — да, лядь, понимаю. Я маленькая ещё, чтобы к серьёзным дядькам приставать, мне, лядь, ещё учиться три года, лядь. Без диплома, лядь, только некоторые могут архитектурой заниматься. — У неё внезапно портится настроение.

— Зато, Оль, у меня зарплата будет двести в месяц! — Я спешу порадовать любимую сногсшибательной новостью. — Мы с тобой тогда сможем не как сейчас, от случая к случаю, а снимем квартиру, или даже домик какой-нибудь в районе Каменки…

— На фуй домик! Не хочу печку топить и жопу морозить, — Оля смешно морщит носик. — Лучше двушку снять, а ещё лучше трёшку, чтобы можно было и тебе мастерскую иметь, и мне, а не толкаться жопами в одной.

— По такому случаю, я в гастроном? — Я уже сую ноги в растоптанные шлёпки, чтобы бежать за вином. — Надо отметить новый поворот в жизни.

— Дорогой Ренцо! Страшно рад слышать тебя. — В телефонной трубке мурлыкал обволакивающий баритон. — Не забыл ещё старика Чарли? Того, с которым вместе трудился над Парижским рафинари[157]?

— О! Синьор Роджерс, рад слышать ваш непередаваемый британский акцент! Вас забыть невозможно. — Лицо мастера озарилось улыбкой. — Вы в Италии? Если да, то я брошу всё и буду сегодня же, нет, прямо сейчас, стоит вам только назвать место. Рад буду встретиться. Четыре года «сайд бай сайд», так, кажется, говорят у вас в Англии?

— Увы, дружище, я в Лондоне. Встретиться не получится. — В голосе Роджерса слышалось сожаление. — Сам понимаешь дела, будь они не ладны. Хорошо, что кризис случился, пара заказчиков у меня слетели. Чуть легче дышать стало. Вас, мой друг, я надеюсь, кризис не затронул?

— У нас всё наоборот, два больших бюджетных заказа. Новые производственные площадки для Миланской агломерации и для Турина. Работа больше экономическая, с элементами политики, но есть и дизайнерские разработки. Времени нет совсем. Ты что-то хотел предложить?

— Да, мой друг, ты просто мысли читаешь! — опять повеселел голос в трубке. — Точно! Хочу предложить большой заказ. Очень интересный и тоже бюджетный. Болгары собираются построить в России несколько культурных центров. Слава нашего «Бобура[158]» им покоя не даёт, поэтому вышли на меня.

— Как-как? Болгары? Для России? Ну, то есть для СССР? — Глаза мастера полезли на лоб от такого странного сочетания. — Они же поссорились пару лет назад, да так, что Болгария из советского военного блока вышла…

— Я далёк от политики, но после переговоров в Болгарском посольстве, тут в Лондоне понял, что всё серьёзно. Заказ очень привлекательный. Пять культурных центров Болгарии, или, как они себя сейчас всё чаще называют «Балканской конфедерации», на территории СССР объединённых стилистически и идеологически.

— Как обычно, красные флаги, серпы и молоты?

— А вот и нет! Им нужен хай-тек, футуризм-модернизм, высокие технологии, в общем, всё как мы с тобой любим. Если бы не работы по проекту Коин-стрит, я бы взялся. Но проект в разгаре, все силы брошены туда, сроки нам сократили… Жаль, что ты не можешь. А что слышно про ещё одного нашего друга из вашейсолнечной Италии?

— Ты про Джанфранко[159]? Давно его не видел, хотя он трудится где-то здесь в Генуе. В прошлом году случайно встретились на презентации какой-то компании. Распили бутылочку мартини. Вроде бы наплаву. Говорил, что заканчивает библиотеку где-то в Штатах.

— Раз он заканчивает, то ему будет проще чем нам начать что-то новое. Под свежий заказ сможет, наконец, и фирму открыть, а то он всё на подхвате работает.

— Был у меня его телефон. Сегодня же свяжусь. Может действительно парню помочь надо. Под чужим крылом трудится, не дело в нашем возрасте.

Бывшие коллеги ещё немного потрепались, благо, вспомнить им было о чём, всё-таки почти пять лет плечом к плечу над одним из самых экстравагантных проектов ХХ века, — не кот чихнул.

