Серая нить. Книга первая.

ГЛАВА 12.

Утром главу рода разбудил шум, доносящийся с улицы. В комнате дрожала мебель, на столе позвякивала посуда, от поступи тысяч ног. Сквозь окно пробивался металлический звон, бряцающего оружия.

Дхим распахнул окно и выглянул наружу. В низу, ровными рядами двигалась городская стража. Воины на вид, были крепки и ухожены. Все в одинаковых доспехах, начищенных до блеска.

Несмотря на ранний час, народ высыпал на улицу, чтобы поприветствовать войско. Жёны провожали мужей со слезами на глазах, они вешали им на шею мешочки с прядями волос, которые женщины срезали со своих голов, в надежде, что это убережет их мужей на поле битве. Девушки кидали сорванные в палисадниках цветы. Между ног носилась детвора, верещали и размахивали деревянными мечами. Не отдавая себе отчета, что возможно больше никогда не увидят своего родителя.

От всей этой суеты создавалось ощущение праздника, казалось, что марширующие под окнами отряды, идут не на битву где многие сложат головы, а на парад.

Вслед за стражей шло ополчение, они шли не так ровно, но и не смотрелись стадом, как часто бывало с людьми, которые не часто берут оружие в руки. Замыкало шествие пестрая ватага вооруженных до зубов наемников, их было человек триста, в основной своей массе это были ветераны, прошедшие не одну войну, но были и те, кто только начал зарабатывать на хлеб, с помощью меча.

– Началось, – произнес Дхим, закрывая окно.

«Сегодня все решится», – думал он и сел на скамью, прокручивая в уме, все ли он подготовил, учел. – «Ударный отряд, для захвата городских ворот, сидел в трех домах по этой улице, в ожидании сигнала. Теперь все зависело только от них, дороги назад нет. Город к вечеру будет его, или род, лишившись своего правителя и лучших воинов, окончательно превратится в кучку жалких бродяг». Быстро одевшись, правитель спустился в низ, где его ожидал трактирщик.

– Веди, – коротко бросил он, и шагнул вслед за трактирщиком в потайную дверь.

Пройдя по темному коридору, Дхим вышел в большую комнату, наполненную людьми.

– Повелитель, – произнес один из собравшихся, делая шаг на встречу, – я сотник Кебен. Позволь мне изложить наш план.

– Говори, – разрешил глава рода.

– Мои люди заняли соседние дома, возле ворот, – начал сотник. – Вдоль главных улиц, выходящим к воротам, будут сидеть стрелки. Они задержат подмогу, ели кто-нибудь, очухается раньше, чем мы ожидаем. Два десятка, в полной амуниции стражей, подойдут к воротам под предлогом усилении караула. Как только они схватятся со стражей, мы тремя колонами атакуем. Отсюда, отсюда и отсюда, – показал на карте сотник.

– Я думаю должно все получиться, – произнес Дхим, рассматривая карту города.

– Повелитель люди ждут вашего слова, – тихо произнес сотник, обращаясь к застывшему над картой правителю. Дхим махнул головой и повернулся к стоявшим сзади людям.

– За моей спиной находится карта, – это не только кусок бумаги с нанесенным на ней чертежом. Это ваш двух летний труд. Первый камень, заложенный в фундамент нашего величия. Нам остается только сделать первый шаг. Так давайте сделаем его! Кебен вышел из-за спины правителя.

– Слава Дхиму, правителю рода и Глена.

– Слава! Слава! Слава! – трижды, дружно произнесли десятки мужских глоток.

– Только что, вы прокричали троекратную славицу в мою честь, – в наступившей тишине раздался голос Дхима.

– А я услышал, как жаждут славы ваши сердца. Так пойдём и сделаем, чтобы от эха этих слов содрогнулись стены города.

Через несколько тинок, когда гам, вызванный речью главы рода, утих, командиры стали покидать помещение.

– Кебен, – остановил сотника Дхим, – к тебе по дороге присоединится Тайэр.

– Начальник дворцовой стражи? – удивился сотник.

– А кто ещё должен возглавлять отряд, идущий на помощь своим товарищам, – ответил правитель, будто не заметивший удивления в голосе сотника. – Смотри, не прирежь его, он мой человек. Я пойду со вторым отрядом.

– Но повелитель, стоит ли рисковать, вам лично.

– Сотник, ели бы я боялся рисковать, то был с той стороны, не только стен, но и реки, – поставил точку в разговоре Дхим. В коридоре послышались торопливые шаги, и вскоре появился трактирщик.

– Повелитель дозорные сообщают, по улице идет отряд, человек двадцать – тридцать, – доложил он.

– Повелитель нас кто-то передал, – хватаясь за меч, выкрикнул сотник.

– Не думаю, слишком мало. Скорей к воротам на подмогу. Наверно почуяли что-то, – произнес Дхим, размышляя над сложившейся ситуации. – Так выводи людей к стенам. Передай стрелкам, выбивать первых и последних, середина наша. Начинать, как только первые два ряда пройдут ворота, – отдав команду, Дхим подошел к столу и со стола тяжелый арбалет.

Самострелы совсем недавно появились среди дадгов, которые так и не научились толком владеть луком.

Глава рода вышел во двор и с удовольствием отметил, что здесь уже все готово для нападения. К забору были подогнаны телеги, на которых, пригнувшись, седели арбалетчики. С боку ворот выстроились воины со щитами и копьями, напротив ворот стоял десяток лучников.

