Скажете, не Бог весть, какая потеря! Подумаешь, губка... Но вы просто не понимаете.
Для человека в моём положении это просто катастрофа! На самом деле, я ведь НЕ УМЕЮ мыть посуду. Конечно, я могу поелозить тряпкой по грязным тарелкам, но что толку? Добиться такого сверкающего, стерильного эффекта, как Фонци — не в моих силах. Сколько бы мыла я не извёл.
К тому же... Только не смейтесь. По-моему, мыть посуду — это самый, что ни на есть, АДСКИЙ ТРУД. Особенно, когда речь заходит о кастрюлях с прилипшими ко дну неопознаваемыми кусочками, покрытых толстым слоем жира сковородках и закопчённых до черноты чайниках.
Потеряв полчаса драгоценного времени, я облазил весь пол, заглянул во все щели, выдвинул все ящики...
Может, у Фонци сегодня выходной, а он забыл меня предупредить?.. Да нет. Когда я только пришел, он был на своём рабочем месте, и просто подпрыгивал от энтузиазма.
Ладно, делать нечего. Придётся обойтись без него.
Когда я наконец увидел свет в конце туннеля — то есть, пол под посудными небоскрёбами, остальные уже разошлись.
Погасли печи, перестали трещать дрова в камине, в зале смолкла музыка и погас свет... Сквозь плотно закрытые ставни пробивались багровые лучики солнца.
Всё-таки как-нибудь нужно выяснить: что такого в том, чтобы выходить на улицу днём? Но не сейчас. Сейчас я слишком сильно устал.
Руки покраснели от горячей воды и разъедающего мыла, а кожа на кончиках пальцев противно сморщилась.
С трудом нагнувшись, я поднял с пола последнюю сковородку...
— Фонци! Ты как там оказался?..
Подняв губку, я с недоумением оглядел заляпанный мыльной пеной каменный пол.
И вдруг, совсем рядом, услышал тоненькое издевательское хихиканье. Бросился посмотреть — но в кухне уже никого не было. Только громко хлопнула входная дверь.
Так значит, надо мной решили подшутить. И этот шутник почему-то не боится появляться на улице днём.
Пришлось набрать в раковину воды и пустить Фонци поплавать — просто так, для удовольствия.
Пока губка резвился в горячей мыльной воде, я на всякий случай проверил все закоулки и укромные закутки в кухне — а таких нашлось немало.
Пусто. Значит, мне не показалось: шутник прятался до тех пор, пока в полной мере не насладился своим триумфом, а потом быстренько слинял. Причём с такой скоростью, что я его даже не смог разглядеть.
Ла-а-адно. Оставлю это дело на потом. Но позже я к нему вернусь. Обязательно.
Отыскать дорогу в общагу в лабиринте, который представляли из себя помещения клуба, оказалось совсем не просто.
Но мне всё-таки повезло в конце концов выйти к бассейну, окруженному коттеджами — скорее, благодаря инстинкту, нежели наблюдательности.
А здесь, похоже, была вечеринка! Вокруг бассейна стояли шезлонги — сейчас на них сушились влажные полотенца. Тут и там валялись смятые пластиковые стаканчики, кактус в глиняном горшке был утыкан коктейльными зонтиками, а на оранжевой воде покачивались резиновые утята, надувные матрасы и даже искусственный остров с надувной пальмой.
Я вздохнул. Всё. Всё проходит мимо меня. Вот бы посмотреть, как мои девчонки, одетые лишь в крохотные бикини, резвятся в воде цвета фанты...
И тут я понял, что меня ожидает ещё одна проблема. Я не мог вспомнить, в какую вчера вошел дверь.
На вид все они были до безобразия одинаковыми. Аккуратные крылечки, аккуратные красные, крепко запертые ставни, аккуратные дверные ручки... Стоп! На той двери, к которой вчера подвела меня Лолита, была ящерица. Зелёная такая.
Отыскав дверь с ящерицей, я с трепетом взялся за ручку... И оказался в знакомом розовом царстве. Фух! Слава Богу. А то попал бы к этому Розарио, у которого шкаф набит женскими тряпками...
Кстати, горы шмотья на полу уже не было. Наверное, этот бухгалтер-трансвестит и постарался. Господи, что за дурацкие мысли лезут в голову?..
— Макс, это ты? — сонный голос принадлежал Ариэль.
— Я.
Хорошенькая растрёпанная головка тут же просунулась меж прозрачными занавесями.
— Точно, ты. А я думала: вдруг не ты?
— И почему ты так думала?
— Потому что ты — контрабандист.
— Но я — не он! В смысле, не...
