Сбытчик. Плата за шантаж. Топор

ГЛАВА I

Это вполне могло бы случиться лет двадцать назад, в году так 1937-м. Все выглядело бы точно так же. Стояла бы такая же теплая ночь в конце июня; прошел бы слабый дождь, и свет от неоновых реклам отражался бы красно-зелеными бликами на мокром тротуаре. Но дождь не мог заглушить приятного аромата цветущего июня. От сосен истекал дурманящий запах. Этот запах смешивался с благоуханием женщин, усиленным косметикой, и перемешивался с удушливыми парами выхлопных газов автомобилей. В воздухе царствовал самый настоящий запах ночного города, вымытого дождем.

Хотя одежда на людях могла бы выглядеть по-другому: юбки у женщин были бы немного короче, а мужчины носили бы спортивного покроя пиджаки с черными вельветовыми воротничками. Автомобили могли бы быть другими — квадратными и преимущественно черного цвета. А витрины крупных магазинов украшались бы орлом, олицетворяющим могущество и богатство Америки. Всегда можно отыскать какие-нибудь отличия. Но город сам по себе мало изменился, ибо он — всего лишь конгломерат людей, а люди не имеют временных изменений, они всегда населяют города.,

Так же, как и двадцать лет назад, автомобили выскакивали из-за поворотов дорог, игнорируя ограничения скорости; так же были беспечны пешеходы. Словом, все было, как много лет подряд.

Человек, словно остановилось время, свободно и независимо прогуливался по тротуару и, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Он даже не обратил внимания на автомобиль, выскочивший из-за поворота. Это был горожанин до мозга костей: и визг гормозов, и скрип колес по асфальту не были для него неожиданными и пугающими. Человек вышагивал с высокомерным безразличием ко всему окружающему, как бы бросая городу, голпе и всей жизни вызов своим экстравагантным костюмом, сшитым у самого лучшего портного. На лице человека четко просматривались чувства уверенности в себе, словно он был властелином этого нарядного мира, и все вокруг принадлежало ему как наследная собственность. Автомобиль на большой скорости вылетел на край тротуара, противно скрипнул колесами и замер в нескольких шагах от идущего человека. Окна автомобиля были открыты. Из окна автомобиля высунулся ствол ружья, сверкнула желтая молния, и воздух разорвался громким хлопком выстрела. Голова человека раскололась на куски; кровавые ошметки разлетелись по сторонам, обагряя кровью тротуар. Ружье мгновенно исчезло, взревел мотор, отвратительно завизжали колеса, и автомобиль с места понесся в ночную, освещенную яркими огнями реклам улицу. Человек остался лежать, истекая кровью. Мелкий дождь омывал его тело и, смешиваясь с кровью, стекал на дорогу грязными, кровянистыми ручейками.

Все это могло бы случиться в 1937 году. Но, увы, это было уже совсем другое время!

Перед входом в полицейский участок торчали два зеленых шара — две зеленые эмблемы, в центре которых были выбиты цифры «87».

В участок можно было попасть, поднявшись по нескольким ступенькам из серого камня. Внутри, в приемной, за высоким столом сидел дежурный с видом разочарованного муниципального чиновника. Над ним, на стене, висела табличка, призывающая любого, кто оказывался здесь, остановиться перед тем, как проследовать дальше. Позади стола, тоже на стене, была прибита деревянная рука-указатель, выкрашенная в белый цвет. Она показывала дорогу в комнату, где собирались детективы. Чтобы попасть туда, надо было подняться по металлической лестнице с двойным пролетом на второй этаж участка. Комната для предварительного допроса задержанных находилась в конце коридора второго этажа. В противоположной стороне сидели детективы, комната которых отделялась от общего коридора специальной перегородкой из красного кирпича. Между комнатой предварительного допроса и комнатой детективов стояли дм скамейки, далее был мужской туалет и комната, на двери которой можно было прочесть: «Дознание».

Комнату детективов полицейские участка прозвали «Бычьим загоном»*. Многие завидовали детективам. Детективы были эли той, или, как их величали, «быками» 87-го полицейского участка.[24]

Утром 27 июня полицейский следователь по имени Берт Клинг допрашивал некоего малого, назвавшегося Марио Торром.

Этот Торр притащился в участок по собственной воле, бодро проскакал все семь серых ступенек, остановился перед дежурным сержантом, спросил разрешения повидать следователей и был пропущен через указатель на второй этаж. Марио Торр быстро влетел по лестнице на второй этаж в слабо освещенный коридор, на минутку заколебался, а затем уверенно прошел в конец коридора, где и ждал за перегородкой до тех пор, пока кто-то из детективов не спросил, чего ему здесь нужно.

Торр был одет с редкостной небрежностью, скорее, его можно было принять за простого уличного оборванца. Многие, правда, стараются выглядеть в дешевых костюмах за несколько долларов не хуже богатых купчиков, но Торр к таким типам не относился. Его кургузый пиджак, вероятно, достался ему ще от отца по наследству. Галстук был заколот трехдолларовой булавкой и не отличался первой свежестью, вероятно, он купил •го где-то в захолустьях Стема. Белая рубашка была серой ьа вид и сильно застиранной. Манжеты и воротник бахромились. Волосы Торра давно нуждались в услугах парикмахера, к тому же он был не брит, зубы забыли, что такое зубная щетка и паста.

Так выглядел человек по имени Марио Торр, оборванец и бродяга. Но держался он с видом щеголя, невзирая на свои лохмотья, и ему было наплевать, что о нем скажут люди. Пусть даже сами черти рассмеются ему в лицо.

Он уселся напротив Клинга, глаза его нервно моргали. Он Чувствовал себя не очень уверенно в полицейском участке и му было трудно привыкнуть к мысли, что он беседует с по- жцейским сыщиком в этом, не совсем приятном для бродяг, учреждении. Торр заговорил с Клингом неуверенно, заикаясь, ловно на приеме у психиатра, который должен решить его судьбу. Глаза его не переставали блестеть и часто мигать, руки дрожали мелкой дрожью, что не вязалось с его показным шиком беззаботного оборванца, каким он казался на первый взгляд.

— Вы ведь знаете, что его звали Сай Крамер, не так ли? — спросил Торр у полицейского.

— Да, — ответил Клинг. — Его личность нам удалось установить по отпечаткам пальцев.

— Понятно. Я так и думал, что вы уже знаете.

— Кроме того, в бумажнике у него лежали удостоверение личности и пятьсот долларов наличными.

Торр понимающе кивнул головой:

— Да, он был большим транжирой, этот Сай Крамер.

— Он был вымогателем, — спокойно заметил Клинг.

— О! Вы знаете и это? — удивился Торр.

— Я же тебе сказал, по «пальчикам» узнали.

— М-м… — замычал Торр. — Мне что-то рассказать?

— А что бы ты мог?

— Вы считаете, что это сведение счетов?

— Похоже, что так.

— И что, вы замнете это дело?

— Ни черта подобного! Убийство есть убийство!

— Но вам придется иметь дело с бандой!

— Ну и что. У нас есть осведомители, — ответил Клинг. — Ты тоже, Торр, продаешь информацию. За тем и явился сюда.

, — Я?.. — Торр смотрел так, словно был серьезно обижен. — Я что, похож на стукача?

— Я не знаю, на кого?ы похож, но объясни тогда, зачем ты здесь.

— Сай был моим близким приятелем.

— Неужели? — изумился полицейский.

— Иногда мы перекидывались с ним в картишки. Нельзя ли узнать, кто ведет это дело? — вдруг спросил посетитель.

— Вызов приняли детективы Карелла и Хейвз. Так что это их дело. По мере необходимости мы все им помогаем. Но ты все еще не сказал мне, зачем ты приперся сюда, Торр?

— Я не думаю, что это дело рук банды уголовников. В газетах было сказано, что его убили выстрелом из ружья. Это верно? — спросил Торр.

— Баллистическая экспертиза показала, что его ухлопали из «Саважа-300».

— Ну, разве так поступают гангстеры?! — развел руками Торр. — Послушайте, я поспрашивал некоторых: никто не держал зла на Сая. У него не было врагов. Да и как они могли быть, когда он работал в одиночку. С рэкетирами не водился, Шантаж — удел одиночек. Чем меньше людей знают про твои делишки, тем больше перспектив остаться в живых и при деньгах.

— Ты, кажется, крупный специалист в этих делишках, — заметил Клинг. — Видно, тебе многое известно.

— Трудно сказать, — нахально ответил Торр. — Но я кое-кого все же поспрашивал.

— Оно и видно.

— Вообще, мне кажется, Сая ухлопала одна из его жертв, кто-то, кого он уж очень сильно прижал, и этот обиженны* решил, что настало время избавиться от него. Но это только мое предположение.

— Ты случайно не знаешь, кто бы мог быть его жертвой?

— Нет. Но, полагаю, — крупные рыбы. Сай всегда был при деньгах, он сыпал ими направо и налево. — Торр замолчал, а потом спросил — А вы не догадываетесь, кто мог бы стать его жертвами?

— Нет, — ответил Клинг. — Но мы установим этих людей, без всякого сомнения. Честное слово, Торр. Я еще не совсем уяснил, какой твой интерес в этом деле?

— Я уже сказал — Крамер был моим другом, — спокойно ответил Торр. — Я хочу справедливости.

— Уверяю тебя, мы сделаем все, что в наших силах, — рассмеялся Клинг.

— Благодарю, — ответил Торр. — Но мне кажется, что вы нь неверном пути, и эти газетенки врут про сведение счетов среди гангстеров.

— У нас нет влияния на прессу, мистер Торр! — ответил Клинг.

— Знаю. Но мне бы хотелось, чтобы вы знали то, что я думаю. И все потому, что он был моим другом.

— Мы сделаем все возможное. Благодарю вас, мистер Торр, ы визит! — Клинг, казалось, насмехался над оборванцем.

Первое, что сделал Клинг, как только Торр удалился из участка, это позвонил в бюро по установлению личностей преступников. Оно располагалось в штабе полицейских участков в центре города, на Хай-стрит. Бюро работало круглые сутки, и все это время только тем и занималось, что собирало, распределяло по каталогам и картотекам всю информацию о правонарушителях. В нем хранилось более 80000 «дел» с отпечатками пальцев и фотографиями различного рода уголовников, начиная от мелких мошенников и кончая крупными карточными шулерами, вымогателями и убийцами, насильниками, ворами, погромщиками и так далее.

На запрос Клинга, имеют ли они данные о Марио Торре, и в бюро еще до полудня поступили сведения. Клинга, однако, чало интересовали «пальчики» Торра. Он лишь мельком взглянул на них. Его больше привлекало досье.

Между статьями «Вымогательство» и «Шантаж» существует едва различимая разница, причем очень незначительная: шантаж

Юычно производится в письменной форме, тогда как вымогательство — или устно, или письменно. ,

По досье Торр был одновременно и вымогателем, и шантажистом. Клинг передернул плечами и стал дальше рассматривать материал, полученный из бюро. Торр был осужден на один год и отсидел в тюрьме Кэстлвью — самой отвратительной тюрьме страны. Затем был отпущен досрочно, под честное слово, при получении гарантий трудоустройства в одной из строительных компаний в Санд Спите. И нужно сказать, что это свое слово он не нарушил. Больше к уголовной ответственности не привлекался, ибо жил мирно и честно.

В настоящий момент он работал в той же строительной компании и неплохо зарабатывал. Ничто, казалось, не нарушало его честную трудовую жизнь. И вдруг такой интерес к этому загадочному убийству известного вымогателя. Берт Клинг недоумевал по этому поводу и никак не мог найти ответа.

ГЛАВА II

Было время, когда детектив Стив Карелла считал Денни Джимпа простым осведомителем и только. Он высоко ценил в нем этот дар стукача и порой ему казалось, что Денни не совсем стукач, а как бы посредник между миром уголовников и полицейских. Было время, когда Карелла не на шутку бы оскорбился, вздумай Денни назвать его Стивом.

Однако их взаимоотношения резко изменились в последних числах декабря.

Стив Карелла умудрился попасть под пулю в перестрелке между уличными бандами и получил ранение. Он никогда не мог простить себе этот злополучный день и отныне 22 декабря считал «днем собственной дурости». Надо же, как раз накануне Рождества сунулся в разбор между бандами «молодых ангелов». Между прочим, то, что он выжил, можно считать чудом.

Именно тогда в больнице он узнал, что Денни Джимп добивается встречи с ним. Стив Карелла прямо оторопел, когда в больничную палату ввалился Денни. В лучшем костюме, а чистой рубашке, словно собрался на праздник. Он приволок огромную коробку конфет и, смущенно протянув свой дар Карелле, невнятно пробурчал: «Я рад, что ты выкарабкался, Стив!»

Они долго разговаривали, пока не вошла медицинская сестра и не выставила Джимпа из палаты. На прощание Карелла крепко пожал ему руку, и с этого момента Денни Джимп перестал быть для него заурядным агентом-осведомителем, а превратился в простого, своего пария.

Утром 28 июня, после звонка Кареллы, Денни появился в комнате детективов 87-го участка полиции. «Быки» из команды сыщиков как раз закончили дело об убийстве молодой девушки, продавщицы из винной лавки, и были готовы раскручивать еща одно убийство, в котором, кажется, требовались особые таланты Денни Джимпа.

— Привет, Стив! — произнес Денни.

— Что, жарко?

— Не так чтобы, — ответил Карелла.

— А ты славно выглядишь. Как дела?

— Прекрасно! — отозвался Денни. — Только дождик заставляет ныть мои бедные суставы. Но, к счастью, проясняется!

Денни Джимп в детстве перенес полиомиелит. Надо сказать, Вто заболевание не превратило его в калеку, хотя он и прихрамывал слегка, за что получил кличку «Хромой». Карелла сам Хорошо знал, как ноют в ненастье старые раны. Неудивительно, *го нога беспокоила Денни последнюю дождливую неделю.

Денни прошел на середину комнаты. В углу, за столом, печатал на пишущей машинке Коттон Хейвз. Берт Клинг у |арешеченного окна разговаривал по телефону. Денни опустился W стул напротив Кареллы. .

— Ну, и что ты у меня покупаешь? — улыбнулся Денни, глядя на Кареллу.

— Сай Крамер, — ответил детектив.

— Ага, — кивнул Денни.

— Есть что-нибудь?

— Кое-что знаю. Шантаж, вымогательство. Последние месяцы жил на широкую ногу. Должно быть, напал на жилу.

— Не знаешь, что именно?

— Нет. Хочешь, чтобы я разнюхал побольше?

— Именно. Что скажешь про убийство прошлой ночью?

— Много сплетен и ничего конкретного, Стив! Вы думаете, по это сведение счетов рэкетиров? Насколько я соображаю, они здесь ни при чем.

— Неужели?

— Если это было так, как вы думаете, то слишком дерзко. Старомодно! Кто сейчас нанимает убийц для работы с ружьем? Не надо драматизировать, Стив. Это все чепуха! Если тебе надо убрать кого-то с дороги — ты убираешь его, но зачем эти скрипящие тормоза, черный лимузин с оружейной пальбой. Все можно сделать культурнее. Не догадываешься, Стив?

— Догадываюсь, — ответил Карелла.

— А если бы это были гангстеры, я бы уже знал об этом. Но я ничего не слыхал. Если бы действительно его убрали «суровые мальчики», то все равно кто-нибудь из них проболтался бы. Я полагаю, все выглядит иначе.

— Откуда ты знаешь?

— Думаю, кто-то из тех, кого доил этот Крамер, устал атать его на своей шее. Сам сел в автомобиль, взял ружье и отправился пострелять немного — и прощай, Сай Крамер, пе- 1«дай привет чертям в аду.

— Тот, кто подстрелил Крамера, был хорошим стрелком, Денни. Был Bcerg один выстрел, и он разнес полчерепа у Крамера. Вряд ли это сделал любитель.

— На свете много любителей, отлично стреляющих, — возразил Денни. — Кто-то захотел умертвить его, Стив, и, как я считаю, он не принадлежит к какой-либо гангстерской шайке. Половина рэкетиров даже и не подозревает про существование Крамера. Если бы ты занимался тем, чем промышлял Крамер, то ты тоже, как и он, пускался бы в дело в одиночку. Простая арифметика! Если ты работаешь с компаньоном, то тебе приходится делиться всем, кроме срока заключения!

— Ты совсем не подозреваешь, кого доил Крамер? — спросил Карелла.

— Знал бы — сам присосался, — улыбнулся Денни. — Постараюсь разнюхать, но секрет вымогательства разгадать сложно. Если про него знают многие, то почему бы не заплатить за защиту? Придется послушать, что говорят вокруг. Но дело сложное, чтобы так просто его раскопать.

— Что тебе известно о человеке по имени Марио Торр?

— Торр? Торр? — задумался Денни. — Абсолютно ничего.

— Осенью 1952 года сидел за вымогательство, — сказал Карелла. — Освобожден под честное слово. Ранее привлекался за шантаж. Сейчас честно работает в строительной компании, но почему-то проявил интерес к смерти Крамера, ссылаясь на то, что якобы они были друзьями. Знаешь его?

— Абсолютно незнаком! — ответил Денни. — Может, он, на самом деле, действовал напролом? Кто знает… Ты ведь понимаешь, что могут случаться и чудеса!

— Не всегда, — возразил ему Карелла. — Может, гастролер появился?

— Неужели ты думаешь, что Крамер такая важная птица, чтобы нанимать для него профессионала, Стив? Поверь, это не имеет смысла!

— Ладно, ладно, — не стал спорить с ним Карелла. — Но вса же, есть ли какой-нибудь «специалист» в округе?

— Один парень из Бостона. Его зовут Ньютон. -

— Он охотник?

— Думаю, у него есть несколько мокрых дел, но доказап это- трудно. Но он, кажется, сейчас здесь не для этого.

— Что ему здесь надо?

— Надо утрясти кое-какие нелады с Бостоном. Этот малый, Ньютон, просто посыльный, на случай конспирации, чтобы «быки» не накрыли. Он не тот, кто уложил Крамера.

— Где сейчас этот Ньютон?

— В одндм из отелей в С теме, в центре города. Отель «Рокланд». Он поселился под именем Халла, — Денни хихикнул. — Звучит как имя девицы, заканчивающей школу. Не так ли? Ньютон Халл… — Денни снова захихикал.

— Думаешь, стоит побеседовать с ним? — спросил Карелла.

— Трата времени. Послушай, Стив, делай, что ты задумал! Я не могу советовать сыщикам. Но ты зря тратишь время. Послушай меня немного, я позвоню тебе, если разнюхаю что- нибудь.

— Что я тебе должен? — Карелла полез было в карман.

— Подожди, — остановил его Денни. — Заплатишь тогда, когда принесу в клюве важные новости. — Они пожали друг другу руки, и Денни похромал прочь из участка.

Карелла подошел к Коттону Хейвзу и сказал:

— Надевай свою шляпу, Коттон, и пошли. Надо поймать Одну птичку.

Коттон Хейвз появился в 87-м участке сравнительно недавно. Крепкий, высоченный парень, около ста килограммов чистого веса. Синие глаза Хейвза смотрели честно и открыто, весь го вид говорил, что он добрый и приветливый парень. Бычья шея и слегка выдающийся подбородок действовали прямо-таки устрашающе на тех, кто попадал в поле его зрения и сердил I го. Его волосы отливали медной бронзой, за исключением левого диска, куда он однажды получил удар ножом. Здесь волосы почему-то росли белыми после того, как залигла рана. Нос у него был прямой и красивый, только рот немного портила |Яжел»4 широкая нижняя губа. Работал он в 87-м участке недавно, но уже уяснил себе, что детектив Стив Карелла из гех, кого можно послушать. Когда Карелла говорил — Хейвз лушал. Он слушал его, не перебивая, до самого отеля «Рокланд». Он слушал Кареллу и тогда, когда тот бросил на стол портье вой полицейский жетон и потребовал дать ему ключ от номера Халла. Он перестал его слушать только тогда, когда. Карелла нмолчал в лифте при подъеме на четвертый этаж.

Казалось, не было причины для особых мер предосторожности. Но как бы там ни было, этот Халл был, возможно, >вязан с убийством Крамера, и полицейские так, на всякий Чдчай, вытащили свои револьверы.* Подойдя к двери номера Халла, они встали по краям двери, и только рука Кареллы огла стать мишенью. Он вставил ключ в замочную скважину, омстро повернул его и рывком распахнул дверь.

Ньютон Халл сидел у окна в кресле и читал. Услышав шум, он повернулся и удивленно посмотрел на полицейских ' револьверами в руках. В его глазах мелькнула искорка страха.

— Полиция! — рявкнул Карелла. Страх в глазах Халла так м быстро улетучился, как и появился.

— О господи, — облегченно выдохнул он. — Как вы меня напугали. Проходите, господа. Только уберите свои железки. Присаживайтесь. .

— Встаньте, Халл! — приказал Карелла. .

Халл вскочил на ноги, и Хейвз быстро обыскал его.

— Чист, Стив.

Оба полицейских рложили револьверы в кобуры.

— Полагаю, что у вас имеются удостоверения? — робко спросил Халл.

Карелла полез в карман, но Халл остановил его движением руки:

— Ничего, ничего. Я вам верю.

— Когда вы приехали в город? — спросил его Карелла.

— Рано утром, — ответил Халл.

— Здесь уже сутки?

— Да. Я что-то совершил?

— Это вы нам расскажите сами.

— Что вы хотите услышать?

— Где вы были в среду ночью? — спросил Хейвз.

— В среду ночью? — переспросил Халл. — Дайте подумать… Ага, вспомнил. Я был с девицей.

— Ее имя?

— Кармелла. Кармелла фреско.

— Вы с ней куда-нибудь ходили?

— Здесь оставались.

— Весь вечер?

— И ночь.

— С какого по какое время?

— С девяти вечера до следующего утра. Она ушла после завтрака.

— Что вы делали все это время? — спросил Хейвз.

Халл хмыкнул:

— А что вы думаете на этот счет?

— Не знаю. Расскажите.

Халл оскалил зубы в усмешке:

— Мы играли в картишки.

— Никуда не выходили из номера все это время?

— Нет. Играли в картишки всю ночь напролет.

— Вы знаете человека по имени Сай Крамер? — спросил Карелла.

— Ого! — протянул Халл. — Почему я его должен знать?'

— Вы его знаете?

— Нет, никогда не видел. Я читал про убийство в газетах.

— И вы никогда не встречались с ним?

— Никогда. _

— И никогда не слышали о нем?

— Никогда.

— Цель вашего приезда сюда из Бостона?

— Поразвлечься приехал, походить по представлениям. Ну и все такое…

— Что именно вы уже посмотрели? — спросил Хейвз.

— Пока ничего, — сказал Халл. — Трудно, знаете, с билетами. С девицами намного проще. Люблю мюзиклы. Песенки, танцующие девочки — это для меня. Недаром меня зовут «Чарли — приятный вечер». У меня есть дружок, который имеет свободные билеты. Ну, не совсем свободные. Скажем, такие, что оплачиваются по вполне доступным ценам. Он продает их немного дороже, а разницу оставляет себе. Это его маленький бизнес. Только благодаря ему я имею шанс попасть на представления.

— За этим вы и приехали сюда, Халл? Посмотреть на танцульки?

— Да. Я же сказал — отдохнуть немного.

— Но вы же еще ничего не посмотрели!

— Нет.

— Вы отдохнули?

— Ну… так…

— Вы сказали, что вас зовут «Чарли — приятный вечер»?

— Да, именно так.

— Где вы познакомились с этой Кармеллой Фрее ко?

— Не впутывайте ее! — недовольно ответил Халл.

— У вас есть лучшее алиби?

— Нет… Но она еще ребенок. Я знаю ее, и мы…

— Сколько ей лет? — перебил его Хейвз.

— О, с этого бока все в порядке, — сказал Халл. — Совершеннолетняя. Я же не вчера родился. Но она все же еще ребенок. Если вы будете допрашивать ее, то она чертовски перепуг» в гем. Вы также можете ухудшить наши отношения.

— Очень плохо, — ответил Карелла.

— Что заставляет вас подозревать меня в том, что я имею какое-то отношение к убийству этого Крамера? — спросил Халл.

— А вы знаете, кто его ухлопал?

— Глупый вопрос.

— Почему?

— Ну, представьте, что я знаю тех, кто нанял убийц, чтобы уложить Крамера. Именно убить его — не испугать, не предуп- 1*дить. Убить, уничтожить его, убрать с дороги. Итак, для ребят это работа, не правда ли? Таких парней провести трудно. Неужели вы думаете, что я раскрыл бы рот и стал бы выдавать парней, для которых это обычная работа и которые нанимаются для убийства. Надо быть идиотом, чтобы развязать язык. Не так ли?

— А не замешаны ли здесь некоторые наемные мальчики, Халл? . '

— Я говорю с вами откровенно. Я не знаю. Я не могу настаивать, господа бык… — Халл запнулся, — полицейские, но мне кажется, что вы не там копаете! Если это был бы рэкет, я знал бы про это. Но про убийство я ничего не слышал.

— Есть, однако, другая причина, — сказал Хейвз.

— Не понял! Какая? -

— Вы могли пришить Крамера.

— Единственный человек, которого я мог пришить в ночь на среду, — это девица Кармелла Фреско. Чуть не довел ее до обморока. Ушла полуживой. — Халл заухмылялся. — Боже, как мы с ней «шили», как «шили» с этой девочкой!

— Как нам ее найти, Халл?

— По книге.

— Какой номер телефона?

— Я же сказал вам — найдете в книге.

— Нам некогда искать, — сказал Хейвз.

— Послушайте, зачем вам надо делать из меня скотину? — спросил Халл. — Скажите ей, что нашли телефон в книге. Вы должны сказать правду.

— Конечно, мистер Халл. Мы никогда не обманываем, — сказал Карелла. — Итак, ее номер. Не бойтесь, скажем, что нашли в телефонном справочнике. '

Халл передернул плечами:

— X 1-3800. Хотелось, чтобы вы не впутывали ее и оставили в покое.

— Вы сами еще не выпутались из этого дела, Халл, — сказал ему Хейвз.

— Нет, я чист. Чист как никогда. Я чист. Я сверкаю, сияю, отсвечиваюсь светом.

— Мы увидим ваше сияние, мистер Халл, — ответил Хейвз.

Полицейские направились к двери номера. Здесь Карелла повернулся и сказал:

— Один момент, мистер Халл.

— Слушаю, — ответил Халл.

— Не уезжайте обратно в Бостон, не известив нас.

— Не сомневайтесь, — ответил Халл. — Я все же хочу посмотреть некоторые вечеринки. Музыка, девочки. Я же «Чарли — добрый вечер».

Дверь захлопнулась. Полицейские вышли, не дослушав его тирады.

Кармелла Фреско поначалу казалась скромной и застенчивой. Она упорно уверяла полицейских в своей благопристойности. Говорила о том, что такая девушка, как она, не может проводить ночи в номерах отелей с мужчинами. Что это они о ней воображают? Неужели они принимают ее за гулящую девку? Неужели этот мужчина, как его, Ньютон, сказал им, что она продажная девка?

Карелла и Хейвз со спокойствием богомольцев выслушивали ее страстные речи. Девушка повторяла свой рассказ раз за разом. Она никогда не была с этим, как его назвали, Ньютоном, никогда, ни в среду ночью, ни в какое другое время. Она замучила полицейских своими россказнями о том, как часто она посещает церковь, и что именно в ту ночь она молилась вместе с матерью. Но вдруг, словно устав сама, в середине своего монолога она остановилась, а потом закричала:

— Что этот сын шлюхи себе позволяет! Он что, принимает меня за потаскуху! Гад, если рассказывает всем, как он провел эту проклятую ночь со мной! Сволочь!

Репутация смиренной Кармеллы Фреско, как оказалось, была подмоченной и, мягко говоря, сомнительной. Но алиби мистера Ньютона было полным. Он был чист, ясен и сиял, как утренняя звезда!

Хейвз позвонил по телефону и сообщил ему, что он свободен и может убираться в свой Бостон в любое время, и чем скорее, тем лучше для него.

ГЛАВА III

В ночь на 26 июня, когда был убит Сай Крамер, мимо проходил прохожий, который обнаружил тело лежавшего на мокром тротуаре Крамера с размозженной головой и позвонил в полицейский участок. Вызов был принят дежурным полицейским, сидевшим за двумя пультами срочных вызовов в Главном полицейском управлении города. Затем информация, отпечатанная на специальных бланках приема вызовов, была направлена пневмопочтой в радиоотдел, где диспетчер, поставив свой номер на нужном месте и посмотрев по большой карте, висевшей на стене, район происшествия, отправил радиоуправляемую патрульную машину на место преступления. Затем он указал на бланке время происшествия и положил документы в папку донесений о происшествиях за день. Дежурный полицейский, принявший вызов, тем временем сообщил о происшествии в отдел по розыску 87-го полицейского участка и попросил там проинформировать его, действительно ли произошло убийство, так как в этом случае он должен был сообщить об этом в Южный центр по расследованию убийств.

Детективами, принявшими вызов, оказались Карелла и Хейвз. Так что формально дело считалось их.

Однако, когда Марио Торр прибыл в участок со своими версиями относительно стрельбы на улице, приведшей к смерти Сая Крамера, Карелла и Хейвз отсутствовали. С Марио бе* седовал Клинг, который и передал этот разговор двум детективам. Марио Торр покинул полицейский участок довольный, с двумя пенсами в кармане. Нужно сказать, что все полицейские в команде детективов работали увлеченно и в тесном сотрудничестве друг с другом, всегда наготове держа около двух пенсов на нужды расследования. А иногда эти два пенса от каждого полицейского достигали суммы в один доллар.

В субботу, 29 июня, Коттон Хейвз — один из детективов, официально расследовавший безвременную кончину Сая Крамера, по забавному стечению обстоятельств, сам не подозревая этого, оказался в постели с бывшей возлюбленной покойного, чем' еще больше удивил самого себя, обнаружив в своем характере непредсказуемые варианты поведения.

Он понял, что влюбиться и разлюбить для него — дело довольно легкое. Он смотрел на этот недостаток, а может быть, достоинство, смотря как рассудить, с чувством некоторого баловства.

Бывшая подруга Крамера могла быть если не активной, то косвенной соучастницей преступления. Но не в правилах Хейвза было прятаться за юбку женщины, а он и не собирался делать этого. Но когда было все закончено, Хейвз достойно принял на себя равную долю вины или невиновности (как посмотреть) и внутренне поздравил себя с этим незапланированным, но благородным искушением.

Он использовал такую раздвоенность характера, как щит, но не пытался извлечь нз этого сколь-нибудь подлую пользу. Коттон Хейвз провел ночь с женщиной не как полицейский, а как простой человек, как мужчина. Он даже дождался часа, когда был свободен от службы, перед тем как соблазнить эту таинственную кошку и только потом начать допрашивать ее.

Девицу звали Нэнси О’Хара.

Нэнси была огненно-рыжей, но никто: ни друзья, ни родственники — не называли ее рыжей О’Хара. Случалось, проходящие приятели или знакомые выпивохи обращались к ней: «О’Хара, ты Скарлетт О’Хара, унесенная ветром»[25], словно они связывали с этим точным замечанием какой-то первоначальный смысл. Нэнси, смущенно улыбаясь, отвечала им: «Нет. Я — Джон О’Хара, писатель».

На самом деле она не была ни рыжей О’Хара, ни Скарлетт О’Хара из романа «Унесенные ветром», ни Джоном О’Хара. Ее звали просто Нэнси О’Хара, и она была подружкой Сая Крамера. -

Коттон Хейвз влюбился в нее сразу, едва она открыла ему дверь своей квартиры на Джефферсон-авеню. Его даже не смутил ее затрапезный наряд, мало способствующий возникновению нежной любви. Она, скорее, походила на замарашку.

На ней были грубые домашние брюки до колен, мужская рубашка навыпуск, рукава которой были закатаны до локтей. Красивые зеленые глаза и маленький круглый ротик не портили первого впечатления, несмотря на то, что она была явно перепугана. Нэнси не создавала впечатления подружки злобного шантажиста. Хотя кто может с уверенностью определить подружек вымогателей?

Открыв дверь, она сказала:

— Слава богу, наконец-то пришли. Пожалуйста, вот сюда. Идите за мной!

Хейвз последовал за ней через богато убранную гостиную в такую же роскошную спальню, а потом прямо в ванную, которая, скорее, походила на маленький плавательный бассейн.

— Почему так долго? — недовольно спросила Нэнси. — За это иремя можно было утонуть! \.

— В чем дело? — спросил Хейвз.

— Я же сказала вам по телефону. Я не могу завернуть краник душа. Почему-то он не заворачивается. Если его не тавернуть — вся квартира поплывет.

Хейвз снял пиджак. Нэнси увидала кобуру под мышкой, откуда выглядывал револьвер 38-го калибра.

— Вы всегда носите оружие? — спросила она.

— Всегда, — ответил Хейвз. >

Опа кивнула понимающе:

— Я всегда подозревала, что водопроводчик — профессия рискованная!

Тем временем Хейвз добрался до злополучного краника. Он не поддавался. Что-то заклинило его наглухо.

— Не поддается, — сказал Хейвз.

— Ну так сделайте что-нибудь, — недовольно ответила Нэнси.

— Вы вызвали слесаря? — спросил Хейвз.

— А разве вы не слесарь? — поразилась Нэнси. — Вы что, проникли сюда, обманув меня?

Хейвз изо всех сил старался завернуть упрямый краник.

— Я не говорил, что я слесарь. Кажется, я уже вымок до нитки.

— Кто же вы такой?

— Я? Полицейский!

— Уходите вон из моей ванной!

— Тихо, тихо, — остановил ее Хейвз. — Кажется, он начинает вертеться.

— Покажите удостоверение личности, — продолжала настаивать Нэнси.

— Ну вот, он уже крутится, — ответил Хейвз. — Я должен вам сказать… Ай! — неожиданно вскрикнул Хейвз, не докончив фразы, отдернул руку и начал махать ею.

— Что случилось?

— Я, кажется, отключил холодную воду и обжегся.

Маленькая уютная ванная начала заполняться паром.

— Ну сделайте же что-нибудь! — сказала Нэнси. — Ради бога, вы только ухудшили ситуацию!

— Если бы я повернул тот краник, — сказал Хейвз, наверное, больше сам себе, чем Нэнси, направив струю горячей воды на кафельную стенку, — туда… — Он продолжал бороться с краником горячей воды. — Поддается, черт! Как это вы так крепко его завернули?

— Я собиралась принять душ.

— В этих штанах?

— Нет, я надела их после того, как вызвала слесаря.

— Ну вот, поворачивается, — облегченно сказал Хейвз. Он завернул краник, н вода перестала идти. — Фу, наконец!

Нэнси посмотрела на него и сказала:

— Вы совсем промокли.

— Да, — усмехнулся Хейвз.

Нэнси, немного поколебавшись, сказала:

— Ну ладно, снимайте рубашку. Не можете же вы так идти, когда с вас капает, как с зонтика. Я дам вам что-нибудь переодеться.

— Благодарю, — ответил Хейвз.

Нэнси вышла из ванной. Хейвз отстегнул кобуру револьвера и положил его на туалетный бачок. Когда стаскивал через голову галстук, появилась Нэнси.

— Вот, — сказала она. — Правда, вам будет немного мала, — она протянула ему спортивную рубашку бледно-голубого цвета с рукавами и с вышитой на кармане монограммой «СК».

— Рубашка мистера Крамера? — спросил Хейвз, натягивая ее на тело.

— Да, — Нэнси сделала паузу. — Рубашка дорогая, привезенная из Италии. Да, не думал он, что вы наденете ее.

Хейвз надел рубашку и закатал рукава. Рубашка была ему тесна в груди и грозила треснуть на спине. Хейвз поднял пиджак, кобуру и мокрую свою рубашку.

— Дайте мне вашу одежду, — сказала Нэнси. — У меня есть сушилка.

— Спасибо.

— Вы можете посидеть в гостиной.