В работе сеньора Франчини действительно был простой. Заказчик из Америки оплатил только эскизный проект, а от строительства по причине общемирового кризиса в экономике, отказался. Скорее всего, он просто пожадничал платить известному архитектору, а решил строить по эскизу. Такая порочная практика широко распространена в строительном бизнесе.

— Значит, там тоже заказчик — государство? Бюджет всей затеи уже определён? Как организован порядок финансирования? — вопросы посыпались, как горох.

— Я, конечно, только перескажу то, что мне Чарли сообщил. — Пиано пригубил бокал санджовезе. — Ты б, друг мой, лучше лично с ним связался. И не откладывай.

— Я, действительно, очень рад тебя видеть, дорогой Ренцо! — Джанфранко отправил в рот последнюю гобелетти. — Мне и в самом деле нужен сейчас хороший заказ. Жадный янки наобещал и соскочил. А я, старый осёл, успел влезть в кредит. Место уж очень удачное подвернулось в Портофино, а там цены… ну, ты знаешь.

— Вот поэтому, мой друг, тебе надо озаботиться открытием собственной проектной конторы, чтобы брать заказы в полном объёме. Тогда ты сможешь получать действительно хорошие деньги, а не крохи за дизайн.

— Ты прав, ты прав… — вздохнул Джанфранко, всплеснув экспрессивно руками, — но так не хочется заниматься коммерцией, все эти строительные подряды… сплошные мафиози. Ты же знаешь, все кто связан со строительными подрядами, связаны с мафией. Одно без другого не бывает.

— Такова жизнь и, к сожалению, другой для нас нет. Вот, если тебе удастся сговориться с болгарами, то познаешь, может быть, прелести работы на госчиновников. По мне, так с любым бандитом работать легче и приятнее, чем с бюрократом из муниципалитета. Мало того, что они ни черта не понимают в архитектуре, так ещё и строят из себя императоров вселенной. — Ренцо в свою очередь помахал в воздухе руками.

Беседа старых коллег завершилась к обоюдному удовольствию. Синьор Франчини в тот же вечер созвонился с сэром Роджерсом и получил от него подробнейшую информацию о времени и месте переговоров. Уже на следующий день он вместе с адвокатом вылетел в Софию, где встретился с представителями Болгарской стороны и обсудил дальнейшие действия.

Ещё через неделю Франчини уже открыл собственное проектное бюро, в котором был единственным учредителем и единственным владельцем. Над названием долго не думал, — «Ufficio di Progettazione di Francini[160]» его вполне устроило.

В тот же день личный адвокат подготовил договор на проектирование. Договор был пока рамочный, предусматривавший всего лишь выполнение концептуального эскиза культурного центра, но предусматривающий развитие до полного комплекса проектно-сметных работ.

Однако радостная суета и предвкушение интересной работы, были омрачены некоторыми незапланированными событиями. Стоило Франчини покинуть зону прилёта в Генуэзском в аэропорту, как к нему подошёл мужчина лет двадцати пяти. Чёрные очки в поллица и чёрная сорочка под серым пиджаком делали синьора похожим на мафиози. Холёные усики довершали немного странный образ.

— Сеньор Франчини? Бон джорно. — голос молодого человека был сладок до приторности, что не мог не вызывать тревоги. — Надеюсь, полёт новой балканской авиакомпанией не причинил вам беспокойства?

Франчини от неожиданности шарахнулся, хорошо, что сзади была стена зала прилёта, а то он мог бы оказаться на полу.

— Служба военной разведки и безопасности республики, — красавчик небрежно помахал перед носом развернутой книжечкой. — Капрал СИСМИ[161] Франко Габриэли. Вам, сеньор, следует проследовать со мной.

— Порко канне[162], капрал, а какое отношение моя работа имеет к деятельности вашего уважаемого ведомства? У меня вообще-то много дел, и я не планировал…

— Сеньор Франчини! Давайте не будем препираться! — перебил его Габриэли. Я простой капрал. У меня есть приказ. Вы знаете, что такое приказ! Откуда вам знать, что такое приказ! Нет, вы не знаете, что такое приказ! Поэтому не надо со мной спорить!