— Даже обиделась на тебя, честное слово. Обещал мне журналов, а сам... Мы даже шарики надули!
Я мысленно провернул всё, что сказала Ариэль, в обратную сторону. А затем рассудительно кивнул.
— Ну, во-первых, о вечеринке я не знал, — во время разговора я успел раздеться.
Расшнуровал ботинки, стащил куртку, расстегнул ремень на джинсах... Вспомнил, что кроме меня самого, под джинсами ничего нет, и смутившись, застегнул обратно. А потом рванул в ванную.
— А во вторых? — Ариэль уже была рядом. В короткой розовой маечке и таких же трусиках, она была очень хороша. А как пахла!..
— А во-вторых, как только я научусь ходить по измерениям, то обязательно принесу тебе модных журналов. Но с одним условием...
— Ура! — не слушая дальше, Ариэль повисла у меня на шее и влепила сочный поцелуй. — Значит, я зря волновалась. За это мне полагается награда... А ты собираешься мыться, да? Ой, Макс! А можно с тобой?..
— Ариель, милая... — я подхватил её на руки. — Если я когда-нибудь скажу "нет" — просто отдай меня Эцилопам, ладно?
— Хорошо, если ты просишь... — на лице её возникла задумчивая гримаска. — Интересно: а если мне кто-то не нравится, можно отдать его Эцилопам?
Мы встали под струи воды, и на некоторое время разговоры прекратились как-то сами собой. Кстати: Ариэль мне показала, для чего используется оставшийся четвёртый кран... И это было восхитительно.
Выйдя из душа и вытираясь одним на двоих, огромным пушистым полотенцем, мы также получили море удовольствия.
Но потом... Потом я вспомнил об обещании Лоле допросить Ариэль, и действительность рухнула на плечи, как мешок с песком.
— Детка, а кого бы тебе хотелось отдать Эцилопам? — посчитав, что пока мы вдвоём, это сделать удобнее всего, я решил зайти издалека.
На лице девушки вновь проступила гримаска отвращения.
— Знаешь, я вообще-то люблю свою работу, но иногда...
— Что?.. К тебе кто-нибудь приставал? Тебя обидели? — я вспомнил злополучное видео с Карбункулом. — Только скажи, и я...
— Ой, какой ты смешной, — она прикоснулась кончиком указательного пальца к моему носу. — Хочешь, я покажу тебе свой танец?
— Может, не сейчас... — хотя соблазн был велик, я всё ещё был настроен задать Ариэль парочку вопросов.
— Ой, ну пожалуйста! Мне так хочется... — приложила руки к груди, она распахнула свои лучистые глаза во всю ширину.
— Э... Ладно. А где? — я оглядел довольно тесную ванную.
— Садись вот сюда, — она подтолкнула меня к унитазу, прикрытому пушистой розовой крышкой. — А полотенце давай сюда. Без него гораздо лучше.
Через некоторое время я, совершенно окосевший, сидел на полу ванной, а Ариэль прижималась к моей груди. Надо ли говорить, что без второго душа теперь никак не обойтись!
— Тебе понравилось? — спросила девушка, нежно покусывая меня за ухо.
— О-о-о...
— Ну вот, я так и знала! — она вскочила и закружилась по комнате. На коже, словно сбрызнутой перламутровой чешуёй, засверкали капли воды. — А этот прилизанный скелет совсем не ты. И спрашивается: зачем тогда всё? Сидит и пялится на дверь! Это, знаешь ли, оскорбительно. Я же профессионал!
О чём она говорит? — я вновь попытался представить себе образ мышления Ариэль... Профессионал. Она говорит о своей работе — то есть, о танцах. "Пялится на дверь, и это оскорбительно" — вероятно, кто-то, вместо того, чтобы смотреть на неё... Речь идёт о приватном танце. А "прилизанный скелет" — это, конечно же, Карбункул!
Признаться, более точного описания его внешности и придумать нельзя.
— И откуда мне знать, что у него под одеждой?.. — оказывается, монолог продолжался, и я вновь навострил уши. — Главное правило: смотри, но не трогай. К тому же, раздевалась я, а не он. Почему никто не спросит, что под одеждой у меня?..
— Кто? — может, вопрос прозвучал слишком резко, но я вдруг почувствовал себя, как гончая, которая почуяла след. — Кто тебя спрашивал, что у Карбункула под одеждой?
И знаете, она вовсе не удивилась тому, что я понял, о ком идёт речь...