— Благодарю.

— Виски в баре.

— Спасибо.

Нэнси прошла на небольшой балкончик на кухне, а Хейвз направился в гостиную, где присел на мягкий и дорогой диван. Он слышал, как заработал мотор автоматической сушилки. Потом вошла Нэнси и уставилась на него.

— Как вас зовут?

— Детектив Хейвз.

— У вас есть ордер, мистер Хейвз?

— Мне только задать вам несколько вопросов, мисс О'Хара! Думаю, для этого ордера не надо.

— Ну, вы исправили мне душ, — у Нэнси вдруг возникла неожиданная мысль. — Мне лучше позвонить управляющему и снять заказ на слесаря. Извините меня, я сейчас.

В дверях она остановилась:

— Мне лучше тоже переодеться. Почему вы не пьете, мистер Хейвз?

— Не положено.

— А, «бык», — сказала она и вышла из гостиной.

Хейвз прошелся по гостиной. На крышке прекрасного пианино стояла фотография Сая Крамера в красивой рамке. На столике, возле кресла, покоилась коробка из-под сигар. Гостиная была типичной комнатой мужчины. Хейвз почувствовал себя как дома, и ему уже начинал нравиться дорогой вкус мистера Сая Крамера.

Когда возвратилась Нэнси, она выглядела уже по-другому: на ней были мужская рубашка и полосатые женские брюки.

— Немного официальности, мистер Хейвз? — спросила Нэнси.

— Н-да, — ответил Хейвз.

— Управляющему я сказала, чтобы он не хлопотал с посылкой слесаря. И вы представляете, что он мне ответил? Он сказал: «Какого слесаря?» Они даже не почесались. Если бы не вы — купалась бы я на полу ванной. Благодарю вас.

— Ничего, не стоит благодарности, — вежливо ответил Хейвз.

— Ну, почему вы не пьете?

— Нет, спасибо. Мне действительно нельзя.

— Никто не может сказать, что ему можно, а чего нет в эти дни, — сказала Нэнси. — Что вы пьете?

— Ну, если вы настаиваете… шотландское виски.

— У Сая есть прекрасное шотландское виски. Я понимаю. Я никогда не пью шотландское виски, но догадываюсь, как оно хорошо. — Нэнси налила виски в стакан и протянула его Хейвзу. — Кусочек льда?

— Не откажусь.

Она кинула в стакан несколько кубиков лада, а себе налила немного джину и тоже бросила в бокал лед:

— Я люблю вот это.

— Что?

— Джин. За вас, — сказала Нэнси, поднимая бокал. — За американских сантехников.

— Благодарю.

Они выпили.

— Какие вопросы ко мне, мистер Хейвз?

— Незначительные. Немного о вашей жизни.

— И про Сая Крамера?

— Да!

— Каким образом вы меня разыскали?

— А вы что, скрывали свою связь? — спросил Хейвз.

— Нет, — ответила она. — Но я не ждала полицию.

— Мы навели справки.

— Хорошо! Что вам нужно?

— Сколько времени вы жили вместе?

— С прошлого сентября.

— Что же будет сейчас?

Нэнси пожала плечами:

— Квартира оплачена за месяц вперед. Потом мне придется переехать.

— Куда?

— Есть местечко, — она снова пожала плечами. — Я танцую, придется начать работать.

— Где вы встретились с Крамером?

— В Стеме. Все то утро я бегала в надежде получить работу, но все было напрасно. Я зашла в одну из закусочных выпить чашку кофе. Там всегда собираются в поисках легких заработков. У стойки Сай заговорил со мной. Мы познакомились и назначили встречу друг другу, и с тех пор стали регулярно видеться, — Нэнси снова передернула плечами. — Вот как это случилось!

— Понимаю, — согласился Хейвз.

— Что, у меня такой пуританский вид? — спросила Нэнси.

— Разве я это сказал? — ответил Хейвз.

— Да, я не была белоснежной лилией, когда встретила Сая Крамера. Мне двадцать семь лет, мистер Хейвз. Я родилась и воспитывалась в этом городе. Я не деревенская простушка, которую соблазнили яркие огни. Саю не нужно было тратить времени на уговоры меня.

— Неужели?

— Да, я неплохая танцовщица, но когда человек чертовски устает от каждодневных поисков работы… Вы знаете, сколько в городе танцовщиц?

— Сколько?

— Много. В каждом баре, вероятно, сотни девиц, которые клюют на приглашения. Но я решила по-другому.

— Как именно?

— Я подумала, что надо брать быка за рога и пробиваться наверх.

— Ну и как, сработало?

— Нет, я до сих пор без работы. Предложение Сая показалось мне подходящим. Кроме того, он был симпатичным парнем. Он мне нравился. Я бы не осталась с ним, если бы он мне был противен. Я уже жила с нуждающимися актерами в Квортере и не могу сказать, что была влюблена во многих.

— Вы знали, что Крамер отбывал наказание?

— Да, он как-то проговорился, что сидел в тюрьме за то, что вступился за девушку в баре и подрался.

— Вы знали, что он занимался вымогательством?

— Нет, а разве это было так?

— К сожалению, да! Он не пытался объяснить вам свои доходы?

— Нет, не пытался. Да я и не спрашивала.

— Ходил ли он регулярно на работу?

— Нет.

— И вы никогда не подозревали, что он занимается чем-то незаконным?

— Нет. Хотя, честно говоря, да. Я подозревала его. Но никогда не интересовалась этим.

— Почему?

— Чем занимается мужчина — это его личное дело! Я не верю в благопристойность таких людей, как Сай Крамер.

— Да… — протянул Хейвз.

— Вы не верите мне? — удивилась Нэнси.

— Я верю вам. Я хотел бы, чтобы вы направили нас на го жертвы, — Хейвз в надежде пожал плечами. — Но если вы ничего не знаете!

— Абсолютно! — Нэнси на мгновение задумалась. — Где это вы приобрели эту белую прядь?

— Что? — Хейвз тронул рукой волосы. — А, прядь! Я как-то получил удар ножом.

— Она вас красит, — улыбнулась Нэнси. — Это сейчас писк моды, мистер Хейвз. ,

— Благодарю. Всегда стараюсь не отстать от нее, — ответил Хейвз, тоже улыбаясь. — Вы никогда не задумывались, откуда у Крамера столько денег?

— Нет. Хотя их у него было немало. Эти хоромы отличаются от квартирок с холодной водицей.

— Да, это заметно, — согласился с ней Хейвз. — Сколько вы платите за квартиру?

— Что-то около полутора тысяч долларов в месяц.

Хейвз присвистнул. *

— Кто придумывает преступные истории, не оплачивая их? — сказала Нэнси.

— Действительно, — кивнул головой Хейвз.

— Ну посмотрите сами…

— Крамер умер на грязном тротуаре, — холодно заметил Хейвз.

— Но жил во дворце, — ответила Нэнси.

— Я предпочел бы жить в Калм Пойнте и умереть в постели!

— Много полицейских умирает в постелях?

— Большинство, — ответил Хейвз. — У Крамера была записная книжка?

— Конечно. Принести?

— Позднее, — Хейвз помолчал, а потом спросил снова — Какие-нибудь банковские документы? Чековая книжка, например?

— И то, и другое, — ответила Нэнси.

— А банковские вклады?

— Вот этого я не знаю!

— А вы красивая, мисс Нэнси, — без всякого перехода сказал Хейвз.

— Я знаю, — ответила она.

— Я знаю, что вы это знаете. И это не делает вас менее привлекательной.

И неожиданно она спросила:

— Что, официальный допрос закончен? Готовы переходить к сексу? — съязвила она.

— Я… — неожиданно промямлил Хейвз. — Вы начинаете напоминать мне режиссеров и постановщиков нашего города.

— Мне казалось, что полицейские всегда выше этих типов, кроме полицейских из отдела нравственности.

— Я не думал, что вас так заинтересует мое замечание по поводу того, что вы красивы! — сказал Хейвз. — Извините!

— Вы тоже красивый, — ответила Нэнси. — Комплимент возвращен, и оставим сексуальную тему. Есть еще вопросы?

— Крамер часто приглашал гостей?

— Иногда.

— Какие люди собирались здесь?

— Разные!

— Уголовники?

— Я бы не догадалась, если любой из них дал бы мне фальшивый чек!

— Может быть, вы помните их разговоры?

— Да. Но они никогда не говорили про свои грешки. Люди, с которыми Сай проводил время, создавали впечатление добропорядочных отцов семейств с женами и детьми.

— У воров тоже есть жены и дети, — сказал Хейвз.

— Нет, эти люди были не воры. Один был, кажется, архитектором, другой — адвокатом.

— Крамер интересовался еще чем-нибудь, кроме своей, так называемой, работы?

— Что вы имеете в виду?

— Было ли у Крамера хобби или какое-нибудь увлечение?

— Было. Он иногда отправлялся поохотиться!

— Куда?

— В горы.

— Он брал вас с собой?

— Нет. Я не люблю, когда убивают животных.

— Мисс О’Хара, Крамер брал вас с собой на приемы и вечеринки?

— Да, а что?

— Вы лично знали кого-нибудь из уголовного мира?

— Вы имеете в виду, не нанимала ли я кого-нибудь убить Крамера?

— Думайте, как вам угодно, мисс О’Хара.

— Нет, я никого никогда не нанимала и вообще у меня нет приятелей, которые не любят встреч с вами. Я знаю теперь только одного, интересующегося убийством, и он начинает меня уже раздражать.

Хейвз заулыбался:

— Извините, — сказал он. — Я вынужден спрашивать вас. За ♦то мне платят.

— И вы хотите на мне заработать?

— Ваши сведения помогут нам. Разве вам не интересно будет узнать, кто убил Крамера?

Нэнси ничего не ответила и, подумав, все же мрачно сказала:

— Сай мертв! Наша дружба оказалась временной! Мне он нравился, и как ни крути мне хочется справедливости! Я постараюсь быть вам полезной. А что, прикажете горько рыдать?! Нет, не дождетесь. Прошло уже время и что, мне вечно помнить Крамера?! Я вам кажусь циничной и жестокой, мистер Хейвз?!

— Да!

— Да, я циничная и жестокая.

У Хейвза, скорее, вырвалось, чем он обдуманно ответил:

— Жаль, вы мне показались сентиментальной и нежной.

— Опять про секс, — вздохнула она.

— Увы!.. Так вы дадите мне взглянуть на чековые счета и записную книжку?

— Дам, — ответила Нэнси. Она встала и вышла из гостиной. В дверях она обернулась и сказала — Я хочу отдать должное Саю, он мне все же нравился!

— Хорошо, — согласился с ней Хейвз.

— Но я уверена в том, что мужчины — всегда проходящее в жизни. Может быть, в этом их животное начало?

— Я тоже так думаю, — ответил Хейвз.

— Я бы и вас полюбила, — сказала Нэнси.

— Я старомодный, — ответил Хейвз.

— Вы ошибаетесь, мистер Хейвз, — возразила ему Нэнси.

Она смотрела на него с интересом и серьезно.

— Мисс О’Хара, — не выдержал он, — я еще никогда не встречался с рыжеволосой.

— Неужели?

— Да. Я освобождаюсь сегодня в половине шестого. Может быть, мы где-нибудь поужинаем вместе?

— И выясним еще про Сая Крамера и его дружков?

— Нет. Я хочу узнать поближе вас, мисс О’Хара.

— Берегитесь, у меня необузданный аппетит, мистер полицейский. Я дорогая девушка.

— Я получаю сегодня свою маленькую прибавку, — Хейвз хмыкнул.

— Отлично.

— Думаю, — сказал Хейвз, — в половине шестого вы будете не в этих штанах?

— Постараюсь, — ответила Нэнси. — Вопрос в том — приду ли я!

— Да.

— Да? — она заколебалась. — Не обещаю большего…

— Я и не настаиваю.

— Отлично.

Она вышла из комнаты, чтобы одеться так, как он хотел.

Они поужинали в одном из городских ресторанов. Нэнси О’Хара была приятной подружкой, и Коттон Хейвз уже безнадежно влюбился ь нее. Правда, он мог и разлюбить ее на следующее утро, но сейчас она была для него единственной женщиной на свете. Они ели вкусный и сытный ужин, весело болтая друг с другом на посторонние темы. Затем направились в кино на помним сеанс, а потом все закончилось банально и буднично, и Коттон Хейвз полностью оценил огонь неукротимой любви Нэнси И'Пленительную роскошь ее богатой постели.

ГЛАВА IV

Книжка расчетов Сая Крамера выглядела следующим образом: счет был открыт в октябре, и начальная сумма вклада составляла 21000 долларов. В январе был сделан дополнительный вклад на 9000, а в апреле — третий вклад на 15000 долларов. Процент от вклада, подсчитанный 11 апреля, когда был внесен вклад, составил 187,5 долларов. Крамер не снимал денег со счета с момента открытия его. На этот случай у него была чековая книжка с регулярными вкладами и снятием денег. Вклады обычно вносились в первых числах каждого месяца. Сумма вкладов была всегда, постоянна: триста, пятьсот и тысяча сто долларов. Что касается сумм снятия со счета, то они были, в основном, неодинаковыми и шли на оплату текущих и карманных расходов. Кроме того, Сай Крамер снимал около двух гнсяч в месяц на ежедневные развлечения.

1 июля, когда Крамера уже не было в живых, в банк на имя Крамера поступили два чека. Один — утром, а второй пришел после обеда.

Однако чеки не были обработаны банком в пятницу, и они ждали своего часа до понедельника.

Оба эти чека были оплачены наличными деньгами. Один — на сумму в пятьсот долларов, другой — на триста. Первый был подписан женщиной по имени Люси Менкен. Другой чек подписал некий Эдвард Шлессер. На обоих была пометка рукой Сая Крамера о согласии на перевод.

Люси Менкен по натуре была страстной женщиной, что было видно по ее глазам, хотя она и старалась изо всех сил «то скрывать. Она предпочитала мужского покроя пиджаки и армейские башмаки. Свои длинные каштановые волосы завя- швала пучком на затылке, но. все равно никак не могла создать впечатления уравновешенной замужней женщины, как бы ни притворялась, напрягая всю свою волю.

Стив Карелла тоже был женат на страстной женщине. Он «орошо знал, что это такое. Он знал, что его жена, Тедди, была страстной, увлекающейся, и, часто используя ее как наглядный пример, отлично понимал, как трудно скрыть страстность человека, даже если он и носит безвкусный костюм и армейские башмаки. .

На террасе роскошного загородного дома, смотрящей на плавательный бассейн, сидел Огив Карелла вместе с Люси Менкен и не переставал удивляться про себя, зачем она носит армейские башмак»

Легкий ветерок покачивал листву деревьев. Было прохладно для июля. Стив припомнил прошлогоднее лето и страшную духоту, когда здорово приходилось потеть в полицейском мундире. Но как знать, может, то лето и было приятным, если бы можно было окунуться вот в такой роскошный бассейн, какой имеет Люси Менкен. Люси потихоньку потягивала джин с тоником. Она небрежно держала стакан в руке, с той степенью фамильярности, которую может себе позволить женщина в своем поместье, среди всего домашнего тепла и подчеркнутой роскоши. Эта обстановка не. давала покоя Карелле, чувствовавшего себя здесь не совсем привычно. Он представлял себя в шкуре садовника, пришедшего подрезать деревья у ворот и выясняющего, сколько это будет стоить.

То, что Люси была энергичной женщиной, смущало его. Движения Люси были легкими и плавными, несмотря на появляющуюся полноту. Ее одежда была полным противоречием и, скорее, усиливала, чем скрывала, пышность ее тела. Карелла раздумывал, какова могла быть реакция простого мужчины на Люси Менкен. Ему было интересно, как бы повели себя Эдвард Шлессер или Коттон Хейвз, увидя Люси Менкен. По рассказу Хейвза, Карелла понял, что Нэнси О’Хара была красивая девушка. А здесь он имел дело с совершенно другой женщиной Карелла поблагодарил бога, что он уже женат.

— В каких отношениях вы были с человеком, которого звали Сай Крамер? — спросил Карелла Люси Менкен.

Люси Менкен спокойно попивала мелкими глотками джин:

— Я не знаю никакого Сая Крамера, — твердо произнеся! она.

С бассейна доносились веселые голоса и визг.

— Тогда Саймора Крамера, — опять напомнил ей Карелла.

— Я же вам сказала, что не знаю его.

— Понятно, — сказал Карелла. — Вы знаете, что мистер Кра мер мертв? -

— Как я могу это знать? — удивилась Люси Менкен.

— Из газет, миссис Менкен.

— Я редко читаю газеты. Только, если они пишут о мое! семье.

— Ваша семья бывает объектом внимания газет?

— Мой муж занимается политикой, — ответила миссис Менкен. — Этой осенью он баллотируется в сенат штата. Его имя часто появляется на страницах газет.

— Сколько лет вы уже замужем, миссис Менкен?

— Двенадцать, — ответила она.

— Сколько лет вашим детям?

— Дэви — десять, Грете — восемь.

— Чем вы занимались до замужества?

— Снималась для моделей, — ответила она.

— В журналах мод?

— В основном.

— Сейчас не занимаетесь?

— Нет. Как только я вышла замуж, я прекратила это. Надо выбирать: или быть женой и матерью, или манекенщицей.

— Как звали вас в девичестве?

— Люси Митчел.

— Вы под этим именем демонстрировали моды?

— Я выступала под именем Люси Старр Митчел.

— Примерно двенадцать лет тому назад?

— Двенадцать, тринадцать…

— И тогда вы встретили Сая Крамера? — спросил Карелла.

Миссис Менкен не моргнула глазом.

— Я не знаю этого имени.

— Миссис Менкен, — вежливо заметил Карелла, — вы отправили ему чек двадцать четвертого июня на пятьсот долларов.

— Я? Пятьсот долларов? Не может быть, это какая-то шибка.

— Ваша подпись на этом чеке.

— Я одна на свете Люси Менкен? — спросила она.

— У вас банковский счет в Федеральном заемном банке в Пибоди?

— Да.

— В этом банке только одна Люси Менкен имеет счет.

— Если это так, то чек подделан. Я немедленно распоряжусь, чтобы его задержали.

— Банк подтвердил подлинность вашей подписи, миссис Менкен.

— Я настаиваю на том, что это подделка. Это единственное объяснение. Я не знаю никакого Сая Крамера, или, как вы го там называете, Саймора Крамера, или любого другого Крамера. Чек, очевидно, подделан. Я позвоню в банк и все выясню.

— Миссис Менкен…

— Я благодарна вам за то, что вы уведомили меня об этом.

— Миссис Менкен, Сай Крамер мертв. Вам нечего опасаться.

— Почему я должна чего-то опасаться? — недовольно сказала миссис Менкен. — Мой муж — достаточно большой человек, чтобы защитить меня. '

— Не знаю, чего вы должны бояться, миссис Менкен, но я сказал, что Крамер мертв. Можете мне все рассказать.

— Тогда он не сможет получить его, если я позвоню в банк.

— Почему он вас шантажирует, вернее, шантажировал, мне* сис Менкен?

— Кто?

— Сай Крамер. Что это — шантаж или вымогательство?

— Я не знаю никакого Сая Крамера, и, вообще, о чем вы говорите?

— Текущий счет Крамера показывает месячный вклад, равный пятистам долларам. Ваш чек был выписан ровно на пятьсот долларов. Почему вы посылали Саю Крамеру ежемесячно по пятьсот долларов?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Можно взглянуть на вашу чековую книжку, миссис Менкен?

— Нет, конечно.

— Тогда можно посмотреть ваши закрытые счета?

— Нет.

— Почему, миссис Менкен?

— Мистер Карелла, не забывайте, что все эти счета и книжки — частная собственность. Даже мой муж не спрашивает меня, на что я трачу свои деньги.

— В таком случае, мге придется предъявить официальный ордер на осмотр, — сказал Карелла, поднимаясь с места.

— Вы на самом деле надейтесь что-то найти, мистер Карелла?

— Думаю, что нет, — возразил Карелла. Он смотрел на нее изучающе. — Вы не похожи на бывшую манекенщицу, миссис Менкен.

— Разве? — сказала она.

— Нет, не похожи. .

— Этот костюм стоит триста пятьдесят долларов, мистер Карелла.

— Многое можно укрыть за такой суммой.

— Укрыть?

— Миссис Менкен. Убит человек. Его трудно было считать добропорядочным гражданином, но, тем не менее, он убит, и мы обязаны отыскать убийцу. Я хочу, чтобы вы помогли нам. Мы все равно найдем то, что нам нужно. Вы можете прятать свои чековые книжки, расчетные корешки. Вы можете спрятаться сами за дорогостоящими нарядами, но мы все равно отыщем то, что нам надо.

— Мистер Карелла, вы становитесь невежливым.

— Прошу простить меня.

Люси Менкен встала с кресла, грациозно выпрямляясь в своем бесформенном костюме.

— Дети без присмотра в бассейне, — сказала она. — Вы уходите, мистер Карелла?

— Да, — ответил он. — Но я еще вернусь.

Чек лежал на столе перед их глазами. На стеклянной матовой двери красовалась надпись: «Шлессер. Прохладительные напитки».

Человек за столом, вооружившись очками, внимательно рассматривал лежащий перед ним чек. На вид ему можно было дать меньше пятидесяти, если бы не его характерная лысина. Человек был в темно-синем костюме, из под которого виднелась желтая жилетка. Затем он вскинул на лоб тяжелые очки в массивной черной оправе и посмотрел на Коттона Хейвза.

— Это ваш чек, мистер Шлессер? — спросил его Хейвз.

Шлессер глубоко вздохнул:

— Да, мой.

— Вы посылали его человеку по имени Сай Крамер?

— Да.

— Почему?

— Какая теперь разница? Он же мертв!

— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Коттон Хейвз.

— Все уже кончено, — опять вздохнул Шлессер. — Вы кто, священник или доктор? Останется ли то, что я вам скажу, между нами?

— Совершенно верно. В любом случае наш разговор останется в вашем кабинете!

— Почему я должен вам доверять?

— Мне вы не должны. А вы что, больше доверяли Саю Крамеру?

Шлессер отрицательно покачал головой:

— Если бы я доверял ему, я бы не послал ему чек.

— Это был не первый ваш чек, мистер Шлессер.

— Нет. Я… — Шлессер запнулся. — Кто вам сказал про это?

— Только двое: мой напарник по расследованию и мой непосредственный начальник.

Шлессер в который раз уже вздохнул:

— Я вам все расскажу.

— Слушаю вас, сэр.

— Видите ли, я занимаюсь бизнесом, — начал Шлессер.—

Дело не такое уж большое, но все же процветает. Конкуренция большая. Очень трудно бороться с крупными компаниями. Но все же мое дело не умирает! У меня есть в банке деньги. Я купил прекрасный дом в Коннектикуте. Но мой бизнес — здесь, хотя и живу я в Коннектикуте. Я произвожу неплохие безалкогольные напитки. Но особенно — оранжад. Вы любите оранжад, мистер Хейвз?

— Конечно.

— Я дам вам ящик, когда будете уходить. Если понравится, расскажите своим друзьям.

— Благодарю вас, — вежливо ответил Хейвз. — Как насчет Крамера?

— Некоторое время назад случилась одна маленькая неприятность. В разливочном цехе… Правда, не такая уж серьезная, но если бы она стала известной вокруг… Мы только начали завоевывать симпатии покупателей. Покупатели стали узнавать и хвалить наши бутылки с лимонадом «Шлессер»… и вот такая оплошность…

— Что случилось?

— Каким-то образом, не спрашивайте меня как! Чистая случайность — мышь попала в одну из бутылок.

— Мышь? — недоверчиво переспросил Хейвз.

— Самая маленькая, мистер Хейвз, — печально развел руками Шлессер. — Полевая мышка. Разливочный цех у нас прямо на поле, на плантации. Мышка как-то попала в бутылку, а эта бутылка попала на конвейер и оттуда ь магазин. Кажется, насколько мне не изменяет память, это была бутылка «Сассапа- релля».

Хейвз улыбнулся, хотя по лицу Шлессера было видно, что ему далеко не до шуток.

— Кто-то купил эту проклятую бутылку. Это была большая семейная бутыль. Этот человек выпил содержимое и после этого, как он уверял, заболел. Он грозил подать в суд на нашу фирму,

— На какую сумму? — поинтересовался Хейвз.

— На сто двадцать пять тысяч долларов.

Хейвз присвистнул:

— Он выиграл дело?

— Дело не дошло до суда. Единственного, чего мы не лали — это судебной тяжбы. Мы договорились на 125000, бет разбирательства в суде. Я был рад уладить эту неприятнум историю. В газеты не просочилось ни звука. Если бы дело попало на страницы газет, я был бы разорен. Люди не прощают ничего тому, кто вредит их здоровью. Мышь в бутылке с прок ладительным напитком… Боже милостивый, страшнее и представить нельзя!

— Продолжайте, — приказал Хейвз, так как Шлессер, видимо, поддался воспоминаниям и грозил надолго погрузиться в мрачные раздумья.

— Примерно месяц спустя, — очнулся Шлессер, — после того, как мы уладили это дельце, мне позвонил по телефону мужской голос и сказал, что ему известно про это дело.

— Крамер?

— Да. Он грозил пустить в оборот какой-то документ и опубликовать его в газетах, если я не выплачу ему некоторую сумму за это.

— Какой документ?

— Подлинник письма адвоката истца, в котором говорится про мышь.

— Каким образом оно попало к Крамеру?

— Не знаю. Но как бы там ни было, он потребовал три Тысячи долларов за письмо.

— Вы ему заплатили?

— Пришлось. Я уже выложил сто двадцать пять тысяч долларов за то, чтобы замять эту историю. Лишние три тысячи не разорили бы меня. Мне казалось, что на этом все и закончится, но все обернулось иначе. Крамер снял много ксерокопий с этого письма и попросил дополнительно три сотни долларов каждый месяц. Мне пришлось каждый раз посылать тому негодяю деньги. После каждого чека он пересылал мне •опию письма. Я думал, что в конце концов они у него кончатся. Но сейчас все обернулось по-другому — он мертв.

— У него могут остаться дружки, — сказал Хейвз.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, компаньон, приятель, кто-то, кто мог разыскать эти копии.

— В таком случае, я буду продолжать платить эти деньги каждый месяц. В год это составит три тысячи шестьсот долларов. Это немного. Я трачу на рекламу напитков свыше шестидесяти тысяч долларов в год. Если это письмо попадет в газету, все кончится. Так что три тысячи шестьсот долларов в год не разорят меня. Если у Крамера был сообщник — я буду платить.

— Где вы были в ночь на 26 июня, мистер Шлессер? — спросил Хейвз.

— Что вы имеете в виду? — удивился торговец. — Неужели аы полагаете, что это я убил Крамера той ночью?! '

— Не знаю, — ответил Хейвз.

Шлессер рассмеялся:

— Это абсурд! Вы думаете, что я убил человека за триста долларов в месяц? За паршивые триста долларов?

— Все может быть, мистер Шлессер, — сказал Хейвз. — Предположим, что Крамер решил опубликовать письмо, несмотря на ваши деньги. Далее, предположим, что он уже сделал эту подлость.

Шлессер молчал.

— Ладно, мистер Шлессер. Где все же вы были в ту ночь на 26 июня?..

ГЛАВА V

Фотографа звали Тэд Бун. Его фотостудия приютилась на Холл-авеню. Он хорошо знал многих полицейских из 87-го участка, так как месяц назад они расследовали убийство его бывшей жены. Буну позвонил Берт Клинг, с которым они были лучше всех знакомы.

— Мне бы не хотелось беспокоить вас, — сказал Клинг. — Я хорошо понимаю ваше состояние.

— Это имеет отношение к прошлому делу? — спросил Бун.

— Нет, нет, — поспешил успокоить его Клинг. — То дело закрыто, по крайней мере, до начала суда.

— Когда суд?

— Думаю, в августе, мистер Бун.

— Меня будут вызывать?

— Не знаю. Как решат в адвокатуре, — Клинг сделал паузу, припоминая молоденькую дочку мистера Буна. — Как поживает Моника?

— Благодарю, прекрасно! Она собирается пожить со мной этот месяц.

— Передайте ей от меня большой привет, мистер Бун.

— Непременно, мистер Клинг.

Они надолго замолчали.

Наконец Клинг сказал:

— Я звоню вам вот по какому поводу…

— Слушаю.

— Сейчас мы расследуем одно дельце, и нам нужна некоторая ваша помощь. Вы много снимаете для рекламных журналов мод, не так ли?

— Да.

— Вам приходилось когда-нибудь снимать манекенщицу Люси Старр Митчел?

— Люси Старр Митчел? — переспросил Бун и задумался, при* поминая. — Нет, — сказал он, — не помню такую. А в каком агентстве она работает?

— Не знаю.

— Она сейчас в моде?

— Не понимаю?

— Ну, обычно манекенщицы имеют взлеты и падения. А иногда они просто в пике моды. Люди говорят: «О, какая изысканная блондинка, i на ней какая утонченная одежда». Вы понимаете меня? Модель начинает продавать себя, а не товар.

— Понимаю.

— Но имя мне ничего не говорит. Если бы она сейчас снималась, г узнал бы ее. Я знаю многих девиц с обложек журналов.

— Насколько мне известно, она снималась давно, лет двенадцать — тринадцать назад, — сказал Клинг.

— Ого! Тогда я не могу ее знать. Я так давно не работаю.

— Как ее разыскать, мистер Бун? Как вы думаете?

— Можно позвонить в регистрационный центр, у них ос- талис- архивы. Они отыщут ее в минуту. Ну, а я поспрашиваю по своим каналам. У меня много знакомых фотографов старше меня по возрасту. Может быть, они вспомнят ее.

— Очень хотелось бы.

— У вас телефон тот же, мистер Клинг?

— Да, F 7-8024.

— Отлично! Постараюсь вам помочь.

— Спасибо, мистер Бун.

— Не стоит, — ответил он и повесил трубку.

Берт Клинг висел на телефоне все оставшееся до полудня время. Но ему ничего не удалось разыскать, впрочем отсутствие информации тоже информация. Выяснилось, что манекенщицы под таким именем у них нет и не было.

Мейер Мейер и не подозревал, что окажется хвостиком, приклеенным к заду Люси Менкен. И надо сказать, зад у нее был хороший, роскошный, просто прелесть.

2 июля Мейер припарковал свой голубой седан напротив дома Менкенов. В восемь часов пять минут утра из дома вышел мужчина, по всем описаниям, похожий на Чарльза Менкена. 8 9.37 Люси вышла из дома и прошла в гараж, выкатила красный «Мустанг» и поехала на нем в сторону Пибоди. Мейер последовал за ней следом.

Люси Менкен отправилась в парикмахерскую, и Мейеру пришлось ждать ее на улице. Потом из парикмахерской она поехала на почту, и Мейер опять притаился у ворот. Затем Люси позавтракала в одной из богатых чайных, а бедный Мейер остался не солоно хлебавши у ступенек неподалеку, так, чтобы Люси его не заметила.

В 13.04 она поехала в магазин готового платья. В 14.20 Мейер начал беспокоиться и подозревать неладное. Он вышел из машины, прошел в магазин и вышел через задний выход на другую улицу. Как он и опасался — магазин имел двойной выход. Люси Менкен, случайно или преднамеренно, помахала ему хвостиком. Мейер двинулся обратно к дому Люси. Через низкий заборчик он увидел гараж, но автомобиля в нем не было. Тяжело вздохнув, Мейер чертыхнулся про себя и стал ждать Люси Менкен.

Она не появилась и до 18.15.

Мейер успел пообедать, затем позвонил лейтенанту Бирнсу. Смущаясь, он доложил, что добропорядочная хозяйка дурачила его больше пяти часов. ~

Лейтенант терпеливо его выслушал, а затем сказал:

— Оставайся на месте, она, без сомнения, прибудет к ночи. В любом случае, тебя сменит Уиллис. Как ты думаешь, чем она занималась все эти пять часов?

— Она могла что-то состряпать. Времени у нее было достаточно.

— Не каркай, Мейер, — ответил Бирнс. — Из Пибоди не было сообщений об убийствах.

Мейер ухмыльнулся:

— Ладно, я жду Уиллиса.

— Он скоро будет, — сказал Бирнс и дал отбой.

Мейер снова повел свой голубой седан к дому Люси Менкен. В 21.30 его сменил Уиллис, и Мейер поехал домой. Его жена, Сара, спросила его, почему он имеет такой кислый вид.

— У меня неудача, — грустно ответил Мейер. — Надо же, тридцать семь, и так надули, как младенца. Вот не везет!

— Иди спать, — сказала Сара. Мейер покорно поплелся за ней. Он, бедняга, и представить не мог, что сам был объектом слежки и даже умудрился привести хвост к дому Менкенов.

Среда, третье июля, утро.

Прошла неделя, как Сай Крамер был убит. За это время полиции мало что удалось выяснить по этому делу. Однако они уже знали, откуда появились месячные вклады по 500 и 300 долларов. Установили и месячный вклад на рабочем счету Крамера в 1100 долларов, хотя и не узнали еще имени вкладчика, а возможно, оно и останется неизвестным.

Полиция также оказалась бессильной определить, от кого поступили и остальные большие взносы на другие счета Крамера.

Расходные чеки дали основания считать Крамера человеком, любящим пожить на широкую ногу и стремящимся к изысканному вкусу. Он носил костюмы, сшитые исключительно у дорогих портных, и рубашки, которые не импортировались в страну, а изготовлялись в частных мастерских. Апартаменты Крамера были отделаны дорогостоящими материалами. На интерьер он потратился с размахом, пригласив для этого высокооплачиваемого художника-декоратора. Крамер пил только дорогое виски, у него было два автомобиля — «Кадиллак» и дорожный фургон «Бьюик» самых последних моделей.

Ежемесячный приход на рабочем счету Крамера составлял 1900 долларов. Число снятий чередовалось с регулярными вкладами. Крамер жил как король и тратил свыше пятисот долларов в неделю. Но сумму в 45187 долларов на другом счету он не трогал, и она оставалась неизменной. Удивительно, каким образом ему удалось купить два автомобиля, заплатить за роскошную мебель и выплатить гонорар декоратору, а также носить баснословно дорогие наряды?

Как можно купить все это, не имея кучу денег?

В торговой фирме по продаже «Кадиллаков» сообщили, что этот «Кадиллак» Крамер приобрел в конце сентября и что он заплатил за него наличными деньгами. В тот же день, даже на той же улице, только в магазине напротив был куплен 'фургон «Бьюик». И снова в ход пошли наличные деньги.

Крамер снял свои апартаменты в сентябре. Он заплатил за мебель и отделку квартиры наличными. Общая сумма затрат составила 23800 долларов. Свои костюмы он заказал в сентябре, а получил их в октябре. Они стоили ему еще 2000, и он не задумываясь расплатился за них новенькими зелененькими.

Одним словом, Крамер, без дураков, выложил за месяц нс менее 36000 наличными и еще заарканил красивую девицу Нэнси О'Хара, словно завершая свой упоительный пробег по жизни. 23 октября он отложил на свой банковский счет кругленькую сумму в 21000 долларов! Естественно, для непосвященного было не понятно, откуда взялись деньги в сумме 36000 долларов. Откуда также поступили последующие вклады: 21000 долларов в октябре, 9000— в январе и 15000— в апреле?

Был ли апрельский вклад последним? Или Крамер ожидал еще какие-то новые поступления? Кто давал ему эти деньги? Кто выложил кругленькую сумму в 81000 'долларов, и знал ли этот человек, что Крамер уже мертв?

Была ли указанная выше сумма пределом наглости Крамера, за которую он поплатился своей жизнью?

Мертвое тело Сая Крамера, лежавшее в городском морге, казалось, само было немым укором его преступной деятельности.

Наступил прекрасный и торжественный праздник — День не- |ависимости. У многих полицейских 87-го участка в этот день были отпуска, остальным пришлось работать с полной отдачей сил. Работы в такой праздник пруд пруди. Вместе с армией добровольных помощников полицейские изо всех сил старались сделать его приятным и безопасным, хотя это было и нелегко.

