Секира царя Колоксая

Глава 8

Миконец, опираясь на только одному ему понятные ощущения, уверенно вёл своих товарищей на юг. Позади осталось много вёрст. Когда-то волхвы и альвийка выезжали из постоялого двора ещё по снегу, а сейчас вокруг зеленела трава, цвели одуванчики. Иногда, конечно, налетали тёмные низкие тучи, приносили с собой холодный дождь, а то и снег. Тогда земля покрывалась тонкой ледяной коркой, и больше всего хотелось оказаться у тёплого огня. В один из таких холодных, дождливых вечеров путешественники сбились с дороги и вместо деревни оказались в безлюдном предгорье.

Волхвы переглянулись, понимая, что при такой погоде ехать дальше глупо и небезопасно. Ветер выл всё громче, а дождь смешался с мокрым снегом. Путники нашли большую пустую пещеру и, убедившись, что в ней никого нет, решили заночевать. Развели огонь на старом кострище. Радомир предположил, что здесь летом останавливаются коневоды, перегоняющие стада. О том, что в пещере бывают люди, говорили и найденные у стены обгорелые толстые палки и два чурбана. Лан сноровисто подкатил их к огню, сверху положил чёрную от копоти жердь и занялся ужином. Альвийка не умела готовить (узнала бы старушка-вдова, у которой они останавливались, застыдила бы!) и теперь с интересом посматривала на миконца, склонившегося над котелком.

Чуть позже, с аппетитом поев каши, уставшие мужчины легли у костра. Огнеяра первой сторожила их сон. Стало тихо, лишь недовольно потрескивал огонь, когда девушка шевелила горящие ветки. Дым тонкой струйкой поднимался вверх, клубился под потолком и через небольшую трещину неподалёку выходил наружу. Едва слышно фыркали лошади в углу, да где-то мерно капала вода. Видунья не видела снов спутников: мешали защитные амулеты. Да она и не стремилась к этому. Разве что к Радомиру заглянула бы, разведала сердечные секреты. Огнеяра усмехнулась собственной вероломности и снова уставилась на огонь. Чуть нахмурив тонкие брови, прислушивалась к звукам и их отголоскам, доносившимся через толстые каменные стены.

Володарович проснулся от чьих-то стонов. Приоткрыв глаза, осмотрелся по сторонам. Вроде бы всё спокойно. Сладко посапывал миконец напротив, ароматно пахли травы, заваренные в так «любимом» Огнеярой котелке. Огнеяра!.. Мужчина некоторое время молча следил за девушкой, вышагивающей из угла в угол. Наконец, видунья упёрлась лбом в стену и снова застонала.

— Ты чего? Болит что? — шёпотом спросил тарс, приподнимаясь.

Девушка обернулась и отрицательно покачала головой. Радомиру показалось, что она какая-то уставшая, рассеянная. Он поднялся, плеснул из котелка травяной отвар и протянул Огнеяре:

— На… Ложись-ка ты спать. Я посижу.

Альвийка выпила тёплую жидкость с приятным мятным привкусом и легла на место Володаровича. Чуть вздрогнула, когда он накинул сверху свой плащ. Уснула девушка на удивление быстро.

— …Доброе утро, сестра!

Огнеяра встрепенулась:

— Доброе.

— Как спалось?

— Крепко и без снов… — и тут же настороженно уставилась на волхва: — Радомир, а что ты мне вчера за отвар дал?

Тарс улыбнулся:

— Тебе нужно было отдохнуть.

Девушка недовольно нахмурилась и вышла на улицу, тут же забыв обо всём. За ночь снег тонким слоем покрыл всю округу. Понятное дело, уже к обеду всё растает, превратится в воду, так нужную земле весной. А пока Огнеяра сгребла рыхлый снег ладонью и протёрла лицо. Между делом оглядывала околицу и чувствовала неприятное волнение, боль и безысходную тоску. Чужую! Тряхнув головой, альвийка вернулась в пещеру.

Тарс искоса наблюдал за её хаотичными передвижениями, потом не выдержал и рыкнул:

— Ты усядешься или нет?

И видунья не выдержала:

— Она умирает…

— Кто?

