Секира царя Колоксая

Глава 1

Месяц спустя. Мирквид — королевство альвов

Близился к концу лютень — третий месяц зимы. И хоть морозы по-прежнему трещали по ночам, а снегопады то и дело укутывали землю в надоевшую снежную шубу, всё живое отчётливо понимало: скоро весна. Это ощущалось и по увеличившемуся светлому дню, и по солнцу, всё чаще появляющемуся на небе, и по снегу, охотно тающему под тёплыми лучами. Весна идёт!

Радомир Володарович с тоской подумал, что в родной Тарсии сейчас вовсю празднуют Масленицу. Гуляют, поют песни, катаются на санях, а ещё пекут блины, так похожие на солнце. В животе жалобно заурчало. Всадники ехали уже несколько часов без остановок, поэтому порядком устали и проголодались. Но близилась метель, и лучше к её началу оказаться за надёжными стенами города. Мужчина зябко поёжился, оглядываясь по сторонам: одни деревья да сугробы, и, на первый взгляд, ни души кругом. Ни звука! Только мягкий топот копыт да треск замёрзших веток. Но даже если бы Володарович не был волхвом, всё равно почувствовал бы, что эта нелюдимость — обман и за ними давно наблюдают. Ведомо кто — альвы! Пошёл третий день, как всадники въехали в лес Мирквид, предъявив охранные грамоты стражам Южных ворот. Теперь волхвов ждал Элимейс — главный город альвов.

Проехав ещё с десяток вёрст, Радомир заметил, что лес стал реже. Переглянулся с молчаливым товарищем. Тот кивнул на остроконечные башни со сверкающими шпилями, взметнувшимися над вершинами деревьев:

— Элимейс!

— Мы проехали сохранную межу, — догадался Володарович.

Такую магическую защиту альвы ставили на все свои города, особенно в последние годы, когда отношение людей к бессмертному народу изменилось в худшую сторону.

— Менгир засыпало снегом, — пояснил товарищ, указывая на неприметный сугроб в стороне.

Волхвы, не сговариваясь, пришпорили лошадей. По расчищенной дороге ехали быстро и даже весело. Радомир проговорил простенькое заклинание, приводя одежду в порядок. Услышал такой же шёпот рядом, но посмотреть не успел: у городских ворот показалась стража. Четверо альвов придирчиво оглядели гостей, проверили охранные грамоты. Главный страж вернул пергамент одному из мужчин:

— Мы рады вновь видеть тебя в Элимейсе, Лан ис-Короуш!

Волхв почтительно склонил рыжую голову:

— Я благодарен небу и богам, позволившим мне посетить этот прекрасный город ещё раз!

Альв повернулся к другому путешественнику:

— Приветствуем тебя, Радомир Володарович!

Мужчина вежливо кивнул:

— Для меня великая честь увидеть прославленный Элимейс.

— Мы рады добрым гостям, — страж протянул ему охранную грамоту.

Волхвы въехали в город. Лан, который бывал здесь много раз, уверенно показывал дорогу к дворцу альвийского владыки. Двигались быстро, но тарсу хватило даже этого времени, чтобы оценить величие и великолепие столицы. Он любовался совершенными по красоте зданиями из белого камня, разноцветными витражами, сверкающими в солнечных лучах. А тоненькие, посеребрённые инеем деревца обрамляли всё, придавая Элимейсу сказочный, волшебный вид.

Увидев дворец повелителя Кахарона, тарский волхв на мгновение потерял дар речи. Это было похоже на застывшее мраморное кружево. Здание размещалось на холме и вместе с ним словно росло, тянулось вверх. Высокие башни и башенки, соединяющиеся арками, колонны и балюстрады из розовато-белого мрамора, полукруглые балкончики — они плавно перетекали друг в друга, соединяясь в причудливые композиции…

— Впечатляет, правда? — Лан понимающе хмыкнул. — Я тоже в первый раз стоял здесь с открытым ртом на потеху местным.

Словно в подтверждение его слов, неподалёку прошёл незнакомый альв, весело поглядывая на людей и пряча улыбку в кулак. Радомир фыркнул, стирая с лица изумлённое выражение, но продолжал украдкой всё разглядывать, даже когда их встретили и повели к правителю.

Шаги эхом разносились по высоким коридорам, теряясь в сводчатых потолках. Тарс молча следовал за стражниками. Молчал и его товарищ, в очередной раз понимая, какая пропасть лежит между ними и бессмертным народом, живущим тысячелетия. На фресках, украшающих стены, волхвы видели великие битвы прошлого. Для смертных они давно стали легендами, а вот в стенах дворца можно было встретить участников тех войн. Среди сражающихся альвов тарс заметил людей. Одна фигура привлекла особое внимание Радомира. Горислав Леский — его далёкий предок, благодаря которому их род получил почёт и славу в Черногорье. Мужчина почувствовал непривычное волнение и трепет, словно родич взирал на него с немым вопросом: «Я отдал жизнь за свою землю, а что сделал ты?»

