Самое далекое плавание. Посвящается Хьюго Гернсбеку

Брюс Маккалистер. Родство[51]

Двое сидели в комнате без окон, в одном из высотных зданий большого города. Ребенок говорил — инопланетянин слушал. Двенадцатилетний мальчишка, в котором угадывались черты сразу нескольких рас, был самый обыкновенный. И одеждой он не отличался от своих сверстников стандартного городского квартала LAX. Однако внешность гостя любой назвал бы отвратительной. Ребенок не хотел показаться невежливым, но все же никак не мог поднять на него взгляд.

Их должно было связать простое дело — убийство. Инопланетянин неподвижно сидел на кровати — единственном предмете мебели, способном выдержать его вес. Хозяин комнаты расположился напротив, на табурете возле учебного терминала, где ежедневно делал уроки. В крошечном помещении оба сидели так близко, что странное колено гостя почти касалось лица ребенка. От этого мальчик чувствовал еще большую неловкость. Наверное догадавшись, уродец отвел ногу, и человек облегченно вздохнул.

Да и не было особой надобности рассматривать лицо Анталоу. Хватило первого взгляда на него в тот момент, когда нелепая фигура возникла на пороге квартиры. Хотел того ребенок или нет, но гость ответил ему быстрым и цепким взглядом. И не то чтобы стало страшно, говорил себе мальчик. Но уже одно то, что это жуткое существо могло появиться в дверном проеме здания, построенного людьми, для людей, где столько поколений рождалось и умирало и еще не одно поколение появится и уйдет… Это казалось немыслимым! Понимал ли это Анталоу?

Даже закрыв глаза, мальчик видел черный костюм из синтетической кожи, обтягивающий туловище инопланетянина. Он служил защитой от недружелюбной атмосферы Земли. Видно было, как каждая мышца напрягалась под кожей. Словно волны пробегали по его телу, даже когда Анталоу не шевелился.

Появившись в дверях, гигант втянул в плечи длинную шею. Она могла молниеносно выдвигаться вперед, и тогда челюсти рефлекторно раскрывались. Четыре свои руки он тоже не мог бы расправить, стоя в узком проеме. Мальчик знал о страшных когтях в глубоких складках на концах пальцев. Помимо этого руки Анталоу были усажены роговыми шипами. И в подушечках пальцев ног тоже прятались когти.

Теперь, объясняя, чего он хочет от гостя, не поднимая на него глаз, мальчик ярко представлял, как тот втягивает и снова выпускает эти когти, словно кинжалы из ножен. Огромные глаза пришельца могли чувствовать свет разных частей спектра и видеть в кромешной темноте. Под дыхательными мешками, напоминающими жабры, сочились протоки, из которых в случае опасности выстреливали струи кислоты.

На мгновение приблизив голову, инопланетянин наконец заговорил. Голос его был механическим, шипящим, обработанным в транскодирующем устройстве, которое закрывало половину лица.

— Кто — это… кого вы хотите видеть убитым? — спросило чудовище, и мальчик едва удержался, чтобы не взглянуть на него.

Это всего лишь голос, успокаивал себя ребенок, механический и шипящий, как у змеи, но совершенно неопасный.

— Человека по имени Джеймс Ортега-Мамбей, — ответил он.

— Почему? — прошипел Анталоу в душном воздухе комнаты.

— Он хочет убить мою сестру.

— Вам об этом известно… откуда?

— Просто знаю.

Инопланетянин не шевелился. Мальчик слышал шелестящий шум его дыхания.

— Почему, — произнес наконец гость, — вы решили… что я соглашусь это сделать?

Мальчик помедлил с ответом.

— Потому, что вы — киллер. Пришелец снова помолчал.

— Значит, — прошуршал его голос, — по-вашему, все Анталоу — профессиональные убийцы?

— О нет, — отвечал мальчик, на этот раз пытаясь не отводить взгляд. — Я имел в виду…

— Если нет… тогда… как вы выбрали именно меня?