— Не знаю. Я уже едва её чувствую. Ночью было лучше слышно, но я решила, что это зверь попал в непогоду и волнуется. А сейчас… звери не молятся, — альвийка выжидающе посмотрела на мужчин. — Мы же найдём её?

Лан только обречённо вздохнул. Радомир поднялся со своего места, смерив девушку убийственным взглядом:

— Если бы ты знала, сколько раз я пожалел, что взял тебя с собой!

И вышел из пещеры. Миконец направился следом, велев напоследок:

— Огня, сиди здесь, мы быстро.

…Они вернулись спустя час. Лан нёс на руках какой-то свёрток. Войдя в пещеру, мужчина осторожно уложил его у огня и начал разворачивать.

— Это женщина, — сказал он видунье. — Её избили и сбросили в овраг.

Радомир в это время осторожно разрезал окровавленное платье гетайки, освобождая пострадавшие части тела. Потом остановился, зло глянул на Огнеяру, безмолвной тенью замершей неподалёку.

— Кыш на улицу!

Та уже собиралась возмутиться, но даже Лан, обычно покладистый и улыбчивый, покачал головой:

— Не надо тебе это видеть.

Колдун подошёл и буквально вытолкнул видунью из пещеры:

— Собери хворост для костра. Мы задержимся. Ещё воды принеси.

И альвийка послушалась, побежала к ближайшим зарослям.

Волхвы лечили женщину ворожбой, другого выхода не было. Володарович радовался, что незнакомка без сознания и не чувствует боли, пока срастаются переломанные рёбра, пальцы на руках, ключица. Лан лечил ушибы и синяки. Дойдя до живота, миконец замер:

— Дитя?

— Уже нет. Скинула.

— Рад, эти подтёки и синяки на шее и груди…

— Я понял, — сквозь зубы выдохнул тарс, — кто-то нехило развлёкся и хотел скрыть следы.

— Хорошо, что ты выгнал нашу девочку, — вздохнул миконец. — Ни к чему ей знать, на что способны некоторые мужчины.

Радомир промолчал, перевязывая перебитое запястье. Ни желчных реплик в ответ, ни привычного ворчания — ничего. И тогда Лан осторожно сказал то, что периодически приходило ему в голову, но до последнего времени было не так очевидно и явно.

— …Огнеяра тебе нравится.

Колдун только крепче стиснул зубы. Не отпирался и не отшучивался, а значит, так и есть. Миконец не удержался от потрясённого возгласа.

Володарович никогда не был любимчиком женщин: не с его язвительным характером. Хотя рядом всегда кто-то имелся для удовлетворения, так сказать, определённых желаний. Но серьёзных привязанностей у молодого волхва не было никогда. Радомир бросал своих зазноб без сожаления (случалось, конечно, что и его бросали) и так же легко заводил новых. По крайней мере, так было до того дня, когда Володарович бросил учёбу и вернулся домой.

Встретившись после долгой разлуки, Лан не заметил больших изменений в характере друга, в том числе и в отношении к женщинам. Радомир по-прежнему не жаждал жениться и сторонился знакомых, у которых были дочери на выданье. Как деду удалось затащить внука к себе и познакомить его с Семиславой — один Прародитель знает! Но то, что это подстроено, Лан не сомневался. И видя, как Володарович поддразнивает бедную девицу, доводя её до бурачного румянца, ис-Короуш был уверен, что влюблённостью там даже не пахнет.

Совсем не так Радомир смотрел на стройную, рыжеволосую альвийку. То, что происходило на глазах Лана весь этот месяц, было именно серьёзной привязанностью, настоящим чувством. С самого отъезда из Микона тарс незаметно опекал видунью, постоянно приглядывал за ней. Даже ругаясь, он никогда не выпускал Огнеяру из вида. Лан, наконец, понял, почему в те дни, когда девушка осталась с дроу, Володарович превратился в раненого зверя, сходя с ума от волнения. Миконец уже имел опыт совместных поездок с Радомиром и знал, что тот легко шёл на риск, скользя буквально по лезвию ножа. Нынешнее путешествие было самым безопасным из всех: Володарович обдумывал каждый шаг, избегая привычного «авось пронесёт». Не хотел рисковать альвийкой! Надо же!..