— Радомир! — позвал Лан, заметив, что приятель остановился.

Володарович шумно выдохнул и догнал остальных.

Альвийский владыка уже был оповещён о приезде гостей. Кахарон отменил все дела и принял прибывших сразу, понимая, что волхвы такого высокого порядка явились в Элимейс не просто так. Когда путешественники вошли в тронный зал, их уже ждали. На высоком кресле восседал красивый альв (а некрасивых там и не бывает!) с белыми длинными волосами. Лицо молодое, но в зелёных, как листва, глазах был такой ум, столько накопленных за долгую жизнь знаний, что с лихвой хватило бы на жителей целого города. Кахарон внимательно следил за приближением волхвов. Одного из них, миконца из рода Короуша, он знал лично, второй — из далёкой Тарсии — был ему не знаком, но владыке доложили, что именно он ученик Веролюба.

— Добро пожаловать в Элимейс!

Гости поклонились в ответ, протягивая грамоту от Верховного волхва. Пока Кахарон читал письмо, Радомир обратил внимание на других альвов. Те сидели на полукруглой скамье, никак не выдавая своего отношения к происходящему: ждали реакции владыки. И всё-таки одного из присутствующих тарс узнал — Ланрасул. Они виделись позапрошлым летом во дворце маг’ярского князя Светигоя, на свадьбе княжича Честимира и маг’ярской княжны Яронеги, которую и сопровождал волхв вместе с альвийкой Нимфириель. Светловолосый мужчина с небесно-голубыми глазами тоже узнал Володаровича. Это было ясно по вскинутой голове и пренебрежению, мелькнувшему на красивом лице. Альв больше ничем не выдал себя, лишь что-то шепнул соседу справа. Радомир встретил внимательный взгляд необычного фиалкового цвета, но не отвёл глаза. Он догадался, кто это — Лунхар, ближайший друг и соратник Кахарона. Тот самый знаменитый дед Нимфириель. Об этом альве уже сейчас ходили легенды.

А Кахарон дочитал послание Верховного и с нескрываемым удивлением посмотрел на волхвов:

— Как такое возможно?!

Остальные альвы встрепенулись. Владыка стремительно поднялся с трона, взмахнув серебристо-серыми полами своего одеяния.

— Срочно вызовите хранителей элимейских архивов, — велел он помощникам и на ходу позвал присутствующих. — Всех прошу в Тихий зал.

Лунхар догнал Кахарона и вопросительно посмотрел на него. Тот молча протянул послание Верховного волхва. Пока остальные советники усаживались за большой овальный стол, альвы задержались у входа, обмениваясь первыми впечатлениями.

Удобно устроившись на стуле, Радомир с удивлением обнаружил рядом с собой Ланрасула. Особенно впечатлила вежливая улыбка.

— Вот так встреча!.. Боишься меня, смертный?

— С чего бы это?

— Я имею полное право убить тебя, — прошептал альв, всё так же мило улыбаясь.

Тарс спокойно пожал плечами:

— Если бы хотел, давно убил бы. Поэтому ещё раз: с чего мне тебя бояться?

Ланрасул больше не улыбался. Володарович сам склонился к нему:

— И раз уж ТЫ заговорил об этом… Твоя дочь в городе? Я хочу с ней увидеться.

— Совсем обнаглел, смертный?! — прошипел альв, обращая в их сторону заинтересованные взгляды.

Тарс кивнул собственным мыслям:

— Значит, в городе.

За стол наконец сели Кахарон и Лунхар. Ланрасул шепнул сквозь стиснутые зубы:

— Только посмей подойти к Нимфириель!

По ухмылке Радомира было понятно, что посмеет. Альв не сводил с тарса ненавидящего взгляда, пока не заметил странную тишину вокруг. Торопливо огляделся, извиняюще улыбнулся владыке и едва заметно кивнул Лунхару, выражая своё предельное внимание к державным делам.

— Ситуация более чем странная, должен признать. За мою долгую жизнь я не слышал ничего подобного! И понимаю обеспокоенность нашего друга Веролюба… — начал альвийский владыка и дальше стало не до личных распрей.

Примерно через час Кахарон объявил об окончании встречи и задумчиво глянул на волхвов:

— Вы, должно быть, устали с дороги? Я буду рад предложить вам своё гостеприимство!