— Ну этот... — она нетерпеливо взмахнула рукой. — Погонщик улитов. Я всегда подозревала, что он из "таких" — ну, ты меня понимаешь, — и я кивнул, хотя ничего не понял. Ничегошеньки. — Вот его бы я охотно отдала Эцилопам. Хотя клоуны — такие милые люди.
— Так он — клоун?
— Ну причём тут клоуны?! Ты совсем меня не слушаешь... А у меня ещё столько дел! — подняв прекрасные глаза к потолку, Ариэль принялась перечислять, загибая пальчики: — сделать маникюр, у меня как раз ноготь сломался... Потом ещё — ресницы. Ой, Макс, знал бы ты, сколько возни с этими ресницами! Да что я говорю! Сейчас я тебе покажу...
— Так, всё, — я поднялся, и запахнул на себе полотенце, как римский патриций — тогу. — Хватит. Идём спать.
Просто я понял, что поток сознания Ариэль, вместо того, чтобы дать какую-то зацепку, всё больше погружает меня в пучину непонимания. И если это словоизвержение не пресечь сейчас, мы так просидим до следующей смены.
Утро, а точнее, вечер, оказался ничем не отличим от предыдущего: подъём, душ, пищевая таблетка, и марш-марш на работу.
Кроме одного.
В гости, на чашечку воды, зашел Розарио...
Который оказался совершенно потрясающим негром, с богоподобной фигурой, громадными золотыми кольцами в ушах и коротким желто-чёрным курчавым ёжиком на голове.
— Так-так-так... — взглядом он прошелся по моей фигуре, оценил, и отложил в папку "до востребования", — так мне показалось. — Вот кому не понравились мои лучшие джинсы с проветриванием.
В его масляный, томный взгляд можно было макать круассаны — как в растопленный шоколад.
— Просто они немного не в моём вкусе, — я старался говорить очень нейтральным тоном. Ну, чтобы не наводить на всякие мысли...
— А какой у тебя вкус, красавчик?
Вот и пытайся вести себя осторожно...
Я чувствовал, как краснота стремительно взлетела по моей шее, а потом безжалостно затопила щеки.
Розарио был в восторге.
— Вообще-то мне пора на работу, — промямлил я, стараясь избежать знойного взгляда.
— Ну, не буду мешать, — после длинной паузы смилостивился негр.
С кошачьей грацией развернулся, и тут я увидел... Ну, хвост. Только желто-полосатый, как волосы на голове. Хвост извивался таким недвусмысленным образом, что заставил бы покраснеть даже монахиню.
А вот рабочее место меня "порадовало" — надеюсь, вы понимаете, что это был сарказм...
Вся раковина, а также высокие горы посуды, были заляпаны первосортной, похожей на бетон, грязью.
Бедняга Фонци боролся с тягучей, быстро застывающей жижей не на жизнь, а на смерть. Грязь налипла на его тельце, почти парализовав ложноножки, и он почти утонул, когда я появился.
Так, мне начинает надоедать. Это уже не похоже на безобидный розыгрыш: одно дело — заставить перемыть меня в одиночку вагон и маленькую тележку грязной посуды, и совсем другое — утопить в грязи безобидное, и в чём-то даже милое существо.
— Не расстраивайся, Фонци, мы ему ещё отомстим, — пообещал я губке, отмывая его под струёй горячей воды.
К сожалению, грязь забила и сток раковины, так что на прочистку у меня ушло некоторое время. А так как посуда пребывала бесперебойно, я снова заработал несколько недовольных окриков Папы Борща — надо ли пояснять, что мои оправдания произвели на него ноль эффекта.
И когда Лолита пришла за мной посреди смены, вызвав множество сальных шуточек и скабрезных взглядов со стороны поваров, мне пришлось отказаться.
— Встретимся утром, — только и мог я сказать охраннице, покосившись на посуду, которая сегодня, ради разнообразия, покрывала в два раза большую площадь.
Охота мне посмотреть на едоков, способных поглощать пищу с такой скоростью и в таком количестве... А также к ним присоединиться.
Ещё несколько дней на пищевых таблетках — и я перестану быть белым и пушистым.
К счастью, Лолита милостиво кивнула и просто удалилась, всей осанкой выражая презрение к грубым шуткам подданных царства Папы Борща...
— Погонщик улиток, — задумчиво произнесла Лола, уже привычно располагаясь на диване, в своём офисе.
Это прозвище всю смену вертелось у меня в голове, и как только мы встретились, я спросил у охранницы, кого, по её мнению, могла иметь в виду Ариэль.
— Нет, ничего подходящего в голову не приходит, — покачала головой Лолита. — Улитки передвигаются со скоростью метр в сутки. Кому и зачем их погонять? Не представляю, что она имела в виду...