Несмотря на то, что городские власти запретили запускать ракеты и устраивать фейерверки, горожане в возрасте от шести и до шестидесяти лет словно помешались и как одержимые запаливали фитили добротно сделанных ракет, поджигали гигантские бенгальские огни и, раскрыв широко рот и глаза, в бешеном восторге, зажав при этом уши, чтобы не оглохнуть от шума и рева, предавались общему уличному сумасшествию. Один мальчишка с Тринадцатой улицы на Юге потерял глаз после того, как его дружок запустил ему в лицо самодельную факельную бомбу. На Калвер-авеню двое ребят запускали с крыши ракету, один из них оступился и упал на тротуар — смерть наступила мгновенно.

Но это был еще не самый «ужасный» праздник Независимости, бывали и похуже, но этот был уж очень шумным. А шум и вопли были прекрасными помощниками для тех граждан, которым вдруг надо было пошуметь уже не игрушечными револьверами. Полиция с ног сбилась, ловя мальчишек с ракетами и бенгальскими огнями, иногда была вынуждена использовать огнетушители и брандспойты для гашснш огня. Были хлопоты с грабителями, которые под общий шум и неразбериху грабили дома. Полиция с тревогой следила за армией моряков, праздно шатающихся в центре города в поисках легких приключений и затевающих драки, которые не всегда заканчивались миролюбиво и спокойно. То тут то там полиция натыкалась на распростертые по асфальту тела, а число пробитых голов не поддавалось счету. Полиция занималась подростками, которые, воспользовавшись каникулами, шлялись толпами, задирая враждующие группировки, так как они сгорали от безделья и массы свободного времени и не знали, на что его убить. Они орали на улицах, шумели, курили и приносили полиции немало неприятностей. За ними был нужен глаз да глаз. Повсюду, начиная с Гровер-парка и по всему центру города. В городе справлял праздник каждый, но не полицейский.

Полицейские чертыхались, им приходилось «пахать» как волам в этот «проклятый» праздник. Каждый полицейский завидовал пожарникам.

В пожарном отделении 87-го участка ударили в гонг и пожарные рассыпались по местам, надевая каски и торопясь на пожары, которые вспыхивали в этот день словно по заказу.

И каждый из пожарников желал быть в этот день поли цейским.

ГЛАВА VI

Хел Уиллис работал детективом третьего класса и зарабатывал в год пять тысяч двести тридцать долларов.

Он получал эти деньги независимо от того, печатал ли скучный отчет на машинке, или участвовал в облаве на бандитов, или следил за кем-нибудь, как сейчас за дамой, которая моталась по городу в нелепом костюме картофельного цвета. «Костюмы картофельного цвета, — думал Уиллис, — интересны тем, что создают иллюзию подглядывания за раздевающейся женщиной, которая старается показать, что она никогда не раздевалась в присутствии посторонних мужчин».

«Я, кажется, начинаю дуреть, — подумал Уиллис. — На свете нет ни одной манекенщицы, 'которая бы не раздевалась на публике!»

Но как бы там ни было, он и не думал преследовать Люси Менкен. Это была его «добровольная» работа, и сейчас он ломал голову над тем, как эта очаровательная домохозяйка, с таким привлекательным телом, смогла надуть беднягу Мейера?

«Стареет Мейер, — снова подумал он. — А я — дурею, дурею. Надо проверяться!»

Уиллис был коротышка, едва дотянувший до стандартного роста, который давал возможность для работы в полиции. По сравнению с «быками» 87-го участка, он выглядел лилипутом. Но ни его малый росточек, ни хрупкие косточки не вызывали насмешек со стороны его коллег. Мало было желающих унизить его. Уиллис в совершенстве владел приемами борьбы дзюдо и смог бы, наверное, справиться и со слоном. Но работа в полиции слишком прозаична, чтобы представлять такие чудеса, и Уиллис всю свою жизнь только и делал, что обезоруживал грабителей, ломал кости громилам, воздавал ворам должное за их преступления, часто удивлял гигантов, когда они вдруг обнаруживали себя на земле с ушибленными задами и поломанными ногами и руками, и тогда все они убеждались на собственной шкуре в том, что дзюдо — вещь великая! Надо быть устойчивым и ловким, надо поймать свой шанс и не упускать его, и тогда весь мир упадет к твоим ногам!

Карелла и Мейер предупредили Уиллиса, что Люси Менкен что-то вроде хорошо замаскированного воинского арсенала. После продолжительной слежки за ней он начал убеждаться в серьезности предостережений, которые давали ему Карелла и Мейер. Эта женщина носит костюм, сработанный, скорее, монтером, чем портным, но под этим грубым одеянием Уиллис уже представлял великолепные телеса, н эта уверенность еще больше окрепла, когда материя костюма облегла вокруг ее упругого бедра в момент выхода из автомобиля, и совсем стала реальностью, когда миссис Менкен нагнулась, чтобы поднять оброненный кошелек, выставив Уилдасу отменный зад.

«Черти что — как одета, — пялил на нее глаза Уиллис. — Но дьявольски обольстительна». Этот реализм не давал покоя маленькому полицейскому Уиллису.

Эта слежка 5 июля привела Уиллиса прямо к железнодорожному вокзалу в Пибоди. Он лихорадочно припарковал свой полицейский седан вблизи роскошного «Мустанга» Люси Менкен и последовал за ней в зал ожидания. Он хотел успеть подойти как можно ближе к окошечку кассы по продаже билетов, чтобы услышать, куда она направляется, но ему не повезло, она уже отошла от окошечка в момент, когда он появился в зале. Теперь он понятия не имел, куда она пбедет: на север или на 1рг. Если на юг — значит, в город, если на север — то в соседний штат и еще дальше, ко всем чертям. Эта Люси Менкен могла направиться куда угодно: в Канаду или на Северный полюс — продавать контрабандное виски эскимосам. Уиллис пожал плечами и в тоске отправился к газетному киоску, где купил несколько номеров «Менханта». Бегая глазами по страницам, он одновременно боялся упустить из виду Люси Менкен.

Уиллис поражался количеству мужчин, которых она оставила в дураках. Конечно, это не его дело, что скрывается за этим убогим нарядом. Но экстрасенс и чародей Джон Доу мог бы, взглянув на ее лицо, определить ее мысли, несмотря на за- вуалированность ее прически и отсутствие косметики. Уиллис словно приобрел глаза сокола и в один миг увидел прекрасное полное колено, но Люси Менкен уже быстро поправила сбившуюся при сидении юбку, да так ловко, что ни один из мужчин в зале даже не обратил на это внимания. Но Уиллис был на высоте, он не мог оторвать от нее глаз и грустно покачал головой. «Мы воспитываем поколение равнодушных и ненаблюдательных роботов-импотентов», — мрачно мелькнуло у него в голове.

Вскоре послышался шум приближающегося поезда. Люси Менкен взглянула на часы и встала с кресла. Уиллис незаметно вышел вслед за ней на платформу. Люси ждала поезд, идущий в южном направлении. Последняя остановка — и это будет город. Но будет ли это ее конечной станцией, или она сойдет где-нибудь на линии?

Поезд с шумом и свистом подкатил к станции, обдав юбку Люси паром. Она слегка отступила назад и зажала юбку между коЛен, это был типичный поступок женщины. Потом она вошла в поезд и проследовала в вагон для курящих. Уиллис не отставал от нее и сел на несколько рядов позади. Когда появился кондуктор, Уиллис купил билеты туда и обратно в город. Потом стал почитывать свой детективный журнальчик, время от времени посматривая, не улизнула ли Люси опять.

Но она оставалась на месте до прибытия поезда в город. Здесь оиа встала и вышла из вагона.

«Невероятно, — подумал Уиллис. — Мы посылали за ней «хвост» до Пибоди, а она отправила «хвост» обратно в город. О женщины, женщины!»

Ему мало льстила перспектива оказаться в душном и жарком городе. Он чертыхнулся на свою судьбу и заспешил, чтобы не упустить миссис Менкен. Люси села в такси сразу же у вокзала. Уиллис сел в следующую машину. Менкен прямым сообщением направилась через весь город к Ривер Харб. Вскоре она остановилась перед одним из домов на Индепендент-авеню, в центре Изолы. Уиллис рассчитался с таксистом и вошел вслед за ней. Ему пришлось пробежать через фойе, чтобы успеть сесть вместе с ней в лифт.

Уиллис, стоял очень близко от нее и не чувствовал запаха духов. Он стоял настолько близко, что мог видеть ее прозрачно-голубые глаза, едва подведенные тенями. Он видел ее веснушчатый носик, и вдруг ему пришла в голову неожиданная догадка, что она действительно была когда-то деревенской девушкой.

— Восьмой этаж, — возвестил тем временем лифтер.

Люси шагнула вперед. Уиллис вышел за ней. Дверь в лифте плавно закрылась. Люси вышла в коридор. Уже в коридоре он разыграл картину суетливого поиска среди множества дверей нужного ему номера, чтобы не вызвать подозрения. Люси шагала прямо в конец коридора, затем открыла матовую дверь и вошла вовнутрь. Уиллис подождал немного, затем потихоньку подошел к этой двери и прочитал на ней: «№ 806. Патрик Блиер. Фотостудия».

Затем он отошел от двери и быстро направился к лифту, но обернулся и, вынув из кармана книжку, записал номер и имя. Затем он спустился на лифте в фойе, убедился, что в здание ведет только одна дверь и вошел в одну из телефонных кабин, из которой был виден лифт, быстро набрал номер телефона 87-го полицейского участка.

— Восемьдесят седьмой полицейский участок. Сержант Мар- чисон, — раздался голос в трубке.

— Дейв! Уиллис говорит. Хейвз наверху?

— Минутку, сейчас проверю.

Уиллис стал терпеливо ждать.

— Восемьдесят седьмой участок, детектив Хейвз слушает, — ответил Хейвз.

— Коттон, это Уиллис.

— Ну как слежка?

— Прекрасно. Жаль, ты не видел ее.

— Хорошенькая?

— Не то слово — бриллиант! Только уголь надо отколоть.

— Где находишься?

— В городе.

— А где она?

— 1612, Индепендент-авеню. Это ниже Сквера, в центре города. Она находится в комнате 806. Это фотостудия некоего Патрика Блиера. Выйти на него или следовать дальше?

— Оставайся с ней, Хел. Позвони, как только она уйдет, а я сам навещу этого фотографа.

— Я оставлю рапорт на столе, — сказал Уиллис. — У меня нет времени на любезности, а то я потеряю ее. Она бегает как кролик.

— О’кей! Я попрошу Дейва поставить меня в известность сразу же, как ты позвонишь. Оставайся с ней, Хел!

— О, я бы с удовольствием, — отозвался Уиллис.

— Ты рогатый козел! — пошутил Хейвз.

— Рогатый? — удивился Уиллис. — Я романтичный.

— А я чертовски усталый.

Патрик Блиер, фотограф, оказался лысым человеком с крючковатым носом. На первый взгляд его можно было принять за крупного лысого орла. Он сидел за своим столом в уютном помещении со стенами, украшенными многочисленными фотографиями девушек — одетых и раздетых. Металлическая пластинка на столе говорила о том, что он — «мистер П. Блиер», словно хотела доказать новичку, что он именно мистер Блиер, а не мисс или миссис Блиер. Чтобы окончательно развеять иллюзии и сомнения, Патрик Блиер нацепил прозрачную спортивную рубаху с короткими рукавами, сквозь которую обильно проступали густые темные волосы на груди. Руки его тоже были покрыты вьющимся волосяным покровом черного цвета. И странно было ощущать полное отсутствие их на голове, словно Патрик Блиер компенсировал их на остальных частях своего лохматого тела. Но вряд ли это волновало его. Он был лыс, ну и что из этого?

— Что вам угодно? — спросил он у Хейвза, когда тот вошел к нему в фотостудию.

— Разве приемщица вам не сказала?

— Она сказала, что пришел детектив. Вы из полиции или из частного сыска?

— Из городского полицейского управления.

— Ко мне часто наведываются частные сыщики. Они, в основном, хлопочут по заказам своих клиентов на предмет изъятия у меня фотографий для развода. Но я им объясняю, что у меня нет привычки подглядывать в чужие спальни. Подглядывание отвратительно. Что-нибудь страшное? Что же вы хотите?

— Мне нужно задать вам несколько вопросов!

— У вас они есть?

— Конечно, целая кипа.

— Говорите, но я очень занят работой. Я очень загружен. У меня здесь тесновато, и- я мечтаю о просторной студии, дай мне боже. Весь день трещит телефон. Издатели осаждают меня днем и ночью. Фотомодели бегают за мной, как крысы. Итак, чего вы хотите? Я очень занят…

— Зачем к вам приходила Люси Менкен?

— Кто это, Люси Менкен?

— Она была здесь немного раньше меня.

— Вы путаете что-то. Люси Менкен? Вы имеете в виду Люси Митчел? Я вас правильно понял?

— Да, это она.

— Тогда откуда вы взяли эту Менкен? Говорите, что вам нужно? Я смертельно загружен работой.

— Мне нужно знать цель ее визита сюда!

— А что она совершила?

— Ничего.

— Тогда почему я должен вам говорить?

— А почему не должны?

— Сначала скажите, что она совершила.

— Блиер, у меня нет желания устраивать с вами споры. Я вам задал вопрос, будьте любезны отвечать. Почему она приходила к вам? И чего она здесь хотела?

Блиер уставился на Хейвза, словно хотел изучить его поподробнее.

— Вы думаете, что испугали меня? — спросил он.

— Думаю, что да, — ответил Хейвз, которому уже начинала надоедать эта словесная ерунда.

— Да, вы правы. Вы чертовски меня напугали. Откуда у вас седые пряди? Вы похожи на разгневанного бога. Точно, на Иисуса Христа. Мне бы не хотелось встретиться с вами в темной аллее!

— Почему Люси Менкен приходила сюда? — повторил вопрос Коттой Хейвз.

— Она хотела получить некоторые фотографии.

— Какие именно?

— Те самые, где она в чем мама родила.

— Что она собиралась сделать с ними?

— Упаковать в свой багажник! Какого черта я должен знать, что она собиралась сделать с ними! Неужели мне надо ломать голову над тем, что сделает дамочка со своими пикантными фотоснимками!

— Это были ее собственные фотографии?

— Точно так! Вы что думали, это снимки Мерилин Монро?

— Что за снимки?

— Я же сказал. Без штанишек!

— Обнаженная!?

— Ну, некоторые были такими, а остальные — почти.

— Как обнаженность может быть почти обнаженной?

— Ну, слегка, что-ли! Ну, с некоторой хитрецой, что ли! Короче говоря, немного обнаженнее, чем допускают приличи-

— Кто забрал фотографии?

— Один из моих клиентов.

— Зачем?

— Для продажи. А вы что думаете, я сам продаю фотоснимки во все мужские журналы? Я продаю разные типы, не обязательно порнографические. Я бы не хотел, чтобы вы считали меня только разносчиком порнографии. Я делаю фотографические очерки альбомы., А мои клиенты пишут для них целые истории.

— Какой клиент забрал снимки Люси Митчел?

— Некто по имени Ясон Пуул. Он отличный малый. Но он забрал их давно.

— Когда именно?

- Десять — двенадцать лет назад.

— Сколько?

- Откуда же я помню! Дело было давнее. Она пришла сегодня, и я поначалу принял ее за привидение!

— Не уверен, мистер Блиер. Расскажите все сньчала!

— О боже! Я занят! У меня нет времени начинать сначала!

— Я тоже занят не меньше вашего, мистер Блиер, — резко ответил ему Хейвз. — Я веду расследование убийства.

— Так это убийство?

— Да, убийство!

— Она убила? .

— Начните сначала, мистер Блиер!

— Это началось лет двенадцать тому назад. А может быть, и еще раньше. Дайте вспомнить! — Блиер задумался, вороша в памяти события давних дней. — Как раз после окончания войны. Когда она закончилась?

— В 1945-м, — напомнил ему Хейвз.

— Точно! Нет, подождите секунду, война еше не закончилась, Первая война с тем ублюдком. Та закончилась.

— Вы имеете в виду войну с Гитлером?

— Ас кем же еще? Та война была закончена. Но нам еще нужно было очистить Тихий океан. Короче говоря, это было между 1944–1945 годами. Я сидел один в студии. Тогда у меня не было приемщицы. Я работал один. У меня была студия, и я работал на съемке. Вот тогда все и началось, — Блиер засмеялся раскатистым смешком. — Я сидел и ел бутерброд, не помню с чем. Вдруг заходит эта кукла. Абсолютная кукла. Но должен сказать, такая, что можно было бы потерять башку. Вы могли бы поместить меня с этой куклой где-нибудь на пустынном острове, и я бы согласился провести с ней всю мою жизнь без еды и воды. Только я и она — одни! И я счастливчик до конца дней! Вот какая она была кукла!

— Вы говорите про Люси Митчел? — спросил Хейвз.

— А про кого же еще! — хмыкнул Блиер. — Солома выскакивала из ее волос. Прямо из деревенской фермы. Она была кровь с молоком. О мистер, пожалуйста! Я устаю. Эти огромные синие глаза, это тело, оно не жило, а пело и играло целые сонаты, за целый струнный оркестр. О боже, это было так! Она хотела сниматься для журналов. Я спросил ее, снималась ли она когда-нибудь? Она ответила, что нет, но очень желала бы, чтобы ее фотографии были помещены в журналы. Я сразу понял, что удача будет только у фото с обнаженным телом. Я уже видел, как эта кукла украшает военные казармы отсюда и до самого Токио. Ее я бы не побоялся показать и врагам, этим ублюдкам. Я направил ее к Ясону Пуулу. Он сделал массу ее фотоснимков. У него не переставал щелкать затвор фотоаппарата. Клик, клик. Он снимал все ночи напролет!

— Продолжайте, — сказал Хейвз.

— Он получил великолепные фотоснимки этой куклы с ее изумительным телом, от которого сходили с ума. Я видел удачу, а что случилось?

— А что случилось? — передразнил его Хейвз.

— На прошлой неделе некая сопливая несовершеннолетняя девица пригрозила мне судом за то. что я продавал ее фотографии, где она без трусишек, эти снимки она мне якобы разрешила продавать. Откуда я мог знать, что она еще несовершеннолетняя? У меня были прекрасные снимки Люси Митчел, но я собирался переехать в другое помещение, так как эта девка не давала мне покоя.

— Что произошло с фотоснимками?

— Я не знаю. Когда я переехал в другое место, они исчезли. Я не видел их нигде: ни в журнале, ни в альбоме; я даже не уверен, опубликованы они или нет!

— Сколько было фотографий?

— Штук тридцать с лишним.

— Все сексуальные?

— Мистер, — сказал Блиер, спокойно глядя на Хейвза.

— И Люси Митчел пришла сегодня к вам, чтобы их забрать?

— Она меня поразила смертельно, будто на меня свалился десятитонный грузовик. Она выглядела, словно только что из женского монастыря. Что делает с людьми жизнь! Я ей сказал, что у меня нет этих фотографий. Она обвинила меня в сообщничестве с каким-то Саем Крамером. Я сказал, что она дура. И не знаю другого Крамера, кроме Дина Крамера, который редактирует и выпускает некоторые журнальчики для мальчиков. Она спросила меня, не состоит ли этот Дин Крамер в родственных связях с Саем Крамером? Я ответил, что, насколько мне известно, он родственник Марте Крамер, и что я больше не знаю ничего. Что я ей — библиотека-картотека Конгресса?

— Что она вам на это ответила?

— Она потребовала адрес этого Крамера. Я его дал. Но меня сильно удивило другое: зачем ей после стольких лет понадобились эти веселенькие фотографии? Этого я не понял!

— И вы, конечно, не знаете Сая Крамера?

— Что, вы уже нападаете на меня?

— Знаете вы Крамера или нет?

— Не знаю. Я даже Дина Крамера знаю по шапочному знакомству. Я продал ему половину фотографий, когда он учредил свой журнальчик. Этот малый литературного склада. Ему, видите ли, нравится литературно оформлять картинки с обнаженными девицами.

— Какого сорта картинки?

— Ну, ему было мало девочек, он желал придумывать и тексты для этих куколок. Ему казалось, что читатель больше увлекается чтением текстов, а не созерцанием красоток, словно он читает роман типа «Война и мир». Но меня поразила Люси Митчел. Какого черта она нацепила на себя этот балахон! Боюсь, что она сейчас никому не нужна. Какой-же идиот клюнет на это пугало?

— Кто знает? — задумчиво произнес Хейвз.

— Ну, в старые, добрые времена… — Блиер сделал паузу, погрузившись в воспоминания, затем спокойно сказал:

— Мистер…

ГЛАВА VII

Журнал имел чисто мужское название. Это дошло до Хейвза, когда он входил в здание редакции. Одновременно он подумал над тем, что ни одно мужское название в словаре не обходится без того, чтобы его нельзя было бы прилепить на обложку мужского журнала. Удивительно, что подобные журналы имеют такие названия, как:

«Трус»— журнал для тебя и меня»;

«Неряха»— журнал для мужчин, которых не очень заботит их внешний вид»; .

«Хи-хи»— журнал сближения».

Хейвз улыбнулся своим мыслям и вошел в приемную. Вся комната была увешана масляными картинами мужчин с обнаженными торсами, выполняющих различные телодвижения. Вероятно, это были картинки для обложек журналов. Сильное впечатление производила картина обнаженного по пояс мужчины, вооруженного ножом и вступившего в смертельную схватку с акулой. Еще один, бронзовый от морского загара удалец ловко управлял узким каноэ. Храбрый ковбой бездушно скальпировал врага-индейца и, наконец, потрясающая картина дуэли: голые по пояс атлеты хлестают друг друга кнутами.

За столом сидела девица с полуобнаженным бюстом. Едва увидев ее, Хейвз влюбился в нее, во весь ее обнаженный бюст, но подавил в себе вихревые порывы могучими усилиями воли, вспомнив, что он здесь на работе. Девица на мгновенье оставила работу на печатной машинке и посмотрела на него.

— Мне нужен Дин Крамер, — сказал Хейвз. — Я из полиции. — Он протянул ей полицейский жетон. Девица взглянула безразлично на жетон, а затем лениво позвонила по телефону. Хейвз был рад, что он уже разлюбил ее.

— Пройдите сюда, сэр, — медленно протянула девица, лениво жуя резинку. — Комната десять, в центре холла.

— Благодарю вас, — поблагодарил ее Хейвз и, открыв дверь во внутренние комнаты, вышел в холл. Коридор также был обильно обклеен различными фотографиями. Здесь были изображены старинное оружие, спортивные машины, девушки в купальниках, без которых интерес к мужским журналам мгновенно улетучивался. Любой редактор мужского журнала должен зарубить у себя на носу то, что каждый мужчина в Америке жить не может без старых револьверов, спортивных машин и полуобнаженных девушек.

Что касается девушек в купальниках, то это Хейвзу нравилось, но единственным оружием, каким он интересовался, был револьвер, висящий у него под мышкой. Интересы его в автомобилестроении ограничивались стареньким «Фордом», который добросовестно возил его каждый день, как старый верный конь.

Двери в комнату номер 10 не было. Кстати сказать, и стен тоже. Вместо них во всю длину тянулась перегородка по грудь взрослого человека, которая разделяла комнату на две половины. Хейвз громко постучал по перегородке сразу же после того, как вошел. Человек за ней повернулся в крутящемся кресле и посмотрел на него.

— Мистер Крамер? — спросил Хейвз.

— Да. '

— Я детектив Хейвз.

— Проходите, — сказал Крамер.

Крамер был крепким мужчиной небольшого роста, с выразительными карими глазами и широким носом, с черными волосами и лохматыми, как у моржа, усами. «Усы, — подумал Хейвз, — отращены специально, чтобы придать солидность физиономии». Но он здесь промахнулся. «Не меньше двадцати пяти», — решил Хейвз.

— Садитесь, мистер Хейвз, — вежливо пригласил Крамер.

Хейвз опустился в кресло напротив него. На столе, перед Крамером, была груда иллюстрированных журналов в разных красочных переплетах и все с названием его фирмы.

Крамер поймал взгляд Хейвза.

— У меня журнальное издательство, — сказал он. — Все они одинаковые, только материалы разные.

Хейвз на минуту усомнился относительно разницы между различными материалами, но удержался и промолчал.

— По крайней мере, — продолжал Крамер, — мы стараемся разнообразить наши журналы. Они должны отличаться друг от друга, иначе никто даже и не взглянет на них у газетного киоска.

— Понимаю, — сказал Хейвз. .

— Что вас привело ко мне, мистер Хейвз? Вы не из почтового министерства?

— Нет.

— У нас возни|(ли некоторые проблемы с одним изданием, которое мы отправили по почте. Мы полагаем, ваше разрешение на пересылку изданий будет получено? А, вы не оттуда? Благодарю вас! Слава богу!

— Я из полиции, — ответил Хейвз.

— Что вам угодно в таком случае, мистер Хейвз?

— Скажите, приходила ли сегодня к вам женщина по имени Люси Митчел?

Крамер удивленно посмотрел на Хейвза:

— Да, приходила, а что?

— Что она хотела?

— Она полагала, что у меня имеются какие-то фотоснимки, принадлежавшие ей. Я уверил ее, что у меня нет ничего подобного. Также она справлялась у меня, не состою ли я в родстве с неким Саем Крамером.

— Саем Крамером? — притворился Хейвз, что не слышал этого имени.

— Да, именно так.

— А вы что, его родственник?

— Нет.

— Вы когда-нибудь видели эти фотографии Люси Митчел?

— Мистер Хейвз, у меня перед глазами фотографии с красотками каждый день. Я не могу отличить Люси Митчел от Маргарет Митчелл. — Он вздохнул и после паузы сказал — «Скарлетт О’Хара не была красавицей, но мужчины, как и близнецы Тарлетоны, не понимали этого, когда попадали в ее сети».

— Кто такие эти Тарлетоны? — удивился Хейвз.

— Первая строка из романа «Унесенные ветром». Это мое хобби. Я запоминаю первые, строчки всех известных произведений. Первая строчка книги может быть самой важной из всех в ней. Вы это знали?

— Нет, не знал.

— Я вижу, — ответил Крамер. — Это моя теория. Вы удивитесь, сколько авторов придают внимание первым строчкам! Они очень важны.

— Как насчет фотографий? — напомнил было ему Хейвз.

— «Полный собственного достоинства, толстяк Бак Муллиган вышел из-за лестницы, держа в руках мыльницу, зеркало и бритву», — процитировал Крамер. — Откуда это?

— Не знаю, — сказал Хейвз.

— Улисс, — пояснил Крамер. — Джеймс Джойс. Вот кто специалист в значимости первых строк! — Крамер замолчал на минуту, затем, припомнив еще что-то, сказал — «Это день венчания Ванга Ланга».

— «Страна обетованная», — отгадал Хейвз.

— Правильно, — ответил Крамер, немного удивленный. — А нот еще, мистер Хейвз. — Он задумался на мгновение и снова процитировал — «Или я стану героем в жизни, или эта конура останется другому — все покажет время».

Хейвз молчал.

— Это старая вещь, — произнес Крамер.

Хейвз продолжал молчать, глупо уставившись на Крамера.

— Давид Копперфильд, — торжественно выпалил Крамер.

— Точно, — согласился с ним Хейвз.

— Я знаю тысячи строк, — горделиво сказал Крамер. — Я могу…

— Извините, мистер Крамер, что вы скажете про фотографии Митчел?

— А что с ними? -

— Почему она хотела получить их?

— Она сказала, что боится, что кто-то имеет их на руках. Она почему-то решила, что этот человек — я. Но я ответил ей, что меня это очень мало интересует, так же, как и ее снимки. Короче говоря, мистер Хейвз, я сыграл для нее как… — лицо Крамера засияло. — Вот точно так… Послушайте…

— Минутку, мистер Крамер, я бы…

— «Когда он закончил упаковываться и пошел в казарму, отряхивая пыль с рук, очень аккуратный, приятный молодой человек в летней униформе цвета хаки, было еще раннее, прохладное утро». — Крамер вскрикнул — Знаете откуда?

— Нет.

— «Отсюда и в вечность». Джонс много смысла вложил в эти Первые строки. Видно, что стоит лето, что дело происходит утром! Что вы находитесь на армейском посту, который, очевидно, покинули, чтобы пойти куда-то, и он дает прекрасное описание своего героя. Это прекрасные строки!

— Может быть, вернемся к Люси Митчел, — предложил Хейвз.

— Да, можно, — согласился Крамер, но энтузиазм его еще не угас.

— Что она сказала вам про Крамера?

— Она сказала, что он когда-то имел эти фотографии, но сейчас она уверена, что и еще кто-то другой владел ими.

— Она сказала, кто именно?

— Нет.

— Вы никогда не видели тех фотографий?

— Мистер Хейвз, я каждый день пробираюсь сквозь джунгли этих фотографий с обнаженными и полуголыми девками, — Крамер замолчал, словно высказался. Потом его глаза налились огнем. — Вот посмотрите! Вот и вот, а вон та мне нравится!

— Мистер Крамер, — остановил его Хейвз, но Крамер был уже как паровой котел.

— «Архитектура здания была убогой, проемы окон отражали золотой свет солнца, потрепавшийся кирпичный фасад с трещинами и кривыми рамами окон».

— Мистер Крамер…

— Это из…

— Мистер Крамер! — повысил голос Хейвз.

— Да, — ответил, придя в себя, Крамер.

— Не хотите ли сказать что-нибудь еще про Люси Митчел?

— Нет.

— А про Сая Крамера?

— Нет.

— Она все же была не уверена в том, что у кого-то еще есть ее снимки?

— Да, была.

— Вы когда-нибудь встречали ее раньше?

— Никогда!

— Хорошо, — ответил Хейвз. — Благодарю вас, мистер Крамер.

— Не стоит благодарности, мистер Хейвз, — они пожали руки, и Хейвз поднялся, а Крамер тем временем процитировал — «Прошлой ночью я мечтал о том, что снова поеду в Мандерли, и мне казалось, что я вновь стою у железной двери…»

Как показалось Хейвзу, у него появилось несколько полезных моментов на этой стадии расследования. Без сомнения, для начала нужно отметить, что, кроме Сая Крамера, никто не вымогал у Люси Менкен эти пятьсот долларов в месяц. Было очевидным также то, что Крамер угрожал предать гласности фотоснимки Люси Менкен, которые каким-то образом попали к нему. Ее муж-политик в ноябре собирается баллотироваться в сенат штата. Люси прекрасно понимала, что если эти фотоснимки попадут в руки оппозиционной партии или будут опубликованы в газетах, то это может стоить ему карьеры. Поэтому было понятно, почему Люси так стремилась заполучить их. Давно минуло то время, когда она, деревенская девушка, охотно обнажалась перед фотографом Ясоном Пуулом. А потом случилось так, что она вышла замуж за Чарльза Менкена, заимела поместный коттедж и двоих детей. Эти фотографии могли стоить Чарльзу Менкену сенаторского кресла и, если он не знал про них ничего, могли разрушить благополучие ее настоящей жизни.

Патрик Блиер сказал, что фотографий было тридцать шесть штук. Каждый месяц на счет Крамера приходило пятьсот долларов, так же, как и сумма в триста долларов от Эдварда Шлессера, а также сумма в тысячу сто долларов от неизвестного лица или ряда лиц. Как только Шлессер направлял оплаченный счет, Крамер сразу же высылал ему фотокопию злополучного письма. Шлессер полагал, что в один прекрасный день фотокопии кончатся. Но он, бедняга, не понимал, наверное, что копии можно снимать и с самих копий до бесконечности и что Крамер мог бы доить его до конца жизни.

Но, может быть, он и догадывался об этом, но почему-то молчал. Если увязать то, что он сказал, то ему все равно надо было пускать эти деньги в оборот, и он считал это что-то роде траты на рекламу.

Но представим, что Крамер поступал так же и с Люси Менкен, тогда мог ли он каждый раз отсылать ей фотографии и негативы, получая пятьсот долларов от нее? Тридцать шесть негативов и фото стоили уже 18000. Крамер справедливо решил, что ему выгодно получать малыми суммами, так как одна сумма в 18000 долларов могла бы оказаться слишком большой для простого человека. Особенно, если этот человек старается' сохранить все это в тайне. Вы не можете снять со счета кругленькую сумму в 18000, говоря, что вы купили на прошлой неделе несколько дорогих костюмов.

Далее, если следовать ходу мыслей Крамера, мог ли он не планировать свой жизненный доход? Так же, как и в случае с многочисленными копиями письма Шлессера, он мог размножить массу фотографий, которые можно было бы опубликовать в газете. А разве не мог он, «продав» последний фотоснимок, сказать, что у него остались еще негативы, запросив теперь большую сумму денег?

Понимала ли Люси Менкен все это? И не она ли убила Крамера? Все возможно! Но сейчас в этом деле появилось новое направление. Люси Менкен была уверена, что еще кто-то другой имеет на руках ее фотоснимки. Она убедилась в этом за прошедшие несколько дней, и первое, что она сделала, это нанесла визит Блиеру, а затем — Крамеру, журнальному издателю. Может, тот, кто-то другой, и имел на руках эти проклятые фотографии и мог бы после того, как Крамер прекратит свое вымогательство, сам начать вымогать деньги у Люси Менкен. Но кто же этот другой вымогатель? Если Люси убила Сая Крамера, то она могла совершить и второе убийство!

Раздумывая над всем этим, Хейвз удовлетворенно покачал головой:

— Сейчас подошло самое время начать прослушивание телефонных разговоров Люси Менкен.

Человек из телефонной компании был цветным. Он предъявил Люси Менкен удостоверение личности, и она впустила его в дом. Он объяснил, что на ее линии случились некоторые неполадки и необходим небольшой ремонт.

Этого малого звали Артур Браун, и служил он в 87-м участке.

Браун установил «жучки» на трех телефонах в доме и вынес провода через задний фасад дома, подсоединил их к магнитофону в специально построенном на улице фургончике, якобы принадлежащем* телефонной компании. Это прослушивающее устройство автоматически должно было записывать все телефонные разговоры в доме. Такое устройство могло записывать и поступающие звонки, и ответы автоматически. Фиксировались все звонки: заказы в продуктовом магазине, звонки к родственникам, друзьям — все это аккуратно прослушивалось в полицейском участке. Но ни один записанный разговор не мог считаться свидетельствующим показанием на суде.

Но все они могли вывести на того (или тех), кто угрожал Люси Менкен.

ГЛАВА VIII

Когда Марио Торр остановился перед комнатой детективов, Берт Клинг болтал по телефону со своей невестой. Торр подождал за перегородкой, пока Берт не закончил разговор. После он выжидающе посмотрел на Берта, и тот кивком головы пригласил его войти. Так же, как и в первый визит, Марио Торр был одет как оборванец. Он прошел к стулу позади стола Берта и плюхнулся на него, не заботясь о своих поношенных штанах.

—' Я подумал, не зайти ли мне узнать, как идут дела, — сказал он. .

— Дела идут отлично, — ответил Берт.

— Есть какие-нибудь новости? ‘

— Хватает.

— Это хорошо, — одобрил Торр. — Сай был моим другом. Я хочу увидеть справедливость, возмездие. Вы все же уверены том, что это дело рук банды уголовников?

— Мы работаем над несколькими версиями, — ответил Клинг.

— Хорошо, — опять согласился с ним Торр.

— Почему ты не сказал, что сидел в тюрьме, Торр?

— Гм… — хмыкнул Торр.

— Получил Д1 года Кэстлвью за вымогательство. Ты был выпущен досрочно. Что скажешь, Торр?

— Ну год, ну и что? Я уже забыл про это.

— Неужели?

— Я завязал! — ответил Торр. — У меня хорошая работа.

— Ты работаешь на песчаной косе? Санд Спит?

— Да. Рабочим. Я зарабатываю девяносто долларов в неделю. Это хорошие деньги.