Он ухватил Франчини за рукав и потащил за собой в направлении коридора.

— Мне поручено встретить вас и сопроводить к руководству. Что они от вас хотят, мне неизвестно, и не интересно. Я не знаю, может быть, вы особо опасный наркодилер…

— Стронцо! Порка мизериа! — Франчини размахивал руками и сыпал ругательствами, словно провёл детство среди портовых шлюх. — Я буду жаловаться!

— Обязательно, сеньор! Вот сейчас я вас доставлю куда приказано, и жалуйтесь, сколько пожелаете. Сеньор капитан имеет к вам несколько вопросов. Не стоит беспокоиться, я думаю, что это очень простые вопросы. — Словно ребёнка уговаривал Габриэли архитектора. — Здесь в «Коломбо»[163] у нас есть, где расположиться. Прекрасно оборудованная камера, тихая, светлая, — то, что нужно для откровенной беседы.

Кабинет СИСМИ и в самом деле был таким, как его описал капрал. Посреди небольшой комнаты располагался стол, за которым сидел более представительный мужчина лет пятидесяти. Чёрный костюм, галстук в синюю полоску, белая рубашка, а особенно массивный золотой перстень производили соответствующее впечатление.

— Прошу прощения, сеньор Франчини, — успокаивающим тоном начал он, — За столь бесцеремонное обращение, но, к сожалению, мы тоже ограничены временем и не можем себе позволить тратить его на пустую болтовню и переезды с места на место. Садитесь. Закуривайте.

Он протянул архитектору пачку сигарет.

— Итак, у нас имеется небольшое предложение о сотрудничестве. Вы же патриот Италии?

— Да я патриот! Но если всё-таки откажусь? — Франчини совершенно не улыбалось вступать в какие-либо контакты со спецслужбами. Он понимал, что под угрозой окажется его болгарский заказ, ведь у тех тоже должны быть контрразведчики. — Я архитектор, опыта подобной работы не имею, оружием никаким не владею. Вашим шпионским штучкам не обучен, и желания обучаться не испытываю.

— А вот это уже не хорошо! — рука агента СИСМИ сжалась в кулак. Увесистый такой кулак, которому вполне под силу выставить архитектору не только зубы, но и челюсть. — Вы же, синьор Франчини, хотите работать и получать заказы не только в Болгарии, но и в Италии, не правда ли?

Франчини понял, что противопоставить СИСМИ он ничего не может. Поэтому он только со вздохом кивнул головой.

— Да, конечно, я только предположил. Конечно, я хочу работать здесь в Лигурии, и в других провинциях. Я сделаю всё, что вы от меня потребуете.

— Вот так-то лучше! Я знал, сеньор Франчини, что мы с вами поймём друг друга. Ведь пьемонтези всегда поймёт пьемонтези. Вы же родом из Карманьолы? Я прав? — Офицер добродушно усмехнулся. — А что до задания, то какое вам дело до болгар? Мы же не требуем от вас ничего невозможного. Никого не надо будет убивать, взрывать или похищать. Ничего такого! Будете просто прислушиваться, присматриваться, больше от вас ничего не требуется. Подробно напишете, что делали, кто присутствовал, за что отвечал и всё… Это почти формальность. Вы, как образованный человек, справитесь легко. Да и мы вас не забудем. Мы же вам будем определённое вознаграждение на ваш специальный счёт перечислять. Так что, в накладе вы не останетесь.

«И в самом деле, что я так переживаю», — думал позже, немного успокоившись, Франчини. — «Я не собираюсь заниматься ничем предосудительным, а проектирование культурных центров не может угрожать никому лично, ни строю, ни стране. Так что всё складывается, просто превосходно».

Через месяц он закончил эскизы и предпроектные расчёты по каждому из пяти участков. Все они были объединены общим подходом к оформлению инженерных коммуникаций, но отличались конкретным расположением основных помещений образующих в основе простые объемы.