— Благодарю, — немного поспешливо ответил Володарович. — Но мы уже приняли любезное приглашение почтенного советника Ланрасула остановиться в его доме.

Владыка глянул на застывшего после этих слов мужчину и одобрительно улыбнулся:

— Что ж, Ланрасул, я полностью поручаю наших гостей тебе. Они не должны нуждаться ни в чём.

Альв не посмел возразить:

— Да, мой повелитель!

Пока Кахарон о чём-то расспрашивал иноземных гостей, Лунхар подошёл к нервничающему другу:

— Что случилось?

— Тарс хочет увидеть Нимфириель.

— Я так и понял, — альв улыбнулся.

Ланрасул искоса глянул на него:

— Не вижу повода для веселья, — и вдруг оживился. — Ты собрался в свою библиотеку, не так ли?.. Забери мою дочь из города!

Лунхар согласно кивнул:

— Хорошо! А ты будь спокоен и рассудителен. Ничего не должно случиться с людьми, пока они в твоём доме.

Ланрасул тяжело вздохнул:

— Я знаю.

— Где сейчас Аренлие?

Альв в первый момент растерялся такому неожиданному вопросу.

— Навещает подругу. Вернётся завтра к вечеру.

— Какую подругу? — Лунхар не сдержал смешка. — Руанае?

— Да, — мужчина подозрительно посмотрел на приятеля и по совместительству тестя.

— Ланрасул, моя дочь опять обвела тебя вокруг пальца, — альв кивнул для убедительности. — Сегодня в Найрахе конные состязания. А на днях Руанае забирала из мастерской новую сбрую.

Мужчина побледнел, хотя, казалось, куда уж больше, и так словно снегом обсыпан.

— Лунхар, сколько раз я тебе говорил, что ты плохо воспитал свою дочь?

— Много, — признался тот, — но, видишь ли в чём дело: Аренлие я воспитал хорошо, а вот разбаловал её ТЫ после вашей свадьбы.

К ним подошёл один из советников, и мужчинам пришлось прекратить бессмысленный спор. Когда Ланрасул освободился и повернулся к неожиданным гостям, собираясь сопроводить их в свой дом, тех в зале уже не было. Воспользовавшись моментом, Володарович ушёл, понимая, что это его единственный шанс увидеть Нимфириель. На синдарине альв ругался долго и вдохновенно, под тихий смех Лунхара.

…

Радомир оставил Лана в доме альвийского советника разбираться с вещами и слугами, а сам направился по припорошенной снегом дорожке вглубь сада. И вновь мужчина залюбовался красотой дома и белоснежными шапками деревьев, гадая, не обошлось ли здесь без ворожбы? Медленно кружились снежинки, солнце спряталось за густыми серыми облаками, погрузив лес в состояние тревожного ожидания. Ничего не говорило о приближающейся буре, но взгляд сам собой прикипал к хмурившемуся небу. Было тихо, только снег поскрипывал под сапогами волхва. Потом стих даже этот скрип: мужчина остановился, глядя в сторону. В десяти саженях белела беседка, а внутри на круглой скамье сидела девушка. Длинные рыжие волосы рассыпались по спине, несколько прядей соскользнули с плеча, прикрывая лицо. Альвийка ещё не заметила приближение волхва или не обратила внимания. На шее тарса красовался новый амулет с соколиным глазом, защищающим от любого ментального вторжения. А может быть, девушка просто зачиталась: на коленях лежала раскрытая книга. Володарович не сдержал удивлённого хмыканья и, скрестив руки на груди, заметил:

— Ну и место для чтения ты выбрала! Метель вот-вот начнётся!

Альвийка резко вскинула голову, недоверчиво разглядывая подошедшего мужчину:

— Колдун?

— Он самый! — волхв отвесил шутливый поклон.

Нимфириель всё ещё не в силах поверить своим глазам, медленно спустилась по ступеням вниз и подошла ближе:

— Ты здесь?.. Что привело тебя в Элимейс?

Тарс поморщился от официоза в её голосе, но решил ответить по всем правилам.

— Я счастлив, что моя дорога привела меня сюда! Ибо нет других городов, сравнимых по величию с этим! — он обвёл рукой окружающее пространство.

Теперь уже нахмурилась альвийка, но тем не менее кивнула:

— Элимейс славен своими жителями. И открыт тем, кто идёт с добром в сердце и светом в душе. Тебе здесь всегда рады, Володарович!

— Благодарю, моя прекрасная госпожа! Да осветят звёзды твои дороги!

Нимфириель нахмурилась ещё больше, помолчала, а потом не выдержала:

— Что ты несёшь?

— А ты? — Радомир вскинул бровь и, выждав немного, тепло улыбнулся: — Давай ещё раз!.. Я не видел тебя больше года. И я рад нашей встрече, альвийка!