Мальчик нашел его у Большого Фонтана, что рядом с утесами Моники — достопримечательностью, известной любому посетителю Земли и включенной во все официальные туры. Он вручил пришельцу карточку, где на плохом анталоуском было написано: «Я знаю кто Вас и чем заниматься. Я требоваться Ваш помощь. Квартал LAX 873-2345-2657 на 11.00 завтра утро. Мой имя Ким».

— Анталоу известны своим искусством, сэр, — вдохновенно заговорил мальчик. — Мы проходили историю кампании Нох, и то, что случилось на Хоггане Два, когда ваш народ был предан. И знаем, на что оказался способен отряд ваших наемников при столкновении на Гар-Бетти. — Мальчик помолчал. — Мне пришлось раздать девяносто восемь таких записок, сэр, прежде чем я нашел вас. Вы были единственным, кто откликнулся…

Отвратительная голова опустилась, но длинные руки не пошевелились. Только мышцы то и дело вздрагивали. Мальчик заметил, что не может оторвать взгляд от этих покрытых шипами напряженных рук.

— Я понял, — просипел Анталоу.

Кажется, механический переводчик подобрал слова, не означавшие настоящего понимания. Нелегко было осмыслить, как маленький землянин сумел то, на что оказались не способны разведывательные службы пяти миров. Опознать в одном из тысяч Анталоу — убийцу-профессионала.

И вот еще над чем размышлял пришелец: почему же он сам откликнулся на это послание? Почему отнесся к нему серьезно? Возможно, почувствовал, что здесь нет скрытой угрозы — записку принес ребенок, — и подчинился профессиональному рефлексу? А может быть, что-то еще?

— И сколько… — поинтересовался гость, — вы в состоянии заплатить?

— У меня есть двести долларов, сэр.

— Откуда они у вас?

— Я продал кое-какие вещи, — быстро ответил мальчик. Обстановка была очень скромной. Что тут можно продать?

Инопланетянин не сомневался, что деньги украдены.

— Я могу достать больше. Я сумею!

Инопланетянин издал какой-то звук, оставшийся без перевода. Мальчик вскочил со стула.

Пришелец думал о двухстах тысячах интерров, полученных за отмщение тем, кто теперь покоился в грунте Третьей Луны Хоггана. О ста тысячах долларов за контракт с изменниками на астероиде Волф. Об ископаемых ресурсах и о дорогих лекарствах. О скромном летательном аппарате, который стоил в два раза больше оказанных услуг. О том, сколько он получил за три убийства по заказу корпорации на Алама Поу. Что такое двести долларов? Билет на метро?

— Этого — недостаточно, — прошуршал инопланетянин. — Никак не достаточно, — повторил он, и одна рука дернулась сильнее. — Вы, возможно, позаботились сделать запись… нашего обсуждения… и будете шантажировать меня тем, что предъявите ее земным властям… если я не сделаю того, о чем вы просите.

Зрачки ребенка расширились совсем как у одного из земных чиновников, перед тем как того пришлось удалить по заказу Грэй Инфра.

— О нет, — мальчик запнулся, — я бы не стал… — (Пришелец видел, как его лицо залила краска возмущения.) — Я даже не думал об этом!

— А возможно… стоило бы, — спокойно произнес Анталоу. Рука задергалась снова, и землянин увидел, что она короче

трех других, крючковатая, но более мощная.

Мальчик кивнул. Да, ему следовало догадаться и сделать запись.

— И почему же тот человек… Джеймс Ортега-Мамбей… хочет убить вашу сестру?

И тогда, снова покраснев, мальчик попытался объяснить. Когда он закончил, инопланетянин странно посмотрел на него, так, что тот опять смутился. Затем чудовище встало. Ноги его напряглись, чтобы удержать громоздкое тело, длинные руки проделали замысловатые движения, словно проснулись и зажили собственной жизнью.

Мальчик тоже поднялся и отступил, чтобы дать дорогу.

