Сборник произведений

Коктебель Волошина (венок сонетов)

1

Киммерии заветный уголок

На сорок лет – пристанище, обитель.

Здесь он – творец, художник, небожитель,

Философ, прорицатель и пророк.

Властитель дум, истории знаток,

В которой – созидатель, а не зритель,

Степей и моря ревностный смотритель,

В хитоне и с прическою «в кружок».

«Травою жесткою, пахучей и седой,

Пророс бесплодный скат извилистой долины.

Белеет молочай. Пласты размытой глины

Искрятся грифелем и сланцем, и слюдой». *

И Понт Эвксинский ** берегом размытым

Манит, влечет поэта, как магнитом.

-----------------------

* М. Волошин «Киммерийские сумерки. Полдень» 1907

* * Понт Эвксинский – древнегреческое название Черного

моря.

2

Манит, влечет поэта, как магнитом,

Не только близкий черноморский пляж,

Знаком ему и апеннинский кряж,

И римских улиц каменные плиты,

И тонкие пушинки - синьориты,

И у музея Прадо экипаж,

Эль Греко кисть и Гойи карандаш,

И танцы, и мадридские орбиты.

«Парижа я люблю осенний, строгий плен,

И пятна ржавые сбежавшей позолоты,

И небо серое, и веток переплеты –

Чернильно-синие, как нити темных вен». *

История искусств, детали быта…

Античность неземною дымкой скрыта.

----------------------------------------

* «Париж» 1909

3

Античность неземною дымкой скрыта,

Здесь Кафа, Сугдея, Пантикапей. *

И города средь гор, среди степей,

По сути, - черноморская элита.

Здесь знали Геродота, Демокрита,

Здесь, по преданью, плавал Одиссей,

Здесь слышны битвы, явствен звон мечей,

Эпоха за эпохой пережита.

«Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец

В зеленых сумерках таинственно печален.

Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?

Кто знает путь богов – начало и конец?» **

Начало и конец! Где устье, где исток –

Какое здесь сплетение дорог!

----------------------------------

* Кафа, Сугдея, Пантикапей – старые названия городов,

соответственно, Феодосии, Судака, Керчи.

** «Киммерийские сумерки» 1907

4

Какое здесь сплетение дорог!

Как уместит их стихотворный сборник?

А дни бегут – вот понедельник, вторник,

А там и год уходит за порог…

И первый сборник – творчества итог,

В те «Годы странствий» не войдет затворник.

Венеция, Мальорка и Дубровник –

Здесь что-то в строках, что-то – между строк.

«Как горек вкус земного лавра…

Родэн навеки заковал

В полубезумный жест Кентавра

Несовместимость двух начал». *

Несовместимы – «вдоль» и «поперек», -

Степная ширь уходит на Восток.

--------------------------------

* «Письма» 1904

5

Степная ширь уходит на Восток,

Где Керченский пролив за Митридатом,

Где Киммерией дышит каждый атом,

Проникший в корень, стебель, лепесток,

А, может быть, и в лисий язычок,

В курганы скифов, начиненных златом,

Или в вулкан, так рудами богатый, -

Обычный эволюции виток.

«Я вновь пришел – к твоим ногам

Сложить дары своей печали,

Бродить по горьким берегам

И вопрошать морские дали». *

Морская даль огнем зари повита,

У Карадага – самоцветов свита.

-----------------------------

* «Моя земля хранит покой…» 1910

6

У Карадага – самоцветов свита,

Агаты, сердолики, халцедон…

Зубцы, как башни, поднимает он –

Вулкана шапка временем прошита.

Хотел бы он главой достичь зенита,

Да так, чтоб удивился Посейдон,

Что скопищем русалок окружен,

Чье царство моря в глубине сокрыто.

«Над синевой зубчатых чащ,

Над буро-глинистыми лбами

Июньских ливней темный плащ

Клубится дымными столбами». *

Но снова солнцем вся земля облита…

В прибрежном Коктебеле – дом пиита.

------------------------

* «Над синевой зубчатых чащ…» 1913

7

В прибрежном Коктебеле – дом пиита,

Сосредоточье экзотичных стран.

Кораблик-дом, поэт в нем – капитан,

И карта мореходная раскрыта.

Что видит он? На побережьи Крита –

Со свечками роскошнейший каштан,

А может, то – оптический обман,

Дошедший со времен палеолита?

«Безвестных стран разбитые заставы,

Могильники забытых городов.

Размывы, осыпи, развалины и травы

Изглоданных волною берегов». *

А дом поэта – он и порт, и док,

Открытый всем в дни мира и тревог.