— Я рад за тебя, — сказал Берт.

— У меня нет никаких связей с прошлым, — угрюмо ответил Торр.

— Конечно, проценты получать от преступлений невозможНо, — усмехнулся Берт.

— Гм… — буркнул себе под нос Торр.

— Человек, который честно работает, не должен иметь дел С таким типом, как Сай Крамер.

— Да нет, у нас были чисто формальные отношения. Но, послушайте, Берт, мужчина делает свой бизнес — это его личное дело. Он никогда не говорил мне про свои дела, а я никогда не разбалтывал про свои.

— Но ты понимал, что он занимается чем-то непристойным?

— Крамер хорошо одевался, раскатывал на шикарных машинах. Да, я догадывался, что он чем-то занимается.

— Ты когда-нибудь видел его девку?

— Нэнси О’Хара? Мистер Берт, про нее нельзя так говорить! Если бы видели ее, вы бы не говорили так. Вы бы не назвали ее девкой.

— Итак, ты встречал ее?

— Только один раз. Сай ехал вместе с ней на «Кадиллаке». Я помахал им рукой, и Сай остановился поздороваться со мной. Он познакомил меня с Нэнси.

— Она уверяет, что ничего не знает про его делишки. Ты веришь в это, Торр?

— Верю, — ответил Торр. — Кто считает, что женщинам нужны мозги? Все мозги у нее только…

— Значит, вы оба ничего не знали про занятия Крамера?

— Я догадывался, что Сай много зарабатывает, — ответил Торр. — Он должен был много зарабатывать. Мужчина не может позволить себе роскошный гардероб, машины, красивых любовниц, пока не заработает кругленькую сумму. Сай, видимо, греб деньги лопатой. Это не были крохи.

— Что ты имеешь в виду под словом крохи?

— Крохи — это несколько банкнотов в месяц, которые зарабатывают женщины, — недовольно проворчал Торр, а потом неожиданно воскликнул — Что вы мне морочите голову, Берт? Вы же лучше меня знаете, сколько он загребал от своих кли ентов.

— Порядочно, тебе и не снилось, — ответил Клинг.

— Я имею в виду не богатых клиентов, я говорю про мелких пташек.

— Откуда ты знаешь и про крупных, и про мелких? — спро сил Клинг.

— Я только догадываюсь, — сказал Торр. — Я думаю, что крупная птица принесла ему в клюве шикарные машины и рос кошные апартаменты. Что касается мелких, то на них он за рабатывал себе на пищу. Я прав?

— Возможно.

— Итак, что же вы ожидаете от мелких жертв? Две-три сотни? Ну пять, наконец. Нет, Крамер вымогал у богатых!

— Логично, — подтвердил Клинг.

— А вы знаете его богатых клиентов? — спросил Торр.

— Нет.

— А небогатых?

— Кое-кого, да.

— Сколько таких наберется, Клинг?

— Ты, кажется, уже работаешь в полиции, Торр?

— Нет, нет, — замахал руками Торр. — Я хочу только справедливости. Сай был моим другом.

— Триумфальной справедливости, — сказал Клинг. — Если ты закончил, то я занят. У меня масса работы.

— Да, конечно, — ответил Торр. — Я не смею мешать, вам еще работать, — с этими словами Торр покинул комнату.

Звонок Денни Джимпа говорил Карелле о том, что этот осведомитель что-то имеет для него, и они договорились встретиться в условном месте за пределами полицейского участка. Карелла не имел обыкновения давать номер своего домашнего телефона осведомителям. Его знали только родственники, друзья и, конечно, дежурный сержант участка. Даже коллеги по работе не знали телефона Кареллы. Он не терпел телефонных звонков такого рода, они его раздражали и не давали отдохнуть дома. Но с Денни Джимпом Стив эти правила нарушил.

Взаимоотношения между полицейским и осведомителем, даже если они и не особенно жалуют друг друга, были довольно-таки теплые. Расследование преступления напоминает большие скачки, поэтому необходимо тщательно выбирать своего жокея. А жокей, работающий на твою конюшню, никогда не передаст утреннее время пробега твоей лошади в чужие руки. Полицейские 87-го участка работали с разными стукачами, которые ели честно заработанный хлеб. Все осведомители работали исключительно из-за денег, но все же в этих отношениях была какая-то маленькая доля доверия и веры. Полицейский доверял информации, которую ему приносил осведомитель, и всегда платил за нее. Осведомитель же доверял полицейскому и платил му информацией. Полицейские не любили работать с осведомителями, которых плохо знали и которым не доверяли. А осведомители, в свою очередь, не доверяли полицейским, в которых сомневались.

Узнав от дежурного сержанта, что Карелла в отгуле, Денни разу же позвонил ему домой. Они договорились встретиться к Риверхеде, на Плам Бич. Карелла приказал Денни захватить собой плавки.

Они лежали рядом на песке, как две старые сплетницы обсуждающие купающихся красоток. £олнце сильно припекало а этот день.

— Я думаю, ты не возражаешь, что я не явился в участок, — сказал Денни. — Я бы не хотел часто светиться там. Это может повредить моей работе.

— Понимаю, — ответил Карелла. — Что — у тебя для меня?

— Окружение Сая Крамера.

— Выкладывай.

— Он жил на широкую ногу последние несколько лет, Стив. У него богатая квартира, дорогая машина — «Додж» и все остальное. Понимаешь, Стив?

— Понимаю.

Пробегающий мимо какой-то мальчишка, озоруя, швырнул песок на голову Карелле.

— Мы установили, что он имеет девяносто семь тысяч, — сказал Карелла, стряхивая песок.

Денни усмехнулся.

— Хорошо, — сказал он затем. — 3 сентябре он словно взбесился, сыпал деньгами, как пьяный матрос. Две новые машины, шмотки, новая квартира. Именно тогда он и подцепил эту шлюху О’Хара. Она всюду таскалась с ним.

— Где они познакомились?

— Где она сказала? '

— Сказала, что она танцовщица, и они встретились в закусочной.

— Сказки, — проворчал Денни. — Занималась стриптизом в каком-то притоне на Стеме. Половина ее заработка выколачивалась из карманов безрассудных мальчиков.

— Занималась проституцией?

— Может быть и так, Стив. Она такая тварь, поверь мне. Эти идиоты осыпали ее банкнотами.

— Стриптиз, Денни, стоит больших денег.

— Да, она была знаменита, как Рыжая Гарта.

— Так называют тех, кто увлекается стриптизом?

— Именно. Все из-за своих огненных волос. Единственное, что было у нее — это только ее тело. Чем меньше танцевала, тем быстрее скидывала свои наряды, и тем лучше становилось каждому страждущему.

— Ладно, не ворчи. Итак, она познакомилась с Крамером и подцепила его на крючок, — сказал Карелла.

— Так. Она прекрасно разбиралась в жизни. Она могла каж* дую ночь развлекаться с любым толстосумом, а здесь прикинула, что может существовать за счет одного дурака и жить в роскоши.

— Ты циник, Денни, и женоненавистник, — снова сказал Ка* релла.

— Ну их к черту, — ответил Денни. — Как бы там ни было, крупная удача Крамеру подфартила в сентябре.

— Кто был его жертвой?

— Кто-то из богатеев, имени не знаю.

— Мм-м… — промычал се£е под нос Карелла.

— Я думаю, что ты уже знаешь. Я не открыл ничего нового.

— Зря, ты сказал многое. Я, например, ничего не знал про девушку. Что у тебя еще имеется?

— Поездка на охоту?

— Крамер?

— Да.

— Когда?

— В начале сентября. Это случилось сразу же после того, как он начал сыпать зелененькими направо и налево. Подумай, есть что-нибудь в этой поездке?

— Не знаю. Какие-нибудь трофеи он привез?

— Наверное, что-нибудь из кроликов, птичек. Вряд ли он стрелял в тигра.

— Куда он ездил на охоту?

— Не знаю.

— Один?

— Да.

— Ты уверен, что он ездил именно на охоту?

— Не уверен. Он мог направиться куда угодно. Мог с таким же успехом поехать в Чикаго и ограбить там кого-нибудь. Может быть, он и проделал этот трюк!

— Он вернулся с деньгами?

— Нет, пока не получил их, он не тратил напропалую. Он уехал в начале сентября, а начал сорить деньгами в конце месяца.

— Может, эти деньги были украденными, как ты думаешь?

— Нет, не думаю. Если бы это было так, то Крамер прибегнул бы к помощи перекупщиков и получил бы остаток.

— А ты откуда знаешь? Может быть, он так и поступил.

— Нет, я проверил. Я поспрашивал у таких типов, ни к кому из них Крамер не обращался. Кроме того, мы забыли кое-что другое.

— Что именно?

— То, что он вымогатель. Кс;;“чно, он мог и ограбить коГО-нибудь, но это работа опасная. И кроме того, я же говорил!ебе, кто эти бешеные деньги тратились на…

— Мм-м… Может быть, ты и прав, — перебил его Карел- V. — Он мог бы накупить барахла и выгодно продать его.

— Нет, у него нет крыши для этого, Стив. Он прирожденный кымогатель!

— Похоже, что ты прав!

— Может быть, охота была ширмой. Может быть, он отправился для встречи с клиентом, — Денни передернул плечами. — Когда бы он ни приезжал, он всегда был с полными карманами.

— Может, он действительно был на охоте? — сказал Карелла. — Может, охота и деньги не имеют связи?

— Все может быть, — ответил Денни.

— Но ты не знаешь, куда он ездил, не так ли?

— Понятия не имею!

— Он ездил один?

— Да!

— Это было после того, как он познакомился с О’Хара?

— Да.

— Думаешь, она что-то знает?

— Все может быть, — повторил Денни и улыбнулся. — Известно, парни любят трепаться в постели.

— Надо спросить ее снова. Спасибо, Денни, ты помог мне. Сколько с меня?..

Когда Коттон Хейвз позвонил Нэнси О’Хара во второй раз, он испытал странное чувство равнодушия к ней и усмехнулся про себя, ибо любовь — это страстная мечта. К ней стремишься изо всех сил и, когда она наконец исполняется, вдруг понимаешь, что все это блеф и туман — напрасно растрачены силы. Да и Нэнси, взяв, правда, на прощание адрес Коттона, сделала это, скорее, по установленному ритуалу, чем по велению сердца. Они могли уже назавтра позабыть друг о друге, заплатив сполна за любовь вчера.

— Привет, Нэнси, — беззаботно сказал Коттон, когда она открыла ему дверь. — Надеюсь, не потревожил тебя?

— Нет, — ответила Нэнси. — Проходи, Коттон.

Коттон проследовал вслед за ней в гостиную.

— Выпьешь чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

— Что случилось, Коттон? Ты нашел убийцу?

— Пока нет. Хочу задать тебе несколько вопросов еще, если не возражаешь!

— Да нет, не возражаю.

— Нэнси, ты занималась стриптизом?

Нэнси ответила не сразу. Она внимательно посмотрела на Коттона:

— Занималась, а что?

— И все? — Коттон пристально смотрел на нее.

— Все, — спокойно ответила Нэнси.

— Хорошо.

— Спасибо. Рада, что твоя душа спокойна, Коттон!

— Зачем ты врешь?!

— Танцовщица звучит приличнее, чем девица, занимающаяся стриптизом, — сказала Нэнси. — Я плохая танцовщица. А стриптизом занималась неохотно. Сай увидел меня и сделал предложение стать его любовницей, и я согласилась. Разве в этом есть что-то нехорошее?

— Нет, не думаю, — ответил Коттон.

— Не будь моралистом, Коттон. Про тебя не скажешь, что ты монах в постели!

— Неужели? — усмехнулся Коттон. — Ладно, исповедь закончилась, теперь важные вопросы.

— Какие? — спросила Нэнси.

— Опять про Крамера. Он когда-нибудь приглашал тебя на охоту?

— Приглашал, — Нэнси заколебалась. — Я же говорила тебе — охота была его страстью.

— На охоту в сентябре? — спросил Коттон.

— Да, — Нэнси снова медлила с ответами. — Перед тем, как мы встретились.

— Он на самом деле ездил на охоту?

— Думаю, что да. Он говорил что-то про дичь, которую подстрелил. Кажется, оленя. Коттон, он был на охоте!

— Куда конкретно он ездил?

— Не знаю.

— Он ездил на охоту, когда вы уже стали жить вместе?

— Да. Я уже говорила тебе об этом. Он ездил несколько раз.

— Ты не знаешь, куда он ездил тогда, в сентябре?

— Нет.

Хейвз замолчал на минуту. Затем сказал:

— Ты случайно не знаешь, имел ли Крамер кредитную карточку на пользование бензином?

— Что? — удивилась Нэнси.

— Кредитную карточку, — повторил Коттон. — Для заправки машины бензином.

— Не знаю. Она могла быть с ним!

— Могла.

— Тогда полиция должна была найти ее в бумажнике. Почему вы не осмотрели его бумажник?

— Мы это обязательно сделаем, — пообещал ей Коттон и i просил — Крамер имел оплаченные счета?

— Какие счета? В продовольственный магазин или куда еще?

— Нет. Я имею в виду телефонные счета, счета за оплату 1лектроэнергии, оплату бензина, другие?

— Да. Думаю, что да.

— Где он хранил их?

— В прихожей, в шкафчике.

— Как ты думаешь, они сейчас находятся там?

— Я ничего там не трогала, — ответила Нэнси.

— Хорошо. Ничего, если я поищу их там?

— Ради бога, Коттон. А что тебя интересует больше всего? Что ты ищешь?

— Нечто такое, что может заменить дорожную карту, — ответил Коттон и пошел в прихожую.

Сай Крамер пользовался кредитной карточкой компании «Меридиан Моли луб Компани» и мог заправляться на любой заправочной, принадлежащей этой компании. Большая часть его кредитных счетов на бензин была оплачена на заправочной «У Джоджа» в Изоле. Заправочная «У Джоджа» после проверки оказалась станцией технического обслуживания, расположенной в трех кварталах от квартиры Крамера. Видимо, он был здесь постоянным клиентом.

Коттон внимательно изучил эту карточку и вскоре установил, что первого сентября Крамер отправился в поездку и заправился именно на этой станции в Изоле. Он залил в бак тринадцать галлонов бензина, а также налил немного масла. При проверке технического паспорта автомобиля Крамера модели 1952 года было установлено, что максимальная емкость бака равнялась семнадцати галлонам, и поэтому автомобиль мог проехать примерно пятнадцать-шестнадцать миль без заправки. Счет за бензин, оплаченный Крамером в тот же день, подтверждал все это. Было ясно, что Крамер очень внимательно следил за показаниями приборов в своем автомобиле, особенно за расходом топлива. Примерно через каждую сотню миль, когда бак оказывался пустым наполовину, Крамер останавливался и заправлялся, подписывал все новые счета на оплату бензина. На каждом счете была названа заправочная станция и место ее расположения.

Сай Крамер направлялся в Айдирондак Маунтинз, в штат Нью-Йорк.

По оплаченным счетам за бензин, на которых фиксировались названия мест заправок, и по атласу дорог Хейвз проследил за направлением движения Крамера. Последним пунктом, гда заправлялся Крамер первого сентября, был городок под нм- ванием Гловерсвиль. Здесь горная гряда тянулась строго на север. Отсюда он мог направиться в любое место в Айдирондака, Хейвз обвел Гловерсвиль большим кружком и после снова просмотрел бензиновые счета.

8 сентября, неделю спустя, Крамер заполнил бак пятые галлонами бензина и добавил немного масла. Все это он сделал в местечке Грифинс. Остальные счета говорили о том, что 8 сентября он повернул на юг. Остановка в Грифинсе, возможно, была первой заправкой на пути домой. Городок, расположенный к северу от Грифинса, назывался Бэйкер Миле. Как вычислил Хейвз, Крамер въехал в горы где-то между Грифинсом и Бэйкер Миле. Он обвел кружками оба городка. Вероятно, Грифинс был первым городом, где остановился Крамер на пути домой. Хейвз еще раз проверил свои догадки по карте.

Но как он понял, его расчеты оказались не совсем правильными. Расстояние от Грифинса до Гловерсвиля приблизительно было миль тридцать. Крамер заправился в Грифинсе. Из расчета пятнадцать миль на галлон, Крамер мог проехать от Гловерсвиля до Грифинса, израсходовав более двух галлонов. Мог ли Хейвз представить, что Крамер проехал еще примерно пятнадцать миль в горы и дополнительные пятнадцать обратно в Грифинс? Где он тогда добавил еще пять галлонов бензина в бак автомобиля?

Грифинс точно оказался его исходным пунктом перед броском в горы. Это был длинный путь, но верный.

Одно было ясно: Крамер обманул Нэнси, сказав, что подстрелил оленя. Проверка правил охоты в этом районе показала, что сезон отстрела оленей в Айдирондаке начинается не раньше 25 октября.

ГЛАВА IX

— Привет, Джин!

— Да.

— Говорит Люси Менкен!

— О, привет, Люси. Как поживаешь? Я как раз думала о тебе! *

— Неужели?

— Я собиралась позвонить тебе и спросить про рецепт фаршированного перца! Тот, который ты готовила в прошлый раз.

— Тебе действительно он понравился?

— Люси! Ор прекрасный!

— Я рада. Я дам тебе рецепт… или… хорошо, я звоню Тебе вот по какому поводу, Джин. Я хотела бы, — чтобы ты и дети пришли к нам поплавать в полдень. Вода прекрасная, и сегодня, кажется, будет чертовски жарко!

— Да, я тоже так думаю. Люси, Франк сказал, что придет сегодня пораньше…

— Берите и его с собой, Чарльз тоже будет дома.

— На самом деле?

— Да. Джин, ты же знаешь, что ты всегда желанна в нашем доме. Мне ужасно надоело приглашать тебя каждый раз.

— Ну знаешь…

— Говорю, приходите!

— В какое время, Люси?

— Когда захочешь. К ленчу, например, хорошо?

— Ладно, приду.

— Прекрасно, договорились.

Магнитофон, установленный в маленьком фургоне через дорогу, без отдыха мотал пленку. Артур Браун, следивший за подслушиванием телефонных переговоров, скучал. Он принес с собой целую кипу журналов «Национальная география» и читал их во время разговоров Люси с ее приятелями, а Люси любила поболтать по телефону. Но каких-либо угрожающих звонков пока не было. А телефон у Люси трещал непрерывно.

Телефон у Тедди Кареллы вообще молчал. Для Тедди телефон был бессмысленной игрушкой, придуманной людьми.

Тедди Карелла была глухонемая. Этот недуг достался ей при рождении, но она была намного счастливее остальных женщин во многих аспектах, хотя и редко думала про это. Ее счастье было в том, что она была замужем за Стивом Кареллой. Она никогда не уставала смотреть на него широко раскрытыми глазами, никогда не уставала «слушать» его и любить.

Вечером 8 июля, после обеда, она и Карелла сидели в гостиной своей квартиры на Риверхеде и смотрели телевизор. Считывая с губ диктора, Тедди посмотрела на Кареллу и поняла, что она смотрела телевизор одна. Карелла сидел и думал что-то про себя, почти не глядя на экран.

Тедди улыбнулась, встала с кресла и, подойдя к Стиву, уселась у его ног. Тедди была привлекательной женщиной с красивой фигурой и выразительными черными глазами, которые отлично гармонировали с ее черными смоляными волосами. Она была необычайно хороша. Тедди кивнула головой в сторону экрана, ее брови подскочили кверху в удивлении.

— Что? — спросил Карелла. — А, телевизор. Да, хорошая передача. Чудесно!

Тедди кивнула, на ее лице все еще играла улыбка.

— Действительно интересно, — сказал Стив серьезно. — Мм нравятся такие летние передачи. В них столько оригинальности, воображения и занимательности!

Тедди пристально смотрела на него.

— Ну хорошо. Я думал про расследование дела!

Тедди слегка шевельнула губами.

— Я могу рассказать тебе про это дело, если тебе интересно, — сказал Стив Карелла.

Она кивнула головой.

— Значит, так. Работаем мы вместе с Хейвзом…

Тедди скорчила кислую мину.

— Нет, нет, — сказал Карелла. — Он все делает правильно. Он хороший парень! — Карелла хмыкнул. — Запомни! Тебе я рассказываю первой.

Тедди улыбнулась.

— Я уже рассказывал тебе про убийство, про банковские счета и про жертвы Сая Крамера. Нам еще не удалось установить личность человека, выплатившего чек на одиннадцать тысяч долларов. А Люси Менкен — наша удача. Мы рассчитываем с ее помощью выйти на убийцу. Но есть некоторые обстоятельства, которые тревожат меня!

Тедди кивала головой, показывая, что она слушает его с большим вниманием.

— Прежде всего, где Крамер хранит эти документы вымогательства? Фотокопии письма и размноженные фотоснимки с обнаженной Люси Менкен. Когда он вышел на эту жертву, принесшую ему в клюве 110001? Нет никаких зацепок. Мы перерыли всю его квартиру и не нашли ничего, что могло бы пролить свет на этот счет. Послушай, милая, а как ты думаешь, не могла эта рыжая девка, с которой он сожительствовал… У меня возникла идея относительно этой дамочки!

Тедди понимающе заморгала глазами.

— Отлично! — сказал Карелла. — Думаю, надо снова произвести там обыск и поискать эти важные улики. Может быть, он спрятал их в спальне?

Тедди сильно закивала головой, словно говорила: «Без всякого сомнения, он спрятал их там!»

— Клянусь, дорогая, это очень тревожит меня. Думаешь, страховые взносы?

Снова Тедди утвердительно кивнула ему головой.

— Я проверил все банки в городе. Нигде нет этих взносов Крамера или взносов на его имя. У меня есть список восьмидесяти семи вкладчиков и все под инициалами «С. К.» Представим, что Крамер пользовался для этой цели телефоном. Когда кто-то набирает телефонный номер, он иногда использует свои собственные инициалы. Мы позвонили по каждому из таких телефонов. Все оказались законными. Словом, куда Крамер спрятал документы — вот вопрос.

Тедди сделала движение губами, словно облизала марку концерта.

— Абонентский ящик на почте? — спросил Карелла. — Возможно! Мы проверили его почтовое отделение, но и там ничего не оказалось. Думаю, что он мог использовать любое почтовое отделение в городе. Буду опять утром заниматься этой проверкой, но надежды у меня мало. Нам не удалось найти среди его вещей ничего такого, что могло бы помочь следствию.

Тедди показала руками воображаемую кнопку на почтовом ящике.

— Правильно, — сказал Карелла. — Некоторые почтовые ящики имеют такие кнопки, — он поцеловал ее. — Что бы я делал без тебя?

Она была уже настроена на продолжение более пылких поцелуев, но Карелла закачал головой.

«В чем дело?»— был вопрос в ее глазах.

— Меня также беспокоит и чековая книжка, — сказал Карелла. — Что это за деньги? Единственным вкладом является сумма в 15000 долларов. Ну, а если ты вымогаешь у меня деньги, ты же не приходишь ко мне и не говоришь — дай мне 6326 долларов и четырнадцать центов?

Тедди немного удивилась.

— Нет, дорогая, это неполный вклад! — объяснил он ей. — Я стараюсь понять, почему Крамер попросил 21000 долларов? Могла ли сумма в 20000 оказаться реальной? И почему девять тысяч? Не понимаю. Я всегда считал, что люди предпочитают круглые суммы.

Тедди стала писать руками по воздуху. Карелла, задумавшись на мгновение, понял, что она подсказывает ему что-то воображаемое.

— Действительно, — сказал он. — 21000 и 9000 равняются сумме 30000, а это уже круглая сумма. Думаешь, он вымогал деньги в два приема?

Тедди согласно кивнула головой.

— Тогда как насчет третьего раза? Почему первая и вторая суммы не были четными? Это забавно, Тедди. Не правда ли? Я думаю, если мы и разыщем чековую книжку Крамера его потайном месте — то многое проясним с этими цифрами. Это солидные вклады, сделанные им. МЫ охотимся за мелкой сошкой и пропускаем более крупную птицу, которая могла совершить убийство. О черт! Ведь и Люси Менкен могла бы сделать это. Она как одержимая носилась в поисках своих фотографий. Хотел бы я взглянуть на них. Как же она выглядит без своего фантастического наряда?

Тедди нахмурилась.

— Не волнуйся, милая. Ты же знаешь, как я люблю тебя, — успокоил ее Карелла, слегка посмеиваясь. — Ты моя умница.

Она бросилась к нему на колени, а он сказал:

— Ну, ну. Я никогда не раскрою этого дела, если ты будешь вести себя так!

Но с я уже и не помнил про свое расследование…

Ох уж этот Коттон Хейвз!

Во вторник утром, 9 июля, он уехал из города. Стоял прекрасный и не жаркий для июля день. Солнце ярко освещало все вокруг и со стороны Ривер Харб дул прохладный ветерок. Хейвз проехал через мост Хамилтона, внизу которого была когда-то найдена мертвая блондин! задолго до того момента, как он поступил на службу в 87-й участок. Но сегодня река была спокойная и тихая. Хейвз направился в соседний штат по Зеленому шоссе, которое огибало реку, поворачивая на север. Рядом на сиденье лежал пиджак, а Хейвз был в спортивной майке с чередующимися черными и красными полосами. На нем также были старомодные серые морские брюки. Хейвз был раньше в звании младшего офицера, и у него сохранился морской гардероб. Он носил его, скорее, не по причине приятных воспоминаний, а вследствие того, что зарплата полицейского не позволяла купить все брюки, приглянувшиеся ему.

Машина мчалась на большой скорости, и ветер трепал его рыжую шевелюру. Солнце било ему в спину и плечи. День был замечательный! Его потихоньку начинал захватывать дух свободы и отпуска. Хейвз не думал над тем, зачем он покидает город и направл°ется на север штата Нью-Йорк.

Он очнулся только после того, как проехал тюрьму в Кэстлвью[26]. Здесь он мог оглянуться через реку на свой собственный штат, и перед ним возникли серые стены мрачной тюрьмы, сливающиеся вдалеке с утесом, который повис внизу над рекой. Напротив тюрьмы, на другой стороне реки, высился старинный замок, по названию которого и была названа тюрьма. Этот амок предположительно был выстроен голландцами во времена раннего переселения в Новый Свет. С его башен открывался великолепный вид на реку и тюрьму. Хейвз посмотрел на тюрьму без должного внимания, но он не мог знать, что в будущем, После расследования дела К{ меря судьбе будет угодно упрятать «го за этими высокими и серыми стенами…

Но в это утро, 9 июля, его занимали только убийство и наказание за него. Его мысли были далеко там, в Айдирондаке, «уда он направлялся. Когда в полдень он остановился пообедать, го мысли вдруг стали путаться, и причиной тому было то, что он снова влюбился. Девушка, в которую он влюбился, была официанткой. Она была очень хорошенькой, в белом передничке и шапочке. Подойдя к его столику, она приветливо улыбнулась ему милой улыбкой, которая словно пригвоздила Хейвза на месте.

— Добрый день, сэр, — сказала она. Услышав ее голос, Хейвз понял, что пропал окончательно. — Не хотите ли взглянуть в меню?

— Нет, у меня есть другое желание, — ответил Хейвз.

— Какое? — удивилась она.

— Пройдите в подсобку и переоденьтесь. Покажите лучший ресторан здесь, и я угощу вас обедом пошикарнее!

Девушка посмотрела на него, немного смутившись, и потом с удивлением произнесла:

— Ты так торопишься на своем «спидфайере»[27], что перешел звуковой барьер!

— Жизнь коротка, — торжественно и грустно сказал Хейвз.

— А ты скоротечно стареешь, — отозвалась девушка. — Даже волосы поседели.

— Что ты сказала? — перешел на «ты» Хейвз.

— Я сказала, что не знаю даже, как тебя зовут. А потом, как я пойду с тобой, когда я освобождаюсь только в четыре часа. Ты, наверное, из города?

— Да. Как ты догадалась?

— Я сама из города, из Маджесты!

— О! Это веселый райончик!

— Да, неплохой! Особенно, если сравнивать его с этой дырой!

— Ты здесь отдыхаешь?

— Да. Осенью у меня занятия в колледже. Я уже на старших курсах.

— Ну как, пообедаем?

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Коттон.

— Это твое настоящее имя? — усмехнулась она.

— Конечно.

Девушка хихикнула:

— Похоже на Коттон Матер![28]

— Точно. Только я Коттон Хейвз.

— Я еще никогда не обедала с человеком по имени Коттон, — сказала она.

— Скажи хозяину, что у тебя страшно разболелась голом А потом, я — единственный посетитель. Обойдется и без нас.

Девушка на мгновенье заколебалась:

— Но что мне делать после, весь день до вечера? — спросила она. — Работа помогает мне убивать время! Здесь чертовски скучно. С ума можно сойти в этой деревне.

Хейвз улыбнулся:

— Мы что-нибудь придумаем!

Девушку звали Полли. Она изучала антропологию и вскоре ей предстояло защищать диплом, а потом она хотела бы заняться научной работой. Полли собиралась на Юкотан изучать древнюю культуру индейцев Майя и все, что связано с культом «пера и змеи». Хейвз узнал про все это за обедом. Она потащила его в ресторан в соседний городок. Когда он сообщил Полли, что он полицейский, она не поверила ему и пришлось показать ей револьвер. Голубые глаза Полли расширились. Ее очаровательные, пухлые губки округлились в букву О. Она была замечательная девушка, в самом расцвете своей молодости и красоты.

После обеда в городке делать было нечего и они решили >айти еще раз в бар и выпить там. Но пара стаканчиков в такой жаркий день ничего не значили, и они повторили еще раз. В баре был небольшой музыкальный автомат и, бросив н него монетку, они немного потанцевали. У них до вечера была еще масса времени, и они отправились в кино, а затем, когда уже подошло время второго ленча, они снова пошли в ресторан. Впереди их ждал долгий и приятный вечер.

Полли жила одна. Она была приятной наружности блондинкой с голубыми глазами, высокой грудью и гибким станом. Горожанка, которой было скучно до слез в деревне, она была смертельно рада, что встретила приятного незнакомца с седой полоской волос у виска, по имени Коттон.

ГЛАВА X

Начиная с берегов озера и до самого подножья Кукабонга Лодж перед глазами высились зеленые склоны гор с прозрачным небом изумительной синевы. Кукабонга Лодж — это маленькая бревенчатая охотничья гостиница. Вокруг нее рос густой и темный сосновый лес. От самого озера наверх, по скалам, поднималась деревянная лестница с двойным пролетом до самого входа в лесную гостиницу. Дверь в нее была датской: когда Хейвз поднимался наверх, верхняя половина двери оставалась приоткрытой. Хейвз шел по лестнице спокойно и уравновешенно, как опытный следопыт, подкрадывающийся к своей добыче. Он V/ке объездил целую дюжину таких домиков, разбросанных в них горах, начиная с Грифинса. Но ни один из владельцев подобных пристанищ не помнил, чтобы у них гостил человек, которого звали Сай Крамер. Многие уверяли Хейвза, что настоящие охотники не приедут сюда до конца октября, когда начнется сезон охоты на оленя. В сентябре охота на оленя была еще закрыта. А один хозяин даже сказал, что это место в начале сентября всегда бывает полным «второсортными охотничками». Такие охотнички приезжают сюда поразвлечься с девочками, сказав своим женам, что они отправились в лес немного пострелять.

Хейвз был разочарован. Местность вокруг была красивой, но он прибыл сюда не для любования природой. Кроме того, он был еще влюблен, и ему становилось скучно созерцать бесконечные горные склоны, поросшие лесом, и эти бездонные глубины синего неба, неумолкаемые песни птиц и жужжание насекомых. Он даже захотел вернуться обратно в полицейский участок, где таких красот нет.

«Тяжело забыть все. это, — подумал он. — Эта блондинка, но она мне понравилась…»

— Привет! — раздался голос со ступенек.

Хейвз поднял голову и посмотрел вверх:

— Привет!

Позади нижней половины датской двери стоял мужчина. Видимая часть его тела отличалась крепостью и силой индейского лазутчика, сильно загорелого. Мужчина был в белой рубашке, под рукавами которой перекатывались тугие узлы его мышц. Лицо у него было квадратное и выразительное, словно высечено из скалы, окружающей этот охотничий дом-гостиницу. Глаза сверкали блеском синего огня. Он лениво покуривал трубку, и легкость, с которой он пускал дымок, смягчала первое впечатление его мрачности. Голос его на удивление был тонок и звучен.

— Добро пожаловать в Кукабонга Лодж! — сказал он. — Меня зовут Джерри Филдинг!

— А меня Коттон Хейвз, здравствуйте! — ответил, поднимаясь, Хейвз.

Филдинг открыл нижнюю половину двери и влез на приступок, протянул Хейвзу крепкую загорелую руку.

— Рад познакомиться с вами! — сказал он, и они пожали руки. Филдинг остановил взгляд на белой полоске у виска Хейвза, которая резко отличалась от цвета его рыжих волос:

— Не иначе, молния ударила?

— Нет, — мотнул головой Хейвз. — Нож. Волосы отросли белыми.

Филдинг понимающе кивнул головой:

— Тут у нас одного парня однажды ударило молнией, после выросла прядь вроде вашей. А как же это вас угораздило попасть под нож?

— Я полицейский, — ответил ему Хейвз. Он было собрался показать ему удостоверение, лежащее в заднем кармане брюк, но Филдинг остановил его.

— Не надо, — сказал он. — Я видел кобуру под мышкой, когда вы наклонились, поднимаясь по ступенькам.

Хейвз улыбнулся:

— Вы могли быть полезным на нашей службе. Приходите к нам)

— О нет, мне и здесь хорошо, — величественно произнес Филдинг. — Кого вы ловите, мистер Хейвз?

— Привидение, — ответил Хейвз.

— Думаю, вряд ли вы отыскали его в наших краях. Заходите в дом, мистер Хейвз. Я 'угощу вас виски. Я, знаете ли, не люблю пить в одиночестве. А может быть, вы не пьете?

— Почему? Немного можно, — сказал Хейвз.

— Прекрасно, — ответил Филдинг, и они вошли в помещение.

— Я слышал, что полицейские не пьют на службе, но я не собираюсь продавать вас вашему начальству.

— Я тоже не буду сообщать о том, что вы попытались споить меня, — в тон ему ответил Хейвз.

— Ну, совсем замечательно!

Комната, куда попал Хейвз, была просторная, стены дере-' вянные. Во всю ширину стены тянулся огромный каменный камин. Рядом с камином начинался второй ряд лестницы, поднимающейся, по всей вероятности, в жилые комнаты, куда-то под крышу. Из гостиной, вовнутрь, вели четыре двери, одна из которых была раскрыта, и Хейвз увидел через нее кухню.

— Что будем пить? — спросил Филдинг.

— Я бы предпочел шотландское виски.

— Отлично! Мне нравятся люди, отдающие предпочтение виски, — усмехнулся Филдинг. — Это говорит и о том, что такой человек любит крепкий кофе и нежных женщин. Не так ли?

— Вы правы, — согласился с ним Хейвз.

— Расскажите мне что-нибудь еще про себя, мистер Хейвз, — попросил Филдинг. — Могу поспорить, вы из тех, кто и кролика не подстрелит! И рыбки не наловит, если не будет голоден!

— Именно так, — подтвердил Хейвз.

— Когда-нибудь убивали человека?

— К счастью, никогда.

— Даже на службе?

— Даже на службе.

— А вы служили в армии?

— Конечно.

— И что, ни разу не подстрелили кого-нибудь?

— Нет, я служил на флоте.

— В каком звании?

— Младший офицер.

— На каких кораблях?

— Торпедные катера, мистер Филдинг!

— Младший офицер на торпедном катере, — повторил Филдинг. — Практически вы были вторым после командира в экипаже. -

— Практически так! — ответил Хейвз. — А вы что, Филдинг, тоже служили на флоте?