— Мы бы сделали не хуже, — сказал Богдан Томалевский, директор проектного института «София-Центр», которого Живков вызвал для профессионального отзыва, предложенных итальянским архитектором эскизов. — У нас, конечно, ещё не было опыта в стиле «хай-тек», но я думаю, что…

— Вот! Вот, это главное! — Перебил Томалевского Тодор Живков. — В таких вещах опыт играет главную роль. Вы, товарищ Томалевский, направите от нашей страны двух или трёх молодых архитекторов, чтобы они получили реальный опыт проектирования в «хай-теке». Тогда и появится у вас право что-то говорить, а пока только в подмастерья, карандаши точить.

В октябре большая сборная команда проектантов из Болгарии, Италии и СССР собралась знакомиться с конкретными условиями в городах России.

— Скажите, а правда, что в октябре в Сибири уже выпадает снег? — Франчини беспокоила поездка в эту далёкую и непонятную страну. Снег он видел только в Париже и то мельком. Тогда они как раз заканчивали корректировку проекта по последним замечаниям подрядной фирмы. Ему не понравилось. Ни промозглая Парижская слякоть, ни поведение подрядчика, ни глупые розыгрыши Ричарда Роджерса.

— Не бойтесь, сеньор Франчини, — Игорь Гунст тоже любил дружеские розыгрыши. — В Сибири главное не морозы, замёрзнуть вам не позволят горячие сибирские девки. Главное не отравиться.

В семье Гунстов хорошо говорили по-немецки. Итальянец тоже владел этим языком в совершенстве, как большинство жителей Северной Италии, поэтому беседе их ничего не мешало.

— А у вас принято травить гостей? — попытался поддержать шутку итальянец.

— Как можно? Просто у русских, а особенно в Сибири принято греться водкой, а европейцы почему-то такого гостеприимства не выдерживают. Поэтому хочу вас, дорогой сеньор Франчини предупредить, что необходимо соблюдать осторожность и употреблять горячительные напитки умеренно. Греться лучше в помещении, в бане, или под боком у какой-нибудь дамы. И не забывайте про презервативы, а то случайная любовь — дело такое. Французский насморк[164] подхватить можно на раз.

После подмосковного Зеленограда, выбранного болгарами для строительства в Подмосковье, команда проектировщиков отправилась в Сибирь, потом запланировали посетить площадку на Байкале. Там участок местная администрация выделила прямо в Листвянке. Первый секретарь Иркутского обкома в приветственном слове на банкете так и заявил: — Мы ждём инвестиций в культурное развитие нашей области. Нам не жалко места даже на «Байкальской Ривьере».

Место на Байкале оказалось очень красивым. Джанфранко решил отказаться от хай-тека. Не поднималась рука портить стеклом и сталью красивейшую сибирскую природу. Франчини захотелось сделать здесь что-то в духе родного Лигурийского взморья, только с инженерным оборудованием на уровне двадцать первого века.

С Владивостоком вышла заминка. Город — одновременно военно-морская база и центром Приморского края. Иностранцам туда попасть очень трудно. Администрация Приморского края одновременно страстно желала получить болгарский центр, понимая, что это даст выход для многих, не только в Болгарию, но и вообще за границу, а с другой стороны, воевать с контрразведкой — себе дороже.

Согласились на компромиссный вариант. Краевые власти выделили участок неподалёку от пассажирского аэропорта в посёлке Прохладный. По участку протекал красивый ручей с романтичным названием Изумрудный. В целом же местность была совершенно унылой, и технологичный объект не мог её разрушить. Наоборот, здесь его расположение было наиболее уместно, олицетворяя «окультуривание» окружающей среды. Посёлок Прохладный имел только один недостаток. Из-за низкого расположения относительно уровня моря, окрестности подтапливались во время муссонов, частых в здешних краях.

Франчини наоборот обрадовался. Он посчитал, что как раз для большей выразительности идея сопротивления силам природы хорошо подходит. Он пока не знал, как именно выразит эту идею в материале, но предвкушал интересное решение.

Середина октября в Сибири оказалась не такой уж холодной, хотя по утрам изморозь покрывала всё вокруг и температура опускалась местами до -10 Цельсия. Зато «в багрец и золото одетые леса» вернее городские парки доставляли истинное наслаждение для глаз.