— Тогда нужно будет спросить девчонок, — вздохнул я. — Они знают Ариэль лучше, чем другие. Ну, а что по Карбункулу? Ты с ним виделась?
— Не застала его дома, — Лола закурила. Кажется, я начинаю привыкать к этому экзотическому, пряному дыму... — Но успела перемолвиться парой слов с его слугой. Так вот: Кабошон сказал, что его хозяин в последнее время пропадает в одном казино, называется "Вертел желаний". Очень популярное в определённых кругах заведение... Кабошон сказал, его наняли следить за игровыми столами: ходят слухи, что кое-кто насобачился мухлевать за покером.
— Слушай! — меня осенило. — Как он может работать без артефакта? Ведь без Глаза Гора он не сможет определить, мухлюет кто-то, или нет.
— Ну, он делает то же самое, что и остальные игроки. То есть, блефует, — спокойно ответила Лолита. И видя моё замешательство, пояснила: — Видишь ли, ремесло мага во многом зависит от умения блефовать.
— То есть, пудрить клиентам мозги?
— Суть ты уловил, — после секундного замешательства кивнула Лола. Кажется, она уже научилась просекать мои метафоры. — Успешная деятельность магов вообще во многом зависит от веры.
Я вспомнил многочисленную когорту астрологов и гадалок родного измерения. Они стригли богатые купоны на доверчивых простофилях, которых попросту убеждали в своём могуществе...
— Хочешь сказать, если в порчу не верить, то она и не подействует, — со знанием дела изрёк я.
— О, ещё как подействует, — нахмурилась Лола. — Особенно, если ты по какой-то причине откажешься платить...
— Тогда я не понимаю, — я тоже сдвинул брови.
— Всё очень просто: если маг выглядит круто, клиенты полагают, что и действует он тоже круто. То же касается и репутации: никто не захочется связываться с магом, который выставил себя дураком.
— Никто не хочет ездить на "Запорожце". Зато все мечтают о "Бентли". И то, и другое — автомобили, но какие они разные, — с умным видом кивнул я.
— Вот сейчас вообще не понимаю, о чём ты, — поджала губы Лолита.
Я уже, кстати сказать, настолько привык к её прикиду и ультрасногсшибательной раскраске, что почти не замечал. И чувствовал себя в её компании всё свободнее, а главное — увереннее.
— Ладно, проехали, — я махнул рукой. А потом мне пришла в голову мысль... — Думаю, нам надо сходить в этот, как его там... В общем, в казино, — заявил я. — Поразнюхаем, что к чему, а заодно пообщаемся с Карбункулом.
На самом деле, я не знал, принесёт это пользу расследованию, или нет. Просто мне уже до боли в печёнках надоел этот хоть и яркий, но довольно однообразный распорядок: посуда, разговоры с Лолой, общага, девочки, и опять, по новой: посуда...
А ещё очень хотелось наконец-то посмотреть на этот чудесный, загадочный, волшебный город Сан-Инферно.
Лолита задумчиво качнула головой.
— А знаешь, неплохая мысль, — наконец сказала она. — Если мы наткнёмся на того, кто крупно выиграет при минимальных ставках — возможно, отыщем потенциального вора...
— Супер! — и я тут же сник. — Хотя, ничего не получится... Папа Борщ строго-настрого запретил мне отлучаться во время смены. Посуда сама себя не помоет.
— Но тебе и не придётся, — Лола ободряюще стукнула меня кулаком в плечо. Уверяю вас: синяк не сходил целую неделю. — Ведь казино открыты ДНЁМ.
Я моргнул. А потом перевёл её слова в привычные для себя единицы.
Здесь, в Сан-Инферно, день считается куда более опасным временем суток, нежели ночь. А значит, всякие особо злачные заведения должны открываться именно утром... Как говорится: город засыпает, просыпается мафия.
— Идём, тебе нужно немного поспать, — сказала Лола поднимаясь с дивана. Вероятно, оценила мой невзрачный затасканный вид. — Я зайду за тобой ближе к полудню — раньше в казино делать нечего.
— Идём... — но я никак не мог сдвинуться с места.
— Что-то забыл? — подняла брови Лолита.
— Слушай... У тебя ведь есть запись сегодняшнего выступления Анжелы?
Охранница закатила глаза.
Но потом молча — за что я её ещё больше зауважал — прошла к стене, и нажала кнопку.
— Вот пульт, — она подала мне небольшую коробочку, ничем неотличимую от пультов моей родины. — Запись найдёшь сам. Когда закончишь, просто захлопни дверь.
И она удалилась.