Сатана вас поздравляет

Глава 10

«Голубой крокодил» оказался ночным клубом средних размеров и со средними расценками. Не лучший в Чикаго, но и до худшего ему было скатываться порядочно. Вечером в четверг давки не было, но официанты не простаивали, так что жалеть Оги Грейна не приходилось. Семь-восемь десятков посетителей располагались на площади, что спокойно вместила бы и сотню, а в особо шумные ночи и в полтора раза больше. Имелся и эстрадный ансамбль из пяти персон — оркестр Гарри Харта; у меня побывали кое-какие из его пластинок, — наигрывавший лёгкую музыку, под которую танцевали с дюжину пар.

Ко мне, только что вошедшему, подошёл метрдотель, и я объявил:

— Столик на двоих. Мой приятель скоро подойдёт.

Обрати метрдотель на меня внимание погодя, он решит, что «приятель» меня подвёл, и так будет лучше, чем привлекать к себе внимание, слоняясь в одиночку. Метрдотель подвёл меня к столику на двоих, — вероятно, худшему во всём клубе: самый дальний от танцплощадки, а оркестр загораживает опорная колонна. Но я не противился; я пришёл сюда не ради музыки. Если уж на то пошло, то я вообще не знал, зачем сюда явился, — разве что повидать Эстеллу.

А она, должно быть, приметила, как я входил, поскольку тут же оказалась рядом, стоило метрдотелю удалился. Чертовски хороша она была в своём вечернем наряде, для которого потребовалось, по моим подсчётам, лишь дюжина квадратных ярдов материала на юбку да едва ли квадратный фут на нечто выше талии. Да, наряд был что надо и стоил денег. Был ли он её собственным или же достался ей вместе с работой? А может, это Оги взял и купил его специально для неё? Но тогда, поскольку они познакомились лишь сегодня вечером, им пришлось хорошенько побегать… Тут я встретил её глаза и устыдился своих мыслей.

Подойдя к моему столику, Эстелла безлико улыбнулась и бесстрастно произнесла:

— Желаете сигарет?

У меня была с собой свежая пачка, а потому я собирался было сказать «нет», как заметил, что Эстелла уже протягивает мне упаковку со своего лотка, а сама прижимает к ней пальчиком сложенный листок бумаги. Эстелла даже покрутила упаковку у меня перед носом, чтобы я эту бумажку разглядел.

И я, кивнув, положил на поднос долларовую банкноту; Эстелла же опустила сигареты вместе с бумажкой на мой столик. «Спасибо, сэр», — произнесла она, даже не спросив, желаю ли я получить сдачу.

Я запихнул сигареты в карман пиджака и разгладил бумажку ладонью. Прочесть её я, однако, не смог, поскольку ко мне подошёл официант. Я заказал виски с содовой и «клубный» бутерброд; поход в морг временно лишил меня аппетита, и до этой минуты я съел всего лишь один гамбургер, пока Бассет уплёл четыре, а потому сейчас вновь почувствовал голод. А ещё я попросил официанта показать мне, в какой стороне телефонная будка: мне захотелось позвонить в агентство, чтобы поставить Джейн в известность о том, где нахожусь.

В телефонной будке я перво-наперво развернул записку Эстеллы. В ней было только два слова: «Привет, Эдди!». Я не знал, ругаться или смеяться.

Сунув записку в карман, я позвонил в агентство. Сказав Джейн, где нахожусь, я, однако, попросил не пытаться разыскивать меня здесь кроме как в случае острой необходимости, но и тогда, если Джейн всё же захочется мне что-то передать, пусть позовёт к телефону Эстеллу, а уж Эстелла передаст сообщение мне.

Затем я позвонил домой и узнал, что Бассет всё ещё там, у Карла. Инспектор подошёл к аппарату.

— Есть что-то новое? — спросил я его.