Девушка улыбнулась в ответ, протягивая руки:

— Неужели скучал?

— Ага, мечтай! — усмехнулся мужчина, бережно сжимая прохладные ладони.

Они не спеша направились к дому.

— Ты по делам здесь?

— Да. Мы прибыли в столицу утром и сразу отправились во дворец к Кахарону. Только-только освободились.

— «Мы»? — уточнила девушка.

— Я путешествую не один, Ним. Со мной ещё один волхв. Он, кстати, в доме нас дожидается.

Альвийка понятливо кивнула, а внутри задрожал тревожный звоночек.

— Колдун, что-то случилось?

Радомир умоляюще глянул на неё:

— Нимфириель, мы с дороги: устали и голодные, как собаки. Давай ты сначала побудешь радушной хозяйкой, а после мы поговорим.

— Конечно-конечно! — спохватилась девушка, прибавляя шаг. — Что это я, в самом деле?

А в богато обставленном зале их ждал не только невозмутимый Лан ис-Короуш, но и подоспевший хозяин дома, нервно вышагивающий из угла в угол. Ланрасул зло глянул на Володаровича:

— Успел-таки?

Радомир с невинным видом развёл руками:

— Прости, не знал, что ты захочешь лично проводить нас. Увидев тебя с достопочтенным Лунхаром, я не решился отвлечь вас от державных дел.

Ланрасул отчётливо понимал, что над ним издеваются, но придраться не мог. Проклятый смертный не давал ни одного повода вышвырнуть его из дома. А ещё приказ Кахарона!.. И ведь не объяснишь владыке, почему он не хочет видеть волхва в своём доме! Иначе придётся рассказать и про охоту на дочь и про охоту дочери на этого жалкого человечка. А самое неприятное — придётся давать объяснения, почему они с Лунхаром это допустили.

Альв смерил мужчину презрительным взглядом и отвернулся.

— Вилиан, — он позвал слугу, — проводи наших гостей в свободные покои.

— И вели накрыть стол, — это уже вмешалась Нимфириель.

Ланрасул посмотрел на дочь:

— Милая, пройди в мой кабинет, — потом кивнул застывшему слуге: — Выполняйте распоряжение госпожи.

Альв покинул зал, за ним вышли и гости. Нимфириель тревожно смотрела вслед волхвам, поднимающимся по лестнице, и жалела, что мама уехала: Аренлие в один миг успокоила бы разбушевавшегося мужа. А Ланрасул был очень зол, девушка видела это и без своего дара.

Мужчина с обманчиво спокойным видом поглядывал в окно на начавшуюся метель. Едва дочь опустилась в кресло, спросил:

— Что он хотел от тебя?

— Я не знаю. Мы не успели толком поговорить.

— Очень хорошо, — кривая ухмылка мелькнула на губах альва. — Собирайся, Нимфириель, ты уезжаешь из города.

— Что? Почему?

Ланрасул прищурился:

— Ты знаешь почему. Сегодня вечером вместе с дедом ты поедешь в «Соловьиные заросли».

— Но на улице метель?

— Она не продлится долго.

Нимфириель обиженно глянула на родителя.

— На какое время ты меня гонишь?

Тот тяжело вздохнул:

— Я не гоню, милая. Я за тебя беспокоюсь. Как только эти люди покинут Элимейс, ты вернёшься.

— Мы с Радомиром больше не враги, — напомнила девушка. — Он признал свою ошибку и извинился.

— Поэтому тарс ещё дышит, — зло прошипел в ответ Ланрасул. — Но с каким удовольствием я воткнул бы в него свой меч!

Нимфириель испугалась за колдуна.

— Я никуда не поеду!

Альв долго смотрел на дочь, потом тихо сказал:

— Поедешь.

И девушка от бессилия сжала кулаки. Даже Лунхар не спорил с Ланрасулом, когда тот начал говорить так: тихим голосом и с непонятной улыбкой на лице. Ибо хорошо знал, чем чревата ярость этого альва с обманчиво невинным взглядом. Дроу во время Третьей альвийской войны называли его Смерть с добрыми глазами.

— Как скажешь, отец. Но прошу, позволь мне поговорить с нашими гостями перед отъездом! Пожалуйста!

Ланрасул собирался отказать, но заметив умоляющие перепуганные глаза единственной дочери, через силу согласился. Наверное, Лунхар прав: он чересчур добр к своим самым дорогим женщинам. Альв прикрыл глаза и взмахом руки отпустил Нимфириель. А мысли уже были с Аренлие. Значит, любимая жена, нарушив его запрет, снова участвует в скачках?! И скорее всего, собирается признаться после, когда причин для волнения у него уже не буде?! Однако!.. Ланрасул криво усмехнулся, а в голове зрели планы сладкой мести.