— Нет, у меня отец был моряк. Он много рассказывал о флоте. Он был кадровым военным моряком и умер командиром. Это он построил эту деревянную гостиницу. После отставки он жил здесь. Ему нравилось это местечко. И, кажется, мне тоже!

— Сейчас вы хозяин этой гостиницы, мистер Филдинг? — поинтересовался Хейвз.

— Да.

— Тогда я прибыл сюда напрасно, — сказал Хейвз.

Филдинг на него внимательно посмотрел. Он налил виски в стакан и протянул его Хейвзу, затем сказал:

— Не понимаю вас, мистер Хейвз.

— Я не рассчитывал, что это частное имение. Я думал, что вы пускаете постояльцев.

— Ошибаетесь, мистер Хейвз. Я принимаю гостей. Человек пять иногда. Но это мое жилище, и я, наверное, из тех, кого именуют бездельниками.

— Но сейчас у вас, кажется, нет никого?

— Никого. Всю эту неделю никого. И поэтому я чертовски рад вам.

— Вы принимаете гостей круглогодично?

— Абсолютно верно, — ответил Филдинг. — Ваше здоровье, — он поднял стакан с виски.

— И ваше тоже, — поблагодарил его Хейвз.

Они выпили.

— Скажите, мистер Филдинг, — спросил Хейвз, — первого сентября вы принимали посетителей?

— Да. Полный дом.

Хейвз поставил на стол выпитый стакан:

— Не гостил ли у вас некий Сай Крамер?

— Да, гостил!

— Он охотился?

— Он говорил, что да. Каждый день. Всегда приносил что- нибудь из дичи.

— Оленей?

— Нет, сезон отстрела оленей еще не начинался. Он приносил всякую мелюзгу: птиц, зайцев…

— Мистер Филдинг, вам не показалось, что за время, проведенное им здесь, он тратил много денег?

— На что? — удивленно вскинул брови Филдинг. — В наших горах тратить деньги не на что!

— Было ли у него много денег наличными?

— Если и было, разве он мне сообщил об этом?

— Он приезжал один?

— Да. Иногда ко мне приезжают парами, а иногда три — пять постояльцев. Мистер Хейвз, у меня не бордель. Охотничий дом — место только для мужчин!.. Здесь занимаются охотой и рыбалкой. У меня у самого комната позади гостиницы, иногда я таскаю девочек поразвлечься, но это мое частное дело. Я никому не навязываю своей морали. Каждый мужик может делать все, что ему захочется, но сюда, в мой охотничий дом, он приходит только поохотиться и порыбачить. Повеселиться он может у себя дома!

— Значит, Крамер приезжал один?

— Да, и остальные пять тоже. Они не были знакомы друг с другом ранее.

— Когда приезжал Крамер, у вас уже поселились те пятеро?

— Да, и все из города. Подождите минутку, один из hhjj прибыл в среду и уехал раньше их. Это был отличный охотник. Парня звали Фил Кеттеринг. Жаль, что он уехал. Помню, он приехал в среду, а уже на утро встал рано и отправился в лес немного пострелять перед тем, как поехать обратно домой. Он заплатил мне за жилье, взял с собой свои сумки и сказал, что не придет к обеду, ему хочется поохотиться перед отъездом. Прекрасный стрелок этот парень!

— А остальные?

— Ну, Крамер — так себе! Трое других… — Филдинг поднял глаза к небу и округлил их, придав лицу выражение дурака.

— Понятно, ничего хорошего, — ответил ему Хейвз.

— Балбесы, полагаю. Просто любители, приперлись, чтобы убить время.

— Молодые по возрасту?

— Двое — да. Дайте вспомнить их имена! Одно имя странное, с иностранным звучанием. Минутку… хотите еще выпить?

— Нет, спасибо, — ответил Хейвз.

— Останетесь пообедать?

— Пока не знаю. Большое спасибо.

— Мне так приятно с вами сидеть.

— Мне надо вернуться в город, я очень занят.

— Ну хорошо, если надумаете остаться, не стесняйтесь. Никаких проблем. Ужасно одиноко с тех пор, когда опустел дом. А, вспомнил, этого парня звали Хозе. Что-то испанское. Второе имя, что-то чисто протестантское, Иохим. Точно, Иохим! Он так произносил его. Можно по буквам: И-О-Х-И-М, а фамилия — Миллер. Да, точно! Странное сочетание, не правда ли?

— Он был молодым?

— Лет тридцать. Женатый. Инженер-электрик или электронщик, что-то в этом роде. Его жена поехала в Калифорнию навестить мать, а он рванул сюда на охоту. Но лучше бы ему остаться в городе. Охотник он был никудышный.

— Ну, а остальные?

— Другому было около сорока — сорока двух, не больше. Симпатичный, крепко сложенный. Кажется, работает в рекламной фирме. Мне показалось, что он развелся с женой и устал от судебных разбирательств.

— Как его звали?

— Франк… кажется, так. Минутку. Франк Рейтер… Рутер… по-моему, так! '

— Он старый? Что можете сказать о нем?

— Лет шестидесяти. Бизнесмен, кажется, на пенсии. Ему вдруг захотелось поохотиться. Это была спокойная неделя.

— Почему? Что вы имеете в виду? — спросил Хейвз.

— Ничего не случилось, кроме того, что Кеттеринг первым устал от болтовни. Он и Крамер стреляли в охотку. Остальные ребята неплохие, только не любили охотиться. Хотя, смотря как охотиться. Стрелять может каждый. Даже любой дурак может прострелить банку на заборе. Но стрельба и охота — вещи разные. Эти ребята охотниками не были.

— Может быть, были какие-нибудь неприятности, происшествия за ту неделю?

— Что вы имеете в виду, говоря «происшествия»?

— Драки, споры?!

— Да, раз было. Крамер немного повздорил с одним из гостей.

— О чем? — Хейвз пододвинулся к нему поближе.

— Франк Рутер, из рекламы.

— О чем они спорили?

— О моллюсках!

— О чем?!

— О моллюсках. Крамер хвалил копченых моллюсков. Рутер попросил его сменить тему разговора, потому что он не выносит моллюсков вообще. Мы сидели за столом, но Крамер его проигнорировал и продолжал говорить. Он рассказывал, как их приготовить и как Их есть, а я заметил, что Рутера передернуло от отвращения.

— Ну и что же дальше?

— Он вскочил со стула и закричал: «Заткни свою проклятую глотку!». Он был очень вспыльчивым малым. Может быть, его вывел из себя развод, кто знает? Как бы там ни было, он был вне себя от злости.

— Они подрались? _

— Нет. Крамер послал его ко всем чертям. И Рутер ушел из-за стола.

— Кто был еще за столом?

— Смешная история. Я вам говорил, что Крамер и Кеттеринг были отличными стрелками и ладили между собой, главным образом потому, что Крамер хуже выслеживал дичь. Это случилось за день до исчезновения Кеттеринга. Он неожиданно вступился за Рутера и сказал Крамеру, чтобы тот заткнулся, если собеседнику неприятен разговор. Крамер тоже послал его к черту!

— Странно все это. Крамер был не прав!

— Да, он понимал, что зашел далеко. Но многие парни, зная, что не правы, не хотят признавать своих промахов и еще больше раздувают пожар.

— Что случилось дальше, когда он послал Кеттеринга к черту?

— Кеттеринг встал из-за стола и предложил Крамеру повторить то, что тот сказал. Другие ребята, Миллер и старик, были уже готовы охладить Кеттеринга.

— Крамер хотел драться?

— Думаю, что да. Он, видимо, был большой дурак, если принимал эту ерунду за чистую монету! Хотя, может быть, я и ошибаюсь, но мне потом показалось, что Крамер был рад, что Миллер и старик встали между ними.

— Как звали старика?

— Мэрфи. Джон Мэрфи.

— Он тоже из города?

— Да, — Филдинг остановился и, подумав, добавил — Но из _ пригорода. Хотя пригород — это тоже город. Не так ли?

— Кеттеринг не показался ли вам слишком рассерженным?

— Даже очень. Злоба продолжалась и на следующее утро, он даже не попрощался с Крамером, когда ушел в лес.

— Но с другими попрощался? .

— Да, попрощался! ,

— И что случилось дальше? -

— Он побросал свои сумки в машину и уехал. Поехал вокруг озера, чтобы поскорее добраться до шоссе. Завтракал он в то утро очень рано. Остальные пошли охотиться спустя полчаса.

— Крамер пошел с ними?

— Нет. Он пошел один. Крамер был явно не в духе в то утро. Думаю, ему было неприятно, что остальные встали на сторону Рутера. Как бы там ни было, и Миллер, и Мэрфи пошли вместе с Рутером. Крамер пошел один.

— Давайте вернемся сейчас к Кеттерингу.

— Можно, — ответил Филдинг. — Вы действительно не останетесь обедать?

— К сожалению, не могу. Кеттеринг угрожал Крамеру?

— Вы имеете в виду… угрожал убить его?

— Да!

— Нет, не угрожал. Зачем?

— Как вы думаете, он сохранил злость на Крамера с тех пор?

— Черт его знает, не знаю. Он был сильно зол на Крамера. Он бы избил его, если бы тот вышел с ним на улицу.

— Как вы думаете, он мог убить Крамера?

Филдинг замолчал, словно переваривая то, что ему сказал Хейвз, а затем ответил:

— Кеттеринг был прекрасным стрелком, он любил убивать. Я не могу поддержать эту мысль, но как бы там ни было — стрелок он был отменный. — Филдинг снова задумался и после спросил — А что, Сай Крамер убит?

— Да, — признался Хейвз.

— Когда?

— Двадцать шестого июня.

— Вы считаете, что Кеттеринг ждал все это время, чтобы отомстить ему за ту пустяковую ссору в сентябре?

— Не знаю. Вы сказали, Кеттеринг был охотником. Охотники — люди терпеливые, не правда ли?

— Да. Кеттеринг был терпеливым малым. Как убили Крамера?

— Выстрелом из автомобиля. Из ружья!

— Хм-м… — замычал Филдинг. — Кеттеринг — чертовски меткий охотник.

— Вот и я так думаю, — ответил, вставая, Хейвз. — Благодарю вас, мистер Филдинг, за виски. Спасибо также за разговор. Вы очень помогли мне.

— Ничего, ничего, — ответил Филдинг, — мне было тоже приятно. Куда вы сейчас?

— Обратно в город, — сказал Хейвз.

— А затем?

— Ну а затем поговорим с теми четырьмя, гостившими у вас вместе с Крамером. Если у вас есть их адреса, мы сэкономим массу времени на их розыски.

— Да, конечно, адреса у меня записаны в книге для гостей, — ответил Филдинг. — У вас будет приятная возможность выбрать первого из них.

— Ага, — улыбнулся Хейвз.

— Ну, сэр, если бы я был Филом Кеттерингом, то я сию же минуту стал бы искать себе алиби!

ГЛАВА XI

Санд Спит — один из пригородов большого города. Было время, когда этот район использовался как клочок земли только фермерами, выращивавшими картофель, а также владельцами многочисленных вилл и усадеб по всему Ист Шо.

Плантации картофеля занимали почти все пространство полуострова, подходя к самой воде. А усадьбы и виллы теснились где-то перед береговой полосой. Фермеры выкачивали деньги из своих урожаев, а владельцы шикарных поместий наживались на сдаче их в наем. Фермеры любили собирать картошку, а «помещики» любили сладко поспать на морском ветерке. Днем и ночью поместья громыхали раскатами веселья: здесь развлекалась масса народу, начиная от популярных кинозвезд, продюсеров, актеров немого кино, теннисных чемпионов и кончая обыкновенными искателями приключений и услады с тугими кошельками. Гудеж стоял круглые сутки. А фермеры вкалывали на своих картофельных полях с утра до вечера.

Но иногда, после того, как раскаленное за день солнце смягчало свой жар, опускаясь за горизонт океана, и картофельные поля озарялись ровным лунным светом, фермеры не спеша брели к берегу, держа в руках одеяла. Расстелив их иа песке, они долго лежали и смотрели на бесконечные звезды иа темном небе.

А иногда, когда солнце закатывалось даже за верхушки высоких австралийских сосен в самом отдаленном конце полуострова, когда многочисленные гости вилл и усадеб накачивались до упаду коньяком и виски, накуривались до рвоты, владельцы этого рая у воды медленно спускались на пляж вместе со своими, едва стоявшими на ногах, гостями, которые валились ничком и вместо того, чтобы смотреть на звезды, дышали перегаром в темный песок.

Но все это было давным-давно. Когда началась война, содержать такие многочисленные и многокомнатные апартаменты стало нелегко: трудно было отапливать эти хоромы и внутренние теннисные корты. Хозяева стали распродавать их, но оказалось, что покупателей на них негусто. А вскоре, после окончания войны, картофельные владельцы обнаружили, что они сидят не на картошке, а на чистом золоте. Предприимчивый промышленник, по имени Исидор Моррис, купил первые двести гектаров картофельных наделов за бесценок и построил на нх месте недорогой пансион для ветеранов, возвращающихся с войны, и этот район стал называться по его имени — Моррис Таун. Исидор Моррис зажил роскошно и беззаботно. Другие предприниматели накинулись на эти земли как мухи на дерьмо. Земля, которая первоначально раскупалась за двести долларов, сейчас подскочила в цене до десяти тысяч за акр.

Дельцы разбили эти земли на шестьсот участков, н вскоре началось паломничество различного люда из большого города.

Сейчас Санд Спит продолжает делиться на малые и большие участки с маленькими н милыми домиками. Санд Спит стал районом небольших домов со средним достатком, с чистыми и ухоженными улицами.

Фил Кеттеринг жил в Санд Спите в месте, носящем название Шоукрест Хилз. Этот участок расположился в самом центре полуострова, далеко от берега, на месте, которое было когда-то плоским, как грудь девочки-подростка. Здесь почти отсутствовали деревья, если не считать неказистые серебристые сосенки, посаженные строителями в центре каждой лужайки перед домами.

Кеттеринг имел ранчо. Чтобы не вводить в заблуждение техасцев, нужно сказать, что здесь не было ничего напоминающего настоящие техасские ранчо. Просто архитектор, а может быть, строители или, еще лучше, какой-нибудь агент по продаже домов решили обозвать словом «ранчо» все одноэтажные дома в Санд Спите. Эти, так называемые, «ранчо» не имеют ни конюшен для лошадей, ни загонов для овец. Они обычно состоят из трех, спален, гостиной, кухни, столовой и ванной. Фил Кеттеринг проживал в одиночестве в одном из таких домов. В то время как Карелла с Хейвзом пробирались к жилью Кеттеринга, почти у каждого сандспитского дома работали газонокосилки. Кеттеринг же максимально уменьшил уход за своим участком. По дорожке, ведущей к входу в дом, сделал ступеньки из квадратных галечников, чередующихся с земляными квадратами. Эта идея оказалась практичной: не надо было подстригать траву, а цветы, посаженные во дворе, не нуждались в постоянном уходе, поэтому Кеттерингу оставалось только любоваться ими и больше ничего.

Во вторник утром, одиннадцатого июля, Фил Кеттеринг не любовался цветами в своем дворе. Дом был заперт крепче мышеловки, гардины на окнах опущены, окна плотно заперты изнутри.

— Может быть, он на работе? — сказал Карелла.

— Черт его знает! — ответил Хейвз. .

Они снова дернули за колокольчик у входной двери. Напротив, через улицу, на них с интересом смотрела женщина, убирающая сорняки с помощью автоматической косилки.

— Может быть, попробуем через черную дверь? — предложил Хейвз.

Полицейские обошли вокруг дома. На заднем дворе они увидели тот же галечный квадрат. Задний дворик был ухожен, но пуст. Здесь в дверь вместо колокольчика был врезан электрический звонок. Они слышали, как он звенит внутри дома. Но в ответ была полная тишина.

— Давай отыщем место его работы, — предложил Карелла.

— Но мы не знаем, где он работает, — напомнил ему Хейвз.

Они снова обошли дом и подошли к входной двери. Женщина уже стояла возле их машины и заглядывала в салон. Рация была включена, и из машины доносились полицейские переговоры и вызовы. Женщина внимательно слушала и, заметив приближающихся детективов, отпрянула от машины.

— Вы из полиции? — спросила она.

— Да, — ответил Хейвз.

— Вы ищете Фила Кеттеринга?

— Да, — сказал Хейвз.

— Его нет дома.

— Мы уже знаем это.

— Его уже давно нет дома.

— Сколько времени?

— Да больше месяца, а может быть, и еще больше, — ответила женщина. — Мне кажется, он переехал. Наверное, продал дом и уехал. Он единственный холостяк на нашей улице. Одному жить здесь смертельно скучно. Вокруг- все женаты. Женщины очень много уделяют внимания одиноким мужчинам, а мужья не любят этого. Хорошо, что он уехал от нас!

— Откуда вы знаете, что он уехал?

— Ну посмотрите, его давно нет здесь. Он точно уехал.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Осенью, — ответила женщина.

— Конкретно?

— Не помню. Он часто отлучался на охоту. Он такой страстный охотник, этот Фил. На стенах его дома развешаны головы разных животных. Он еще и спортсмен — теннис, охота. Он прекрасно играет в теннис. По всей его спальне раскиданы мячики. — Она вдруг зарделась и уточнила — Теннисные.

Полицейские улыбнулись.

— Значит, вы не видели его с прошлой осени? — спросил Карелла.

— Да.

Карелла взглянул на Хейвза:

— А его машина здесь?

— Не знаю.

— Кто-нибудь приходил сюда?

— Зачем? — удивилась женщина.

— Вы же сказали, что дом предназначен для продажи!

— Нет, никто не приходил.

— Было ли объявление о продаже?

— Нет.

— Тогда откуда вы знаете, что дом для продажи?

— Ну, Фила давно нет здесь. Что же можно еще подумать?

— Может быть, мистер Кеттеринг живет еще где-нибудь? Может быть, где-нибудь в городе?

— Никогда не слышала, чтобы он говорил, что у него есть в городе жилье.

— Он когда-нибудь уезжал на долгое время раньше? Кроме охоты, я имею в виду?

— Нет, — ответила женщина.

— В каком банке застраховано его имущество?

— У него нет недвижимого имущества.

— Откуда вы знаете?

— Он сам говорил нам. Только два человека владеют здесь собственными домами. Это Фил и одна пожилая чета, там, ниже по улице. Мы все здесь арендуем Эти дома и делаем месячные взносы за жилье в банк. Нет, Фил не платит ничего. Он выложил за дом почти 8500 долларов, сразу как вернулся из армии. Он прибыл из Германии с кучей денег. — Она посмотрела на полицейских с таким видом, словно знала что-то важное и секретное.

— Он что, продавал казенное имущество на черном рынке? Женщина кивнула:

— Сахар и кофе. Он служил на кухне. В звании сержанта, я думаю. У него были излишки и он продавал их немцам. Он здорово заработал на них. Поэтому и заплатил наличными за этот дом.

— Вы уверены в этом? В том, что у него нет заложенного в банке имущества?

— Уверена!

— В каком банке вы держите свои деньги?

— Банк «Грейтер Санд Спит Сервис». Только два банка продают в рассрочку и дают проценты на приобретение здесь домов. «Грейтер Санд Спит Сервис» и еще один в Изоле.

— Мы проверим оба, — ответил Карелла. — Коттон, посмотри, что в почтовом ящике?

— Сейчас, — ответил Коттон и направился к почтовому ящику.

Как, вы сказали, зовут вашего друга? — спросила женщина.

— Какого друга?

— Вот этого, рыжего. Вашего коллегу.

— Коттон!

— О! — воскликнула женщина.

— Вы не знаете случайно, у Кеттеринга не было родственников здесь или в городе?

— Он родом из Калифорнии, — сказала женщина. — Здесь он поселился после войны, когда вернулся из Германии. Родители его умерли, а сестра живет в Лос-Анджелесе. Но мне кажется, он с ней не контачит!

— Они переписываются?

— Не знаю! Он никогда не рассказывал мне про нее.

— Как ее зовут?

— Кажется, Сьюзи. Он только раз упоминал о ней. Он сказал, что она была… ну… — женщина замялась, — колдунья, только плохая. Вы понимаете, о чем я?

— Да, — ответил Карелла. — У Кеттеринга ле было подружки?

— Он водил девочек всякий раз. Хорошеньких. Каждый в нашем районе желал, чтобы он женился. Вы знаете, к чему может привести все это? — женщина передернула плечами. — Отвратительные компании!

Карелла усмехнулся:

— А Кеттеринг где работает?

— Где-то в городе.

— Где?

— В Изоле.

— Что он делает?

— У него собственное дело.

— Какое?

— Он фотограф.

Карелла насторожился:

— Реклама? Фотопортреты? Что конкретно?

— Кажется, для журналов что-то делает.

— Как же это его занесло с кухни на фотографию?

— Не знаю. Он работал на кухне в армии, а это не настоящая кухня. Я имею в виду, что мой муж тоже служил в армии. I ы когда-нибудь пробовали армейскую пищу?

— Да, — ответил Карелла.

— Тогда вы знаете, что это такое. А мне кажется, после службы в армии Фил пошел учиться в школу фотографов.

— У него большое дело?

— Не очень, но он живет этим.

— Вы случайно не знаете, где его контора?

— Где-то в Изоле. Посмотрите в телефонной книжке на имя Кеттеринга. ~

Тем временем вернулся Хейвз:

— Ничего, Стив.

— Ни бумажки?

— Абсолютно пусто.

— Может быть, молоко на заднем крыльце?

— Нет.

— Доставку молока к нему я остановила давно, — призналась женщина. — Я позвонила в компанию по доставке и сказала, что у него на заднем крыльце уже целая коллекция бутылок.

— Когда это было?

— Осенью, где-то в октябре!

— Вы не помните, Кеттеринг не в начале сентября отправился на охоту? — спросил Хейвз.

— Вас на самом деле зовут Коттон? — спросила его женщина?

— Да.

— О!

— Вы не помните, это была поездка на охоту?

— Да. Он собирался в горы, в Айдирондак!

— Когда он вернулся?

— Он не вернулся.

— Он что, после поездки в горы домой вообще не вернулся?

— Нет, — ответила женщина. — Я его не видела.

— Скажите, может быть, приезжали покупатели?

— Нет, вся мебель стоит в доме.

— Кто берет его почту?

— Не знаЮ.

— В ящике нет ничего.

— Может быть, он перевел корреспонденцию на новый адрес? — сказала женщина.

— Вы не знаете, как зовут хоть одну из его девушек?

— Одну, кажется, Алиса. Она была миленькой. Ему бы следовало жениться на ней. Тогда бы он не шлялся месяцами, — женщина посмотрела через улицу. — Мне надо идти к своей косилке. Фил что-нибудь натворил?

— Спасибо, миссис…

— Дженнингс, — подсказала она. — Что Фил сделал?

— Вы не могли бы показать нам, где почта, — спросил ее Карелла, делая вид, что не слышал вопроса.

— Езжайте прямо в город и вы проедете мимо нее. Она прямо по улице, по которой вы поедете в город. Скажите все же, что натворил Фил? — не успокаивалась женщина.

— Благодарю вас, миссис Дженнингс, — вежливо ответил ей Карелла, и они пошли к машине. Миссис Дженнингс смотрела им вслед.

Почтовая служба изо всех сил старалась угнаться за скоростью строительства, с которой возникали новые дома в Санд Спите, поэтому на почте их встретил вконец задерганный служащий.

— Только мы установим адресаты в новом месте, как в другом возникают новые поселения, — сказал он. — Где мы возьмем столько почтальонов? Вы знаете — это пригород, а не город. В городе почтальон идет в один дом и освобождается внизу от половины содержимого своей сумки. Опускает почту в почтовые ящики и все. Здесь же почтальон бродит, как альпинист, вверх и вниз от одного дома к другому, разносит корреспонденцию, собирает ее, приносит на почту, в общем работает как вол. К тому же ему приходится туго от собак и других животных. Одна дамочка держит сову, представляете? Эта тварь всякий раз, как только заметит шляпу почтальона, бросается ему на голову как фурия! Это убийство! С этим нужно кончать, мы не справляемся.

— Вы обслуживаете адресата по имени Фил Кеттеринг? — спросил его Хейвз.

— Да! — лицо клерка вдруг засияло от радости. — Вы пришли ia его почтой? Наконец-то! Он послал вас?

— Мы, собственно…

— О боже! Как я рад видеть вас! — сказал клерк. — Его почта скопилась у нас до потолка. Мы перестали доставлять ему ее домой, так ящик был переполнен, и мы не могли же сваливать ее у порога! Нам пришлось собирать ее здесь, на почте. Мы все ждали, когда этот идиот оповестит нас, куда же ему посылать корреспонденцию. Посмотрите, у нас здесь так мало места. Вы пришли, чтобы забрать его почту?

— Нет, но мы бы хотели взглянуть на нее!

— Я не могу позволить вам унести почту из помещения, — i казал клерк. — Она адресована ему, и мы не имеем права отдавать ее посторонним.

— Мы из полиции, — сказал Карелла клерку.

— Все равно не имею права, — ответил непоколебимый клерк. — Почта — собственность миниципалитета. Для того, чтобы ее взять, вам нужно разрешение суда!

— Ну, хоть взглянуть на нее можно?

— Пожалуйста. Она скопилась у нас с прошлого сентября.

— Где она?

— Там, в чулане, в углу Кеттеринга. Мы так называем это место. Скоро у нас здесь будет свалка из газет. Не понимаю, неужели людям трудно сообщить свой новый адрес. Это же самая простая вещь на свете. Заполнить карточку и послать нам!

— Может быть, Кеттеринг не хотел, чтобы кто-нибудь знал, куда он поехал? — сказал Хейвз.

— Какая причина заставила бы его поступить так? — удивился клерк.

Хейвз пожал плечами:

— Ну что, посмотрим почту?

— Пошли со мной, — клерк покачал головой. — Это убийство. Такая лавина газет и журналов!

Они вместе продирались через кучи сваленных повсюду газет и журналов. Здесь также были и другие атрибуты почтовой службы: переписка, регулярные издания, журналы, счета, извещения… Самая ранняя почта датирована 29 августа. Было несколько личных писем от некоего Артура Банка из Лос-Анджелеса и от Алисы Лоссинг из Изолы. Полицейские переписали ее адрес с конверта. И теперь все обернулось таким образом, что им уже и не надо было обращаться в суд за разрешением на просмотр почты Кеттеринга.

Теперь им предстоял визит в контору, где работал Кеттеринг. Они поблагодарили клерка и вышли на улицу к своему автомобилю. .

— Ну, что скажешь? — спросил Хейвз.

— Неужели же он запланировал убийство еще в сентябре? — ответил Карелла.

— Черт его знает, — сказал Хейвз. — Тогда почему он скрылся?

— А может быть, он и не скрывался, поменял место жительства и все!

— Сомневаюсь я, чтобы парень бросил все: и дом, и работу из-за пустой ссоры за обеденным столом. Как ты считаешь, Коттон?

— Все зависит от того, что за тип был этот Кеттеринг, — ответил Коттон. — Терпеливый охотник может поступить так. Замел все следы, а затем решил убить Крамера. Кто знает, Стив?

— Он фотограф, ты же знаешь! Вот это уже интересно!

— Да, думаешь эта дамочка, Люси Менкен, замешана?

— Угу, — буркнул Карелла.

— Ее фотоснимки забрал парень по имени Ясон Пуул.

— Ну и что. Но она же считает, что фотографии находятся н руках еще одного типа, который, по всей вероятности, получил их от Крамера.

— Думаешь, Кеттеринг?

— Кто знает?

ГЛАВА ХII

Контора Фила Кеттеринга находилась в помещении одного из зданий, расположенных в центре Изолы, неподалеку от Джефферсон-авеню. В этом здании находились также и другие многочисленные фирмы и конторы.

Офис Кеттеринга был в конце коридора на третьем этаже. На матовом стекле его двери висела табличка: «Фотограф Кеттеринг». Конторка была заперта.

Карелла и Хейвз отыскали коменданта здания и попросили его открыть дверь. Комендант связался с управлением. Это заняло около сорока минут. После получения разрешения они вошли в конторку.

Конторка была разделена на три части: здесь была маленькая комнатка со столом и кабинами. Далее — другая комната, предназначенная для фотографирования, и еще одна — для проявления и обработки фотоснимков. Воздух в комнате был спертым, и она казалась запущенной. Но это только на первый взгляд. Присмотревшись, они не заметили следов пыли или грязи. Каждый вечер уборщица приходила сюда, и контора была убранной и чистой. Если Кеттеринг и был здесь недавно, то уборщица нее равно затерла бы все его следы.

На пороге перед комнатой почты не было. Только на полу лежала горка корреспонденции, видимо, протолкнутая через почтовую прорезь. Здесь было несколько уведомлений на официальных бланках, которые приглашали Кеттеринга явиться в почтовое отделение и забрать свою почту. Карелла и Хейвз открыли несколько конвертов. Ничего существенного для себя они не обнаружили. Это были деловые письма.

В некоторых конвертах находились фотографии, возвращенные журналами. «Клубнички» не обнаружилось. Большая часть корреспонденции была посвящена теме «Сделай сам», даже фотоснимки были такого характера, например: «Как забить гвоздь» или «Как починить старый стол». Здесь же прилагались рекламные проспекты и фотоснимки, на которых показывается процесс реставрации всего этого. Даже если бы они нашли что-либо, связанное с Люси Менкен, им показалось бы это таким ненужным и лишним здесь.

В маленькой комнате, на столе, они увидели несколько раскрытых конЕг/ггт. Письма в них датировались концом августа. По все видимости, он на них не ответил. Очевидно, Кеттеринг вскрыл их перед отъездом на охоту. Было несколько писем, спрашивающих Кеттеринга, почему он до сих пор не ответил на запросы. Последний запрос был сделан в августе прошлого года.

В комнате для фотосъемок под мощными лампами освещения стояла скамейка. В центре скамейки лежала щетка с просверленным отверстием в середине и пустая банка из-под кофе. В фотоаппарате была кассета с пленкой, готовая для съемки. В комнате для проявления фотоснимков находились негативы и отпечатки в начальной стадии обработки. Это были учебные снимки,' рассказывающие любителям, как сохранить в пригодности щетку. Очевидно, Кеттеринг еще не закончил этой работы. Может быть, отъезд на охоту остановил его? Было очевидно, что Кеттеринг с прошлого августа к работе не приступал.

Карелла и Хейвз вышли из конторы Кеттеринга и направились на поиски управляющего зданием. Управляющий был подтянутым и хорошо одетым мужчиной, лет тридцати. Он, казалось, никуда не спешил и имел время для них. Его звали Колтон.

— Все, пора и честь знать, — сказал он детективам. — Он не платит за аренду все эти месяцы. Его конторка приносит мне убытки. Я собираюсь выгнать его.

— Вы говорите таким тоном, что можно подумать, вам не хотелось бы этого, — сказал Карелла.

— Ну конечно, Фил Кеттеринг неплохой парень. Мне бы не хотелось выбрасывать его на улицу. Но что мне делать? Я не могу терпеть убытки. Он смотался, слоняется черт знает где, а я теряю деньги. Это что, правильно?

— Откуда вы знаете, что он уехал из города?

— Его нет нигде вокруг, не так ли? Я все же выгоню его. Я уже уведомил адвоката. Мы собираемся наклеить да двери объявление о том, что контора освобождается.

— Ну а Кеттеринг не говорил вам, куда он уезжает? — спросил Хейвз.

— Ни словечка. От чего он скрывается? От полиции? Может быть, он прячется от вас? Он что, ограбил банк или еще чего натворил? Убил кого-то? Почему он неожиданно уезжает — из города, не сказав ни слова? Хотел бы я знать, что все это означает?

Карелла сказал:

— Мы тоже хотели бы знать, куда он подевался.

После этого оба полицейских поблагодарили любезного клерка и попрощались с ним. Теперь им ничего не оставалось, как допросить остальных мужчин, бывших с Крамером на охоте.

Они поделили их между собой.

Рекламное агентство называлось: «Компания Рутера — Смита». Оно было небольшое, всего на двадцать человек. Франк Рутер был компаньоном этой фирмы и ответственным за многочисленные бумажные дела.

— Мне бы писать книги, — признался он Хейвзу. — Но дело в том, что я не писателЫ

Это был приятный, лет сорока, человек, с темными волосами и карими глазами. На нем была одежда, которую носят обычно писатели: твидовый пиджак, рубашка с мягким воротником, строгий галстук и темные фланелевые брюки. К тому же он еще, как заправский писатель, покуривал трубку. Рутер добродушно поприветствовал Хейвза. Они мирно сидели в его обставленной со вкусом комнате, разговаривая и покуривая. Один — сигареты, другой — трубку.

— Мой дед за свою жизнь заработал уйму денег, — болтал Рутер. — Он продавал горшки! Ему приходилось ездить из города в город и продавать их. А вскоре он мог уже нанимать людей, которые торговали за него. Моему папаше он оставил много денег.

— А что ваш отец с ними сделал? — поинтересовался Хейвз.

— Он вложил их в более выгодное дело. Отец помешался на собаках — начал ввозить французских пуделей. Может показаться, что на них не заработаешь. Но как бы там ни было, здесь, в Санд Спите, у отца была огромная псарня. Собаки были чистокровные, мистер Хейвз! А мой отец был преуспевающим бизнесменом. Когда он умер, я унаследовал деньги, заработанные двумя поколениями Рутеров.

— А вы что сделали со своим наследством? — спросил Хейвз.

— Я захотел стать писателем. Стал писать дюжины романов, которые выбрасывал потом в мусорные корзины. В то же самое время я жил, не зная нужды. Я привык жить на широкую ногу, когда был жив отец, и мне казалось, что это будет продолжаться вечно, и даже после его смерти. Я протранжирил огромную кучу денег. За двадцать лет я профукал наследство, приобретенное двумя поколениями предков. Я перестал писать романы, когда обнаружил, что у меня осталось всего лишь пятнадцать тысяч долларов. Мне пришлось составить компанию Джеффу Смиту. Мне показалось, что я так ничего и не смогу написать до конца. Это очень неприятное чувство, мистер Хейвз!

— Думаю, что да, — согласился с ним Хейвз.

— Талантливый мемуарист смог бы осветить путь моей семьи в трех словах, если бы захотел. По крайней мере, историю моей семьи до того, как я стал агентом по рекламе, когда я еще мог чертовски много тратить денег и писать романы.

— И какие же эти три слова?

— Дед, отец и сын, — ответил Рутер. — Три поколения — три рода занятий! Тремя словами? Горшечник, собачник и бездельник! Бездельник — это я.

Хейвз улыбнулся. Ему показалось, что Рутер всегда приводит эти три слова, и его оригинальность не носит спонтанного характера. Но тем не менее это было остро, и Хейвз улыбнулся снова.

— Но теперь я не бездельник, мистер Хейвз, — сказал Рутер. — Я пишу истории для моей собственной фирмы. Я пишу прекрасные рекламные тексты, которые помогают продавать товар. Джефф и я делаем деньги. Это не те деньги, которые я унаследовал, это деньги, которые я заработал сам! Деньги, которые так тяжело достаются. Это прекрасное чувство! Здесь уже большая разница между бездельником и работягой!

— Я вижу, — сказал Хейвз.

— Извините, — ответил Рутер. — Я не хотел отнимать ваше драгоценное время россказнями о своей семье!

— Это было очень интересно, — ответил Хейвз.'

— А теперь, что вы хотите узнать, мистер Хейвз?

— Что вы знаете про Фила Кеттеринга?

— Кеттеринга? — Рутер вскинул кверху брови. Он посмо-^рел на Хейвза с удивлением. — Извините, но я не знаю такого!

— Фил Кеттеринг, — повторил Хейвз.

— Я его должен знать? — опять удивился агент по рекламе. — Да.

Рутер заулыбался:

— Подскажите мне!

— Кукабонга Лодж, — сказал Хейвз. .

— А..! Да, да. Конечно, простите меня, пожалуйста. Я плохо запоминаю имена. Особенно в то время, когда у меня были неприятности.

— Какие неприятности?

— Я разводился с женой.