Мужчина понимал Радомира. Что греха таить, сам первое время недвусмысленно поглядывал на красивую девушку! Но даже он оказал ей больше знаков внимания, чем тарс. Володарович вообще никак не показывал своего интереса к Огнеяре. Лан не выдержал:

— Рад, так какого чёрта?! Чего ты ждёшь?

— Ничего.

— Не понял.

— Она — альв, а я — человек.

— Она — полукровка, — поправил миконец, не понимая пока ничего.

Радомир закончил перевязывать разбитое колено женщины и посмотрел на друга:

— Лан, у меня никаких шансов.

— Огнеяра любит другого?

— Если бы, — усмехнулся тарс, — с этим я бы как-нибудь разобрался.

— Тогда что?

— Дело в самой альвийке, — Володарович сполоснул руки в тёплой воде. — Для Огнеяры отношения со смертным недопустимы. Она считает их невозможными.

Лан недоверчиво покосился на мужчину. Радомир прищурился:

— Однажды нашу видунью спросили про любовь её деда — альва и бабки — обычной маг’ярской девицы… Ты бы видел её лицо! Осуждение, негодование, возмущение. Так князьки поглядывают на городскую босоту, осмелившуюся прикоснуться к их одеждам… Мы для альвов — низшее сословие, Лан, чернь. Торговать с нами — да, военные союзы заключать — всегда пожалуйста. Но дружба, семья — это уж, извините, рылом не вышли, — мужчина сардонически усмехнулся.

Ис-Короуш растерянно моргнул. У себя на родине он знал с десяток смешанных семей, но — Радомир прав! — большинство альвов были категорически настроены против подобных союзов. Он заметил:

— Мы вместе уже месяц, со стороны Огни я не замечал пренебрежительного отношения к себе. Наоборот, с ней на удивление легко и приятно дружить!

Колдун насмешливо глянул на приятеля.

— Угу, только наше странствие закончится, и Огнеяра исчезнет, вновь появится Нимфириель, дочь Ланрасула. Она вернётся в лес Мирквид, и думать забудет о тебе. Альвы иначе воспринимают окружающий мир и время, — тарс тяжело вздохнул.

— Но попробовать-то можно! — настаивал миконец. — Что ты теряешь?

— Огнеяра как-то сказала, что союз смертного и альва — самоубийство для последнего, и она на это никогда не пойдёт. Слишком высока цена такого мимолётного счастья. Тогда я обиделся на неё за эти слова. А теперь понимаю.

— Что именно?

— Альвы женятся лишь раз, Лан. И прожив ничтожные сорок-пятьдесят лет со смертным, остальные бесконечные годы проводят в одиночестве. Посмотри на её деда. Пожелал бы такой доли дорогому человеку?

Лан молчал. А Володарович кивнул собственным мыслям.

— Вот и я думаю, что Нимфириель права: не стоит губить свою жизнь ради простого смертного.

Дальнейшему разговору помешала альвийка, вернувшаяся с охапкой хвороста.

— Ну как вы тут?

Радомир послал Лану предостерегающий взгляд, хотя миконец и сам понимал, что следует помалкивать.

— Мы сделали, что могли, — Володарович поднялся, — если она переживёт эти сутки, то будет жить.

Альвийка присела неподалёку, с интересом поглядывая на женщину. На вид незнакомке было лет двадцать-двадцать пять. Чёрные спутанные волосы, бледная, с желтоватым, болезненным оттенком кожа, судя по чёрным бровям и ресницам, глаза тоже были тёмные. Худое тело имело крайне измождённый вид. В чём только дух держался?!

К вечеру путешественники всерьёз испугались, что гетайка умрёт. У неё поднялся сильный жар. Пока Радомир готовил зелье, Огнеяра и Лан обтирали женщину мокрой тканью. Та металась в горячке, о чём-то бредила. Альвийка осторожно держала руки несчастной, чтобы она не навредила себе. Миконец шептал что-то успокаивающее и поздно заметил, как оцепенела видунья. А когда взглянул на неё, сразу всё понял:

— Огня, не смей! — и крикнул приятелю. — Рад, она «смотрит» гетайку!