— Двести… недостаточно для убийства, — прошелестел на прощание инопланетянин и ушел через тот же запасной выход, который тайно открыл для него мальчик Ким…

Когда человек по имени Ортега-Мамбей вышел из шаровидного лифта на крышу федерального здания, над городом разливался закат. Вот и конец еще одного долгого, удачного дня в БуПопКон. Последние лучи солнца превратили вертолетную площадку в сверкающее зеркало, в маленькое пылающее озеро — гладкое, совсем не то, что беспокойная поверхность Тихого океана за городом. Даже духота не портила прекрасной картины заката. Да, в такую погоду каждому хочется сбросить пиджак. Но для Ортеги-Мамбея существовало только одно место, где снять пиджак было наслаждением, — его великолепный дом на берегу океана.

Не подчиняясь обычаям большинства, чиновник оставался в своем дорогом дымчатом костюме из ткани тройного переплетения, модели под названием «Мерцающее лето». Элегантном, не обладающем запахом, водонепроницаемом, прохладном.

Как всегда, Ортега-Мамбей покидал Агентство последним и, как всегда, ощущал в душе гордость. Не было ничего более приятного, чем уходить, когда в здании никого не оставалось. А затем — оторваться от опустевшей площадки под оглушительную музыку лопастей, когда где-то внизу догорает закат, а ты летишь к месту заслуженного отдыха вдали от города. Туда, на побережье, к другой вертолетной площадке, к «Дому Мечты» в пригороде Окснарда. Он так много трудился, чтобы сделать эту мечту реальностью.

Сверкая последними солнечными бликами, вертолет ждал его на площадке, словно часть великолепного этюда. Ортега-Мамбей не спеша направился к машине. Этот вечер просился на холст живописца, или на голографический снимок, или в мультимедийную поэму. Возможно, в предстоящий уик-энд он наконец сделает что-нибудь, чтобы запечатлеть чудный пейзаж… Но лишь после того, как выпроводит двоих коллег, которые прибудут с отчетом о рабочей неделе.

Когда Ортега-Мамбей подошел к вертолету, из тени машины неожиданно выскользнула высокая нелепая фигура. Он чуть не вскрикнул.

Сначала чиновник подумал, что кто-то из коллег устроил дурацкий розыгрыш, надев маскарадный костюм.

Он сделал несколько шагов, обходя кабину. Когда «шутник» вышел на свет догорающего солнца — у Ортеги-Мамбея упало сердце. Конечно, таких гадин показывали иногда в «Новостях», он даже видел их издалека на космодроме и среди туристов на экскурсиях. Но никогда так близко.

Зазвучал голос, низкий, механический, обработанный транскодировщиком:

— Вы — Джеймс Ортега-Мамбей, инспектор Седьмого Округа БуПопКон?

Ортега-Мамбей отказывался верить в происходящее, но это был не сон. Как и любой другой, он знал репутацию Анталоу.

Он знал, для чего земляне и четыре другие межзвездные расы нанимали этих чудовищ. Анталоу не производил впечатления существа, которому стоило лгать.

— Да… Я. Я — Ортега-Мамбей.

— Меня зовут… хотя не имеет значения, — перебил сам себя Анталоу. — Вы, конечно, знаете, кто я… какие поручения… Это вы подписали постановление… считать беременность Линды Такей-Ятсен незаконной? Вы приказываете убить ребенка женского пола… нерожденную сестру мальчика по имени Ким Такей-Ятсен? Это правда?

Инопланетянин ждал ответа.

— Возможно, — невнятно пробормотал чиновник. — Я ведь не помню все наши постановления. Мы не регистрируем их пофамильно. — Он замолчал, осознавая всю абсурдность происходящего. Это было уж слишком. — Я действительно не понимаю, какое отношение это имеет к вам, — начал он. Это — город землян, он перенаселен, как и другие на нашей переполненной планете. Мы не можем позволить себе расширить границы цивилизации за пределы Земли. Это одна из многочисленных проблем, к счастью решенная нами без посторонней помощи. Ничто из перечисленного не может никоим образом затрагивать ваши интересы, не так ли? И кстати, ваше пребывание здесь зарегистрировано?

— Нет, — прошуршало из динамика. — И все-таки заданный вопрос напрямую связан с моей миссией. Если… будущий ребенок семьи Такей-Ятсен умрет…

— Я не понимаю, к чему вы клоните!

