Сантрелья

Глава сороковая БЕЗДНА И ХАОС

Уже в полной темноте шли мы по мощеным дорожкам дворцового парка. Шуршание наших шагов дополняло музыку журчащей вокруг воды, поющей под аккомпанемент ночных цикад. Назир факелом освещал нам путь. Отблески пламени играли на полированном мраморе колонн, мимо которых мы проходили.

Вскоре мы оказались на площади, освещенной множеством факелов. Этот яркий неровный, танцующий свет словно вырвал из темноты симфонию восхитительной колоннады тронного павильона. Через мгновение, не успев насладиться этим чудесным, сказочным зрелищем, предстали мы перед двумя правителями: халифом и узурпатором — в тронном зале.

Святогор склонился в почтительном поклоне, и мы последовали его примеру. Назир усадил нас на атласные подушки, что лежали повсюду на полу, и встал недалеко от халифа. А Святогор устроился рядом с халифом, очевидно, по его просьбе.

Стены зала покрывал тонкий резной орнамент, словно ажурное каменное шитье. При свете масляных светильников от этого каменного кружева исходило удивительное свечение, иногда успокаивающе равномерное, а иногда с неожиданными всполохами. Искрились украшавшие зал драгоценные камни, вкрапленные в ветви райских растений орнамента, в переплетенные, запутанные геометрические формы, в вязь арабского письма. Сюжеты арабесок отделялись сияющими узкими золотыми пластинами. Точно часовые, оберегали все обширное пространство зала строгие колонны из мрамора разных оттенков, соединявшиеся кокошником бело-красных полос, подобно тем, что мы уже видели в мечети. Кружевные капители колонн были отделаны золотом, слоновой костью и черным деревом.

На полу мраморная мозаика складывалась в причудливый узор. Центр зала занимала большая мраморная чаша с фигурками двенадцати животных и птиц. Я переводила изумленный взор с антилопы на чайку, с утки на крокодила, с сокола на дракона, с курицы на коршуна, с петуха на орла, с грифа на льва. Отлитые из красного золота фигурки зверей алчно мерцали при пляшущем легком пламени светильников. Водная поверхность источника поражала своей статичностью и цветом. Жидкость, наполнявшая его, казалась непрозрачной и тяжелой, застывшей, словно лед, и отливала серебром, только более насыщенным и блестящим, как сталь.

— Это не вода, — предположил Николай. — Это похоже на ртуть.

— Ртуть? — удивилась я. — Это же вредно!

— Ну, может, они об этом не догадываются, — пожал плечами брат.

— Арабы же очень образованные, — возразила я.

— Тогда не знаю. Но все же эта жидкость кажется мне ртутью. Посмотри на потолок.

Я невольно подняла глаза, ожидая увидеть красоту сводов. И не ошиблась, но увиденное превзошло все мои ожидания. Потолок, инкрустированный черным деревом и хрусталем, золотом и алебастром, красным деревом и перламутром, из-за контрастности этих материалов поражал своей ажурной прозрачностью и невесомостью. А в самом центре, где своды сходились в одной точке, в обрамлении воздушных тончайших лепестков из серебряных и золотых пластин красовалась великолепная жемчужина. Чистейшая из когда-либо виденных мной, она благородно переливалась своей матово-перламутровой оболочкой.

— Коля, как ты думаешь, она настоящая? — обратила я внимание брата на это волшебное чудо.

Он долго разглядывал жемчужину, не в состоянии скрыть восхищения.

— Думаю, в этом дворце нет ничего фальшивого…, кроме, разве что, халифов, — усмехнулся он.

Халиф восседал на резном золотом широком троне, по-турецки скрестив ноги. Узурпатор Мохаммед устроился на причудливом восточном стуле недалеко от халифа, уступив тому первенство в этом зале, но оставив за собой право отдавать распоряжения. Приближенные и гости разместились на вышитых атласных подушках около изящных колонн.

Стройные девушки в восточных одеждах разносили кубки с вином. Лица их наполовину прикрывались легкими шелковыми покрывалами, и лишь их черные выразительные глаза трепетно сияли, отражая пламя светильников. Гости тихо и робко, будто неловко, переговаривались. Все точно чего-то ждали. Я вдруг заметила исчезновение Назира и шепнула об этом Коле. Он радостно кивнул.