— Ни черташеньки, Эд. Я дважды прошёлся по комнате, да и сейчас вот, перед сном, заскочил. А ты от Старлока звонишь?

Я объяснил Бассету, где нахожусь.

— Тебя, Фрэнк, сегодня надули с ужином. Приходи в «Крокодил», я тебе компенсирую выпивкой, и развлекательную программу посмотрим.

— Эд, я рад бы, но время приближается к часу ночи, и я смертельно устал. А завтра ведь новый день. Собираюсь приняться за работу пораньше.

— Есть план?

— Начну с Карловой конторы, выясню, кого он собирался посетить на своём обычном маршруте и кого посетил на деле. Попытаюсь высчитать всё по минутам до того часа, как он пришёл домой и ты в пять с ним увиделся. Ты говоришь — он сказал тогда, что уже где-то поужинал? Не знаешь ли, где он обычно ужинает?

— Сразу к югу от Огайо-стрит, на Кларк-стрит, есть местечко, где готовят барбекю. Эстелле приходилось там работать. Он там частенько ужинал — может, и ради Эстеллы, я не знаю. Но это единственное, что мне приходит в голову.

— Кажется, дельная мысль. Коли он всегда так рано садится за стол, то наверняка ужинает плотно, и мясо, жареное на решётке, годится для плотного ужина. Я там проверю. А как обстановочка в «Голубом крокодиле»?

— Спокойно, — ответил я и рассказал о том, как Эстелла переда мне записку и что в той значилось.

Бассет рассмеялся.

— А кстати, Эд. Число четыреста двадцать о чём-то тебе говорит?

— Нет, ничего такого. А что?

— Это было последним, что Карл записал на том листе бумаги, где у него были астрологические выкладки. Звёзды с таблицами вверху, после чего много всякого, в основном разные символы, да «420» как самое последнее, что он написал. Что он сказал тебе по телефону о числе, — только точно?

— Сказал, что это важно, но не то чтобы из-за астрологии. Я спросил, что он имеет в виду, а он сказал, что наткнулся на счастливое число (я так понял, — в своих расчётах), а счастливое оно потому, что о чём-то ему напомнило. Вот и всё; и он пожелал знать, где мы; я сдался и назвал ему Жийара.

— Тогда, значит, четыреста двадцать и есть то счастливое число. Как думаешь, что оно может значить? Номер в гостинице?

— Дьявол меня дери, если я знаю. Или это, возможно, счастливое число в числовой лотерее. Но оно должно обладать и какой-то иной важностью, раз нечто Карлу напомнило.

— И всё же, — произнёс Бассет, — для него это число счастливым не стало. И второе, что я сделаю завтра: покажу всё написанное Карлом специалисту по астрологии; что он, интересно, из этого выведет… Тут может укрываться для нас ниточка, хотя и неясно, каким образом.

— Вполне можно попробовать, — согласился я. — Скажи, Фрэнк, ведь когда я покидал морг, там с минуты на минуту ожидали патологоанатома из ведомства коронера. Ты с ним не разговаривал?

— Разговаривал, конечно. Ничего он мне не сказал, чего бы мы не знали. Разве что Карла дважды ударили по одному и тому же месту. Убили, вероятно, с первого раза, но убийце хотелось действовать наверняка. И если исходить из размеров и очертаний раны, это была револьверная рукоятка: рана овальной формы, а не узкая и прямоугольная, как от рукоятки автоматического пистолета, и не круглая, как от молотка. Других отметин на теле нет.

— Ясно, спасибо. Так ты точно не хочешь заскочить сюда выпить?

— В следующий раз — обещаю! Но завтра хочу быть на службе к девяти, и пойди я сейчас туда, не попасть мне домой к трём или даже к четырём. Поцелуй за меня Эстеллу. И Оги, если встретишь. Он там? Или только Тоби?

— Я Оги ещё не видел, но я тут всего несколько минут. А с Тоби Дэгоном я не знаком.