— Ну и развелись?

— Нет, мы помирились. Сейчас все прекрасно!

— А как насчет Кеттеринга? Когда он покинул Кукабонгв Лодж?

— Рано утром. Я не помню, какое это было число. Он сказал нам, что хочет немного пострелять перед тем, как выйти на шоссе. Он позавтракал и уехал.

— Он уехал один?

— Да, один.

— А что дальше?

— Мы позавтракали и тоже пошли на охоту.

— Кто это мы?

— Ян два других парня, которые были там. Не помню их имен.

— Но ведь вас там ЧЕТВЕРО оставалось, не так ли?

— Вы имеете в виду Крамера? Да, он был четвертым. Но он не пошел с нами в то утро.

— Почему?

— Я поскандалил с ним накануне.

— Причина ссоры?

— Моллюски!

— Вы помните, как звали по имени Крамера, не так ли?

— Да, мы с ним даже поссорились. '

— Вы ничего не читали про него в газетах?

— Нет. А что?

— Он мертв!

Рутер замолчал, потом сказал:

— Извините, сожалею об этом.

— Неужели?

— Да. Мы повздорили немного, но прошло столько времени. Тогда 1 был раздражительнымпо любым пустякам. Мы с Лиз нс находили общего языка. Но я не желал его смерти, — Рутер снова замолчал, а затем спросил — Как он умер?

— Его застрелили!

— Случайно?

— Нет, умышленно.

— О! — Рутер недоуменно скривил рот. — Вы полагаете, что его убили?

— Именно так!

— Кто?

— Не знаю! Скажите, вы виделись с Кеттерингом с тех лор?

— Нет. Зачем? Нас ничто не связывает. Я встретился с ним только в охотничьем домике.

— И вы, конечно, не знаете, где он сейчас?

— Конечно, нет! Он что, имеет какое-то отношение к смерти Крамера?

— Как мы поняли, Кеттеринг вступился за вас, когда вы повздорили с Крамером, и они с Крамером готовы были подраться. Не так ли?

— Да, так. Но это было уже так давно. Неужели вы думаете, что он затаил на него злобу все это время?

— Я не знаю, чему верить, мистер Рутер! Вы не могли бы припомнить имена остальных двух?

— Нет, к сожалению, не могу. У одного, правда, было очень странное имя, но я не помню сейчас.

— Понимаю. Когда вы покинули домик?

— Кажется, в субботу, не помню точно.

— А может быть, вы помните число?

— Восьмого или девятого, это была первая неделя сентября.

— Когда уехал Крамер?

— В тот же день, я полагаю.

— А другие?

— Мы все уехали в одно время. Я приехал туда только на неделю. Мне было не др охоты, я же говорил вам, что у меня были свои отношения с женой. Единственная дичь, которую я подстрелил, была ворона.,

— Кеттеринг угрожал убить Крамера?

— Нет. Он только предложил ему выйти наружу И разобраться там. '

— Он казался очень рассерженным?

— Да.

— Этого было достаточно для убийства?

— Не знаю.

— Мм-м… мм-м… — протянул Хейвз.

— Почему вы считаете, что Кеттеринг убил Крамера?

— Мы не уверены в этом, мистер Рутер. Но у него были возможные мотивы для этого. А потом он исчез из города. И еще одно!

— Что именно?

— Кеттеринг был отличным охотником, как нам сказали. А Крамер был убит из охотничьего ружья.

— В городе охотничьи ружья имеют многие, — возразил ему Рутер. — Например, я!

— Точно. Вы, мистер Рутер?

Рутер засмеялся:

— Неужели я сказал это?!

— Какого калибра ваше ружье, мистер Рутер?

— У меня «Мардин» двадцать второго калибра. Восьмизарядное.

Хейвз понимающе кивнул головой:

— Крамер был убит из «Саважа-300».

— Вы хотите посмотреть на мое ружье? — хитро спросил Рутер.

— Нет, в этом нет необходимости, — успокоил его Хейвз.

— Почему вы верите мне. Может быть, у меня два ружья?

— Я вам верю, мистер Рутер. Но если вы и убили Крамера, то давно бы разобрали ружье на части и спрятали бы где-нибудь подальше.

— Вы правы, мистер Хейвз. Я об этом не подумал.

Хейвз встал:

— Если вы вспомните имена двух других, позвоните мне. Вот моя полицейская карточка, — Хейвз вынул из портмоне карточку и протянул ее Рутеру.

Рутер некоторое время разглядывал ее, а затем сказал:

— Вы знаете, что мы были в Кукабонга Лодж! Вы знаете, Что между мной и Крамером пробежала кошка. Вы знаете и Кеттеринга, знаете и меня, — он снова улыбнулся. — Вы были В Кукабонга Лодж?

— Был.

— И вы говорили с хозяином?

— Говорил.

— Тогда вы уже знаете имена всех, не так ли?

— Да, мистер Рутер! — ответил ему Хейвз. — Я уже знаю имена всех.

— Тогда зачем вы спрашивали меня?

Хейвз дернул плечами:

— Так положено!

— Или вы подозреваете, что я имею какое-то отношение К смерти Крамера?

— А сами вы как думаете?

— Думаю, что вряд ли.

Хейвз улыбнулся:

— Тогда вам нечего волноваться, мистер Рутер, — и он заспешил к двери.

— Минутку, Хейвз, — остановил его Рутер. В его голосе прозвучал командный тон. Этот новый тон и удивил Хейвза. Он резко обернулся. Рутер встал из-за стола и направился к нему.

— В чем дело, мистер Рутер?

— Я не люблю, когда надо мной насмехаются, меня дураком выставляют, — с угрозой произнес Рутер. Его глаза потемнели (и злости, губы сжались.

— Вас кто-то выставляет дураком?

— Вы знаете про всех остальных. Вы что, хотели поймать меня в ловушку?

— В какую ловушку?

В комнате стало тревожно. Хейвз еще продолжал колебаться.

Он был удивлен поведением Рутера. «Все шло гладко и вдруг, под самый конец, все резко переменилось», — подумал он. Его взгляд уперся в напрягшееся лицо Рутера. Ему показалось, что тот вот-вот вцепится ему в горло.

— Хотите поймать меня на слове и пришить мне это дельце? Нехорошо, — сказал Рутер.

— Перестаньте фантазировать, Рутер, — ответил Хейвз. Он уже чувствовал» угрозу, и его мощные кулаки непроизвольно сжались, и, если бы Рутер бросился на него, он бы встретил его как полагается.

— Тогда зачем сбивали с толку? — продолжал приставать к нему Рутер, обретший неожиданную храбрость и наглость.

— Никто вас не сбивал, — твердо сказал Хейвз. — Мистер Рутер, вы должны знать то, что обязан зазубрить каждый бизнесмен в мире!

— Что именно? — спросил Рутер.

— Как остановиться, когда преуспеваешь!

Рутер мгновенно изменился в лице. Минуту он словно раздумывал, а затем улыбнулся:

— О, простите меня! — уже миролюбиво сказал он. — Я только подумал, что вы меня дурачите.

— Забудем это, — сказал Хейвз, который уже ненавидел этого нахала и боялся, что ударит его сам.

— Прекрасно, — согласился Рутер и протянул для примирения руку. — Давайте оба забудем этот неприятный инцидент.

Хейвз с неохотой пожал ему руку.

— Да, конечно, — ответил он. — Так будет лучше.

ГЛАВА XIII

Джон Мэрфи неуловимо смахивал на колониального улана. У него была лысая голова, седые усы и выпуклый живот. Он сильно напоминал отставного полковника, только что вернувшегося из заморских краев Британской империи. Но он не был отставным полковником. Он был маклером на пенсии и все свое свободное теперь время стриг купоны, не выходя из своего дома в Ныо-Посквит — предместья города. Нью-Посквит, однако, это не Санд Спит. Дома здесь неновые, но не теснятся друг к другу в притирку. Добротный дом Мэрфи был построен на шестнадцати акрах утрамбованной земли.

Нью-Посквит был напичкан бесчисленными площадками для игры в гольф и теннис, морскими клубами яхтсменов, маленькими ресторанчиками и бистро. Старик Мэрфи был неотделим от этого места. У него была масса времени, которую надо как-то интересно занять. Может быть, здесь Мэрфи немного успокаивался, ибо был нервным, с трясущимися руками, в которых трудно было удержать стакан с виски или лимонадом, чтобы не расплескать его. Карелла, сидя напротив Мэрфи, заметил эту дрожь старческих рук и удивился, как старик может нажать на курок охотничьего ружья и попасть точно в цель. Карелла держал перед собой раскрытую записную книжку, где делал короткие пометки, стараясь так вести записи, чтобы не смущать собеседника. Для многих записи в книжках являются явным препятствием к продолжению беседы, многие словно затвердевают, видя, как карандаш бегает по бумаге. Джон Мэрфи был очень нервный, но Карелла сейчас не мог понять: или Мэрфи трясется от природы, или же от страха, что перед ним полицейский.'

— Вы здесь проживаете вместе с семьей? — спросил его Карелла.

— Да, — ответил Мэрфи. — Именно так.

— Сколько лет вы уже на пенсии, мистер Мэрфи?

— В прошлом месяце справил одиннадцатый юбилей, — сказал Мэрфи. — Я ушел в пятьдесят. Сейчас мне шестьдесят один.

— Чем занято ваше свободное время?

— Делаю кое-что!

— Что именно?

— Играю в гольф, ловлю рыбу, хожу на охоту, — Мэрфи пожал плечами. — У меня спортивная машина. В прошлом году участвовал в гонках. Я отлично управляю машиной.

— Какая у вас машина, мистер Мэрфи?

— «Порше»!

— Вы выигрывали гонки?

— Я участвовал в двух гонках! В одной пришел четвертым, во второй — вторым!

— О, тогда вы действительно прекрасный гонщик!

— Конечно, — сказал Мэрфи. — Вы хотите заполнить ручку чернилами?

— Нет, спасибо! А охотник вы хороший?

— Так себе, — ответил Мэрфи. — У меня трясутся руки, эк- Кма! Вот почему я нервный, — он показал Карелле руку. — Смотрите вот здесь!

— М-да! Мистер Мэрфи, вы не могли бы рассказать мне Про охоту в прошлом сентябре. Я имею в виду поездку в Кукабонга Лодж!

— В Кукабонга Лодж? — повторил за ним Мэрфи. — Могу!

Он начал рассказывать. Карелла задавал ему вопросы и >емя от времени записывал что-то в свою книжку. Мэрфи повторил историю ссоры, связанную с моллюсками, и последующий раздор между Крамером и Кеттерингом. Память у него была великолепная. Он помнил, как зовут всех, как они были одеты, даже оттенки голосов. Он рассказал Карелле все то, что рассказывал Хейвзу Джерри Филдинг в Кукабонга Лодж. Когда Карелла потом сравнивал свои записи с пометками Хейвза, он убедился, что Франк Рутер рассказал то же самое.

— С того утра вы не видели Кеттеринга? — спросил Карелла.

— Нет.

— Охотились вместе?

— Нет.

— У вас какое ружье, мистер Мэрфи?

— У меня их три! Дробовик, двадцать второй калибр и штуцер!

— Какой штуцер?

— «Саваж».

— Калибр?

— Триста.

— Можно посмотреть?

— Зачем? — испуганно спросил Мэрфи.

— Мне хотелось бы посмотреть ружье и забрать его для проведения баллистической экспертизы!.

— Эго еще зачем?

— Сай Крамер был убит из «Саважа-300».

— Я читал в газетах, — тихо сказал Мэрфи. — Ваш визит связан с этим?

— Да.

— Вы подозреваете, что это я убил Крамера?

— Я этого не говорил, мистер Мэрфи.

— Я не могу попасть даже в медведя с десяти шагов. А вы обвиняете меня в том, что я подстрелил Крамера из машины, да еще в темную, дождливую ночь!

— Я не говорил этого, мистер Мэрфи, — стараясь успокоить старика, сказал Карелла. — Но мне необходимо направить ваий ружье для баллистической экспертизы, если, конечно, вы и* возражаете!

— Ну хорошо, — сдался Мэрфи, сильно перепуганный.

— Могу заверить вас, мистер Мэрфи, — сказал Карелла, — ваше ружье вернется к вам в целости и сохранности.

— В целости и сохранности, — недовольно проворчал старик. — Оно и так в прекрасном состоянии поступает к вам!

— Оно вернется таким же.

— Хорошо! — сказал Мэрфи, поднимаясь со своего стула. — Ружье в другой комнате, в ружейной пирамиде!

Карелла последовал вслед за стариком Мэрфи. Мэрфи нашал ружье в пирамиде и протянул его Карелле.

— Отличное ружье, сэр, — сказал он.

— Да, — согласился с ним Карелла.

— Из него можно и слона уложить, — продолжил Мэрфи и, словно случайно, направил ствол на Кареллу.

— Ого! Вы… поосторожнее с ним, мистер Мэрфи!

— Почему?

— Вас что, никогда не учили не направлять ружье на человека?

— А что, может выстрелить? — сказал непонятно для чего Мэрфи.

— Все может, — ответил Карелла.

В комнате стало тихо. Мэрфи смотрел не отрываясь на Кареллу. Его палец лежал на спусковом крючке ружья. Оно тряслось вместе с руками старика.

— Мистер Мэрфи, — сказал Карелла, которому начинало это надоедать, — перестаньте баловаться.

— Вы боитесь, что я выстрелю, — сказал Мэрфи. На его лице улыбки уже не было.

— Не думаю, но…

— Если бы из этого ружья уложили Крамера… Неужели вы считаете меня за дурака, чтобы я убил вас в собственном |рме?

— Если вы не собираетесь убить меня, — сказал Карелла, — тогда уберите ружье в сторону!

— Мистер Карелла! — Мэрфи снова заулыбался. — Мне показалось, что вы струсили. — Он замолчал. Потом сказал снова — Ружье не заряжено. — Он протянул его Карелле. — Но это не то ружье, из которого убили Крамера, будьте уверены!

— Рад слышать все, что вы сказали, — ответил Карелла. — Можно несколько патронов для баллистической экспертизы?

— Конечно, — ответил Мэрфи и вынул из ящика пачку патронов. — Тут несколько полных магазинов. Хватит?

Карелла смотрел на руки старика и вспоминал, как они тряслись н курке ружья, направленного ему в грудь…

Коттон Хейвз даже и подумать не мог о том, что за ним ^троена слежка с самого начала, как он вышел от Иохима Миллера в ту ночь. А когда он понял это, задумался — кто Аы это мог быть?

Хейвз набрал домашний номер телефона Миллера после того, tax вышел из конторы Франка Рутера. Жена Миллера ответила Коттону, что ее муж, Иохим Миллер, работает в фирме «Бард Иидастрнь инженером-электронщиком. Хейвз позвонил в эту фирму. Разговор с полицией всегда вызывает у невиновного человека чувство подозрения, Хейвз предложил Миллеру встретиться у него дома, с чем тот быстро согласился.

Миллер жил в Маджесте — самом близком к городу предместье.

В 18.30 вечера Хейвз выехал из полицейского участка. Когда он подъехал к дому Миллера, было уже 20.03. Но он еще не догадывался, что за ним пристально следят сразу же после того, как он ступил вниз по ступенькам 87-го участка, и до самой Маджесты. Дом Миллеров находился на маленькой, тенистой, состоящей сплошь из сосновых аллей улице. Напротив дома был разбит небольшой сквер. Это было одно из самых прекрасных местечек Маджесты. Хейвз подумал о том, что Миллер выбрал это место из-за близости к своей работе. А поскольку он выбрал неплохое место, то Хейвз мог догадаться, что Миллер хорошо зарабатывает.

— Дом номер двадцать четыре, — сказал ему по телефону Миллер.

Хейвз вошел в скромный вестибюль дома и поднялся на лифте до шестого этажа. Дверь ему открыла миссис Миллер. Хейвз увидел приятную брюнетку с синими глазами, но у Хейвза уже была отработана. привычка не влюбляться в замужних женщин.

— Вы детектив Хейвз? — сразу же спросила она его.

— Да, — Хейвз показал свое удостоверение.

— Что случилось? — снова. спросила его жена Миллера.

— Ничего особенного, миссис. Мы стараемся установить место пребывания человека, с которым встречался ваш муж. Думаю, что он мог бы помочь нам!

— Ваш приход не имеет к Иохиму никакого отношения? — спросила она Хейвза, словно не доверяла ему.

— Нет, нет, — уверил ее Хейвз.

— Тогда проходите, — пригласила она его в квартиру, но у Хейвза не исчезло предчувствие, что если бы ее Иохим был в чем-то замешан, она захлопнула бы перед его носом дверь, а затем прошила бы ее вместе с ним изнутри пулеметом.

Миссис Миллер провела его в столовую. Иохим Миллер оторвался от телевизора.

— Это детектив Хейвз, — сказала миссис Миллер.

Миллер встал и протянул для приветствия руку. Он был худым человеком, лет тридцати пяти, с узким лицом и каштановыми бровями. Он смотрел умно и интеллигентно. Но его пожатие было крепким.

— Рад видеть вас, мистер Хейвз, — сказал он. — Вы уже нашли его?

— Еще нет, — ответил Хейвз.

— Они ищут человека по имери Фил Кеттеринг. — Объяснил он жене. — Мистер Хейвз сказал мне об этом по телефону сегодня днем.

Миссис Миллер посмотрела на Хейвза и понимающе кивнула головой. Но все же не удовлетворенная объяснением, не отрывала от полицейского глаз.

— Садитесь, мистер Хейвз, — пригласил Миллер. — Не хотите ли выпить?

— Нет, спасибо!

— Стакан пива? Пиво, надеюсь, можно!

— Да мне бы не хотелось!

— Ну, как хотите, — ответил Миллер. — Что вы хотели услышать от меня?

— Все, что вы помните про Крамера и Кеттеринга, — сказал Хейвз.

Пока Миллер рассказывал, Хейвз, делая пометки в своей книжке, раздумывал над тем, что работа полиции состоит просто из оформления записей в трех экземплярах. Миллер поведал TJ же историю, что и Филдинг. О том же рассказали Рутер и, наконец, Мэрфи ранее. Это становилось скучным. Одно и то же. Хейвз хотел бы некоторого отклонения от фактов, чего-нибудь, за что можно было уцепиться. Но ничего такого Миллер не рассказывал, все шло как по нотам написанной ранее симфонии.

— Вы с тех пор не встречали Кеттеринга?

— С того дня, когда он покинул Кукабонга Лодж?

— Да, — сказал Хейвз.

— Нет, не встречал!

— У вас есть ружье, мистер Миллер?

— Нет.

— Как так? — удивился Хейвз.

— Нет, сэр.

— А вы что, не охотились тогда?

— Да, брал ружье в рассрочку, мистер Хейвз. Я не такой уж заядлый охотник. Пегги ездила в Калифорнию к матери. Мы не выносим друг друга — я и мать Пегги! Она не хотела, чтобы Пегги выходила за меня замуж. Но мы все равно поженились

— Она думала, что Иохим не может зарабатывать деньги, — сказала жена Миллера. — Но она просчиталась. У Иохима их теперь много.

— Прошу тебя, Пегги, — сказал ей Миллер.

— Ну почему, Иохим? Да, он зарабатывает хорошие деньги, мистер Хейвз. Мы экономим немножко с его заработка и с земли.

— Пегги, прошу тебя, — умоляюще посмотрел на нее Миллер.

— С какой земли? — удивленно спросил Хейвз.

Миллер тяжело вздохнул:

— Я спекулирую, мистер Хейвз, — пояснил он. — Я покупаю и продаю земельные участки. Сейчас, когда вокруг такой бум строительных операций, это довольно выгодное дело!

— Как же вы это проделываете?

— Просто спекуляцией. Я нахожу участок, который, как мне кажется, строители в конце концов запросят. Я его покупаю по дешевке, а затем продаю дороже, если они, конечно, хотят что-либо строить на нем. Хотя долго это продолжаться не будет. Они уже все позастроили и уже почти сравнялись с городом.

— Сколько вы зарабатываете такой спекуляцией, мистер Миллер? — спросил Хейвз.

— Это секрет фирмы, — улыбнулся Миллер.

— Понимаю, извините, — смущенно ответил Хейвз, — я не хотел бы совать нос в ваши дела, просто любопытно было бы знать!

— Мы зарабатываем около тридцати тысяч, — сказала за Миллера его жена.

— Пегги!

— Ну почему мы должны скрывать?

— Пегги, заткнись! — уже грубо остановил ее Миллер.

— Мы собираем деньги, мистер Хейвз, — не обращала на него внимания женщина. — Мы хотим построить большой дом!

— Заткнись! — заорал на нее Миллер.

Миссис Миллер неожиданно осеклась и замолчала, насупившись.

Хейвз кашлянул, желая разрядить обстановку, которая накалилась между супругами.

— Какую работу вы выполняете в фирме «Бард», мистер Миллер? — спросил он.

— Я работаю инженером-электронщиком.

— Я знаю, но что конкретно вы делаете?

Миллер улыбнулся, как улыбается тренер, когда его команда забивает гол:

— Я не могу ответить на этот вопрос, даже если бы и захотел.

—. Почему? — поразился Хейвз.

— Это профессиональная тайна, — ответил Миллер.

— Хорошо. Итак, у вас ружья нет. Не так ли?

— Совершенно верно!

— Какое ружье вы взяли напрокат?

— Двадцать второго калибра.

— Вы случайно не помните, какое ружье было у Кеттеринга?

— Нет. Я плохо разбираюсь в ружьях. Кажется, штуцер.

С таким названием, как… а черт, не помню! *

— «Саваж», — подсказал ему Хейвз.

— Да! Точно! — ответил Миллер. — У Кеттеринга было это ружье!

На улице Хейвз, подходя к машине, посмотрел наверх, на окна квартиры Миллеров. В проеме окна он увидел мистера Миллера, наблюдавшего за ним, но, увидев, что Хейвз смотрит на окно, тот быстро скрылся в комнате. Хейвз перевел дух и сел в машину. Уже здесь, в салоне своего седана, он вдруг обнаружил еще одно действующее лицо. Кто-то неожиданно юркнул-* в тень за деревья. Хейвз успел заметить только его тень^ тдав немного, он завел мотор, но трогаться не спешил. За деревьями, где скрылся человек, не было слышно ни звука. Тогда Хейвз поехал. Краем глаза он увидел в боковом зеркале, как из-за дерева побежал человек к машине на тротуаре и быстро сел в нее. Это был «Шевроле», но в темноте разобрать номера было невозможно. Хейвз ехал по дороге и видел в зеркале следующую за ним машину. Ехал он медленно. Его преследователь, кажется, не догадывался, что его разоблачили. Хейвз не хотел, чтобы преследователь потерял его, и сам старался не потерять этот «хвост». Иногда ему казалось, что он ошибается, и это никакой не преследователь, а просто случайный человек, который едет за ним следом. Но это сомнение Хейвз развеял в одно мгновение. Он продолжал следить за ним в зеркало заднего вида: неожиданно прибавив скорость и повернув налево, он увидел, что машина сзади сделала то же самое Тогда он еще больше прибавил газу и повернул теперь направо. «Шевроле» следовал за ним. Хейвз проехал два квартала и повернул налево. «Шевроле» не отставал от него. Хейвз проделал серии поворотов налево и направо, чтобы исключить погоню. «Шевроле» прилип к нему и явно шел за ним. Хейвз был уже уверен в этом. «Почему он преследует меня?» Хейвз никак нс мог разглядеть номера машины. Ему чертовски хотелось знать — кто же сидит там за рулем?!

Хейвз снова прибавил ходу и оторвался от «Шевроле» на целый квартал, а затем быстро съехал с проезжей части дороги на тротуар и остановился, вышел из машины и спрятался в аллее. На дороге взвизгнули тормоза, и «Шевроле» замер у тротуара, неподалеку от машины Хейвза. Из него вылез мужчин! и стал осматриваться по сторонам, а затем пошел к аллее, где спрятался Хейвз

Щедрая листва летних деревьев густо нависала над дорогой, и свет улцчных фонарей, стоявших на обочине, не проникал в глубину темной аллеи. Хейвз мог только слышать шаги приближающегося незнакомца, но не видел его лица. Человек наверняка решил, что Хейвз зашел в одно из зданий, которые окружала темная сосновая аллея. Он останавливался у каждого подъезда и все приближался к тому месту, где затаился Хейвз.

Шаги человека гулко раздавались в тишине мрачной аллеи. Хейвз ожидал; Шаги все ближе, ближе и ближе…

Когда они раздались совсем рядом, Хейвз выскочил из-за дерева. Человек не испугался, а сделал движение, которое изумило Хейвза. Хейвз был далеко не карлик и, без сомнения, сильнее и крупнее его, но первым ударил тот! Хейвз все же схватил его за руку и крутанул вокруг. Но не рассчитал сил, и человек, как волчок, проскочил мимо его лица, так сильно крутанул его Хейвз. Не успев еще сообразить, что г._х мфло, Хейвз получил такой сильный удар ниже пояса, что выпустил незнакомца из рук. Боль была страшной, и Хейвз рухнул на бетонный тротуар. Человек, ударивший Хейвза, помчался изо всех сил к выходу из аллеи. Хейвз снова не успел разглядеть его лица. Сам он лежал на бетоне, страдая от невыносимой боли в паху, и почему-то в голове у него вертелась совсем неуместная сейчас глупая шутка-анекдот, которую он когда-то слышал. Сейчас было не до шуток — надо было вставать и бежать за нападавшим, но боль томила Хейвза пульсирующими толчками, а он как дурак вспоминал этот анекдот. Анекдот о том, как один мужик подслушал разговор двух женщин, которые описывали свои мучения во время родов.

«Такая боль, — говорит одна другой. — Никто и никогда не испытывал такой боли, как я, когда рожала!»

«Боль? Не говори мне про боль! — отвечала другая. — Когда у меня родился Левис — это было что-то невыносимое. Никто в мире не испытывал таких страданий!»

Тогда мужик открылся им и сказал: «Извините, дорогие дамы. Вас когда-нибудь били по яйцам?»

Ситуация, в которой оказался Хейвз, была явно не для шуток и смеха. Лежа на прохладном бетоне, страдая от резкой боли, Хейвв был далек от мысли веселиться. Он слышал, каа удалялся от него «Шевроле». Потом он поднялся и с трудом потащился к выходу из аллеи в надежде, что сможет увидеть номер машины.

Но улица была темна, а «Шевроле» несся уже вдалеке иа бешеной скорости. Через некоторое время боль стала утихать.

Стив Карелла, конечно, не подозревал Джона Мэрфи. На этом витке расследования никто не ходил в подозреваемы*! Но он знал одно, что человек, который выстрелил в Крамера, был метким стрелком. Ведь был произведен всего один ыстрел и он разнес полчерепа Крамеру. Тот, кто убил Крамера, вел автомобиль, затем быстро заехал на тротуар, поднял ружье, прицелился через окошко и выстрелил. Одним выстрелом он решил все дело.

Карелла сомневался, чтобы это сделал Мэрфи. У старика тряслись руки даже во время мирного питья виски. «Представляю, — подумал Карелла, — как бы они тряслись у него, когда бы он целился в Крамера? Нет, Мэрфи здесь отпадает!»

Поэтому он не удивился, когда узнал про результат баллистической экспертизы стрельбы из ружья Мэрфи. Она установила, что из его ружья выстрелов не было. Стив Карелла совсем не удивился, скорее, был немного разочарован.

ГЛАВА XIV

Алиса Лоссинг жила в Изоле на Блафф-стрит с выходом на Ривер Рикс.

Коттой Хейвз, который накануне вечером был безжалостно сражен коварным незнакомцем, уже на следующий вечер, 12 июля, был совершенно здоров и отправился с визитом к Алисе Лоссинг.

Хейвз остановился у дома 8«Б» и позвонил.

— Кто там? — послышался молодой женский голос. Хейвз мколебался и ответил не сразу — все это было школой, которую он прошел в стенах 87-го полицейского участка.

Однажды все было точно так же: он постучал в дверь подозреваемого в убийстве и сказал: «Откройте! Полиция!» Человек внутри дома открыл пальбу из пистолета, и один полицейский по имени Стив Карелла, был в тот день серьезно ранен.

Даже и сейчас Хейвз горько сожалел о своем первом и глупом дебюте, едва не стоившем жизни его товарищу.

Но Алиса Лоссинг не подозревалась в убийстве.

— Полиция, — сказал Хейвз.

— Кто?

— Полиция, — повторил он.

— Минутку, — сказал голос. Хейвз слышал, как i/риближа- лнсь шаги. Открылся дверной глазок, и в нем появился глаз человека.

— Кто это? Говорите — полиция?

— Полиция, — снова сказал Хейвз. — Я детектив Хейвз.

— У вас есть удостоверение?

— Да.

— Покажите.

Хейвз показал пластиковую карточку полицейского.

— А значок полицейского? — не унимался глаз.

Хейвз снял значок и помаячил им перед глазком.

Девушка снова попросила показать теперь уже удостоверение.

— Вы не очень похожи на фотографии, — сказала она.

— Это я. Если вам нужны еще доказательства, то пожалуйста. Телефон F 7-8024. Пригласите старшего детектива Стива Кареллу и спросите его, знает ли он детектива Коттона Хейвза.

— Это звучит убедительно, — сдалась девушка. — Минутку, я сейчас.

Хейвз слышал, как лязгают металлические запоры, словно его впускают в Форт Нокс. Он еще недоумевал, почему девушка такая трусливая, но дверь, наконец, открылась, и он сразу понял почему.

Алиса Лоссинг, возможно, была самая красивая из девушек, которых ему приходилось видеть. Если бы он был Алисой Лоссинг и жил в этом доме, он поставил бы стальную дверь, чтобы никакие хищники не проникли сюда.

— Входите, — пригласила она его. — Но ведите себя нормально!

— Почему?

— У меня есть револьвер, и я умею стрелять!

— А ружья у вас нет? — вежливо поинтересовался Хейвз, уже не как полицейский, а как мужчина, которому начинала нравиться Алиса Лоссинг.

— Нет, спасибо, — отрезала она. — Револьвер меня больше устраивает!

— Самое лучшее оружие для женщины — это молоток, — сказал Хейвз

— Что? — удивилась Алиса.

— Я сказал — молоток!

— Проходите, проходите. Если вы намерены рассказывать про оружие, то не стойте в проходе!

Они вместе зашли в квартиру. У Алисы Лоссинг были — чудесные каштановые волосы и карие глаза. Она была высокая и вышагивала походкой английской королевы. Фигура у нее была отличная, со стройными ножками из-под выпущенной спортивной майки.

— Почему молоток? — спросила она, когда они оказались в гостиной.

— По разным причинам. Одна — это возбудимость женщин! Лицом к насильнику она иногда не может метко стрелять. Она может разом выпустить все патроны и оказаться беззащитной!

— Не беспокойтесь! Я стреляю метко, — гордо ответила Алиса.

— Вторая причина: нападающий, видя перед собой револьвер, может выхватить свой, если у него он имеется. Шансы таковы — он стреляет быстрее, чем женщина!

— Я стреляю метко, — повторила Алиса.

— Третья причина: если у нападающего на уме насилие, то так или иначе он проявит свое намерение. Здесь уже молоток незаменимое оружие, лучше пистолета. Если он задумал ограбление, то самое лучшее — это дать ему ограбить, а потом сообщить полиции. С пистолетом могут быть неприятности даже тогда, когда в нем нет необходимости. Никто не становится героем с молотком! Молоток становится средством обороны!

— Это ваша теория? — ехидно спросила Алиса.

— Да, — ответил Хейвз, невинно глядя в ее красивые глаза.

— Чепуха, — ответила Алиса. — На моем ночном столике я держу револьвер, и он заряжен! Я убью любого, кто залезет в мою спальню без разрешения! Я выстрелю в него и уложу наповал!

— Девушке не стоит быть такой мнительной, — ответил Хейвз. — Особенно такой красивой девушке. Я был бы рад, если бы меня пригласили!

— Что вы там болтаете? Я игнорирую ваш комплимент!

— Почему? — с физиономией простака спросил Хейвз.

— Слишком вы обаятельны, — ответила Алиса. — Я могу потерять голову и ненароком прострелить пятку, — она усмехнулась.

— Изумительно, — усмехнулся ей в ответ Хейвз.

— Ну, что там у вас? — спросила Алиса.

— Фил Кеттеринг, — пошел ва-банк Хейвз.

— А что с ним? Где он сейчас? Вы знаете?

— Мы не знаем, кажется, он испарился!

— Неужели? — удивилась Алиса.

— Когда вы виделись с ним в последний раз?

— В августе прошлого года. .

— Что-нибудь слышали о нем с тех пор?

— Ничего, — сказала Алиса. — Мне он безразличен. Но он взял вещи, принадлежащие мне!

— Что именно?

— Кольцо!

— Каким образом оно попало к нему?

— Я дала ему. Однажды мы так напились, что решили обменяться кольцами. Он дал мне эту чепуху, — она протянула Коттону правую руку, — а я дала ему чертовски дорогое колечко лля вечерних выходов. Он нацепил его на свой мизинец!

— Покажите мне еще раз, мисс Лоссинг, — попросил ее Хейвз.

Алиса протянула руку. Кольцо было простое, на нем были выбиты буквы Ф и К, в позолоте. Возле буквы К был небольшой бриллиант.

— Я ходила к ювелиру, — сказала Алиса. — Он установил цену этого кольца — пятьдесят долларов. Тогда как мое оценивается в пятьсот. Если вы найдете его, то пусть вернет мне кольцо!

— Вы хорошо знаете Кеттеринга?

— Не очень.

— И этого было достаточно, чтобы дать ему кольцо?

— Мы были пьяны, я же говорила вам!

— Сколько времени вы были знакомы?

— Около двух месяцев! Я работаю приемщицей в журнале «Миледи». Вы знаете этот журнал?

— Нет, — ответил Хейвз.

— Все женщины Америки просыпаются и засыпают с этим журналом, — сказала Алиса.

— Извините!

— Вам следовало бы знать этот журнал. Я думаю, что полицейские должны быть более образованными! Ну ладно, я работаю приемщицей. Фил приперся однажды и принес фотоснимки. Фотоочерк о том, как вместе держать бутылочки с лаком для ногтей. Придумал такую деревянную полочку с ячейками…

— Тогда вы и познакомились?

— Да. Он пригласил меня на свидание. Раз в неделю мы встречались.

— До того времени, когда он уехал на охоту?

— Не знаю. Он мне не говорил про охоту!

— Он когда-нибудь разговаривал с вами про охоту?

— Однажды было. Он молодец, когда поймаете его, скажите ему это!

— В чем молодец, мисс Лоссинг?

— Он выиграл много медалей за стрельбу.

— Вы видели его медали?

— Одну. Он носит ее в бумажнике. Думаю, он был прекрасным охотником.

— Он не звонил вам, когда вернулся в город?

— Я не видела его и не слышала о нем с прошлого августа. Я написала ему несколько писем, требуя кольцо обратно. Он не ответил мне. Тогда я позвонила ему на работу и даже ходила туда. Контора была закрыта. Если бы я помнила, где он живет, я бы зашла к нему!

— Дом закрыт, мы были там, — сказал Хейвз.

— Тогда он на самом деле уехал!

— Да, уехал, — ответил Хейвз.

— Куда?

— Мы не знаем.

— Ну ладно. Я тоже хотела бы знать. Мое кольцо стоит больших денег!

— Кеттеринг — парень симпатичный, мисс Лоссицг? — спросил Хейвз.

— Фил? Он не кинозвезда, но очень мужественный — нормальный мужик.

— Вспыльчивый?

— Ну, не так чтобы слишком…

— Он не из тех, кто испытывает злость или зависть к кому-нибудь?

— Не думаю, — ответила Алиса. — Хотя я не знаю его хорошо! Мы только встречались четыре месяца и то раз в неделю. Мы были пьяны и только поэтому обменялись кольцами.

— Вы часто посещали его?