Радомир ничуть не удивился, узнав про внезапный отъезд девушки.

— Я поэтому и торопился. Знал, что твой отец запрёт тебя подальше от меня.

Нимфириель лишь развела руками. Мужчина улыбнулся и протянул тряпичный свёрток.

— Держи. Это Волин передал.

Альвийка уже знала, что внутри. Осторожно развернула ткань и восхищённо ахнула, разглядывая небольшой кинжал:

— Ты даже не представляешь его ценность, колдун!

— Представляю, — возразил Радомир и пояснил: — Это — клинок из мифрила, весьма редкого вида серебра. Он прочнее стали, к тому же светится при приближении нечисти, — волхв усмехнулся, заметив изумлённый взгляд Нимфириель. — Думаешь, я согласился бы везти в Мирквид неизвестно что?

— Ты?.. Пожалуй, нет, — девушка вздохнула и призналась: — Я думала, Волин забыл о нашем договоре.

— Волин? И забыл? — тарс фыркнул. — Плохо ты его знаешь.

Мужчина удобно устроился в кресле и наблюдал, как видунья проводит пальчиками по мерцающему клинку. Зелёные глаза сияли почище изумрудов.

— Как Волин? — спросила девушка.

— Жив-здоров… Женился.

— Да ты что!

— На Тишке.

Нимфириель вспомнила маленькую повариху из обоза, пристально глянула на волхва. Тот с хитрой улыбкой на губах кивнул.

— Сына растят… Назвали Цедедой.

Альвийка закрыла глаза. Значит, не прошли просто так те встречи Тишки с маг’ярским дружинником. Она вспомнила улыбчивого парня с золотистыми волосами. Его робкие ухаживания за молодой вдовой и первую любовь. Сердце грела мысль, что у Цедеды остался сын. Жаль только, что он никогда не увидит своё дитя. Володарович ободряюще сжал руку девушки.

— Я был у них. Из мальчика вырастет хороший воин… как и его отец. Помяни моё слово!

Нимфириель через силу улыбнулась.

— Я рада за Волина и Тишку. Ты передашь им мои поздравления и подарки?

— Ним, с радостью бы. Но я вряд ли отсюда поеду домой.

И это вернуло девушку к сегодняшним событиям.

— Так что ты с Ланом делаешь в Элимейсе?

Володарович вздрогнул, вырываясь из своих мыслей, и не сдержавшись, едко заметил:

— Очень плавный переход на новую тему.

Нимфириель склонила голову набок:

— Я тебя накормила, напоила?.. Рассказывай!

Радомир настороженно поглядывал на видунью:

— Честно говоря, я думал, это ты мне что-нибудь расскажешь.

— Что именно? — не поняла девушка.

— Ты ничего странного не чувствуешь?.. Ты же видунья, как-никак!

— А что я должна чувствовать?

— Что-нибудь!

— «Что-нибудь» я чувствую постоянно, — сухо ответила альвийка.

— Ну-у-у, — колдун замялся. — Как же?.. Ты должна была…

Нимфириель наблюдала за растерянным мужчиной, потом сказала:

— Из твоего мычания мне остаётся сделать только один вывод: ты приехал ко мне, потому что соскучился.

— Ну и гонору в тебе! — хохотнул Володарович.

Девушка тоже хихикнула, глядя на его возмущённую физиономию.

— Рассказывай! А то начну строить догадки сама.

Колдун отбросил шутливый тон и словно постарел на лет десять.

— Меч Перуна пропал.

Альвийка ненадолго замолчала, соображая, о чём он говорит:

— Это который на острове Буяне?

— Был.

— В каком смысле «был»?

— Украли.

— Как?

— А кто его знает как! Никто никогда не крал на Буяне. Все считали это невозможным! — мужчина махнул рукой. — Ну, вот и досчитались…

Нимфириель задумалась:

— А кто украл? Для чего?

— Хорошие вопросы, альвийка! — похвалил колдун. — Только ответов на них пока нет.

— Но Буян — так называемый Верхний мир. Неужели его обитатели не нашли пропажу?

— На мече особая защита, скрывающая его и нового хозяина.

Видунья с волхвом помолчали немного.

— Значит, вы с Ланом ищите меч Перуна?

— Не только мы.

— А есть какие-нибудь следы, зацепки?

— Где? На острове Буяне? — Володарович иронично глянул на девушку. — Смертных туда не пускают. К тому же вероятнее всего меч здесь, в Яви.

— Почему?

— В день похищения в нескольких местах наблюдали странные миражи и видения.

— Где?