— Она должна жить, Ортега-Мамбей… Ее брат мечтает иметь родную сестру. Он живет и учится… один в трех маленьких комнатах, в то время как его родители работают… в городе… Для него… девочка, которую носит его мать… уже существует. Он имеет большое чувство к ней… такое, которое отличает представителей человеческого рода.

Не может быть. Это просто безумие. Ортегу-Мамбея вдруг охватил гнев, какого он не чувствовал с начала своей работы в правительстве.

— Да как вы смеете! — услышал он собственный голос. — Вы находитесь в гостях на чужой планете и приказываете мне, федеральному чиновнику, исполнять пожелания не только какого-то ребенка, но еще и ваши собственные! Вы, посетитель без официальной регистрации, явившийся от имени себя самого!

— Этот ребенок, — взревел в ответ динамик Анталоу, — не умрет! Если она умрет, то я сделаю то, для чего был нанят!

При этом гигант шагнул навстречу, заслоняя собой потемневшее небо. Землянин невольно отшатнулся и зажмурился, но остался на месте.

Тогда пришелец поднял две верхние клешни, и Ортега-Мамбей услышал звук распарываемой кожи, хлопок, еще один… Что-то сжалось у него в горле, когда он увидел, как мощные, твердые шипы прорвали кожу на рукавах синтетического скафандра.

Затем, молниеносно развернувшись, Анталоу когтями проткнул и легко сорвал с петель тяжелую дверцу кабины из легированной стали.

Когти эти определенно были крепче и прочнее любой кости. Вряд ли у какого-нибудь земного зверя могли оказаться подобные. Несмотря на неподходящий момент, человек невольно представил, какую же пищу надо употреблять, чтобы выросли такие.

— Забирайтесь в свою машину, Ортега-Мамбей, — заскрежетал инопланетянин, держа дверь на весу. — Отправляйтесь домой. У вас будет ночь, вы выспитесь и найдете способ сохранить жизнь маленькой девочке.

Руки и ноги Ортеги-Мамбея не слушались, и он никак не мог подняться в вертолет. В этот ужасный миг ему пришла в голову еще одна неуместная мысль, что инопланетянин мог бы помочь ему. Но вот наконец он внутри. Озадаченно пробегая рукой по кнопкам и рычагам приборной панели, человек словно перебирал решения.

Инопланетянин на этот раз не прошел в комнату и стоял, закрывая собой весь дверной проем. Теперь Ким не боялся смотреть на чужеземца.

— Вы знаете о нас что-то, — внезапно жестко сказал инопланетянин, — но не пожелали объяснить мне так, чтобы я понял…

Мальчик не отвечал. Глаза существа — огромные, кошачьи — не моргая глядели на него.

— Ответьте мне, — повторил пришелец. Но Ким произнес лишь:

— Вы сделали это? Чужеземец не шевельнулся.

— Вы убили его? — снова спросил мальчик.

— Отвечайте мне, — ровно прошуршало из динамика.

— Да, знаю… — сказал землянин, отводя взгляд.

— Откуда вы это знаете?

Мальчик не отвечал. Но сама поза, то, как он сгорбился на табурете, выдавало его… капитуляцию.

— Вы ответите мне… или я… разгромлю здесь все. Ребенок не реагировал. Затем встал и неуверенно повернулся

к терминалу, за которым каждый день занимался по программе удаленного обучения.

— Я интересовался вашей планетой. — Голоса ребенка почти не было слышно.

— Это не все, — прошипел пришелец.

— Да. Я изучал историю Анталоу. — (Инопланетянин почувствовал в его голосе чуть больше оживления.) — Ну для школы, я имею в виду.

Мальчик нажал несколько клавиш, и экран засветился. Пришелец увидел карту Северного полушария Анталоу, торговые маршруты Седьмой Империи, континент и ядовитые моря. Мертвые моря, которые в конце концов обрекли планету на гибель.

— И это не всё, — настаивал чужак.

— Ну да, — наконец решился мальчик. — В прошлом году я собирал материалы самостоятельно, не для школы, — о вымерших видах на вашей планете. Многим животным нужна была та же пища, что и Анталоу.

«Верно», — подумал инопланетянин.

— При этом мне попадались и другие факты, — продолжал Ким, и чужак слышал, что сила в его голосе снова пропадает.