Тарс подскочил, собираясь вытолкать эту упёртую ослицу прочь, но опоздал. Огнеяра сама рванулась к выходу и, отбежав на пару шагов, согнулась пополам. Её выворачивало наизнанку даже тогда, когда внутри вообще ничего не осталось. Всё болело, сердце колотилось, а лицо жгло огнём от увиденных картинок. Девушка попыталась нащупать руками снег, но уже всё давно растаяло.

— На!

Она взяла протянутую чашу с водой, споласкивая горечь изо рта. Радомир помог альвийке подняться и отвёл к камню у входа в пещеру. Бросил на него свой кафтан и усадил побелевшую от потрясения девушку. Присел рядом на корточки, заглядывая в бледное, без кровинки лицо. Огнеяра тряхнула головой:

— Ты даже не представляешь, что они с ней делали?

— Они? — прищурился мужчина.

Видунья кивнула:

— Вдвоём.

Радомир очень даже представлял, что могли сделать два изувера с беззащитной женщиной, но промолчал.

— Если я попрошу тебя больше не смотреть её мысли и воспоминания, ты сделаешь это?

Девушка коснулась его плеча.

— Ты же знаешь, не всё зависит от меня.

— Знаю.

— Почему ты не хочешь, чтобы я видела мысли Хадиль?

— Хадиль?

— Это её имя. Те, кто мучил Хадиль… — альвийка запнулась. — Один из них её муж. Он женился на бедной сироте, а жил с ней вместе с братом, запугав бедняжку до смерти.

— А наигравшись, решили убить?

— Нет. Хадиль настолько устала от издевательств, что решила сбежать. Они догнали её недалеко от этого места.

Мужчина понимающе кивнул. Девушка дрожащими руками расправила одежду, растерянно заглядывая в глаза колдуна.

— Радим, как же так?.. Как можно взять девушку в жёны, дать своё имя — и делить её с кем-то?

Володарович устало потёр лицо, потом протянул ладонь:

— Покажи мне их.

Огнеяра сразу поняла зачем:

— Я с тобой.

— Я с Ланом, — тихо возразил волхв, — а ты останешься с этой Хадиль. Поняла?

— Хорошо.

Мужчина не сдержал лёгкую улыбку:

— Люблю, когда ты меня слушаешься.

Альвийка только укоризненно глянула на него и взяла протянутую руку.

…

Огнеяра сразу заметила, когда женщина очнулась: чуть дрогнули пальцы, затрепетали длинные ресницы. Незнакомка мутными глазами скользнула по каменным стенам:

— Где я?

— Ты в безопасности, ничего не бойся, — альвийка присела рядом.

Женщина, вздрогнув, посмотрела на неё. Наверное, пыталась понять или вспомнить, кто это. Между бровями залегла морщинка. В глазах — страх и отчаяние. Словно загнанный зверёк! Видунья сочувственно погладила холодную ладонь гетайки, словно прося расслабиться, и пояснила:

— Мы нашли тебя в овраге и принесли сюда, в пещеру.

— Кто вы?

— Мы едем на юг, к морю. Меня зовут Огнеяра, — альвийка говорила спокойно, уверенно.

Она была в платке, скрывающем уши, и не боялась разоблачения. Кто знает, как отреагирует гетайка, поняв, что находится в компании так нелюбимых ворожбитов?.. Огнеяра выразительно посмотрела на женщину.

— Хадиль, — опомнившись, представилась та.

— Как ты себя чувствуешь, Хадиль?

Гетайка прислушалась к себе и удивлённо уставилась на свою спасительницу:

— Мне почти ничего не болит. Но разве так бывает?

— Это же хорошо! — улыбнулась девушка.

— Я помню, как было больно, когда… Так быстро это не могло пройти, — женщина снова нахмурила лоб.

Огнеяра пожала плечами:

— Может, это от страха?.. Хадиль, надо радоваться, что всё обошлось. Завтра утром мы сможем продолжить путь и отвезём тебя, куда скажешь.