— Встретишь его, — будь осторожен. Крутой он. Ну, свидимся завтра. Доброй ночи.

Я вернулся за свой столик; выпивка там уже была, а сандвич запаздывал. В ночных клубах всегда заставляют вас ждать еды по меньшей мере час, чтобы вы тем временем всё заказывали себе выпивку.

Началась развлекательная программа, и я повернулся, чтобы посмотреть то немногое, что удавалось отсюда увидеть. По крайней мере, я сделал вид, что смотрю. На самом же деле я размышлял над числом четыреста двадцать, пытаясь выудить из него хоть какой-то смысл. Нет, не получалось. Много чего из этого числа можно было выдумать, да только одно было глупее другого.

Эстелла сменила позицию и теперь подпирала опорный столб, который мешал мне видеть оркестр, а потому вместо развлекательной программы я любовался ею. Такой, как сегодня, я её ещё не видел. Впору было заинтересоваться, до которого она работает…

А ещё меня заинтересовало, почему она делает вид, что не знает меня, и игнорирует, после того как сама же представила меня Оги Грейну в «Блэкстоуне». Раз уж так поступила, то отчего не заговорит со мной здесь? Тем более что мы практически исключили Оги и Тоби из состава подозреваемых. И всё же, хоть она не глядела в мою сторону, но мысли мои, вероятно, прочла, поскольку в ту самую минуту двинулась к моем столику. Поставила свой лоток на пол возле стула напротив меня и села. Улыбнувшись, произнесла:

— Привет, Эдди.

— Повторяешься, — отозвался я. — Сперва было в записке. Мне отписаться или просто сказать «Привет»?

— Но не таким тоном! Ты что, сердишься?

— Не совсем. Даже, вероятно, ещё чуть-чуть больше тебя люблю. И ничего не имею против записок, если желаешь пошалить. Но зачем ты сегодня вечером представила меня Оги?

— Потому что хуже не будет, и я хотела это тебе показать. Он милый. Мне он по нраву. И к исчезновению твоего дяди не имеет никакого отношения.

— Ты-то откуда знаешь? Он это сам тебе сказал?

— Вообще-то, да. — Эстелла подалась в мою сторону. — Эдди, честно, он не из таких.

— Да я не возражаю. Бассет сказал мне, что Оги прекрасный малый и чист, а Бассет обычно знает, что говорит. Интересно только, что тебя заставило заговорить с ним об этом? Чего ты добивалась?

— Вначале, Эдди, я молчала. До той самой минуты, как увидела тебя в «Блэкстоуне». Днём я пришла сюда попроситься на работу, а мистера Дэгона не было — они с Оги вдвоём занимаются наймом, — так меня отправили к Оги.

— То есть, к мистеру Грейну? А то звучит так, будто вы знакомы целую вечность.

— Так и есть, Эдди. То есть… я не хочу сказать ничего такого. Он по-настоящему мил, понравился мне, да и я, кажется, ему понравилась. Ну, не знаю, а только мы сразу поладили. Он сказал, что я чересчур хороша для официантки (я думала устроиться на эту должность) и что им нужна продавщица сигарет, поскольку их работница только что выскочила замуж или что-то в этом роде, так не желаю ли я на её место? Сказал, что выручка у меня окажется вдвое большей, поскольку частенько, когда покупают сигареты, таким как я просто кладут на поднос долларовую бумажку, а сигарет не требуют.

— Особенно если ты и не даёшь.

— Ну, сдачу-то я давать обязана, — рассмеялась Эстелла. — Тебе я не дала, чтобы позлить.

— Вот ты скажи мне лучше, почему ты всё рассказала Оги Грейну.

