Сборник произведений

Муки Маркиша

1

Кому расскажешь про такой допрос?

Что-что, а тайны там хранить умели.

И вертухай, и всемогущий босс

В одной, секретной крещены купели.

Палач дубинку над тобой занёс –

Жестокие кровавые качели.

… А ты в Полонном, в зыбке-колыбели

Вдыхаешь запах маминых волос.

«Надо мною склонилась босая,

Посмотреть, как дышу и как сплю,

И, боясь разбудить, замирая,

Молча смотрит в кроватку мою».*

А здесь реально царство боли, стонов,

Подвал лубянский, пара костоломов.

__________________________________

* Перец Маркиш «Муза», перевод М.Луцкого

2

Подвал лубянский, пара костоломов.

И за столом ехидный офицер,

Ценитель инквизиторских законов,

Душой циничен, интеллектом сер.

Как далеко до тех весенних громов,

Да, на пути – немыслимый барьер.

… У темной ночи месяц-кавалер,

Июльский вечер проявляет норов:

«Лениво по дворам мычат коровы,

Ворота сонно щурятся впотьмах,

Лесные дали сумрачно-лиловы

И умер ветерок с листком в губах …»*

И скирдами уставленный покос …

Ещё далёк расстрел – апофеоз.

_________________________________

* «Предвечерье», перевод Д.Маркиша

3

Ещё далёк расстрел – апофеоз

Мучений, уготованных поэту.

… А ты опять во власти летних гроз,

Ты гимн поешь возлюбленному лету.

Тебя чарует предвечерний плёс,

Он и в стихах твоих оставит мету,

Назло врагам они не канут в Лету,

Недаром те места в себе пронёс.

«Ах, лето! Это бездна серебра,

И золото в зрачках речного плёса,

И солнце на траве, и в травах косы,

И свежих трав шуршащая игра!» *

Совсем мальчишкой он ушел из дома –

Режиму это всё давно знакомо.

______________________________

* «Лето», перевод А. Голембы

4

Режиму это всё давно знакомо.

Ох, этот наблюдающий режим!

Его глаза везде – у гастронома,

На улице сто раз столкнешься с ним.

Всеведущий! Взирает из парткома,

Сексотом и клеветником храним.

Донос, навет, стукач и аноним –

Они в чести и страшны, как саркома.

«Сочти их до одной. Я спас от палачей

Детей и матерей ценой моих увечий.

За тех, кто избежал и газа, и печей,

Я жизнью заплатил и мукой человечьей!»*

Подколот к делу подленький донос,

Еще один решил палач вопрос.

_______________________________

* «Михоэлсу – неугасимый светильник»,

перевод А. Штейнберга

5

Еще один решил палач вопрос,

Разоблачил французского шпиона:

Парил поэт, как гордый альбатрос,

Над городом Верлена и Вийона.

Он в этот город всей душою врос,

Здесь Эйфелева башня, что корона,

Каштанов свечи, мощь булонских кленов,

И многоцветье юношеских грёз.

«Земля вздыхает. В купола и трубы

Уткнись, туман, и кровли опьяни:

Над ними, как ощеренные зубы,

Парижские кровавые огни». *

Легко ловить мифических шпионов

Ценой непозволительных приёмов.

____________________________

* «Парижские улицы», перевод

А.Голембы

6

Ценой непозволительных приёмов

Заставили «вину» свою признать.

В дремучих лабиринтах коридоров

И в кабинетах – изуверов рать.

– Шпион английский! Почитатель тронов!

Космополит, предатель! Расстрелять!

… А он припомнил тихой Темзы гладь

И величавость лондонских районов:

«Как перья филина – туманов пелена.

Голодная толпа притихла, не горланит.

Над Темзой трезвенной с рассвета дотемна

Свершает омовение парламент».*

…Старается Лубянка. На износ.

Убийственный и каждодневный кросс.

_____________________________

* «Лондон», перевод А.Голембы

7

Убийственный и каждодневный кросс

Допросов, уговоров, тяжких пыток,

И с каждым днем растет поток угроз,

А сколько их? Все тайною покрыто.

А следователь – ловкий виртуоз,

Стихи, поэмы – в дело всё подшито.

– Италия? Фашистские бандиты!

И в их дела ты тоже лепту внёс?

«Дороги – в ужасе; и холмики и кручи

С крестами на боках влачатся тяжело …

Дурман Везувия! Свод хрупкий, как стекло,

Широко крестится огнями звездолучий». *

Стараются адепты произволов –

Мертвящая неправда протоколов.

_______________________________

* «Помпея», перевод Д. Бродского

8

Мертвящая неправда протоколов:

«Да он к тому ж израильский агент!

Слуга Меир и разных Гурионов

Они уже знакомы тридцать лет!

Всё это в масть любителям погромов:

Он – сионист, сомнений в этом нет,

Был в Палестине! Веский аргумент!

Певец царей – Давида, Соломона!»