— Юг Гетаи, царство Тикариис и ещё пара мест на побережье, — Радомир взмахнул руками. — Самое интересное — везде ворожба под запретом. Кто мог там «ходить»?.. Добавь к этому несколько восставших кладбищ.

— Ожившие мертвецы?

— Да. Тикарийцы своих умерших хоронят в пещерах. Вот и получили «подарочек», — тарс упёрся локтями в колени, положив подбородок на сцепленные пальцы. — В общем, странно всё.

— Значит, волхвы проверяют эти места? И вы с Ланом тоже?

— Да, мы едем в Гетаю. Лан ис-Короуш не просто волхв, он ещё и следопыт, ищейка. Если нападёт на след — из-под земли достанет. Ну, а я наполовину гетаец, и страну знаю, и язык, и родичи на юге есть.

— Это понятно. А у нас вы что делаете?

Радомир улыбнулся:

— Неужели ты думаешь, что волхвы такого высокого порядка будут разъезжать по Черногорью и искать следы ворожбы? Для этого хватает обычных кудесников… — мужчина склонился к девушке. — Понимаешь, Ним, мы просмотрели все рукописи, где упоминается меч. И есть кое-что непонятное. Меч Перуна или меч-кладенец по сути своей не такая уж нужная вещь. Это больше символ. Символ власти, могущества, принадлежности к царским родам. Пользоваться им… — тарс непонимающе пожал плечами, — себе дороже. Представь себе клинок две сажени длиной и весом три пуда. Захочешь кого убить им — так проще придавить, чем зарубить.

— И?..

— И тем не менее его украли с острова! Пошли на такой риск!.. — Володарович задумчиво глянул на альвийку. — И сделал это не обычный человек! Ведь не каждому под силу достать меч из камня!.. Кто он? Зачем ему кладенец? Мы ищем любые упоминания о мече у других народов Черногорья. Сама знаешь, иногда одна и та же история у альвов и людей рассказывается по-разному, с любопытными деталями.

Девушка согласно кивнула:

— Нашли что-нибудь?

— Пока нет. Но Кахарон обещал помочь. Ваши хранители уже перетряхивают архивы и библиотеки. А завтра мы с Ланом присоединимся. Очень надеюсь на него.

— Почему?

— Ним, ты меня слушала вообще? — усмехнулся колдун. — Лан — ищейка. Это его дар.

— А какой твой дар? — вдруг спросила альвийка.

Мужчина искоса глянул на неё:

— Никакого. Я обыкновенный волхв.

«Врёт», — подумала Нимфириель, а вслух спросила:

— Ты вернулся в школу Триглава?

Тарс смущённо потёр нос:

— Скажем так: я на домашнем обучении.

— Это как?

— Не твоего ума дело, — Володарович поднялся. — А сейчас пойдём: познакомлю тебя с Ланом.

Второй волхв вежливо улыбнулся при их появлении. Высокий, стройный, с горделивой осанкой, мужчина спокойно ждал, что будет дальше. А Нимфириель почему-то подумала, что в школу волхвов отбирают не только по магическим способностям, но и по внешним данным. Лан ис-Короуш не был тарсом. Если тарсы поголовно кареглазые да черноволосые, то у этого волхва были золотисто-рыжие волосы и ожидаемо голубые глаза.

— Из Микона? — догадалась альвийка.

Мужчина улыбнулся, согласно кивая.

— Род Короуша, моя госпожа.

Времени до приезда Лунхара оставалось совсем немного. Пока обсудили пропажу меча с Ланом, пока Радомир рассказал альвийке новости про общих знакомых из Тарсии, прошло больше двух часов. И когда слуга попросил Нимфириель спуститься вниз, она расстроилась.

Волхвы пошли вместе с девушкой. Лунхар был более сдержан, чем Ланрасул. Ожидая, пока Нимфириель переоденется, он поинтересовался у людей:

— Сколько времени вы будете в Элимейсе?

— День или два.

Альв кивнул:

— Возможно, вас заинтересует один документ из моей библиотеки.

— Какой? — оживился миконец.

— Я привезу его, — пообещал Лунхар. — Это связано с мечами Велунда.

Радомир задумался, приглаживая волосы:

— Тёмный кузнец?

Альв надменно улыбнулся краешком губ (вот от кого эта улыбочка у Нимфириель!):

— Хорошо знаешь нашу историю?

Володарович немного подумал:

— По меркам смертных, наверное, хорошо. По вашим — вряд ли.

Лунхар даже не думал разубеждать его. Он повернулся к девушке, спускающейся по лестнице:

— Ты готова?.. Тогда в дорогу!