Это чувство земляне называли отчаянием. Видимо, мальчик решил, что теперь никто не помешает человеку по имени Ортега-Мамбей убить его сестренку, и продолжение разговора считал бессмысленным.

Ким опять пробежал пальцами по клавиатуре. Появилась новая диаграмма. Она была очень знакомой, хотя инопланетянин никогда раньше не видел настолько подробной и тщательно выполненной версии.

В таблице содержались все доступные сведения по кланам Анталоу, и, хотя издали невозможно было прочитать мелкие подписи, пришелец, конечно же, помнил их. «Обязательства родства» и соответствующие им «мотивационные параметры», «параметры потребностей защиты» и «последствия потери обязательств», по которым осуществлялась идентификация и определялась принадлежность к кланам и группам. Здесь же приводилась ссылка на заключение межпланетных экспертов-психологов, объясняющих историческое поведение расы Анталоу.

Мальчик дотронулся до клавиатуры, и раскрылся иконографический список «Завещания предков» и «Схема родства», найденные в древних курганах Толоа и Манток.

— Вам показалось, вы можете понять, что чувствуют Анталоу? — спросил пришелец.

— Да. — Ким все так же смотрел в пол. Инопланетянин помолчал с минуту и вдруг сказал:

— Вам не показалось… Такей-Ятсен. Ким поднял взгляд, он не понял.

— Ваша сестра не умрет, — сообщил Анталоу. Мальчик моргал, не в силах поверить.

— То, что я сказал, — правда. — Инопланетянин наблюдал, как поза ребенка начала меняться. Словно сила, освобожденная от отчаяния, расправляла его. — Обошлось без убийства… которое ни вы, ни я… не могли бы себе позволить.

— Они разрешат ей появиться?!

— Да.

— Вы уверены?

— Я не лгу… Я знаю свою работу. Мальчик не отрывал глаз от чужеземца.

— Я отдам вам деньги! — воскликнул он.

— Нет, — покачал головой пришелец, так, как это делают люди. — В этом нет необходимости.

Мальчик смотрел долго-долго, а затем поднялся с места.

Инопланетянин наблюдал с любопытством. Ким направлялся к нему, но что он собирается сделать, пришелец не понимал. Возможно, это было проявлением одной из традиций, которую люди называют сентиментальностью. Наверное, землянин, несмотря на робость, решил, что должен как-то особенно поблагодарить его.

Подойдя к чудовищу, мальчик привстал на носки, неуверенно поднял руку и слегка коснулся плеча Анталоу: один раз, другой, и затем — невероятно! — потянулся к поврежденной крючковатой лапе чужеземца.

Инопланетянин был потрясен. Это жест Анталоу, этот ряд прикосновений и пожатие!

Это совсем необычный мальчишка, подумал пришелец. И это не просто знания, усвоенные ребенком, и даже не просто понимание Анталоу. Это было что-то большее, в чем инопланетянину вдруг почувствовалось свое, родное…

Что-то, в чем нуждается даже наемник…

Жест Анталоу, который повторил человек, обозначал: «Я твой кровный должник». Землянин все сделал правильно.

— Спасибо, — сказал Ким, и инопланетянин понял, что тот заранее тренировался проделывать эти движения.

Даже мысль о том, что он однажды выполнит ритуальные прикосновения Анталоу, наполняла мальчика страхом, и он репетировал, пока волнение не перестало мешать ему. Сейчас Кима вновь охватила дрожь, которую никак не удавалось унять. Он спросил:

— Вы все еще принадлежите какому-то клану?

— Больше нет, — отвечал пришелец, и на этот раз его не смутила осведомленность ребенка. Мальчик теперь не удивлял его. — Это решение… было принято без сожалений. Многие Анталоу поступили так же. Моя работа… не позволяет иметь семью. Вы понимаете…

Мальчик кивнул и вдруг спросил:

— А что это значит — «убивать»?

Это был вопрос — инопланетянин знал точно, — ответ на который ребенок хотел получить больше всего. Голос дрожал, но от волнения, а не от страха.

Ответ оказался коротким:

— И… больше и меньше… чем кто-либо может представить.