— Эдди, ну не будь таким сердитым. Когда я согласилась стать продавщицей сигарет, Оги сказал, что мне нужны будут один-два вечерних костюма, и спросил, есть ли у меня такие. Я вынуждена была признаться, что у меня нету — во всяком случае, не такие, чтобы выходить в них сюда. Тогда он согласился ссудить мне денег на приобретение двух костюмов, а я выплачу ему из выручки. Он повёл меня в «Сакс» и помог выбрать; вот этот костюм стоил сотню и четвертной, а другой только сотню. Нравится?

— Роскошно. И времени много не понадобится, чтобы расплатиться.

— Нет, Эдди, нет. Здесь я не на зарплате, но в неделю смогу выручать за сто чаевыми. А что! Я уже за этот вечер сделала пятьдесят долларов, а сегодня ведь всего лишь четверг, и зал не полон. В среднем, кажется, будет выходить по двадцатке за ночь, да шесть ночей в неделю, и выплачивать я буду по полтине в неделю, да ещё семьдесят будет оставаться, так что за два костюма я расплачусь примерно через месяц. А после этак раз в месяц буду покупать по обновке, и при этом не окажусь в минусе.

— Так ты рассчитываешь задержаться здесь надолго?

— А почему нет, Эдди? Столько я никогда ещё не зарабатывала. Может быть, будущей весной решу вернуться на ярмарку, но не теперь же. На дворе сентябрь, и слишком поздно начинать сезон; к весне же у меня будут приличные накопления. Я подумывала о работе моделью, но здесь легче и, кажется, мне больше нравится.

Огрехов в её рассуждениях я не находил, хотя восторга у меня они не вызывали. Но Эстелла вновь отклонилась от темы — так и не сказала мне, почему повела с Оги тот разговор. Я в который раз напомнил ей об этом.

— Ох, ну да; после того, как мы купили костюмы, мы пошли в «Блэкстоун» чего-нибудь выпить. До вашего прихода просидели там уже около получаса. Мне, Эдди, хватило, чтобы как следует узнать Оги; я убедилась, что он не убийца, не похититель и прочее. А потому я всё обдумала, пока ты и тот, кто там с тобою был…

— Там со мною был Фрэнк Бассет. Капитан полиции, из отдела убийств.

— Пока вы с ним заказывали и выпивали, я всё обдумала, а когда вы направились к выходу, я и решила тебя представить.

— Ну, не важно. И всё равно не понимаю, чего ты добивалась.

— Наверно, просто захотелось, чтобы ты тоже познакомился с Оги, ведь он пришёлся мне по душе. Как бы то ни было, а после вашего ухода он повторил несколько раз «Хантер, Хантер» и сказал, что полиция уже расспрашивала его о человеке по фамилии «Хантер». Он не стал отмалчиваться и всё мне выложил; это полностью совпало с твоим рассказом, что ещё раз убедило меня в том, что на нём нет ни малейшей вины, а то бы он не говорил так прямодушно. А потому и я ему правдиво рассказала, кто ты такой и даже почему я нанялась на эту работу. Он посмеялся и заявил, что не будет ко мне в претензии, если я буду хорошей продавщицей сигарет, и всё, что его интересует, так это собираюсь ли я работать у них подольше. Я сказала — конечно, если всё, что он говорил мне насчёт количества чаевых, окажется правдой. А оно окажется, судя по этой ночи. И даже ещё лучше. Оги сказал, что я буду выручать не меньше сотни, но, судя по всему, будет даже сто двадцать.

— А Тоби Дэгона уже видела? — спросил я.

— Только мельком. Ужасный тип. От него мурашки по спине. Да и Оги сказал, что как человека он Тоби недолюбливает, но что Тоби — прекрасный менеджер для числового рэкета; по всему выходит, что на деле Тоби руководит игрой, Оги же осуществляет финансовую поддержку, а в детали не лезет.

— Кажется, все влюблены в этого Грейна, — сказал я. — И ни один не любит Дэгона. Не могут же все ошибаться.