Нимфириель неловко улыбнулась волхвам, махнула рукой и вышла из дома. А Радомир вдруг вспомнил их предыдущее прощание в Седой Горе и усмехнулся. Значит, дело не в сухости и безразличии, а в том, что прощаться видунья попросту не умеет.

…

В поместье «Соловьиные заросли», расположенное к северу от Элимейса, альвы прибыли ближе к полуночи. Метель давно стихла, и на небе ярко горела луна, освещая большой дом. Навстречу хозяину выбежали слуги, приветственно распахивая двери. Конюх подхватил взмыленных лошадей. Лунхар спешился и обеспокоенно глянул на молчаливую внучку.

— Тебе нужно согреться.

Но Нимфириель, сославшись на усталость, сразу отправилась в свои покои. День был богат на события и впечатления, и ей хотелось остаться в одиночестве, чтобы ещё раз всё переосмыслить. В комнате уже растопили камин. Девушка присела неподалёку, наблюдая за языками пламени. Вскоре суматоха, вызванная приездом хозяина, улеглась и в доме стало тихо: слуги ушли спать, дед, вероятнее всего, заперся в своём кабинете. Альвийка тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

А утром, когда небо окрасилось в серебристо-серый цвет, видунья вошла в библиотеку. Лунхар сидел за столом и листал старинный фолиант, задумчиво хмуря брови.

— Доброе утро, дедушка!

— Доброе утро, милая! — мужчина улыбнулся. Альву нравилось, когда Нимфириель так к нему обращалась. — Отдохнула?

— Более чем, — девушка заглянула ему через плечо. — Нашёл что-нибудь?

— То, что и собирался найти, — кивнул дед, — хотя моё чутьё подсказывает, это не то.

Альвийка внимательно посмотрела на Лунхара:

— Что ты думаешь про эту историю с мечом Перуна?

— Пока рано делать выводы. Но человек с добрым умыслом не стал бы его красть.

Нимфириель согласно кивнула:

— Радомир говорил, что это оружие смертным не под силу.

Лунхар глянул на внучку:

— Что у тебя с этим тарсом?

— Ничего, — спокойно ответила видунья, — а что?

— Ты по-другому на него реагируешь, нежели на остальных мужчин. И с его стороны я заметил расположение к тебе.

Нимфириель улыбнулась:

— Год назад, играя на одной стороне, мы с колдуном стали терпимее друг к другу. Наша вражда в прошлом. К тому же, когда бьёшься спина к спине, без расположения и доверия как-то трудновато.

Лунхар отодвинул фолиант и откинулся на спинку кресла:

— Я понимаю. И поверь, как никто рад, что тебе больше не угрожает такой опасный противник. Но вы могли просто расстаться и забыть о существовании друг друга. А волхв напросился к вам в гости, зная про неприязнь Ланрасула, лишь бы увидеться с тобой.

— Ты намекаешь, что Радомир влюблён в меня!? — альвийка рассмеялась. — Только не он! Этот колдун не из тех, кто добивается взаимности томными вздохами и обожающими взглядами. Если бы я заинтересовала его как женщина, поверь: я уже была бы в его постели.

Альв усмехнулся.

— Ну ладно, с человеком понятно. А что насчёт тебя? Тебе он нравится?

Нимфириель задумалась:

— Должна признать, какое-то время после возвращения из Маг’яра я испытывала к этому мужчине некую привязанность… Хотя знаешь, дедушка, рядом с колдуном трудно оставаться равнодушной. Он попеременно то злит, то восхищает, — альвийка улыбнулась. — Была ли я рада увидеть его вчера? Была. Но я не чувствовала тех эмоций, о которых ты рассказывал. У меня не перехватывало дыхание, не заплетался язык, не было беспричинного смущения. И другие мужчины привлекают моё внимание, тот же миконец, например. Наверное, пока мы с Радомиром враждовали, то успели настолько изучить и узнать друг друга, что уже не сможем просто забыть.

Лунхар скептически выгнул бровь:

— Может и так, время покажет… Что ж, вернёмся к украденному мечу. Твой волхв прав: это оружие не для битв. Но раз его выкрали, значит, есть другое применение. Какой-то ритуал возможно. Это всё-таки волшебный предмет, и сила в нём сокрыта немалая.

И тут же, осенённый какой-то мыслью, направился к книжным полкам. Нимфириель задумчиво глянула на деда, но думала о своём: что-то было в этой фразе про ритуалы. Видунья подошла к окну и, наблюдая за унылым пейзажем, пыталась отрешиться от земного и довериться собственной интуиции… Ритуалы с мечом! Обряды!.. Хм-м-м… Таких множество! Но и меч-то непростой!