— Только один раз была у него! Пришлось тащиться в гору.

— Ну а он сюда приходил?

— Конечно!

— Часто?

— Да, раз в неделю, — Алиса внимательно, изучающе смотрела на Хейвза. — А вам что за прок?

— Только то, что сказал.

— Вы что, интересуетесь, где мы с Филом…

— Нет.

— Мы не…

— Хорошо! Я не спрашиваю!

— Вы так говорите, что хотите сами!

— А можно спросить?

— Да!

— О Филе или о себе? — спросил Хейвз.

— Ио Филе и о себе!

— Я не задаю таких вопросов, — сказал Хейвз.

— Нет?

— Нет. Мне надо составить отчет в полицейское управление. Но я могу сделать это по телефону. Вы танцуете, Алиса?

— Да.

— Может, потанцуем где-нибудь?

— Если вы приглашаете!

Хейвз улыбнулся. Но Алиса не шевельнулась.

— Я женщина, — торжественно сказала она. — Меня надо упрашивать!

— Я и упрашиваю. Не хотели бы вы потанцевать со мной?

— Вы симпатичный! — ответила Алиса. — Да, хотела бы!

— Я удивляюсь, как такая красавица торчит весь вечер в пятницу одна дома?

— Я ожидала вас, — сказала Алиса.

— Ну? — воскликнул Хейвз.

— Если хотите знать правду, я только проснулась.

— Прекрасно!

— Вы можете позвонить в свою полицию, если хотите. Я пойду переоденусь.

— Прекрасно!

— Вы будете свободны после звонка в полицию?

— Теоретически — нет, практически — да.

— Можете немного выпить после звонка.

— Великолепно!

Хейвз позвонил в отдел, после сделал коктейль. В половине деся'Ъго они вышли из дому. Алиса считала, что Хейвз — кавалер красивый. Она болтала без умолку. Он подумал, что она тоже, красивая. А на самом деле он во время танца влюбился в нее.

Потом они пошли пить кофе, а после он проводил Алису домой. Было еще непоздно, и они сидели в квартире и слушали пластинки. Губы Алисы были очень красивыми, и он поцеловал ее. В комнате было, однако, очень светло, и они выключили Свет…

ГЛАВА XV

Артур Браун страдал от своего коричневого цвета кожи и от тесноты маленькой деревянной телефонной будки. Его мутило от наушников, через которые он прослушивал пленки с телефонными разговорами. Ему чертовски надоели бесконечные пустые переговоры Люси Менкен, у которой, казалось, не было конца знакомым. -

Артур был нетерпеливым человеком. Ему очень не посчастливилось родиться с именем, которое говорит о цвете его кожи[29]. Артур Браун был находкой для насмешников! Но Артур был человеком смышленым и решил, что он сам сможет остановить их бесконечные насмешки, если переменит свое имя на Гольдштейн, и они, эти насмешники, не смогут тогда разделять свои издевательства между негром и евреем. Его нетерпение было рождено чувством ожидания! Артур мог посмотреть человеку в глаза и точно определить — является ли цвет его кожи Препятствием между ними или нет! А установив, что между ними нет разногласий, Артур успокаивался и ждал всегда хорошего. Он словно сидел на пороховой бочке с фитилем, который мог бы вспыхнуть от одного упоминания о пигментации его кожи!

Подслушивание телефона Люси Менкен совсем не напоминало связь с пороховой бочкой, но все же Артур сгорал от нетерпения и скуки. Сейчас он уже все знал про эту семью и мог бы рассказать любому, кого она интересует, что имеет >емья Менкенов на обед каждый день, какие насморки и простуды одолевают детей вот уже несколько дней, ближайшие планы | ей семьи и даже размер ночного светильника в спальне миссис Менкен.

Артур Браун скучал. Артур Браун становился нетерпеливым. Он стал думать про своих коллег из 87-го участка. «Счаст- 1МВЧИКИ, — подумал Артур. — Они ловят убийц, насильников, воров, громил, вымогателей, словом, всех, кто связан с преступным «ром. А я вынужден сидеть в этой конуре и слушать болтовню Козяйки магазина купальников в Пибоди». Он знал теперь ее Юрошо. Ее звали Антонетта, а магазин назывался «Кривой угол». Она рассказывала Люси Менкен про всевозможные но- >1нки купальников, поступивших к ним, и интересовалась, не Мйдет ли Люси на них посмотреть.

Артур страстно желал, чтобы Люси пошла и посмотрела, (hi хотел, чтобы она взяла с собой сына и дочь и чтобы пни тоже примерили купальники. Ему уже казалось, что и Чарль- iy Менкену не помешает обновить свой купальный гардероб, (hi хотел, чтобы вся семья отправилась в магазин Антонетти и раскупила бы у нее весь товар. Тогда телефон будет молчать, но крайней, мере, часов до трех дня. А он не будет слышать «енских сплетен про девицу по имени Патриция Гарпер, которая имеет интимные связи со многими известными мужьями в Пибоди, он не будет слышать про аристократический клуб «Пибоди Портере», где должны они собираться по субботам, и он не будет слышать телефонного заигрывания восьмилетней Греты | десятилетним пареньком по имени Фриклс!

Короче, он перестанет присутствовать в клане Менкенов, оторые кажутся нормальной, зажиточной и честно живущей |»мейкой, без какой-либо оригинальности!

Артур Браун знал, что сама телефонная компания имеет 'Иециальные автоматические подстанции, цель которых — осуществлять постоянный контроль эффективности всего автома- гического оборудования. Здесь нет никаких подслушивающих «'тройств в прямом смысле этого слова. Но есть микрофоны, и работники всегда слышат голоса. А если кто-то и считает, что телефонный разговор — частное дело, жестоко ошибается. Телефонный разговор — это такой же частный момент, что и церковная распродажа. Это, кажется, смягчало вину, которую все же чувствовал за собой Артур Браун. Но он так же, как и его коллеги, сидел здесь не зря — он ждал телефонного звонка, который может вывести их на преступника. Но ничто: ни эти предположения, ни другие мысли — не снижало степени его раздраженности и нежелания сидеть в этой телефонной будке и ждать, когда позвонит преступник. Он был страшно зол на судьбу, на службу в полиции, на Люси, на всех на свете.

А когда такой звонок раздался, Артур вздохнул с облегчением, ибо теперь тематика телефонных бесед, без всякого сомнения, изменится. На записывающем устройстве загорелась лампочка сразу же, как только сняли трубку в доме Менкенов. Браун приник ухом к наушнику. Перед ним бесшумно наматывалась на бобину магнитофонная лента. «Жучок», хитро установленный в телефоне Люси, ловил каждое слово.

— Минутку, я посмотрю, дома ли хозяйка, — это был голос прислуги Люси Менкен. Артур прекрасно знал уже этот голос, Люси Менкен долго отсутствовала, а затем…

— Слушаю.

— Миссис Менкен? — спросил мужской голос.

Брауну показалось, что миссис Менкен немного замешкалась, но затем сказала:

— Да.

— У вас было время подумать над моими словами? Нв так ли?

— Кто это? — спросила Люси.

— Не важно. Я уже говорил — я друг Сая Крамера. Я вс» знаю, что было между вами. Я уже напоминал вам, что в связи с его смертью появились некоторые изменения. Ванд ясно?

— Да, но…

— Я думаю, вам не хотелось бы увидеть материалы в газетах!

— Какие материалы?

— Не морочьте мне голову, миссис Менкен. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь! Не пытайтесь дурачить меня!

— Хорошо, — сказала Люси Менкен.

— Нужно сегодня вечером встретиться!

— Зачем? Скажите ваше имя — я пошлю вам чек!

— И дюжину полицейских вдогонку, чтобы схватить меня, не так ли?

— Нет, я не думала про это!

— В ваших интересах не делать таких глупостей. Все фотографии у моих друзей. Если вы сообщите полиции или дам один запах полицейского я учую своим носом, немедленно эти фотографии будут посланы в газету!

— Понимаю! Но почему мы должны встречаться?

— Для того, чтобы все устроить.

— Вы сказали, что все будет так, как было с Крамером!

— Нет, я хочу поговорить с вами лично! Я не хочу ошибок!

— Хорошо, — ответила Люси. — Где мы должны встретиться?

— Вы можете проехать в город?

— Да.

— Вы знаете центр Изолы?

— Да.

Браун достал карандаш и записал название места встречи.

— Там есть такое местечко, на Филдовер-стрит. Знаете, где это?

— В Квортере?

— Да. Местечко называется «У Гампи», оно прямо на Филдовер-стрит, возле Марстен Сквер. Я там буду вас ждать!

— В котором часу?

— В восемь вечера.

— Да, — сказала Люси Менкен. — Как я узнаю вас?

— На мне будет коричневый пиджак, — человек, разговаривавший с Люси, на мгновение замолчал, а затем снова раздался его голос. — Я буду читать «Таймс». Помните, никаких полицейских. Если хоть один полицейский — газеты получат ваши фотки немедленно!

— Ладно, я буду там, — ответила Люси Менкен.

— Принесите вашу чековую книжку, — приказал мужчина в трубке и дал отбой.

После этого Люси позвонила своему мужу Чарльзу Менкену в его контору. Она сказала ему, что ей позвонила подруга по учебе в колледже, Сильвия Куке, что она находится в городе и просила ее встретиться на вечеринке. «Можно пойти?»— спро- 1ила мужа Люси.

Чарльз Менкен принадлежал к тем мужчинам, которые привыкли доверять своим женам. Он сказал, что не возражает и что заберет детей на дачу. Она сказала, что любит его, и повесила трубку…

Артур Браун тут же позвонил в 87-й участок.

Тот, кто позвонил Люси Менкен, казалось, не придал зна- 'к'ния тому, что она женщина, и к тому же замужняя.

Ресторанчик, куда он пригласил Люси, был довольно любопытным. Он находился на Филдовер-стрит, недалеко от Марс- к-п Сквер. Владелец ресторанчика «У Гампи», казалось, вообще не обращал внимания на свой ресторан — его мало волновал интерьер, освещение и даже то, что стены до того обшарпались, что штукатурка сыпалась на посетителя. Да и сам он редко посещал его. Но как бы там ни было, этот притончик крепко был защищен законом, с которым Гам пи был в ладах. Блюстители порядка интересовались завсегдатаями этого малоприглядного заведения. Хотя многие в городе заглядывали сюда, чтобы поразвлечься, поглядеть на импозантные фигуры здешних выпивох. Было невероятно забавно видеть здесь танцующих друг с другом мужчин или женщин в мужских одеждах, нежно ухаживающих друг за другом. Посетители этого ресторанчика с интересом наблюдали за всем, что творится здесь, и их не шокировали ни убогий интерьер, ни обветшалость стен. А пожарный инспектор сюда и вовсе не заглядывал. Ходили слухи, что хозяин ресторанчика ежемесячно хорошо платил пожарной инспекции, чтобы сохранить свой закуток. Но такие сплетни могли и не иметь под собой почвы.

Вот в такой ресторанчик и должна была прийти Люси Менкен. Вряд ли бы ее преуспевающий муж Чарльз Менкен одобрил ее визит сюда!

Детектив, который пришел на встречу вечером 13 июля, вообще не был связан с делом Крамера. Карелла и Хейвз долго размышляли над тем, кого послать, и, учитывая то, что за Хейвзом недавно следили, решили послать незнакомого для любопытных полицейского. Вполне возможно, что «хвост» мог бы оказаться лицом, лично заинтересованным в исходе дела с Люси Менкен. И если следили за Хейвзом, то не было никакой уверенности в том, что и за остальными детективами из 87-го участка, расследующими дело Крамера, не будут следить тоже, так как их физиономии известны злоумышленникам. И поэтому на встречу послали человека, который только что закрыл дело о разбое, и теперь был свободен. Его звали Боб О’Брайн. Он был детективом второго класса и… ирландцем до мозга костей, Некоторые полицейские подозревали, что он вступил в рядм полиции исключительно, чтобы маршировать вниз по Халл-авеню на параде в день Святого Патрика! А если говорить серьезно, то О’Брайн попал в полицию случайно. У него был широкий выбор стать и почтовым служащим, и пожарником, и поли* цейским. Он успешно сдал все экзамены на все эти три про фессии. Но, по чистой случайности, полицейское управление вызвало его первым, и это решило его судьбу.

Парень он был высокий, больше шести футов роста, и весил около девяноста килограммов. Если О’Брайн наносил удар ко* му-либо, по делу, естественно, то тот был в нокауте, с переломом челюсти. Он вырос в районе Хэйдес Хоул и с детства познал все премудрости уличных кулачных боев. А уличные драки — эта не бокс на ринге, где есть правила и законы. Уличные потасовки чему-то да научили О’Брайна, когда он потерял свой второй зуб. Но в те приятные детские времена О’Брайн недолюбливал полицию. Теперь, слава богу, он перешел на сторону закона. Если за вами гонится такой «бык» с полицейской дубинкой, вам лучше побыстрее уносить ноги, если вы не хотите отведать смертельного удара по спине! О’Брайн своими могучими кулаками и револьвером 38-го калибра заставлял серьезно призадуматься многих, кто преступал букву закона.

Случилось так, что Боб О’Брайн в своей жизни убил нескольких людей. Брайн отлично стрелял, но редко пользовался этим умением. Однажды все же ему пришлось стрелять! Бывают полицейские, которые чаще пользуются дубинкой, чем револьвером, а О’Брайн был вынужден применить оружие. Он впервые убил, когда был еще новичком в полиции. Убил человека, которого знал. В то время он еще проживал в своем родном районе Хэйдес Хоул. Дело произошло в субботу утром, в середине августа, О’Брайн был свободен от службы и намеревался с друзьями пойти на пляж. Он был уже наготове в спортивных шортах и легкой рубашке. Но, как требуют правила, в плавом кармане лежал револьвер. Улица была тихая. На ней словно застыла жаркая летняя тишина. Боб, беспечно насвистывая, поджидал друзей на крыльце дома. И вдруг увидел, как из мясной лавки с диким визгом выскочила женщина, а за ней Эдди, по кличке «Мясник». В руках у него был топор для рубки мяса. Лицо Эдди, потерявшее человеческий облик, было ужасно. О’Брайн пулей слетел с крыльца и преградил Эдди дорогу. У него даже не было намерения стрелять в Эдди.

— В чем дело? — строго спросил он у «Мясника».

Эдди замахнулся на него тесаком и заорал:

— Пошел вон с дороги!

— Успокойся, Эдди! Это я — Боб! — спокойно сказал О’Брайн. — Брось топор!

Эдди толкнул О’Брайна, и тот, не устояв на ногах, поскользнулся и упал на землю. Схватив О’Брайна за горло одной рукой, Эдди вскинул топор. Перед глазами О’Брайна на солнце сверкнуло острое лезвие топора. Но О’Брайн чудом увернулся сторону, и топор воткнулся в землю.

Эдди словно помешался, ои опять вскинул топор, намереваясь мрубить О’Брайна. Тогда Боб не стал медлить: мигом выхватив револьвер, он выстрелил в Эдди. Топор упал на землю в нескольких антимг «р>- от головы О’Брайна. Эдди iмертво упал наземь.

В ту ночь бедняга Боб кричал как ребенок!

С того времени О’Брайн не раз был на волосок от гибели.

С тех пор ему пришлось убить еще шестерых — такая адская у него была работа! Единственное, что немногс успокаивало его — это то, что он не знал этих людей, в отличие от Эдди «Мясника». Но всякий раз, когда приходилось убивать, Боб О’Брайн плакал ночью как ребенок. Он плакал тайно, чтоб никто не видел, и это было самое ужасное испытание и мучение для него!

Боб добрался до «Гампи» за двадцать минут и стал прохаживаться среди столиков в ожидании тех, за кем он охотился. Наконец, в восемь десять появилась Люси Менкен.

Она, казалось, была полностью поглощена предстоящей встречей. Была нервной и бледной. Она заняла столик в углу и стала взволнованно смотреть на вход. Человек в костюме коричневого цвета еще не подошел. Люси заказала стакан виски и стала ждать. О’Брайи присел за свободный столик неподалеку и, заказав себе стакан лимонада, тоже стал ждать…

В двадцать минут девятого в ресторанчик вошел человек в коричневом костюме. В правой руке у него был журнал «Таймс». Мужчина огляделся, и его взгляд остановился на Люси. Затем он еще раз быстро окинул глазами кафе и подошел к ней. Они перекинулись несколькими словами.

Поняв, что наступило его время, О’Брайн встал со своего места и как бы нехотя пошел к ним. Подойдя, он крепко схватил мужчину за рукав и, ловко повернув, надел ему на оба запястья наручники.

— Полиция, — спокойно сказал он. — Пройдемся со мной!

Мужчина сделал попытку убежать, но О’Брайн крепко держал его за руку:

— Спокойно! Не дергайся!

Посетители кафе с удивлением и испугом следили за ними.

— Идите домой, миссис Менкен, — сказал О’Брайн. — Мы позаботимся о нем!

Люси Менкен замерла на своем стуле и неотрывно смотрела на О’Брайна в каком-то оцепенении.

— Можете идти домой, миссис Менкен, — повторил О’Брайн. Люси наконец опомнилась:

— Благодарю вас. Вы только что сломали мне жизнь.

Мужчина в коричневом костюме был не кто иной, как Марио Торр!

Когда его привели в комнату дознания 87-го участка, он нагло сказал:

— Ошибка, «быки»! Какого черта вы себе позволяете? Зачем я здесь?

— Ничего. Мы не нарушили закона, — спокойно ответил Карелла. — Ты прекрасно знаешь, зачем ты здесь!

— Не знаю. Думаю, ты объяснишь мне, — перешел на «ты» Торр. — Я честный человек, я честно работаю. Я остановился в кафе выпить пива. Увидел красивую дамочку, ну и решил подплыть к ней, она мне понравилась, и вдруг меня хватают шиворот. Какого черта? И бьют дубинкой!

— Тебя хоть пальцем ударили, Торр? — пригрозил ему Карелла.

— Нет, — испугался тот, — но…

— Тогда заткнись и отвечай на вопросы, — вступил в разговор Мейер.

— Я отвечаю. Этот ирландский ублюдок, который схватил меня за воротник…

— Ты оказал сопротивление полицейскому во время ареста, — сказал Карелла.

— Иди в задницу! Какой арест? — зашипел Торр. — Я только встал со стула. Он не имел права бить меня!

— Что ты делал в ресторане «У Гампи»? — спросил Мейер.

— Я же сказал. Я остановился выпить пива!

— Ты всегда шляешься по таким притонам? — спросил Карелла.

— Я не знаю, о каком притоне ты говоришь! Я зашел выпить пива и все!

— Это же ты звонил Люси Менкен сегодня в полдень?

— Нет!

— Не отпирайся! Мы записали на магнитофон всю твою болтовню!

— Это мог быть кто-нибудь другой, — отпирался Торр.

— Где фотографии?

— Какие фотографии?

— Которыми ты шантажируешь Люси Менкен!

— Не знаю, о чем ты говоришь!

— Это ты следил за мной ночью? — спросил Хейвз.

— Не следил я ни за кем!

— Ты следил за мной! Зачем? Ты ударил меня!

— Я ударил тебя? Разыгрываешь меня?

— Где фотографии?

— Не знаю никаких фотографий!

— Крамер и ты были сообщниками?

— Мы были друзьями.

— Это ты убил его, чтобы занять его место?

— Убил? Святой боже! Зачем вы ловите меня в ловушку?

— Какую ловушку предпочитаешь, Торр? У нас их много!

— Я не имею ничего общего с Крамером. Помоги мне, боже!

— Мы тебе докажем, что имел, Торр.

— У вас нет ни одного шанса!

— Ошибаешься! Тебе что по душе — вымогательство или убийство?

— Я остановился, чтобы промочить горло пивом, — сказал Торр.

— Перестань, твой голос на магнитофонной пленке.

— Ты можешь доказать это на суде? Попробуй, а я посмотрю, как ты это сделаешь, — усмехнулся Торр.

— Где фотографии?

— Я не знаю никаких фотографий.

— Зачем ты следил за мной? — спросил опять Хейвз.

— Я не следил за тобой.

— Ты сказал, что будешь в коричневом костюме. Ты сказал, что будешь читать «Таймс». Посмотри на свой наряд! Посмотри, что у тебя в кармане!

— Вы не можете представить магнитофонную пленку на суде. Это противозаконно.

— Что это за крупная птица, которую вы шантажировали? — закричал на него Мейер.

— Не знаю.

— У Крамера на счету по вкладу было сорок пять тысяч! Это что, только половина, Торр? А вся сумма равна девяноста тысячам?

— Сорок пять тысяч? — спросил Торр. — Неужели?

— Что ты сказал?

— Ничего.

— Что означает твое «неужели»?

— Ничего!

— Платила ли Люси Менкен больше пятисот в месяц?

— Неужели она? — сказал, вдруг Торр и мгновенно замолк.

— Стойте! — вмешался Хейвз.

Полицейские посмотрели на него.

— Минутку помолчите, — на лице Хейвза была догадка. — Этот гад даже не знает, сколько выплатила Люси Менкен! Клянусь, он даже не знает, за что она выплачивает! Он понятия не имел про фотографии, не правда ли, Торр?

— Я уже сказал, что не знаю ничего!

— Слушай ты, ублюдок, — сказал выходя из себя Хейвз, — Ты провел свое собственное расследование. Молодец! Ты следил за нами, чтобы потом выйти на людей, которых шантажировал Крамер!

— Нет, нет. Я говорил вам…

— Ты знал, что у Крамера есть жертвы, и после его смерти захотел сам поживиться за их счет! Но ты не знал, сколько их!

— Нет, я говорил, что…

— Ты выследил Люси Менкен, затем позвонил ей и сказал, что ты от Крамера. Она испугалась и проговорилась про фотографии. А потом как сумасшедшая стала их искать повсюду. Она знала ставки Крамера, а ты перепугал ее, сказав, что произошли некоторые изменения, и она не знала теперь, как далеко зайдет дело, и попыталась раздобыть эти фотографии.

— Я не понимаю, о чем идет речь, — заладил, как попугай, Торр.

— Когда прошлой ночью ты следил за мной, — продолжал говорить Хейвз, — ты увидел другие жертвы Крамера.

— Ты сошел с ума! — сказал Торр.

— Заткнись, Торр! Ты прекрасно знал, что Крамер ловко обделывает такие делишки и решил поживиться сам! Ты устал, «бедный», от работы, не знаю, сколько ты там греб! Тебе захотелось добычи покрупнее. Крамер дурак, трепался про свое безбедное житье-бытье! Ты аж позеленел от зависти! Потом достал ружье, сел в автомобиль и…

— Нет! — заорал Торр.

— Ты убил его, — сказал Хейвз.

— Нет, я же клянусь вам!

— Ты убил его, — накинулся на него Карелла.

— Да нет же! О господи! — взмолился Торр, в отчаянии простирая руки вперед.

— Ты убил его, — медленно проговорил Мейер, словно завершая конец жуликоватого Торра.

— Клянусь, не я! — орал Торр как зарезанный. — Да, я следовал за тобой, Хейвз, за каждым нз вас, да! Да, это я ударил тебя ночью! Да, я хотел выжать бабки из этой дуры Менкен! Да, да, да! Но, клянусь богом, я не убивал Крамера!

— Ты вымогал деньги у Люси Менкен. Признаешь это? — спросил Хейвз.

— Да, да!

— Ты ударил меня ночью?

— Да, я!

— Ты обвиняешься в вымогательстве денег у Люси Менкен и в разбойном нападении на полицейского, — сказал Хейвз…

Допрос был окончен, но Торр казался счастливым, что так дешево отделался.

ГЛАВА XVI

После того, что произошло с Торром, Люси Менкен и Эдвард Шлессер, торговец прохладительными напитками, кажется, могли спать спокойно, а также тот третий, неизвестный, который выплачивал по 1100 долларов ежемесячно на счет Крамера. Учитывая то, что Крамер мертв, а негодяй шантажист Торр арестован, этому третьему пострадавшему бояться было нечего. Богач, оплативший квартиру Крамера, обставивший ее роскошной мебелью, купивший ему шикарные автомашины, плативший за его одежду и раздувший банковский счет Крамера до суммы в сорок пять тысяч долларов, был уже освобожден от такой дани. Крамер мертв, и уже никто не мог унаследовать его отвратительное занятие!

Казалось, что все должны стать счастливыми, а, возможно, так оно и было. Все, но только не полицейские.

Да, Крамер был мертв, но убийца пойман не был, и полиция не знала, кто это!

Каждое почтовое отделение и каждый банк в городе тщательно проверялись. Полиция догадывалась, что Крамер где-то держал секретный почтовый ящик, где хранил все документы. Крамер был аккуратным и скрупулезным человеком, если судить по его банковским операциям, квитанции которых он сохранил аж за прошлый сентябрь. Поэтому маловероятно, что он проявил беспечность к таким важным бумагам и фотографиям. Куда же он спрятал их?

Четверо полицейских в течение двух дней перетряхивали квартиру. Нэнси О’Хара, которая присутствовала при обыске, тоже ничем не помогла. Она была симпатичной девицей, а полицейские были все же мужчинами. Тем не менее обыск шел внимательно, но полиция не обнаружила ни секретного счета, ни документов.

— Я не знаю, — сказал Карелла Хейвзу, — как сквозь землю провалились.

— Должен же он где-то их держать, — ответил ему Хейвз.

— Но где? Он даже не член какого-нибудь клуба!

— Да!

— У него нет дачи?

— Нет.

— Так где?

Хейвз призадумался, потом сказал:

— Может, в машинах?

— Что ты имеешь в виду?

— Его два автомобиля — «Кадиллак» и «Бьюик»!

— Думаешь, он спрятал документы в одном из багажников машин? Или в салоне?

— Почему бы и нет!

— Не похоже на Крамера, — ответил Карелла. — Он такой осторожный. Я не могу поверить, что такие важные бумаги он мог спрятать в багажнике.

— Давай попробуем, — предложил Хейвз.

Карелла сомнительно покачал головой:

— Ну давай, попытка не пытка, поехали в его гараж!

Крамер пользовался гаражом автообслуживающего центра «У Джоджа», находящегося в трех кварталах от своего последнего пристанища. Хозяин центра, маленький волосатый джентльмен с перемазанным мазутом лицом, встретил полицейских неприветливо.

Покажите-ка бляхи, — грубо потребовал он.

Карелла и Хейвз показали ему полицейские жетоны.

Ну, теперь другое дело, — проворчал он. — Чего вам нужно?

Мы хотели бы посмотреть машины Крамера!

— У вас есть ордер на обыск?

— Нет.

— Тогда пойдите и поищите его!

Послушайте, любезный, — начал выходить из себя Карелла.

— Не надо, — остановил его хозяин гаража. — Это незаконно — обыскивать, не имея ордера на это!

— Ну, теоретически — да, — сказал Карелла, — Но мы можем…

Скажите, разрешается ли превышать скорость свыше тридцати миль в час в зоне, где разрешена скорость двадцать пять миль в час? — неожиданно спросил хозяин гаража.

— Теоретически, — ответил Карелла.

— Теоретически или как еще там вы можете назвать это превышением скорости? — спросил опять этот противный джентльмен.

— Думаю, что да.

— Прекрасно! Вчера меня поймали в эту ловушку. Я никогда не превышал скорость. Я очень осторожно вожу машину. Я ехал со скоростью тридцать миль в час. Теоретически я превысил скорость! Полицейский, остановивший меня, выписал мне штрафной талон. Я попросил его быть благоразумным. Он благоразумный?! Выписал мне штраф. Если хотите посмотреть на эти машины, то отправляйтесь не знаю куда и принесите мне ордер на обыск. В противном случае — ваши действия незаконны! Я тоже принципиальный, как и ваш фараон.

— Штраф за превышение скорости возбудил вас против полиции, мистер Джодж, — усмехнулся Карелла.

— Если вам угодно, то именно так, — ответил маленький Джодж.

— Хотел бы я, чтобы никто не позарился на вашу автостанцию, — сказал Карелла. — Пошли, Коттон. Этот малый непробиваемый. Надо взять ордер на обыск!

— Счастливо, джентльмены, — ехидно проводил их Джодж, нехорошо посмеиваясь. Его обида была отомщена. Но она оттянула расследование убийства Крамера почти на четыре часа!

Они вернулись с ордером на обыск в четыре часа дня в понедельник, 15 июля. Джодж взглянул на бумагу и утвердительно кивнул на гараж:

— Машины внутри гаража. Обе не заперты! Ключи в машине, если вам хочется открыть багажник или салон.

— Благодарю, — съязвил-Карелла. — Вы очень любезны!

Они отправились в гараж. «Кадиллак» и «Бьюик» стояли рядом. «Кадиллак» был белого цвета, а «Быоик»— черного. Карелла принялся за «Кадиллак», а Хейвз — за «Бьюик». Полицейские обшарили каждую пядь в салоне. Они отодвинули сиденья и посмотрели под ними, проверили обшивки под крышей салона и вынули все из салонов и из багажников… Обыск машин занял около получаса. Но они ничего не нашли.

— Я так и знал, — сказал Карелла. ,

— М-да, — промычал Хейвз огорченно.

— По крайней мере, утешительно то, что я побывал в салоне «Кадиллака»! Посмотри, какой красавец!

— Да, — согласился Хейвз.

— А какой мотор, — продолжал Карелла. — Ты когда-нибудь видел мотор «Кадиллака»? Мотор словно у танка! Посмотри!

Он подошел к передку машины и открыл капот. Хейвз тоже подошел сюда.

— Все в порядке, смотри, — сказал он.

— Как чисто, — ответил Карелла. — Молодец этот Крамер, и здесь все чисто!

— Да.

Карелла уже хотел закрыть капот, как вдруг Хейвз остановил его.

— Постой, что это?

— Где? ’

— Вон там!

— Да где же!

— На блоке цилиндра мотора.

— Что?

— Открой капот повыше, Стив!

Карелла поднял капот до упора, закрепил его, и они нагнулись к мотору.

— О! — сказал Карелла. — Запасной ключ. Здесь небольшой магнитный блок, который можно спрятать в салоне. Ключ можно вставить в него в случае, если потеряется основной.

— А… — разочарованно протянул Хейвз.

— Посмотри, — Карелла не мог не восхищаться великолепной машиной. — Этот ключ вставляется в маленький блок.

— Что?

— Этот ключ не от машины, — ответил Карелла. — Святой боже! Какая удача!

Ключ зажигания «Кадиллака» Крамера с конца поразительно напоминал своим круглым, желтым, пронумерованным видом ключ, которым обычно пользуются для запирания замков автоматических камер хранения на железнодорожных вокзалах.

В городе было два крупных железнодорожных вокзала, несколько небольших и малых станций, в которых были такие автоматические камеры хранения. Не было необходимости посещать каждый из них, чтобы проверить, подходит ли этот ключ или нет! Карелла поступил по-другому — он позвонил в компанию, поставляющую автоматические камеры. Он сообщил им номер ключа, и камера была отыскана в считанные минуты. Через полчаса Карелла и Хейвз уже стояли перед нужной автоматической камерой хранения.

— А что, если здесь ничего нет? — сказал Хейвз.

— А что, если сейчас обрушится крыша этой станции, — ехидно передразнил его Карелла.

— Все может быть, — ответил Хейвз.

— Прикуси язык, — сказал Карелла, вставил ключ в гнездо камеры и повернул его.

В камере был чемоданчик.

— Старое барахло? — спросил Хейвз.

— Коттон, дружок! Прошу тебя, прекрати шутки. Ну правда, приятель, сейчас не до шуток! Я сейчас на редкость нервный и злой!

— Тогда — бомба, — предположил Хейвз.

Карелла вынул чемоданчик из камеры.

— Он не заперт? — спросил Хейвз.

— Кажется, нет.

— Открой его!

— Что я и делаю, — ответил Карелла. — Вот только руки, черт, трясутся!

Хейвз с нетерпением ожидал, когда Карелла раскроет этот чемоданчик. Карелла, наконец, открыл его, и они увидели четыре больших конверта. В первом конверте полицейские обнаружили массу фотокопий письма, которые отправил адвокат бедняги, выпившего лимонад с мышью.

— Они для нас уже известны, — заметил Хейвз. — Давай второй конверт!

Во втором конверте лежали две страницы из бухгалтерского отчета фирмы «Элдерли и Краншоуэ. Обе страницы были подписаны мистером Энтони Ноулесом. При изучении этих страниц стало очевидно, что вторая страница является ревизией первой. Данные первой и второй страницы не сходились на сумму почти в тридцать одну тысячу долларов. Но цифры на второй странице сходились со всеми расчетами, и спасибо вам, мистер Ноулес, не знаем, кто вы, но нам теперь ясно, что вы ограбили фирму на данную сумму, а затем сбалансировали отчет, чтобы погасить недостачу. Сай Крамер известными только ему путями раздобыл эти документ^ и использовал их для вымогательства денег у мистера Ноулеса. Теперь полицейские знали человека, от которого Крамер получал ежемесячно сумму в 1100 долларов.

— Мошенник на мошеннике, — сказал Карелла.

— До мозга костей, — согласился с ним Хейвз.

— Нужно отыскать этого Ноулеса.

— Да, черт возьми! Клянусь, это он уложил Крамера, — ответил Хейвз.

Третий конверт содержал шесть негативов и фотоснимков Люси Менкен, на которых она была снята в очень откровенных позах, почти голой.

Карелла и Хейвз с интересом рассматривали фотографии и, казалось, уже без полицейского профессионализма!

— Хороша, — произнес Хейвз.

— Да, — согласился Карелла.

— Карелла, ты человек женатый, — напомнил ему Хейвз.

— Она тоже замужем, — отпарировал Карелла. — Так что здесь мы в равных условиях!

— Думаешь, она убила Крамера?

— Не знаю, — сказал Карелла. — Может быть, последний конверт станет решающим во всей этой головоломке! — Он вынул последний конверт из чемоданчика. — Думаю, он пустой, — Карелла несколько замешкался.

— Почему? — удивился Хейвз. — Ты еще не раскрыл его? Как ты можешь?..

— Он очень легкий, — ответил Карелла.

— Открой его, — попросил с нетерпением Хейвз. — Открой, ради бога!

Карелла вскрыл конверт.

В конверте была свернута бумага коричневого цвета. Карелла развернул этот листок — перед ними были слабо отпечатанные на машинке три слова: «Я видел вас!»

Всем известно, что метод дедукции является решающим для раскрытия- преступлений.

Вы можете прибавить два и два и получить четыре. Затем можете вычесть из четырех два и получить в остатке два. Можете помножить два на два и вновь получить четыре. Потом вычесть квадратный корень из четырех и получить снова два, и вы вернетесь к своему началу.

Но бывает, когда ваша арифметика не стоит и ломаного гроша, как это получилось после ареста Энтони Ноулеса. Стало известно, что он мошенник и вор, который подделал бухгалтерские бумаги фирмы, но у него было прекрасное алиби на ту ночь, когда убили Крамера.

Бывает так, что вы снова на том месте, откуда все начали, и несмотря на то, что у вас появились дополнительные сведения, вы все равно получаете те же самые ответы, которые ничего не говорят следствию.

И тогда вас охватывает почти отчаяние! Если вы полицейский и вам не хватает интуиции, то вы словно в лодке без весел стараетесь преодолеть бурное течение. Вас спасут только новые факты, и вам придется поразмышлять.

Крамер вымогал деньги у трех известных жертв, но в различных суммах. Эти суммы были произвольно определены Крамером как компенсация различных преступлений со стороны этих лиц. Триста долларов за то, что прекрасный напиток отдает мышиным душком. Пятьсот — за вольное позирование перед фотографом. И, наконец, тысяча сто долларов за то, чтобы замять ловкую подделку деловых бумаг.