Слово взял узурпатор. Придворные слушали его со вниманием, но Хишам Второй вдруг перебил его. Мохаммед сверкнул глазами: хотел одернуть наглеца, но сдержал гнев, вовремя спохватившись. Он, вероятно, вспомнил, что сам же вернул халифа на престол в надежде спастись от заговора. Он деланно улыбнулся, слегка склонил голову в знак повиновения и подозвал одного из приближенных.

Незаметно освещение зала стало меркнуть на глазах. Свет таял, теряя силы, пока зал не погрузился во тьму. Погасли и уличные факелы. Когда глаза привыкли, кромешная тьма сменилась мягким свечением, исходившим от лунного света, пытавшегося проникнуть в зал через алебастр и хрусталь потолка. Внезапно неизвестные источники света вспыхнули рассеянными лучами, которые словно нащупывали серебряную гладь фонтана, приласкав по очереди золотые фигурки двенадцати зверей-стражников.

Неожиданно возникло ощущение, что поверхность чуть дрогнула и вновь застыла, точно это нам померещилось. Но вот она мелко задрожала и слегка заволновалась, а затем вдруг зашевелилась. По потолку и мраморным стенам побежали таинственные блики, сначала робко и неуверенно, кое-где засверкали драгоценные камни. Постепенно загадочное сияние настойчивыми волнами набегало на кружевные арабески, волшебными отблесками танцевало на хрупких колоннах. И вот возникло чувство, что комната плывет и вращается. Блики и отсветы перескакивали по золотым пластинам, играли с блестками драгоценностей и неожиданными всполохами отражались на перламутре жемчужины.

Я застыла в страхе и изумлении. Ощущение полета в бездонных просторах мироздания охватило меня. Слышались испуганно-восхищенные возгласы присутствующих в зале людей, но через мгновение я забыла об их существовании, погрузившись с трепетным сердцебиением в мистическую бездну волн, молний и мерцающих звезд. Легкое головокружение, потеря чувства реальности, дрожь — и я оказалась на грани сознания, а возможно, и лишилась бы чувств, но волнующее кружение бликов закончилось также внезапно, как и началось. Поверхность источника вдруг застыла, как окаменела, вновь превратившись в сияющую серебристую гладь.

В зале царила гробовая тишина. Все завороженно взирали то на таинственный фонтан, то на восхитительную жемчужину. Один за другим зажигались светильники, и привычный свет вступал в свои права, превращая все только что виденное в сон или игру воображения.

Тишину внезапно нарушил шум извне. В зал вбежали стражники, что-то возбужденно выкрикивая, а за ними вооруженные воины-христиане. Мохаммед Аль-Махди побледнел, Хишам же нервно расхохотался. Его смех перешел в истеричные всхлипывания. Меня тронули за плечо, и послышался взволнованный шепот Святогора:

— Нам надо уходить! Здесь сейчас будет резня.

Мы бросились к ближайшему боковому выходу, но опоздали. Все входы, а их я насчитала восемь, оказались заблокированы захватчиками, и все больше и больше их вторгалось в зал. Лица их светились веселым, агрессивным возбуждением. Несколько человек преградили нам путь.

— Куда, голубчики? — вскричал по-кастильски один из них, громко хохоча. — Улизнуть вздумали.

Он хлестнул плетью воздух и мраморный пол перед нашими ногами, и мы инстинктивно отпрянули и попятились. В зале начиналась свалка. Доносились крики боли и отчаяния и возгласы азарта и торжества.

— Взять их! — скомандовал наш обидчик своим приближенным, указывая на нас.

Но ни Святогор, ни Коля не стали ждать, когда нас схватят. Каким чудом, какими приемами им удалось расчистить нам путь, я не успела даже заметить. Но и сама я не осталась у обидчиков в долгу и пнула кого-то ногой. Видимо, опасность вселяет в человека неожиданные способности. Я услышала Колино злобное шипение: "Пошли" и поспешила за своими мужчинами.

— Кого ты упустил, ублюдок? — бранью кто-то отчитывал нашего обидчика. За нами отправляли погоню. Мы побежали.

— Держи их! — выкрикнул наш преследователь, и откуда ни возьмись, перед нами выросли четыре фигуры.

— Бегите! — скомандовал Святогор.