Видунья быстро и чётко вытаскивала из гетайки нужные ответы, чтобы потом не попасть в дурацкую ситуацию, сболтнув то, что она в принципе знать не должна. После последних слов, Хадиль судорожно вцепилась в ткань:

— Мне некуда ехать.

— Почему? — спросила альвийка. — У тебя нет семьи? А где твои родители?

— Умерли.

— Мне жаль.

— Это было давно.

— А муж? Ты замужем?

У гетайки забегали глаза: она не хотела врать, но и сказать правду не могла. Огнеяра тихо заметила:

— У тебя следы на запястьях. Это ведь от брачных браслетов?

Хадиль кивнула и внезапно охрипшим голосом выдохнула:

— Он умер.

«Очень может быть!» — подумала видунья. Но вслух сказала:

— Какая жалость!.. А дети?

— У меня нет детей…

Хадиль непонимающе моргнула, когда девушка, не дослушав, выскочила на улицу. Потом устало опустила веки.

Альвийка закрыла лицо дрожащими руками. Перед глазами стояли чужие образы, из головы Хадиль. Мучителей не заботило здоровье женщины и ещё меньше волновали зачатые от них дети. Наоборот, они делали всё, чтобы ребёнок не родился… Огнеяра остервенело тёрла глаза руками, чтобы прогнать образ мертвенно бледной Хадиль, из которой вываливались кровавые сгустки и медленно сползали по ногам. Видунья долго и глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Опёршись на неудобную каменную стену, она смотрела на цветущую землю вокруг и ощущала бережное касание солнечных лучей. А в голове зрела решимость во что бы то ни стало помочь Хадиль.

Вернувшись в пещеру, Огнеяра ободряюще улыбнулась гетайке. Осторожно, одним пальцем, потрогала ручку котелка и, убедившись, что она негорячая, повесила ненавистный предмет над очагом.

— Сейчас попьёшь травок — и сразу поздоровеешь.

— Ты разбираешься в травах? — Хадиль с интересом следила за действиями альвийки.

— Да.

— Травница?

Огнеяра хмыкнула:

— Это ещё что! Скоро вернутся мои друзья. Вот кто действительно понимает толк в знахарстве.

— А где они?

— На охоте, — ответила девушка.

И ведь даже не соврала! А Хадиль вдруг судорожно сглотнула:

— Охотники?.. — и сиплое, на гране выдоха. — Ты едешь одна с мужчинами?!

Альвийка знала, из-за чего так разнервничалась эта несчастная.

— А что тут такого? Лан — мой старший брат. А Радомир — его лучший друг, я знаю этого мужчину уже много лет. Была знакома с его отцом!.. Они хорошие, Хадиль.

Женщина немного успокоилась, а может, решила, что терять ей нечего, и затихла. Напоив гетайку тёплым отваром, видунья присела рядом. Она рассказывала Хадиль то про травы, то про путешествие, чтобы отвлечь от неприятных размышлений и жутких воспоминаний. Лишь ненадолго отлучилась за свежей водой.

Солнце опускалось всё ниже. Стало прохладнее. Огнеяра подбросила веток в очаг и всё чаще поглядывала на вход в пещеру, ожидая волхвов. И всё равно, когда на каменном полу появились длинные тени, вздрогнула, непроизвольно хватаясь за оружие. Узнав вошедших, девушка преувеличенно бодро метнулась им навстречу:

— А вот и наши мужчины вернулись… с охоты.

Радомир бросил взгляд в сторону женской фигурки у огня:

— Очнулась?

Альвийка кивнула и подтолкнула друзей к гетайке:

— Радомир, Лан, знакомьтесь. Это — Хадиль. У неё беда: нет дома, и идти некуда. Поэтому она поедет с нами. Правда, Хадиль?

Женщина переводила растерянный взгляд с улыбающейся Огнеяры на нахмурившихся мужчин и не знала, что сказать. Радомир зло глянул на сияющую девушку:

— Мы что, всех сирых и убогих по дороге спасать будем?

— Ну, кого сможем! — кивнула видунья.

Миконец начал хохотать.

— Что смешного, милый братец? — альвийка метнула в него угрожающий взгляд.

