Сделка на… любовь?

Глава 20

Алия

Очнуться от этого наваждения удалось лишь, когда я заметила, что мы едем в противоположном направлении от дома. Роберт, настроение которого заметно улучшилось, беззаботно надавил на педаль газа, одновременно вполголоса подпевая песне, раздававшейся из мощных динамиков автомобиля. Позволив себе откинуться на сиденье, я взглянула на пролетавший за окном пейзаж.

Не хотелось нарушать этого хрупкого спокойствия, который установился в тиши салона, поэтому я откинулась на спинку сиденья, предоставив себе возможность осмотреться. Многочисленные неоновые вывески, наполнявшие остров таинственным мерцанием, удивительным образом контрастировали с моим представлением об этом отрезанном от цивилизации уголке, о существовании которого большинство и не знало. И эта мысль заставила меня задуматься. Роб приоткрыл для меня завесу, впустил в тот крошечный уголок своей жизни, которую, возможно, пытался скрыть от других. Я не лелеяла пустых надежд о своей исключительности, эксклюзивности — просто очередная игрушка на три дня, — но вместе с осознанием этого я осознала кое-что еще, не менее важное, возможно, самое важное открытие моей жизни.

Я — хозяйка своей судьбы. Не кто-то… не какой-то чужой дядька, а я сама. Как я решу, так и будет. В конце концов, нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения. Просто мы не любим неприятные решения, мы любим, чтобы всё было приятно и легко, поэтому, когда приятно и легко не получается, делаем вид, что решения как бы не существует вовсе. А оно есть… и мне пришлось сознаться хотя бы самой себе: ведь все могло быть намного хуже. Роберт Эгиев мог оказаться извращенцем, страдающим неумеренным самомнением, старческим маразмом и проблемами с гигиеной. Согласилась ли я на это предложение, успев хоть в малой части узнать его? Или я согласилась бы в любом случае? Курица или яйцо? Увидев образ «другого Роберта», нарисованный моим сумасшедшим воображением, я сморщила нос — жуть! Нет, хоть в этом мне повезло. Эгиев не вызывал во мне отвращения, при иных обстоятельствах он бы считался привлекательным, сексуаль…

Так, стоп, Алия! Что со мной вообще сегодня происходит? Нервные перегрузки дают о себе знать…

Мы были в самом центре городка. Да уж, Чикаго мало чем отличался от оригинала. Те же кинотеатры, развлекательные центры, клубы, бистро, рестораны, театры, музеи… Вокруг то и дело все куда-то спешили, опаздывали, смеялись и плакали…

Может, я поспешила, соглашаясь на предложение Роберта. Кто-то другой на моем месте просто пожал бы плечами, продолжая жить своей жизнью, не решаясь поставить под прицел свое расписанное по главам будущее. Я знаю, что многие осудили бы меня за мой выбор. Разумеется, людям не нравится, когда ты не такой, как они. Они будут долго тебя высмеивать, осуждать, унижать, но это все происходит от зависти. Они не могут так, как ты, у них духу не хватает. Проще назвать кого-то психом, чем признать, что тебе страшно отличиться от толпы. И это было моим главным недостатком: я никогда не любила сливаться с толпой, с массой безликих образов, маячивших за спиной. Я выросла не слишком ярко-выраженной индивидуальностью, но независимой от мнения окружающих, считая, что мое внутреннее Я меня не обманет. Приходится засыпать, когда спать не хочешь, чтобы встать когда не хочешь, чтобы успеть туда, где быть не хочешь. Офигенная штука жизнь. И это положение меня убивало. Расписанность жизни по минутам, месяцам, годам…

Кто знает, может, совсем скоро я осознаю, что в тот самый миг, когда решила вмешаться в ход своей размеренной жизни, я ее разрушила, разрушила окончательно. И тогда уже нельзя будет вернуться к старту, начать сначала. А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта. И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь. Время — плохой доктор. Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые. Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты. И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок.

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что через твою жизнь прошли не один и не два человека, а целые десятки и сотни людей. Кто-то из них задерживался надолго, а кто-то едва успел коснуться твоей руки. Кому-то не досталось даже твоего взгляда, а у кого-то остались самые прелестные воспоминания о дружбе, преданности, привязанности, искренности.

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что ты всегда хочешь быть лучше, честнее, справедливее и добродушнее, а в итоге все равно находятся те, кому ты перешел дорогу. Тебе хочется делиться с людьми радостью, а люди завидуют, тебе хочется плакать, а люди начинают считать тебя слабым.

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что ты, которому всегда казалось, что разбираешься в людях, в некоторых из них все же ошибался, и что люди, которых, казалось, будешь знать вечность, сейчас от тебя отдалились, а те, которых ты считал «прохожими», до сих пор рядом с тобой…

Да, именно так, то, что многие списывали на глупость и наивность, я предпочитала называть любовью. Я не была идиоткой, я осознавала недостатки окружающих, как и свои. Но предпочитала не зацикливаться на них. Но теперь что-то изменилось. Мне стало…безразлично. Да, именно так, я решила просто плыть по течению, перестав бороться за «правое дело». Люди таковы, их не изменить. Надо просто принять их такими, какие они есть на самом деле.

Машина плавно притормозила у огромного фешенебельного отеля, открывшаяся с моей стороны дверь заставила меня очнуться. Краем глаз я заметила, что Роберт пристально наблюдает за мной, словно пытаясь понять, что со мной произошло, к чему именно следует быть готовым. Что ж, он может аплодировать самому себе — может, он действительно изменил часть меня, но ему предстоит встретиться с той личностью, которую он создал. И я не уверена, будет ли это маска или моя новая суть. Время покажет…