— Ну уж, дудки! Второй раз у тебя этот номер не пройдет! — возмутился Николай и потянул меня за Святогором. Мы нырнули в какие-то темные кусты. Нырнули, в буквальном смысле слова, так как приземлились мы в притаившемся за кустарником фонтане. Преследователи окружили фонтан, и путь был отрезан.

— Дон Гильермо с вами? — обратился вдруг к ним Святогор.

— Да, а что? — недоумевая, ответил кто-то.

— Кто интересуется доном Гильермо, — послышался голос чуть в отдалении. — Кому я понадобился?

— Сакромонту! — выкрикнул Святогор.

— Разойдитесь, идиоты! — выругался дон Гильермо. — Своих хватать, ума много не надо. Марш отсюда!

Преследователи поспешили удалиться в направлении тронного павильона.

— Спасибо, дон Гильермо, — поклонился Святогор.

— Уходите отсюда немедленно, Сакромонт! — посоветовал наш спаситель. — Если попадетесь к берберам, вам несдобровать.

Мы простились с ним и выбрались из фонтана. Стало холодно. Мокрые фалды стесняли движения, хлестали по ногам, обматывались и прилипали.

— К лабиринту, — велел Святогор.

До павильона мы добрались без приключений. Очевидно, основные события сосредоточились в центральных зданиях города-дворца. Охранников не было, павильон был заброшен, но светильники горели почти во всех его помещениях. Мы прошли сквозь главный зал в патио и приблизились к лабиринту.

— Наконец-то! — облегченно вздохнул появившийся из кустарника Назир. — Я знал, что вы придете сюда непременно. Все готово. Святыня погружена в повозку, запряженную мулом. Этот транспорт вместе с вашими лошадьми ждет вас в роще на холме за крепостной стеной. Там безопасно. Враг наступает с долины. Однако это затруднит и удлинит ваш путь. Вам нужно затемно спуститься с холма по другую сторону от дворца. Держитесь подальше от Кордовы. Город взят мятежниками. Не останавливайтесь и не ввязывайтесь в борьбу. Заклинаю тебя, Сит-Аль-Хур, довези святыню! Нельзя допустить, чтобы древний этот камень, переживший столько веков, уцелевший в стольких переплетах, погиб теперь из-за наших глупых войн.

— Не волнуйтесь, Назир, — ответил Святогор. — Но как вам все это удалось?

— Я успел еще до вторжения мятежников. А теперь мне пора к халифу.

— Вы не передумали? Может, все же пойдете с нами? — предложил Святогор.

— Нет, — отрезал молодой араб и добавил несколько слов по-арабски.

Святогор чуть отпрянул, а затем понимающе кивнул. Они поклонились друг другу.

Мы простились с придворным и стали осторожно пробираться к верхним террасам дворца. Мы прятались за деревьями и кустами, снова ныряли в фонтаны и источники. На улочках, в садах и во многих павильонах царила паника. Отовсюду доносился шум бойни — крики, стоны, звон сабель, свист стрел, возня, драка и беготня, хохот, плач и снова крики. По саду растерянно бегали беспризорные лошади, испуганно шарахались павлины, вспархивали, громко хлопая крыльями, пичуги.

Мы продвигались очень медленно, обходя опасные места и надолго затаиваясь. Я стучала зубами не то от страха и напряжения, не то от холода, но крепко стискивала их, чтобы не отвлекать своих спутников своей глупой трусостью. Мы добрались до верхней террасы, где, по словам Святогора, располагались казармы. Укрываться здесь стало труднее из-за скудной растительности, и мы прятались в тени зданий.

— Разве дворец не охранялся регулярным войском? — спросил Коля.

— Мохаммед выслал в основном все войска в Кордову, а во дворце оставались лишь те воины, которых мы видели утром, — сказал Святогор.

— Боже, как это легкомысленно!

— Да, но он считал, что до Мадинат Аль-Сахры восставшие не доберутся, потому что их остановят на подступах к Кордове. Но и это довольно глупо, ибо дворец расположен на том же берегу Гвадалкивира, что и город, только западнее, так что мятежникам даже не надо переправляться через реку. И еще Мохаммед рассчитывал, что возвращение настоящего халифа…

Шум на площади перед казармами заставил нас умолкнуть и затаиться. Возня и возгласы долго не утихали. Перепалка разрасталась. Слышался грубый смех и жалобный лепет. И вдруг Святогор рванулся вперед, шепнув на ходу:

— Хишам!