— Сестрица, ты великолепна! Я тобой горжусь!

Тарс присел рядом с гетайкой, проверил повязки:

— Болит где?

— Не-ет, — ответила та, запинаясь и вздрагивая от его прикосновений.

— Это хорошо, — волхв вернулся к перешёптывающимся друзьям: — Лан, иди освежуй зайца. Пора готовить ужин. Огнеяра, побудь с Хадиль.

— А ты?

Радомир бросил на неё мрачный взгляд:

— На реку.

— Охота была удачной?

— Более чем.

Видунья понимающе кивнула и пошла к больной.

…Поздно вечером, убедившись, что Хадиль и Лан спят, Огнеяра подсела к Радомиру, который остался у костра, опять колдуя над котелком. Мужчина вздохнул:

— Чего тебе, неугомонная? Про «охоту» ничего рассказывать не буду.

— Как хочешь?.. А что это за зелье?

Волхв машинально глянул на спящую Хадиль:

— Хорошее зелье.

— Я знаю, что хорошее, — кивнула альвийка и добавила: — Других ты не варишь.

— Я польщён, — усмехнулся Володарович, потом пояснил: — Это зелье исцелит чрево Хадиль, чтобы в будущем она могла выносить дитя.

Огнеяра, подперев голову кулачком, смотрела на колдуна:

— Радим, я тобой восхищаюсь, правда!

Мужчина улыбнулся:

— Ну, повосхищайся ещё немного и иди спать. Завтра поедем дальше.

— Спасибо, что согласился взять Хадиль.

Тарс промолчал. Девушка вздохнула и добавила:

— Хадиль очень боится, что её заставят вернуться обратно.

— Не к кому возвращаться, — буркнул Володарович, отворачиваясь.

— Но ей же этого не скажешь, — шепнула альвийка, подвигаясь к мужчине ближе. — Её страх такой тяжёлый. Хадиль начинает думать, вспоминать… И меня засасывает с ней в это болото. Так мерзко и…

Видунья замялась. Володарович искоса наблюдал за ней и заметил, как девичьи щёки окрасились лёгким румянцем. Но молчал, не торопил.

— Как такое возможно? Чтобы сразу двое мужчин с одной женщиной?!

Радомир едва не засмеялся в голос: вот ведь действительно неугомонная!

— Некоторым бабам нравится.

Огнеяра распахнула глаза:

— Врёшь!.. Но как?

Радомир сдавленно кашлянул, пряча смешок. Немного помолчал:

— Знаешь, если я хоть что-то понимаю в женщинах — а мне кажется, я понимаю! — то у тебя ещё ни одного мужчины не было… И ты хочешь, чтобы я рассказал, какие бывают постельные утехи?.. Огнюша, да ты после этого от каждого встречного мужика шарахаться начнёшь.

Девушка глянула на ухмыляющегося колдуна.

— Тебя смешит моя наивность?

— Нет, — спохватился Радомир, не желая обидеть видунью. — Меня забавляет твоё любопытство. Иногда ты напоминаешь белочку. Такая же рыжая, шустрая и… любопытная.

— Я же впервые в княжестве, — напомнила альвийка и призналась: — Мне тяжело здесь. В Гетаи всё иначе. И эти семьи с двумя жёнами, — девушка посмотрела на волхва. — Меня учили, что создавать пару нужно по любви. Только так возможно достичь гармонии в семье и быть счастливым.

— Меня учили тому же, — кивнул Володарович. — Но я скорее исключение из правила. Мне повезло родиться в семье, где любили друг друга.

— Почему так, Радим? Почему люди всё чаще отказываются от любви, дружбы и правды, заменяя их выгодой и расчётом?

— Потому что любовь идёт через сердце, и оно может сильно болеть. А расчёт идёт через разум, который ничего не чувствует.

Альвийка растерянно посмотрела на волхва, потом тяжело вздохнула и перевела взгляд на огонь. Они сидели рядом, едва касаясь друг друга, и молчали. Говорить дальше на неприятную и грустную тему не хотели. Спросить о том, что действительно было важно, не решались. А в этом молчании рядом была своя радость и несмелая надежда.