Позади скрипнуло кресло. Нимфириель обернулась: Лунхар уже вчитывался в очередную древнюю книгу. Девушка не стала ему мешать и тихонько вышла. Целый день она занималась хозяйственными делами, запретив отвлекать деда. Лишь разрешила позвать к обеду, но альв отказался.

Лунхар не появлялся до вечера. Тогда альвийка велела отнести ужин в библиотеку и сама пошла следом. Мужчина никак не прокомментировал суетившихся слуг, но хмурые брови говорили сами за себя. Внучка на это мило улыбнулась и села в его любимое кресло. Заметила на столе небольшую стопку перевязанных книг.

— Ты уезжаешь?

— Да, хочу застать волхвов, — Лунхар принюхался к аппетитным запахам и присел за столик.

— Нашёл что-то?

Дед пожал плечами, не отрываясь от еды:

— Не уверен, но показать стоит. Слишком мало сведений.

Нимфириель откинулась в кресле, машинально вскидывая взгляд, и улыбнулась. Напротив висел женский портрет в полный рост. Молодая, красивая женщина с вьющимися рыжими волосами и ярко-зелёными глазами… такими же, как у Нимфириель. Бабушка Зоремира! Понятно, почему дед всегда садился сюда. Портрет был удачен во всех смыслах. Художник угадал момент, чтобы запечатлеть молодую женщину. Зоремира словно только что заглянула в комнату: внимательный весёлый взгляд, улыбка на приоткрытых губах, само положение тела, казалось ещё миг — и женщина сойдёт с полотна.

Лунхар заметил интерес внучки к портрету:

— Нравится?

— Очень! Бабушка такая…

— Красивая?

Нимфириель немного подумала:

— Живая.

Мужчина усмехнулся:

— Это верно! На Зоремиру было не просто приятно смотреть — на неё невозможно было не смотреть! Она притягивала всех: альвов, гоблинов, людей. Зоремира всегда удивляла, могла из обычного похода да ближайшей лавки устроить грандиозное приключение… Как же она порой выводила меня из себя!

Альвийка улыбнулась: воображение услужливо нарисовало Лунхара, брызжущего слюной и потрясающего кулаками перед носом Зоремиры.

— Ты хотел бы, чтобы она была другой? Спокойнее, степеннее?

— Спокойнее? — переспросил альв, потом хмыкнул: — Это была бы уже не Зоремира.

Мужчина налил вина девушке и себе.

— Моего увлечения обычной человечкой многие не понимали. Не то, чтобы были против, просто не понимали… Пока не начинали с ней общаться. Тогда все вопросы отпадали. Зоремира была удивительная! Неповторимая!..

Нимфириель замерла, заметив, как восхищённый сияющий взгляд деда сменился грустной улыбкой.

— Тебе сильно не хватает её, — эта был не вопрос, а утверждение.

— У меня есть вы, — Лунхар допил вино и вышел из библиотеки.

Девушка осталась одна. Её дар видуньи позволял всё прочувствовать без лишних слов. И Нимфириель чувствовала. Сердце щемило от чужой тоски и боли. И от нежности, которой с годами не стало меньше.

Уже поздно ночью, когда дед давно уехал, Нимфириель ворочалась в постели и не могла уснуть. Мысли то и дело возвращались в библиотеку, где стены украшали семейные портреты. И среди могущественных высших альвов была одна единственная смертная женщина, которая вобрала в себя весь мир Лунхара. Деда было жалко! Нимфириель не понаслышке знала, что у него много поклонниц. Ещё бы — богатый, знатный, лучший друг владыки! Только надеялись они зря: в сердце мужчины до сих пор жила рыжеволосая бестия с раскосыми изумрудными глазами и веснушками на носу.

Альвийка вспомнила историю, когда Лунхар, выведенный из себя, действительно отлупил свою своенравную возлюбленную. К тому же, если верить рассказам, крапивой! Понятное дело, после такого сидеть не представлялось возможным, и девушка бесцельно бродила по городу. За это время умудрилась вляпаться в очередную историю: спасти какого-то вельможу и чуть не выйти замуж за спасённого. А когда Лунхар отыскал её в очередной раз, то вместе с перепуганной Зоремирой, отбивающейся от «жениха» саблями, альву вручили и сабли, и корзину с ядовитыми змеями, и старинную рукопись, непонятно как оказавшуюся в доме миконского змееуста. Кстати, надо бы у деда спросить: что стало с теми змеями? Нимфириель улыбнулась своим мыслям, и в тот же миг что-то внутри дрогнуло, словно зацепили невидимую струну. Видунья слишком доверяла своей интуиции, чтобы пропустить такое.

Девушка даже представить не могла, что прочтёт в той рукописи утром и к каким событиям это приведёт.