— Стой! — пытался удержать его Коля. — Черт с ним с Хишамом!

— Там же Назир, — огрызнулся Святогор и выбежал на площадь.

Я даже закрыла лицо руками, но волнение заставило меня смотреть во все глаза, что происходило на площади. К счастью, в суматохе никто не заметил, откуда возник Святогор. Мы высунулись, чтобы следить за происходящим, укрытые лишь тенью и темнотой. Коля все дальше и дальше выдвигался вперед, готовый в любую минуту броситься на помощь Святогору.

Судя по одеждам, на сей раз мы имели дело с берберами. Сначала мы плохо понимали, что происходит, но потом разглядели Назира, заслонившего своим телом Хишама. Около них топталась кучка берберов. Они шумели и посмеивались. Назир что-то отвечал на их выкрики. Хишам униженно всхлипывал за его спиной. Когда перед ними возник Святогор, все вдруг застыли, а некоторые растерянно поклонились. Из темноты внезапно появился всадник, подъехал к Святогору, спешился и хлестнул его наотмашь рукой по щеке. От неожиданности я охнула и зажала рот рукой. Кто-то сразу кинулся с кулаками и плетками к Святогору, в ревностном служении вожаку. Но всадник поднял руку, и все застыли. Святогор ему поклонился и развел руками. Вожак, очевидно, это был не кто иной, как Фарид Справедливый, резко опустил руку, подав некий знак своим подданным. Кучка берберов склонилась перед Святогором в поклоне. Тот что-то сказал предводителю, который в свою очередь кивнул и засмеялся. Хишама вывели из-за спины Назира, подданные и даже сам Фарид поклонились халифу.

Мы замерли в изумлении. Фарид отпустил Назира, который простился с халифом, кивнул предводителю берберов и направился в сторону нижних террас. Мы облегченно вздохнули. Фарид, разговаривая с халифом и Святогором, не спускал глаз с удалявшейся фигуры молодого араба. Вдруг бербер резко выхватил стрелу из колчана, натянул тетиву, и со стоном стрела вырвалась из лука, словно оплакивая свою будущую жертву. Просвистев, она вонзилась в спину нашего молодого друга. Я прикусила губу. Слезы, застилая глаза, побежали по щекам, оставляя раздражающий соленый след. Николай крепко сжал мне руку.

Святогор что-то сказал Фариду. Тот расхохотался в ответ, подозвал двух берберов и отдал какие-то распоряжения. Хишам в сопровождении этих двух и Святогора двинулся в сторону тронного павильона, удаляясь от нас.

Прижавшись к стене здания, мы с Колей легли на холодную сырую мостовую. И вовремя. Мимо, не спеша, будто осматривая владения, проехали оседлавшие коней берберы под предводительством Фарида. Мы лежали, вжавшись в землю, пока затихли последние звуки кавалькады. Святогор не появлялся, и мы оставались в неведении, что с ним и как нам поступить. Мы приняли решение задержаться здесь на некоторое время в надежде, что он вот-вот вернется.

Где-то в отдалении на нижних террасах возникли пожары. Отблески пламени озаряли территорию дворца, играя недобрым, переливающимся сиянием на мраморных колоннах, отражаясь зловещими вспышками в водах фонтанов и в струях источников. Слышались истошные женские крики и разнузданный хохот. Очевидно, берберы по-своему разбирались с гаремом узурпатора. Раздавались стоны, рыдания, топот бегущих ног, испуганные и торжествующие возгласы, брань, лай собак и даже вопли павлинов.

Дворец, встретивший нас умиротворенной атмосферой восточной сказки, теперь погружался в бездну хаоса, во мрак насилия и в пучину безысходности. И только черный купол небосвода, усеянный яркими мерцающими звездами, философски взирал свысока. Это бесконечное пространство говорило о спокойствии и незыблемости мироздания, противопоставляя вечности мелочную суету презренных людишек. И в один ряд с этой величественной тайной Вселенной вставала тысячелетняя загадка Тартесса, которую мы призваны были защитить, а, возможно, и разгадать.