— И пока мы ужинали — Оги повёл меня ужинать после нескольких порций спиртного, — я спросила его, не мог ли Дэгон сотворить чего-нибудь с твоим дядей. Оги ответил «нет». Он сказал, что полиция уже спрашивала его, что он делал в четыре часа, а потому он догадался, что это и было время исчезновения или чего-то такого. А если это так, то Оги уверен, что Тоби ни при чём, потому что вчера во второй половине дня у Тоби были дела в Гэри, и Тоби точно был там ещё в половине пятого, поскольку Оги разговаривал в это время с ним по междугородней. А кроме того, он говорит, что у Тоби Дэгона не было ни малейшей причины вредить твоему дяде. Они лишь раз случайно встретились в конторе у Старлока.

По всему выходило, что я ухитрился установить ещё одно алиби и — если считать, что Эстелла хорошо поработала — такое, в котором сам мог быть стопроцентно уверен.

— Сколько вы ещё с Оги пробыли вместе после нашей встречи около шести?

— Часа два, я думаю. Ещё полчаса перед тем, как отправиться ужинать, затем по меньшей мере час занял сам ужин, а после мы пришли прямо сюда и убедились, что костюмы уже доставлены…

Для алиби по делу об убийстве Карла Делла этого более чем достаточно, подумалось мне. Тут вдруг я вспомнил, что судьба Карла ещё неизвестна Эстелле.

Я ей всё и сообщил, отчего она сильно опечалилась — сильнее, чем я мог предвидеть. Она сидела бледная и подавленная.

— Извини, Эстелла. Вероятно, мне следовало сообщить тебе об этом более деликатно. Я не предполагал, что Карл был тебе столь дорог.

— Тут, Эдди, другое. То есть, он и вправду был мне по душе. Я ведь пару раз — раза три даже — принимала его приглашения. Раз на танцы, и два раза на шоу; но мы оставались просто друзьями. И всё же…

— Что «всё же», Стелла?

— Твой дядя, Эд. Все время подспудно я надеялась, что всё уладится, что это какая-то шутка, что Эм просто где-то есть, и он в безопасности, вот вернётся и всё объяснит. Я была в этом совершенно уверена, Эдди! Теперь же…

Я погладил её руку, тщетно придумывая, что бы такое ободряющее высказать. Ничего не шло на ум. Мня обуревали те же чувства! Просто, стремление решить эту задачу именно как задачу, постичь, что же произошло, удерживало меня от неотвратимой мысли, что дядюшка Эм уже, вероятнее всего, мёртв.

— Выпить хочу, Эдди, — произнесла Эстелла. — Купишь мне?

Я поймал взгляд моего официанта и заказал нам две порции. Стоило Эстелле выпить, как некоторый цвет вернулся на её лицо.

— Спасибо, Эдди. И пока я не забыла: Оги желает тебя видеть.

— Видеть меня? — изумился я. — Зачем? Если, как он сам же и утверждает, ему ничего не известно…

— Я не знаю, чего ему нужно. Он мне не сказал. Зато спросил меня, придёшь ли ты сюда сегодня; я ответила, что придёшь, надеюсь. И он просил передать тебе, если придёшь, чтобы ты зашёл к нему. Он, должно быть, у себя в кабинете. Я тебя проведу. — В эту минуту официант поднёс мой сандвич «клубный», и я сказал Эстелле, что отправлюсь к Оги, как только покончу с сандвичем. Эстелла сказала, что рассиживаться ей нельзя, а потому как доем сандвич, так мы и встретимся.

Сказано — сделано. Эстелла провела меня какой-то лестницей на второй этаж, затем мы шли коридором к двери с надписью «Посторонним вход воспрещён», в которую девушка постучала. Голос Оги Грейна разрешил нам войти, и Эстелла отворила дверь.

— Вот, Оги, мистер Хантер, — произнесла она. И затем, мне: — Не уходи, Эдди, не повидавшись со мной, хорошо? А то мне лучше вернуться вниз.

Я кивнул и взошёл в кабинет Оги Грейна.