Крамер, однако, имел и еще один источник доходов. Этот неизвестный источник обставил ему квартиру, купил машины, одежду и положил на его счет кругленькую сумму в 45000 долларов. Первые три конверта, найденные в чемоданчике, разоблачали трех людей, которые поставляли Крамеру умеренные деньги. Четвертый конверт был загадкой, которая начиналась тремя словами: «Я видел вас!». Возможно, записка предназначалась для посылки по почте этому неизвестному лицу. Был ли последний конверт связан с самым крупным поставщиком денег? Если так, то кому предназначался конверт? И что видел Крамер?

ГЛАВА XVII

Факты, факты, факты…

Человек по имени Фил Кеттеринг исчез! Словно растаял в воздухе. Почему? Где он сейчас? Не он ли убил Крамера? Был ли он лицом, которому Крамер послал сообщение: «Я видел вас!» Что же, черт возьми, видел Крамер?

Факты…

Надо искать новые! Два и два — четыре, которые иногда равны нулю!

Коттон Хейвз был в отчаянии. Он ломал себе голову над всем этим, несмотря даже на свободный от работы день. Если он был не прав, то ему следовало бы тратить деньги и время на что-либо другое. Если же он прав, тогда у него есть время для действия. Но даже, если бы он и был прав, все равно у него остается масса вопросов, на которые он еще не может ответить. Сейчас он начинал сожалеть о том, что когда-то, после окончания войны, подписал контракт с полицией. Может быть, лучше было, если бы он качался на палубе парохода где-то в просторах Тихого океана, и перед ним не было бы никаких преступников, вымогателей, воров и убийц!

В среду утром, 17 июля, Хейвз сел в свой автомобиль. Никому из команды детективов он не сказал, куда направляется. Однажды он уже выставил себя в дураках, когда впервые стал работать в полиции, и ему не хотелось повториться.

Хейвз пересек Ривер Харб и поехал по Зеленому шоссе. Вскоре он проехал городок, где когда-то он и милая студентка-антрополог Полли чудесно провели вечерок вместе. Воспоминания были приятными для Хейвза. Далее он проехал мимо неприступной тюрьмы Кэстлвью. Хейвз направлялся прямо в штат Нью-Йорк, и конечной целью его поездки был Кукабонга Лодж в горах Айдирондак Маунтинз.

Джерри Филдинг сразу же признал Хейвза, когда тот остановил машину. Филдинг спустился вниз по ступенькам поприветствовать Хейвза.

— Я знал, что вы вернетесь сюда, — сказал он, протягивая руку Хейвзу. — Ну как, удалось отыскать Кеттеринга?

— Нет, — ответил Хейвз, пожимая руку Филдингу. — Мы не нашли его.

— Это плохо для него, не правда ли?

— Да, очень, — ответил Хейвз. — Скажите, Филдинг, вы знаете эти места?

— Как свои пять пальцев!

— Будете моим гидом?

— Собираетесь немного поохотиться? — поинтересовался Филдинг.

— В некотором смысле, да! — ответил Хейвз, прошел к машине и вынул из салона небольшой дорожный саквояж.

— Что у вас в саквояже, мистер Хейвз?

— Пара плавок. Не могли бы вы для начала проводить меня до берега озера?

— Вам жарко, хотите искупаться? — Филдинг немного удивился.

— Может быть! — ответил Хейвз. — Но может, и нет, время покажет.

Филдинг кивнул в знак согласия.

— Возьму только трубку, — сказал он.

Они потратили около часа, пока нашли подходящее место. Оно оказалось недалеко от шоссе и прямо на берегу озера. К самой воде подходили прибрежные кусты, сочные от летней листвы. Но если приглядеться, то можно было заметить следы на примятой траве' от колес машин. Хейвз подошел к воде и посмотрел.

— Что-нибудь ищете? — спросил Филдинг.

— Машину, — ответил Хейвз и стал расстегивать пуговицы на рубашке. Раздевшись, он надел плавки и на мгновенье остановился.

— Здесь очень глубоко, — заметил Филдинг.

— Так и должно быть, — ответил Хейвз и бросился в воду.

Над его головой озеро сомкнуло свои воды. Вода была очень холодной для июля. Все пропало: и щебетание птиц, и дуновение ветра. Хейвза окружал безмолвный мир. Он погружался все глубже и глубже. На дне мрачно выделялся затонувший автомобиль. Хейвз подплыл к нему, схватился за дверную ручку и, опершись на нее, встал на дно ногами. Выпрямившись и удерживаясь в вертикальном положении, он попытался заглянуть в салон автомобиля. Вокруг было очень темно: солнце едва проникало сюда. Хейвз почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он резко оттолкнулся и быстро поплыл наверх. Когда он вынырнул, его с нетерпением ожидал Филдинг.

— Ну что, есть? — спросил он.

Хейвз перевел дыхание и спросил, какой марки была машина Кеттеринга?

— Кажется, «Плимут», — ответил Филдинг.

— Машина на дне — «Плимут», — сказал Хейвз. — Но мне не хотелось рассмотреть, что внутри салона. Нужен подводный фонарь и, возможно, лом для того, чтобы открыть двери. Вы умеете плавать, Филдинг?

— Как рыба, — быстро ответил Филдинг.

— Отлично! — Хейвз вышел на берег. — Сколько у вас телефонов?

— Два. А зачем вам? — удивился Филдинг.

— Пока вы звоните в гараж Грифинса, я свяжусь с городом. Мне нужно получить уведомление относительно этой машины. Можете звонить! Я же еще раз нырну и постараюсь рассмотреть Номер.

— Если вы не можете рассмотреть внутренность салона, ГО как вам удастся разобрать номер? — спросил Филдинг.

— Правильно, — согласился с ним Хейвз. — Ладно, пошли за фонарем.

Пока они добирались до гаража, Хейвз понял, что им не Обойтись еще и без аквалангов. Он попросил прислать акваланги масками и кислородные баллоны.

Акваланги прислали только после обеда. Хейвз вместе с Филдингом снова отправились к озеру, надели акваланги и ныр- ули.

Вновь мир померк перед глазами, и водяное безмолвие окружило их. Хейвз держал фонарь, а Филдинг — лом. Когда они нырнули, Хейвз не переставал повторять про себя: «Если по машина Кеттеринга… если это машина Кеттеринга…»

Но вдруг ему в голову пришла другая мысль. Если это фйствительио машина Кеттеринга, то его предположение оп- №ды — <етс«. Он предположил, что Кеттеринг был убит здесь, Кукабонга Лодж, и поэтому им не удалось отыскать его следов в городе. Он вообще не возвращался из Айдирондак Маунтйнз. Кто-то убил его здесь и-спрятал тело. Чего проще? Сай Крамер подглядел убийство, и вот результат происхождения пой сакраментальной фразы: «Я видел вас!» А убийца Кет- гаринга и оказался тем лицом, который выплачивал Крамеру большие деньги, чтобы тот не выдал его. Этот человек имел 1вмые сильные мотивы, чтобы совершить второе убийство — гсперь уже-самого Крамера.

То, что пришло ему на ум вслед за этим озарением, было нестрашнее.

Если Кеттеринг убит здесь, в Кукабонге, и если этот тип убил еще и Крамера, то что удержит его от совершения очевидного убийства?

А разве Джерри Филдинг не находился в Кукабонге, когда убили Фила Кеттеринга? Разве не Филдинг держит сейчас в 1«уках лом, разве не они погружаются на дно озера в темной >де?

Если машина принадлежала Филу Кеттерингу, если Кетте- |Мнг убит, не мог ли Джерри Филдинг, как и все остальные мужчины, гостившие здесь, убить Кеттеринга?

Плыл ли он сейчас под водой с убийцей? Эта мысль ошарашила Хейвза. Но ему ничего не оставалось, кроме того, км ждать. Он подплыл к задней части машины. Филдинг был рядок* с ним и держал в руках лом. Хейвз зажег фонарь и осветил номер машины. Номер оказался таким: 39Х —1412. Хейвз поа> торил номер про себя несколько раз, стараясь запомнить его наизусть. Затем он продвинулся к двери машины. Филдинг плыл рядом. Его лицо под маской выглядело смешным, но злым. Он не казался приветливым и доброжелательным человеком даже на поверхности, здесь же, под водой, лом в его руках мог стать смертельным оружием. Хейвз осветил фонарем машину. Но ничего не рассмотрел. Он подумал, что если внутри и было тело Кеттеринга, оно находилось бы на полу автомобиля и его невозможно было увидеть в окно. Хейвз снова посигналил Филдингу.

Казалось, что Филдинг не понял его. Он застыл без движения, с ломом в руках. Хейвз проплыл вокруг машины и попробовал каждую дверную ручку. Все двери были заперты. Затем он снова обогнул машину и указал на дверь возле места водителя.

Филдинг понял и кивнул головой. Вместе они вставили лом в проем между дверной рамой и приложились изо всех сил. Дверь открылась, и Хейвз вплыл в салон. Когда он уже оказался внутри, ему пришла в голову страшная мысль о том, что Филдии) может захлопнуть дверь, и он умрет внутри машины, израсходовав весь запас кислорода в баллоне. Однако Филдинг дар жался у двери и ждал. Хейвз осветил фонарем темное прост ранство вокруг себя на переднем сиденье, а затем — на заднем Машина была пуста. Хейвз выплыл наружу и, посигналив Фил дингу, подплыл к багажнику. Они подцепили ломом крышау багажника, что удалось им с трудом, и, преодолевая давление воды, подняли ее. Багажник также был пуст.

Даже если это и была машина Кеттеринга, тело его об наружить здесь не удалось. Хейвз и Филдинг поплыли наверх.

Хейвзу как-то не хотелось благодарить Филдинга. Он и и* сказал ему ничего. Хейвз пошел в охотничий домик и дозвоиш в автомобильное бюро услуг. Через десять минут он получил полную информацию, касающуюся номера найденного под водай автомобиля. Номер 39Х —1412 принадлежал Филу Кеттерингу проживающему в Санд Спите.

Хейвз поблагодарил вежливых служащих бюро и дал отбой Он был не из тех, кто все скрывает, — ему еще понадобится помощь со стороны Филдинга, и он обратился к нему:

— Филдинг, не глядите на меня кисло!

— Я что, действительно так смотрю на вас? — спросил Фил д ин г.

— Я не знаю. Машина Кеттеринга на дне озера, но там Кеттеринга там нет. Моя версия такова — тело похоронено г* то в лесу. Может быть, недалеко от озера. Я думаю, что кто «аа в этом домике убил Кеттеринга, это убийство увидел Крамау и стал шантажировать убийцу, написав эти слова. Вот так!

— И я был здесь, когда Кеттеринга ухлопали. Если его (рйствительно убили! Не так ли?

— Все так, — ответил Хейвз.

— Понимаю, — сказал Филдинг. — Это ваша работа!

— О’кей! Где вы находились в то утро, когда Кеттеринг ВДин отправился на охоту? Я имею в виду то утро, когда Вм покинул домик.

— Я находился все время при них, пока они завтракали, — Ответил Филдинг. — Затем я поехал в Грифинс.

— Зачем?

— За продуктами.

— У вас есть свидетели, которые могли бы подтвердить ваше алиби в Грифинсе?

— Я был там все утро, ходил по магазинам. Думаю, они ценя помнят. Если нет — пусть проверят контрольные талоны на продукты и дату покупок. Я всегда езжу в Грифинс по трам. Если у них сохранились отрывные талоны на покупки — это и есть мое алиби! У меня просто не было времени убить Кеттеринга, утопить его машину в озере и потом по- Юронить его в лесу!

— Можете позвонить туда?

— Пожалуйста. Вы можете поговорить с хозяином магазина. Пго зовут Пит Канби.

— Какого числа Кеттеринг уехал отсюда?

— В среду утром, — сказал Филдинг. — Нужно взглянуть на Иписи в книге гостей.

Когда Филдинг вернулся назад, он сказал:

— Пятого сентября. Я позвоню Питу, и вы поговорите с ним!

Филдинг связался с продовольственным магазином в Грифинсе. Хейвз попросил мистера Канби посмотреть контрольные галоны на покупки. Мистер Канби выполнил его просьбу — Джерри Филдинг на самом деле все утро 5 сентября находился а Грифинсе. Хейвз, поблагодарив, повесил трубку.

— Извините, — сказав он.

— Ничего, — ответил Филдинг. — Это ваша работа! Каждый делает то, чем занимается! Может быть, пойдем поищем могилу?

Они долго рыскали по лесу, но ничего не нашли.

Коттон Хейвз поехал обратно в город, и теперь у него была уже другая идея, которая едва не стоила ему жизни.

Хейвз понял, что убийца — один из трех мужчин: Франк Рутер, Иохим Миллер или Джон Мэрфи!

Но он не знал, который из них! Не знал также, где в агбря-х лесов Айдирондака был похоронен Кеттеринг. Но он уже вошел в азарт, словно карточный игрок. Свою игру он построил так же, как отреагировала Люси Менкен на лжевы- чогателя Торра. Торр, правда, позвонил ей просто с угрозой, и Люси уже готова была выложить ему денежки, приняв ложь Торра, что кто-то еще имеет на руках фотоснимки, за чистую монету.

Хейвз надеялся, что убийца поступит так же, как поступила и Люси Менкен. Если его козыри сработают, то он вычислит этого человека. Если нет, то ничего страшного, у него есть другие способы отыскать убийцу Однако Хейвз понял, что сделал несколько ошибок, и они едва не стоили ему жизни. И одной из главных ошибок было то, что он не сообщил ребятам из сыска про свои планы. _

Хейвз не появлялся в городе до четырех часов утра. Он остановился в Изоле, в отеле «Паркер», под вымышленным име нем Дэвида Гормана. Отсюда, прямо по телефону из номера, он послал три телеграммы. Рутеру, Миллеру и Мэрфи. Тексты всех трех телеграмм были одинаковые:

«Я все знаю про Кеттеринга. Я готов поговорить с Вами. Приходите в «Паркер Отель», в Изоле, комната 1612, сегодня в двенадцать часов дня. Приходите один. Буду ждать!

Дэвид Горман».

Телеграммы были отправлены в 4.13 утра. В 4.30 Хейм позвонил наудачу в участок, надеясь найти в такое время Кареллу. Но Кареллы не было. Трубку снял Мейер.

— 87-й участок полиции слушает! На проводе детектив Мейер!

— Мейер? Это Коттон. Стив здесь?

— Нет. Он дома. Что стряслось?

— Когда он появится?

— В восемь часов, думаю, — ответил Мейер. — Оставить ему записку?

— Скажи ему, как только появится, чтобы позвонил мн» в отель «Паркер», ладно?

— Усек, — сказал Мейер. — В какой номер?

— Я в комнате 1612,— ответил Хейвз.

— Хорошо, скажу.

— Благодарю, — ответил Хейвз и повесил трубку.

Ничего не оставалось, как ждать. Хейвз стал размышлять Перед ним трое подозреваемых. Однако, следует признать — ни один из них не является отличным стрелком, хотя, чтобы убит* <еловека из охотничьего ружья на расстоянии восьми шагов, не надо быть метким стрелком. Мэрфи самый маловероятный убийца, но он отлично водит машину, а, как известно, убийц* Крамера ехал в автомобиле. Каждый из подозреваемых moi выплатить Крамеру огромную сумму денег перед тем, как его убить. Рутер унаследовал деньги, которые, как он сам выр* ждется, пустил на чепуху. Возможно, он выплатил их Крамеру Миллер — земельный спекулянт — признался, что заработал н* этом деле тридцать тысяч долларов. Он мог бы выплатить и больше! Мэрфи — маклер на пенсии — имеет роскошный дом и деньги, которые может пускать на ветер в каком-нибудь ночном клуба, если не считать еще и его гоночный «Порше», на котором он выигрывал призы. Мэрфи также мог заплатить Крамеру боль шие деньги.

Все трое казались подозрительными. Все они были в то утро в лесу, когда Кеттеринг покинул Кукабонга Лодж. Любой из этой троицы мог убить Кеттеринга и Крамера.

Но Хейвзу ничего не оставалось, как ждать и размышлять. Он считал, что дело во времени, скоро раздастся стук в дверь, и убийца предстанет перед ним. Время встречи назначено на двенадцати часов дня. Хейвз посмотрел на часы. Было 5.27 утра. Времени предостаточно. Он вынул из кобуры револьвер И положил его на стол перед креслом, а сам, свернувшись в нем поудобнее, уснул.

Однако в дверь постучали раньше, чем он предполагал. Хейвз моментально проснулся, протер глаза и посмотрел иа часы. Было 9.00 утра. Комната ярко освещалась солнцем, а до встречи было еще целых три часа.

— Кто там? — спросил Хейвз.

— Посыльный, сэр! — последовал ответ.

Хейвз подошел к двери и открыл ее. Револьвер он забыл иа столе. Дверь распахнулась, и перед ним стояли… убийцы.

Все ТРОЕ…

У каждого в руке был револьвер.

— В комнату! — приказал Рутер.

— Быстро! — повторил за ним Мэрфи.

— Ни звука! — предупредил Миллер.

Хейвз остолбенел и машинально подчинился. Вся троица мигом и бесшумно проскользнула в номер. Миллер запер дверь. Мэрфи подошел к окну и опустил шторы. Глаза Рутера сверлили Пустую кобуру Хейвза.

— Где твой револьвер? — засипел он.

Хейвз кивком головы указал на стол.

— Возьми его, Джон, — приказал Миллер. Старик подошел к столу, взял револьвер и сунул его за пояс.

— Это сюрприз, мистер Хейвз. Мы не ожидали увидеть мс здесь. Мы надеялись, что найдем мистера Дэвида Гормана. Кто бы мог подумать? — сказал Рутер.

Зазвонил телефон. Хейвз заколебался.

— Ответь! — приказал Рутер.

— Что сказать? '

— Кто-нибудь знает, что вы здесь? — спросил Миллер.

— Нет, — солгал Хейвз.

— Тогда, наверное, портье. Отвечай спокойнее. Говори, что Спросят. И без глупостей!

Хейвз снял трубку с рычага:

— Алло! — сказал он.

— Коттон: Это Стив говорит, — послышался в трубке голос Кареллы.

— Да, это комната 1612,— ответил Хейвз.

— Что?

— Это говорит мистер Хейвз, — сказал в трубку Хейвз.

Карелла немного растерялся и замолчал. Хейвз слышал, как тихо звенит провод на линии. Затем Карелла сказал:

— Хорошо. Это комната 1612 и говорит мистер Хейвз. Тогда в чем дело?

— Я заказывал завтрак минут десять назад, — сказал Хейвз.

— Что? — не понял Карелла. — Послушай, Коттон…

— Повторяю, я заказывал завтрак. Но не вижу, почему… Хорошо, хорошо! Я заказывал сок, кофе и булочки. Да, все это!

— Кто это говорит? Коттон, ты? — спросил Карелла, сбитый с толку чепухой, которую нес Хейвз.

— Да.

— Тогда какого черта?

Хейвз прикрыл микрофон.

— Они сейчас принесут мне завтрак. Ничего?

— Нет, ничего, — ответил Рутер.

— Пускай несут, — заметил Мэрфи. — Не надо, чтобы они заподозрили что-то неладное.

— Он прав, Франк, — сказал Миллер.

— Прекрасно. Скажите им, чтобы несли. Только без дураков! Хейвз поднял с микрофона ладонь:

— Алло! — сказал он.

— Коттон, — Карелла был терпелив. — Я только что вошел. По дороге я немного задержался. Мейер оставил мне записку на столе. Ты просил позвонить тебе в отель «Паркер». Не так ли?

— Все правильно, — сказал Хейвз.

— Гм, — хмыкнул Карелла.

— Несите прямо в комнату 1612.

— Коттон, в чем дело?

— Я буду ждать, — ответил Хейвз и повесил трубку.

— Что он сказал? — спросил Рутер.

— Он сказал, что завтрак скоро принесут.

— Когда?

Хейвз быстро соображал, сколько времени понадобится Карелле, чтобы промчаться от полицейского участка до — отеля «Паркер».

— Минут через пятнадцать, не больше, — ответил он и пожалел, что не сказал «полчаса». Он боялся, что Карелла не понял его!

— Я ожидал только одного из вас, — сказал Хейвз. Он быстро сообразил, что его судьба находится в руках коридорного, который должен с минуты на минуту принести завтрак. Но если он не явится, то сколько будут ждать эти трое? Нужно было заговорить им зубы. Когда человек говорит, он не заботится о времени.

— Мы посчитал^ что ваше одиночное приглашение, — сказал Рутер, — очень удивительное! Если вам удалось пронюхать про Кеттеринга, то вы наверняка знали, что мы все были с ним там в лесу! Почему же вы пригласили каждого по отдельности? Мы полагали, вы имели в виду «приходите один», то есть бея полиции? Не так ли?

— Именно так, — буркнул Хейвз.

— Вы все знаете про Кеттеринга?

— Я знаю, что его машина на дне озера в Кукабонга Лодж, N мне сдается, что сам он похоронен где-то в лесу. Что еще

должен знать?

— Ну, еще многое есть, — сказал Миллер.

— Почему вы убили его? — спросил Хейвз.

— Это было… — начал Миллер, но Рутер резко оборвал его.

— Заткнись, Иохим! — заорал он.

— Какая разница, — настаивал Миллер. — Вы что, забыли, по" мы все вместе здесь?

— Он прав, Франк, — сказал Мэрфи. — Какая теперь разни- n.i' — Старик выглядел зловеще с револьвером за поясом и еще Мним в руке. Он сейчас сильно походил на одряхлевшего ге- крала, очистившего городок на Дальнем Западе от неприятеля.

— Почему вы убили Кеттеринга? — повторил свой вопрос Хейвз.

Миллер взглянул на Рутера, спрашивая у него разрешения. Рутер кивнул головой в знак согласия.

— Несчастный случай, — начал Миллер. — Мы все трое охотились в одном месте. Мы выследили, как нам показалось тогда, дасу и выстрелили все одновременно. А лисичка оказалась Кеттерингом! Мы слышали, как он закричал! Когда мы подбежали к нему, он был уже мертв. Мы даже не знали, кто из нас убил его!

— Это не я, — мрачно произнес Мэрфи.

— Как ты можешь знать, Джон, — грубо прикрикнул на него Рутер.

— Я знаю, — настаивал Мэрфи. — У меня было ружье «Са- мж-300», а вы палили из ружей двадцать второго калибра. Если бы я попал в него, то он разлетелся бы на куски!

— Ты не можешь быть уверенным, Джон, — .снова сказал Рутер.

— Да нет же, Кеттеринг был убит одним из ваших ружей!

— Почему вы не сказали этого тогда?

— Я не соображал тогда ничего, — ответил Мэрфи. — Вы знаете все! Никто из нас не соображал тогда ничего!

— Как это случилось? — спросил Хейвз.

— Мы остались в лесу с убитым, — сказал Миллер. Губы го дрожали. — В лесу было так тихо! Не слышно было ни мука! Мы едва дышали, помнишь, Франк? Разве ты забыл, как было тихо после крика Кеттеринга?

— Да, — ответил Рутер. — Ты прав!

— Мы столпились у мертвого тела, не зная, что предпринять — в лесу было убийственно тихо!

Хейвз явственно представил эту сцену: трое стоят молча, ошарашенные, у их ног тело Кеттеринга, и вокруг ни звука. Он понял, что для этих троих время откатилось назад, туда, то несчастное утро в горах Айдирондака, и что у них все же самые мрачные впечатления, словно они сделали это еще раз!

— Мы не знали, что нам делать, — произнес Миллер.

— Я хотел сообщить властям, — буркнул Мэрфи.

— Но как бы мы это сделали? — возразил ему Рутер. — Он был мертв. Проклятие, вы же видели, что Кеттеринг убит!

— Но это же был несчастный случай!

— Какая теперь разница! Сколько человек было повешено из-за несчастных случаев!

— Все же нам следовало сообщить полиции!

— Мы не могли, — пояснил Миллер. — А что, если в полиции не поверили бы нам? А что, если бы власти обвинили нас в умышленном убийстве?

— Но они могли бы и поверить нам!

— Даже если бы они и поверили нам, — сказал Рутер, — все равно, какой скандал! Мое дело бы рухнуло!

— И моя работа тоже, — подтвердил Миллер.

— В каждой паршивой газетенке появилась бы подборка наших физиономий. И все бы они строили догадки, кто же из нас убил его. Как бы мы смогли жить после этого?

— Все же нам следовало бы сообщить полиции, — упрямо твердил старик Мэрфи.

— Мы поступили правильно, — сказал Миллер. — Никто не видел нас! '

Некому было доносить на нас!

— Это было не убийство. Нам следовало бы…

— Он был мертв, черт возьми! Ты что, хотел, чтобы полицейские и репортеры влезли и превратили в ад твою жизнь? Ты хотел, чтобы все, что заработано годами, рухнуло в один миг? Это же было случайное убийство! Если малый был мертв, как мы могли быть опасными ему и дальше? Мы знали, что Кеттеринг был одинок. Мы знали, что, кроме сестры, у него никого нет! Изуродовать свои жизни из-за мертвеца? Использовали шанс, за который закон судит нестрого? Мы поступили правильно! Это было единственное, что нам оставалось сделать!

— Я полагаю, — сказал Мэрфи, — что мы поступили правильно.

— Мы похоронили его, — сказал Миллер. — Затем сняли машину с тормозов, заперли все двери и сбросили ее в озеро. Мы думали, что никто не видит нас. Мы были уверены, что одни в лесу!

— Ошибаетесь, господа! — строго сказал Хейвз. — Вам все жа следовало бы сообщить властям! Вы совершили преступление, которое карается пятнадцатью годами тюремного заключения и штрафом в одну тысячу долларов. Если бы вы сообщили, то вам бы приписали неумышленное убийство, за которое карают послабее. Это же было случайное происшествие! Вы могли бы отделаться по дешевке!

— У нас не было времени, чтобы проконсультироваться t адвокатом, мистер Хейвз. У нас было время только действовать!

И мы поступили так, как посчитали правильным. Я не знаю, что бы вы сделали на нашем месте?

— Я бы пошел с повинной, — ответил Хейвз.

— Это ваше дело! Может быть, и не пошли бы! Вам легко так просто болтать про дело, не касающееся вас. Вы не стояли С ружьем у распростертого под вашими ногами тела, как пришлось нам. Легко рассуждать и принимать решения, сидя в кресле. Нам выбирать не приходилось, и мы быстро сообразили, что дрлать! Вы когда-нибудь убивали людей, мистер Хейвз?

— Нет, — ответил Хейвз.

— Тогда заткнитесь про то, что вы бы сделали или не сделали! Мы приняли единственно правильное решение. Мы поймали, что это было убийство, разве вы не понимаете? — сказал Миллер.

— Я же говорил вам, что лучше признаться, — снова сказал Мэрфи. — Говорил вам! Вы оба настаивали на обратном! Трусы! Мне не следовало бы слушаться трусов! Напрасно я пошел у вас на поводу.

— Заткнитесь! — рявкнул Миллер. — Откуда нам было знать, Что за нами кто-то следит!

— Крамер, — подсказал ему Хейвз.

— Да, — ответил за него Рутер. — Крамер — сволочь.

— Когда вы получили от него послание со словами: «Я ридел вас!»?

— Сразу после возвращения домой.

—' И что дальше?

— Он потом позвонил по телефону. Мы встретились с ним Изоле в конце сентября. Он сказал, что считает всех нас виновными в убийстве Кеттеринга, он сказал, что видел, как мы стреляли, видел, как хоронили Кеттеринга и как утопили vro машину. А так как он считает нас равными в содеянном, то все мы одинаковы перед правосудием, и нам следует одинаково платить ему за молчание. Он потребовал от нас тридцать шесть тысяч долларов, по двенадцать тысяч с каждого.

— Вот почему он сыпал деньгами в конце сентября! Ну ладно, дальше, — сказал Хейвз.

— В октябре он пришел к нам с другими требованиями, — сказал Рутер. — Он потребовал дополнительно десять тысяч от каждого, всего тридцать тысяч. Он сказал, что это последнее го желание. Мы не могли собрать сразу такие деньги и уговорили его принять частично в два приема: один — в октябре, другой — в январе будущего года. Мы отдали ему двадцать одну тысячу долларов в октябре и заплатили оставшиеся девять в январе.

— Ага, — сказал Хейвз, — теперь мне ясно, что каждый положенный вклад на счёт был новым, разделенным на три. Теперь ясно! Ну, а апрельский вклад? Пятнадцать тысяч долларов!

— Мы ничего не слышали о нем в течение зимы. Мы начали уже думать, что он сдержал свое слово, — сказал Мэрфи. — Но |атем, в апреле, он снова позвонил и потребовал еще пятнадцать тысяч. Он, правда, поклялся, что это последнее вымогательство. Мы выплатили ему эти деньги.

— Это было все? — спросил Хейвз.

— Если бы, — ответил Миллер.*— Если бы последние деньги. Крамер был бы жив! Он позвонил в июне и снова приказал нам принести ему еще пятнадцать тысяч. Это было уже невыносимым, и мы решили прикончить его.

— Он нас разорял! — закричал Рутер. — Я только начал становиться на ноги. Я должен был отдавать ему каждый цент, заработанный трудом.

— Если убийство можно иногда рассматривать как справедливое, — заметил Миллер, — то убийство Крамера имеет оправдание!

Хейвз, казалось, пропустил его слова мимо ушей:

— Как это произошло?

— Когда принесут ваш завтрак? — вдруг поинтересовался Рутер.

— Скоро. Расскажите, как вы убили Крамера.

— Мы следили за ним целый месяц, — ответил Мэрфи. — Мы установили постоянный надзор за ним. Разработали план. Мы знали все: куда он ездит и по каким часам. Наверное, мы знали про него больше, чем он сам.

— Нам пришлось, — объяснил Рутер, — > нам пришлось убрать его.

— Дальше, — сказал Хейвз.

— 20 июня мы купили «Саваж-300».

— Почему такой калибр?

— Мы наивно полагали, что выстрел из такого ружья изуродует Крамера до неузнаваемости. Еще и потому, что такое ружье есть у меня, — сказал Мэрфи. — Мы подумали, если по лиция все же выйдет на нас, то она не сможет доказать, что стреляли из моего ружья.

— Кто стрелял? — спросил Хейвз.

Никто не ответил ему. Все молчали и смотрели на него.

— Хорошо, — согласился Хейвз. — Вы все одинаковы перел законом, все равны.

— Самый лучший стрелок из нас и сделал это, — сказал Рутер. — Пусть это будет так.

— Мэрфи был за рулем? — спросил Хейвз.

— Да, конечно, — сказал Мэрфи. — Я отлично зржу машину

— Что делал третий?

— Он был у заднего окна с другим ружьем. Нам все ж» не хотелось пускать его в ход, но мы умышленно сделали так, чтобы показалось, что стреляет один.

— Это вам почти удалось, — заметил Хейвз.

— Не «почти», а удалось, — поправил Рутер.

— Может быть, и нет, — возразил Хейвз. — Многие попада лись на таком деле. Еще одно убийство на вашей совести Оно не снимает с вас ответственности за наказание. Вас ждя: электрический стул. Это точно!

— Где ваш завтрак? — опять напомнил Миллер.

— Что вы сделали потом с ружьем? — не ответил на его опрос Хейвз. Прошло уже почти двадцать минут, как он «заказал завтрак». Хейвз, полагая, что Карелла не успеет вовремя, Стал разглядывать своих гостей повнимательнее.

— Мы разобрали ружье и спрятали по частям в разных Местах,*— сказал Рутер.

— Понимаю, — ответил Хейвз.

«Мэрфи самый слабый, — подумал Хейвз, — он не в счет. Он не может точно стрелять. Но у него два револьвера, и, кажется, только на моем револьвере надет глушитель».

— Вы недавно купили эти револьверы? — обратился он к Мэрфи.

— Они из моей коллекции, — ответил Мэрфи. — Мы спрячем Их потом, после использования!

— Убьете парня, который невиновен вообще, — сказал Хейвз. — Вы на самом деле играете с огнем!

— Вы только что заметили, что мы действуем сообща. Мы месте убили Крамера, — сказал Мэрфи. — Мистер полицейский, " — старик, и не старайтесь заморочить мне голову!

— Вы и есть старик! — сказал Хейвз.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мэрфи.

— Только старик может наставить на человека оружие, не гое с предохранителя.

— Что? — поразился Мэрфи. Он быстро посмотрел вниз, но ч этого было достаточно для Хейвза. Он стремительно бросился на Мэрфи и сильно ударил его по руке. Раздался слабый хлопок ыстрела из револьвера с глушителем, и пуля, вылетевшая из ьтвола и попавшая в пол, разметала в стороны кусочки паркета. Хейвз, не теряя времени, сильно двинул кулаком по лицу Мэрфи, н тот мешком свалился ему под ноги.

Мигом схватив выпавший из рук Мэрфи револьвер, Хейвз быстро, как учили на многочисленных тренировках, повернулся на спине и выстрелил из револьвера. Глушитель совсем ослабил Звук выстрела. Все произошло с удивительными хлопками и слабым шумом, но довольно профессионально и убедительно. Первым выстрелом Хейвз попал в Рутера. «Отлично! — подумал Хейвз. — Двое на полу».

Миллер скользнул к двери, поднимая на Хейвза револьвер.

— Брось, Миллер! — заорал Хейвз. — Стреляю без промаха! Под ложечку!

Миллер, поколебавшись, бросил револьвер на пол. Хейвз отшвырнул его на безопасное расстояние и повернулся к Мэрфи. Старик лежал без признаков жизни и не мог, естественно, пустить в ход револьвер, засунутый за его пояс.

Франк Рутер сидел на полу и, прижимая ладонь к истекающему кровью плечу, кричал, матерясь от боли:

— Дурак! Почему ты не убил его?!

Миллер, замерший у двери, слабым голосом ответил ему:

— Я плохой стрелок, Рутер. Ты же знаешь.

В это время дверь от удара слетела с петель и вместе с ней в комнату влетел Карелла. В руке у него был револьвер, который он сразу наставил на стоящего Миллера.

— Все в порядке, Хейвз? — спросил он.

— Да, даже стрельба закончилась, — ответил Хейвз.

— Все птички поймались?

— Угу, — буркнул Хейвз.

— Крамера они убили?

— Они, — сказал Хейвз.

— Прекрасно!

— Стив, ты нарушил, наверное, все правила дорожного дви женил! Какая скорость! — удивился Хейвз.

— Поначалу, когда ты заговорил в трубку, мне показалось, что ты свихнулся, — сказал Карелла. — Потом я быстро сооб* разил, что ты в опасности. Сейчас мне кажется, что я тебе не нужен! — Карелла передернул плечами.

— Если бы пришел на работу в восемь, ты попал бы сюда вовремя, как раз, когда мы мило беседовали, — сказал Хейвз.

— К сожалению, я остановился по дороге. Я сначала зас кочил в одно местечко, а. потом поехал в участок, — ответил Карелла.

— Куда это? — удивленно спросил Хейвз.

— К Люси Менкен, — последовал ответ.

— Зачем? — подозрительно взглянул на Кареллу Хейвз.

— Я отдал ей фотоснимки и негативы. Мне не нравится, когда кто-то живет в страхе!

— Она была мила с тобой? — спросил Хейвз.

— Да, мы выпили горячий ром, приготовленный прислугой на огне. Все было прекрасно!

Хейвз приподнял одну бровь,

У него было золотое правило — никогда не оспаривать то, что справедливо. Он прошел к телефону и, сняв трубку, стад ждать голоса телефонистки. Когда раздался голос, он спросил

— Девушка, пожалуйста, F 7-8024!

Карелла тем временем надевал «браслеты» на всю троицу.

— 87-й полицейский участок, сержант Марчисон, — раздался в трубке голос дежурного сержанта.

— Дейв, говорит Коттон. Я звоню из отеля «Паркер». Приш ли сюда наш фургон…

Марчисон повесил трубку. Он уже собрался направить по лицейских и машины, которые просил Хейвз, когда на его пульт* снова замелькали тревожные огоньки мзова

Марчисон глубоко вздохнул и подключился к пульту.

— 87-й полицейский участок слушает, сержант Марчисон.

Начинался новый рабочий день полиции.