-------------------------------

* «Города в пустыне» 1916

8

Открытый всем в дни мира и тревог,

Как будто вожделенная Итака,

Сюда идут и в фраке, и без фрака,

Мельканье лиц, столпотворенье ног.

Привычно топчут берега песок,

Сверкают словно знаки Зодиака,

И Гумилев, и Брюсов, и Булгаков,

Цветаевский здесь слышен говорок…

« И слепнет день, мерцая оком рдяным,

И вот вдали синеет полоса

Ночной земли и, слитые с туманом,

Излоги гор и скудные леса». *

И мыслями о вечном занят ум,

Ласкает слух прибоя мерный шум.

---------------------------

* «Одиссей в Киммерии» 1907

9

Ласкает слух прибоя мерный шум,

О чем доносит, что напоминает?

Кто в Коктебель приветы посылает –

Босфор турецкий или свой Батум?

А, может, из Аравии самум,

Что так упорно, долго не стихает,

И души жертв неумолчно считает

Средневековьем пережитых чум?

« И куда б ни кинул смутный взор я,

Расстилались саваны пустынь

Русла рек, иссякших, плоскогорья,

По краям, где индевела синь…» *

Приносит море траурные трели,

О нем не все еще стихи пропели.

------------------------------

* «Армагеддон» 1915

10

О нем не все еще стихи пропели,

Про знаменитейший Эвксинский Понт,

Что породил феодосийский порт

На ближней к Коктебелю параллели.

Как здесь снаряды яростно гремели

И застилали дымы горизонт.

Не ведали ни Бунин, ни Бальмонт

Про крымские свирепые метели.

«Солдаты навезли товару

И бойко продавали тут

Орехи – сто рублей за пуд

Турчанок – пятьдесят за пару». *

А здесь опять волна идет на штурм,

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум.

--------------------------------

* «Феодосия» 1918

11

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум,

Стремление хоть в чем-то разобраться.

И в результате тех ассоциаций –

Противник патриарший – Аввакум. *

Не избежать Руси тюрем и сум,

В который раз слезами умываться,

И с кораблей своих вперед бросаться

На брег чужой, что мрачен и угрюм.

« То было в дни, когда над морем

Господствовал французский флот

И к Крыму из Одессы ход

Для мореходов был затворен». *

Печально со страниц стихи смотрели

И свернутые в трубку акварели.

------------------------------------

* «Протопоп Аввакум» 1919

* * «Бегство» 1919

12

И свернутые в трубку акварели –

Еще один неповторимый дар,

Чтоб выразить души своей пожар,

Чтобы стихи торжественней запели…

Предотвратить кровавые капели,

Спасти поэта от тюремных нар, *

Сдержать репрессий перегретый пар,

Найти друзьям спасительные щели.**

« А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других» ***

Возможность исповедь его читать

Нам многое теперь дает понять.

------------------------------------

* Во время белого террора М.Волошину

удалось вызволить из тюрьмы поэта Осипа Мандельштама.

** В период красного террора М.Волошин

помог бежать белому офицеру Сергею Эфрону,

мужу Марины Цветаевой.

*** «Гражданская война» 1919

13

Нам многое теперь дает понять

Его непогрешимая кристальность,

Сонетов и поэм исповедальность –

Не книги, а интимная тетрадь.

И время, поворачивая вспять,

Столь приближает этой жизни дальность,

Что зыбкая романтики реальность

Не устает собою увлекать.

«Еще томит, не покидая,

Сквозь жаркий бред и сон – твоя

Мечта в страданьи изжитая

И не осуществленная…» *

Как прежде продолжает удивлять

Ушедших лет незримая печать.

----------------------------------

«Родина» 1918

14

Ушедших лет незримая печать –

Восточный Крым, Музей и Макс Волошин.

И стих идет к тебе, пускай непрошен,

Ничто не может этих чувств унять.

И моря переменчивая гладь,

И палец Карадага насторожен,

И в глубь воды закинутые гроши,

Чтоб снова в Коктебеле побывать.

«Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой».*

Он песнею своей восславить смог

Киммерии заветный уголок.

----------------------------

* «Коктебель» 1918

МАГИСТРАЛ

(акростих)

Киммерии заветный уголок

Манит, влечет поэта, как магнитом,

Античность неземною дымкой скрыта,

Какое здесь сплетение дорог!

Степная ширь уходит на Восток,

У Карадага – самоцветов свита,

В прибрежном Коктебеле – дом пиита,

Открытый всем и вся в дни мира и тревог.

Ласкает слух прибоя мерный шум,

О нем не все еще стихи пропели.

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум,

И свернутые в трубку акварели…

Нам многое теперь дает понять

Ушедших лет незримая печать.