«Женщина утром с ребенком в горах, –

Мерцает над ними рассвет, зеленея,

А верба их путь осеняет в веках …

И вспомнилась мне в этот миг Галилея». *

Цфат, Назарет, Кинерета краса …

А нестерпимый свет слепит глаза,

_______________________________________

* «Горная мадонна», перевод С.Наровчатова

9

А нестерпимый свет слепит глаза.

Где нахожусь? Похоже на гестапо.

Мучений и страданий полоса

И крики истеричного сатрапа:

– Выкладывай пароли, адреса,

Пархатый жид! – палаческая лапа

Бьёт по лицу. От визга и до храпа

Звучат антисемитов голоса.

«Я соберу посев твоих шагов

На всех дорогах долгого изгнанья

За двадцать пять скитальческих веков

Мой тайный клад, мой дар и достоянье».*

А следователь вновь глядит недобро,

Резиновой дубинкой бьют по ребрам,

___________________________________

* «Танцовщица из гетто», строфа 30,

перевод А. Кленова

10

Резиновой дубинкой бьют по рёбрам,

У палачей богатый арсенал,

Орудья пыток самой высшей пробы –

Режим с любовью это собирал.

Из камер часто слышен крик утробный,

Что ужас в души узников вселял,

Здесь злые силы свой справляют бал

И сочиняют протокол подробный.

«Да будет всем известно наперёд,

Что тьме и страху мысль не уступает,

Герой не тот, кто кандалы куёт,

А тот, кто кандалы свои ломает!» *

Да, это так, но над тобой – гроза,

К лицу вплотную – сапога кирза.

______________________________

* «Танцовщица из гетто», строфа 22,

перевод А. Кленова

11

К лицу вплотную – сапога кирза,

Проклятые лубянские застенки.

… В твоих поэмах неба бирюза,

Из облаков забавнейшие сценки.

Цветущий луг, девчонка-егоза,

Лукавый взгляд, разбитые коленки.

Из сада – вишня, от варенья – пенки,

Из детской сказки – пава и коза.

«Мне следовало паву привязать,

Как старую козу, к ветле верёвкой …

Коза ушла … И горевала мать …

И дом ушел, с чуланом и кладовкой».*

… А палачи мордасты, наглы, бодры,

И взгляд майора, жесткий, что у кобры.

___________________________________

* «Танцовщица из гетто», строфа 4, перевод

А. Кленова

12

И взгляд майора, жесткий, что у кобры,

Опять орёт: «Ну, признавайся, гад!»

Кто пред тобою? Готы, гунны, обры?

Кто отсчитал столетия назад?

Но нет, хотя воспоминанья скорбны,

Сейчас иные даты говорят,

Скорее здесь другой, фашистский взгляд,

Каскад ударов, непрерывный, дробный.

«Идет, идет с секирой истукан.

Он свастику и ночь несёт народам.

Он тащит мертвеца. Он смел и пьян.

Он штурмовик. Он из-за Рейна родом».*

Но здесь не Рейн, тут вологодский род …

Шумит в ушах, и горлом кровь идет.

_________________________________

* «Танцовщица из гетто», строфа 23,

перевод А.Кленова

13

Шумит в ушах, и горлом кровь идёт,

Видать, уже не выбраться из клетки.

Беда тому, кто в лапы попадёт,

Освобожденья чрезвычайно редки.

Друзья попали в тот же переплёт,

Такие же на них стоят отметки.

Виной всему – времен библейских предки,

Веками унижаемый народ.

«Но ты танцуй и жги слезой зрачки,

Пляши и мни трепещущие банты …

Разбиты, правда, скрипки и смычки,

Зарезаны певцы и музыканты!» *

Допросов, пыток жив круговорот,

Уже поэт в застенках третий год.

___________________________________

* «Танцовщица из гетто», строфа 18,

перевод А.Кленова

14

Уже поэт в застенках третий год,

Как долго может длиться эта мука?

И, кажется, надежда не живёт,

Как тяжела с женой, с детьми разлука!

Порою думаешь: «Годам утерян счёт».

В условиях, когда вокруг ни звука.

Спасает лишь тюремная наука –

Старайся помнить тех, кто всё же ждёт.

«Твой взор меня смиряет и гнетет

И голову мою к земле склоняет,

Когда тоскою искривлён твой рот

И дрожь слезы в твоих глазах мерцает».*

… Лубянка – кладезь пыток, мук и слёз.

Кому расскажешь про такой допрос?

_________________________________

* «Твоя слеза», перевод А.Ахматовой

Магистрал

(акростих)

Кому расскажешь про такой допрос?

Подвал лубянский, пара костоломов.

Ещё далёк расстрел – апофеоз,

Режиму это всё давно знакомо.

Еще один решил палач вопрос

Ценой непозволительных приёмов.

Убийственный и каждодневный кросс,

Мертвящая неправда протоколов.

А нестерпимый свет слепит глаза,

Резиновой дубинкой бьют по ребрам,

К лицу вплотную – сапога кирза

И взгляд майора, жесткий, что у кобры.

Шумит в ушах, и горлом кровь идет,

Уже поэт в застенках третий год …