Мальчик по имени Ким Такей-Ятсен стоял у дверей своей маленькой комнаты, где он спал и учился. Он слушал, о чем говорит какой-то человек с его матерью и отцом. Чиновник старался не смотреть на выпирающий живот женщины. Он сказал: «Семья Такей-Ятсен, для вас сделано исключение. Вы получаете разрешение сохранить этого ребенка женского пола. Подтверждение Ограничительного комитета по семейным делам вы получите в течение трех рабочих недель. Со всеми вопросами обращайтесь в БуПопКон Седьмого Округа, в соответствии с номером вашей регистрационной карты».

Когда чиновник ушел, мать Кима закричала от радости, отец обнял ее, и мальчик подбежал к ним. Родители обхватили его за плечи. Так они стояли, обнявшись втроем, и скоро их станет четверо! Вот самое главное. У него замечательные мама и папа. Они подарили ему жизнь, и он так любит их! Мальчик знал, это очень важно.

Ночью он снова думал о ней. Ее назовут Киара. В его мечтах она чем-то напоминала сестру Сайддо, живущего двумя этажами ниже. Та была похожа на свою мать. Дочери и должны походить на матерей, ведь правда? Ким воображал фотографию своей большой семьи, где они сидят вчетвером, обнявшись. У них будет много комнат, много просторных комнат.

Когда мальчику исполнилось семнадцать, а его сестре пять, они все так же ютились в маленькой квартире. Однажды по их адресу доставили странный металлический ящик. Он прибыл из Рома, одного из миров Плеяд, измученного Вечной Войной. Несмотря на то что контейнер был изготовлен из прочного сплава, вмятины и зарубки испещряли его бока. Пломбы и ярлыки свидетельствовали о транзите через четыре космических порта. По крайней мере семь раз его вскрывали и досматривали. От него чем-то пахло. «Это — дезинфекция», — сказала курьер аэрокосмической компании «USPUS». В течение года контейнер находился в карантине и, учитывая обстоятельства, был доставлен в прекрасном состоянии.

Сначала Ким Такей-Ятсен не понял, о чем говорила курьер. Она объяснила, что в контейнере он найдет много вещей. Там оказался маленький отполированный череп какого-то инопланетного зверя. Пластина из неизвестного металла, оплавленная в форме фантастического цветка. Два гладких каменных кольца, издававших при соприкосновении мелодичный звон. Какой-то старинный прибор, который, как потом узнал юноша, был радиостанцией третьего поколения, «участником» боев в безвоздушном пространстве на Гар-Бетти. Катушка, изготовленная из смолы и шерсти животных, была редким музыкальным инструментом времен Хоггана VI. И много других вещей, среди которых — карточка с изображением Большого Фонтана, подписанная детским почерком.

Еще некоторое время спустя семья получила официальное уведомление о трехстах тысячах интерров, перечисленных на банковский счет юноши на нейтральной территории астероида Хайверкс. Что касается «запаса средств защиты и нападения», не сразу стало ясно, что речь идет о складе оружия, помещенного на бессрочное хранение на одном из спутников Сатурна, также на имя Кима Такей-Ятсена. Еще прилагался билет на космическое путешествие: его разрешалось реализовать по достижении Кимом совершеннолетия.

Хотя это резко отличалось от завещаний, когда-либо написанных на Земле, все эти подарки представляли собой анталоуское «Завещание Духа». Оно было зарегистрировано Комитетом Космического Шлюза совсем незадолго до гибели чужеземца в звездной системе Глори.

Юноша пытался все объяснить родителям, но те никак не могли понять. Долгое время причины получения наследства были для семьи не так уж важны. Деньги позволили приобрести пятикомнатную квартиру в северо-восточном секторе города. Там же мать Кима нашла хорошую работу. Отец прошел курс иммунотерапии. Ким получил прекрасное техническое образование, и все смогли одеваться и питаться так, как они когда-то мечтали. Пока что (но, возможно, только пока) все эти радости имеют для Кима Такей-Ятсена гораздо большее значение, чем склад потрясающего оружия, терпеливо ожидающий его на спутнике Сатурна.