Последним пунктом была солнечная и яркая Алма-Ата. Столица Казахсстана оказалась украшена заметными зданиями, вполне мирового уровня архитектуры. Гостиница «Казахстан» в золотой короне вполне могла принадлежать руке Оскара Нимейера, а стадион «Медео» — брутальному японцу Кензо Танге.

Результатом десятидневного путешествия, кроме постоянного похмелья, стала большая тетрадь, исчерканная вдоль и поперёк цветными фломастерами. На основании его почеркушек уже к Рождеству Франчини удалось набросать первые идеи, которые он и отправил с подвернувшейся оказией в Софию.

Ответ его просто поразил. Такого с ним не случалось ни разу за долгие годы архитектурной практики. 30 декабря в его офис на Пьяцца ди Марини принесли телеграмму: — «TUTTO BENE ESC SEI UN VERO MAESTRO VIR CI FIDIAMO DI TE VIR QUINDI FAI COME MEGLIO CREDI PUNTO»[165] Оставалось только подписать развёрнутый договор на выполнение архитектурных и инженерных решений. Это могло говорить как о крайней степени доверия к маэстро со стороны болгарского руководства, так и о полном равнодушии. Почему-то ему хотелось верить в первое. Тем более что аванс на счету его фирмы появился ещё до Нового года.

Звонок телефона вернул Джанфранко к серой декабрьской действительности.

— Бон джорно, дружище! — послышался в трубке знакомый голос Ренцо Пиано. — Как движется болгарско-русский проект? Помощники не требуются?

— Всё в порядке, милый Ренцо! Спасибо тебе огромное за такую интересную работу. Когда бы я ещё увидел Россию? — Он по привычке всплеснул руками, чуть не выронив трубку. — Да, работы предстоит много. Помощники мне не помешают, вот только с деньгами… Ты же не согласишься работать за гонорар, который ниже твоего достоинства? И правильно сделаешь!

— Ты подумал, что я сам собираюсь с тобой работать? — на другом конце провода слышен хриплый смешок. — Нет, дорогой Джанфранко, я тебе говорил, у меня работы на весь следующий год под завязку. Я тебе хотел посоветовать нашего земляка Грасси. Знаком с ним?

— Видел пару раз на выставках, а так нет. А что, у него с работой плохо?

— Что-то у него в семье случилось, деньги нужны, а он последние годы работал в подрядной фирме, что на муниципальных заказах сидит, сам понимаешь, работая на дядю, много не заработаешь.

— Так он будет работать на меня, то есть на другого дядю, в чём разница?

— Всё-таки ты архитектор, а не строитель… Кроме того, ты только что был в его шкуре, и понимаешь какого это.

— Пусть позвонит, договоримся, тем более что мне и в самом деле нужны архитекторы. Всё-таки пять разных объектов, в совершенно разных условиях… Три проектных конторы из разных стран. Ужас! Ты мне лучше посоветуй инженеров, которые могут справиться с таким заказом.

По условиям договора первым должен был быть выдан Новосибирский центр, поэтому после напряжённой работы, в апреле месяце были готовы пять экземпляров документации и большой ящик с макетом. Макет делали знакомые рекламщики, поэтому он получился ярким, блестящим и вообще фееричным.

— Такой точно понравится Живкову, — говорил Франчини сэру Роджерсу, когда отсылал ему фотографии макета. — Всем руководителям далёким от архитектуры и дизайна нравятся аляповатые решения.

— Где ты нашёл аляповатость? Всё очень хорошо попадает под признаки стиля высоких технологий. Если понравиться заказчику, то и прекрасно. Когда строить начинаете? Надеюсь, уже летом?

— По плану муниципалитета, сразу после майских праздников начинают копать котлован, чтобы пустить отопление к началу зимы, то есть к середине октября. Если финансирование болгарской стороной будет идти так, как обещано, то к следующему лету вполне возможно окончание отделочных работ. Но это если всё будет идти по плану, а в этом есть огромные сомнения.

Франчини сделал глоток кофе.

— Если бы ты знал, Ренцо, сколько в российской провинции незавершённых объектов! Такие деньги в землю закопаны. Какой-то прямо парадокс неразрешимый. Они мне все уши прожужжали о преимуществах планового хозяйства, но ответить вразумительно, почему у них столько омертвлённого капитала в виде незаконченных зданий, не смогли.