– Молодцы! – произнес Дхим, довольный подготовкой воинов.

С улицы раздались шаги, спешащего к городским воротам, отряда. Стоило отряду пройти ворота трактира, как в стражников полетели стрелы с обеих сторон улицы. Треть отряда полегла, не успев понять, что случилось. Оставшиеся в живых плотно сдвинули щиты и приготовились к обороне, потихоньку двигаясь к воротам трактира, надеясь спрятаться за его каменным забором. Но, не успели они сделать и несколько шагов, как ворота распахнулись и в стражей полетели новые стрелы. Одновременно с верху забора ударили арбалеты, с близкого расстояния арбалетные болты валили с ног стражников и образовавшуюся брешь в обороне стражников, в эту бреж хлынули копейщики дадгов.

Через пять тинок все было закончено, только несколько лужиц крови указывали о происшедшей бойне.

Едва последние трупы были занесены во двор, в заданию калитку постучали. Сначала осторожно, затем все настойчивей, находящиеся во дворе замерли. Трактирщик недовольство бормоча, что не дают покою старому человеку и ночью, шаркая, поплелся к калитке.

– Кому это там, неймется в такую рань, – крикнул он, – Написано, мест нету, и знак висит, коль читать не умеешь, кухня тоже не работает.

– Доложите хозяину это Тайэр, – раздалось из-за забора.

– Впустить, – распорядился Дхим.

Вошедший с подозрением посмотрел на трактирщика, но когда увидел правителя успокоился и приветствовал Дхима едва заметным поклоном.

– Повелитель, надо спешить, – преступил он сразу к делу. – Совету стало известно, что в городе отряд лазутчиков. К воротам уже послан отряд, ещё один срочно собираю из тех, кто остался. Через тэй и он, направится на подмогу, – доложил Тайэр.

– Этот отряд? – глава рода скинул холину, прикрывавшую трупы.

Командир дворцовой стражи, мельком взглянул, и утвердительно кивнул головой.

– Сколько стражников у ворот? – Надевая шлем, спросил Дхим.

– Три десятка с наружи, охраняют мост и подъезды к нему, – начал перечислять Тайэр. – Два десятка на стенах и въездной башне, пару десятков у ворот с нашей стороны, ну и десяток обычно отдыхает в караулке. Но сегодня наврятли они спят, – в конце заметил он.

– Пойдешь с нами, возглавишь ряженых, – приказал Дхим, серому рабу. – Позовите ко мне сотников. Почти сразу, правителю подбежали двое сотников.

– Ты, – Дхим указал на Кебеча, – идешь вместе Тайром, с ним у вас больше шансов подойти ближе, все же командир дворцовой стражи. Арбалетчиков поставь в последние ряды, их цель кто на стенах, и за воротами. Только ты завязываешься со стражами, мы придем на помощь. Главное закрыть ворота и продержаться пять тинок.

– Теперь говорю для всех, – крикнул Дхим. – Идём тихо, услышу, кто открыл рот, лично вырву язык. Сотники командуйте.

По двору в полном молчании сновали воины, и лишь не громкие команды сотников и десятников, время от времени нарушали тишину. Через десять тинок, штурмовой отряд был готов к движению. У ворот, Дхим притормозил Тайэра.

– Как думаешь, выстоим? – спросил он, у командира стражи, – против пяти сотен, с нашими двумя.

– Выстоим, – уверено ответил тот – у них настоящих стражей, две с половиной сотни всего. Остальные мужичьё, и лучников у них нет, ну от силы может с десяток. У нас пять десятков. Плюс мы на стене будем. Выстоим.

– Эх, твоими устами, – вздохнул правитель – ладно пошли.

Спустя пол тэя отряд остановился перед выходом на площадь. Глава рода осторожно выглянул из-за угла. У ворот все было спокойно, караул явно скучал, так как движения, практически не было. Одни, убивали скуку игрой в кости, другие собравшись в круг, что бурно обсуждали, а скорее всего, травили байки.

– Жалко далековато для выстрела, – пожалел Дхим, и спрятался за угол.

Подойдя к рядам переодетых дадгов, он ещё раз внимательно осмотрел их, ища, что могло бы вызвать подозрение у караула. Сейчас для нападавших, был важен каждый метр, поэтому мелочей не могло быть.

– Пошли, – скомандовал, глава рода.

Группа копейщиков разделилась на две шеренги, прижалась к стенам. Вперед вышли одетые в легкие доспехи дадги. Им предстояло первыми бросятся на помощь штурмовой группе, чтобы удержать ворота, до подхода копейщиков и щитоносцев. Дхим был во втором ряду щитоносцев, вслушиваясь в тишину.

«Главное, захватить башню над воротами»,– думал он, держа тяжелый щит. – «Тогда у нас будет шанс, продержаться до прихода основных сил».

– Измена! – послышалось со стороны ворот, и тот же миг послышался свист летящих стрел, площадь наполнилась звоном мечей, руганью и предсмертными криками.

Легкая пехота сорвалась с места и понеслась в гущу боя. Щитоносцы выстроились во всю ширину улицы, сомкнули ряды и тяжело ступая, двинулись к воротам. Дхим сквозь прорези в шлеме видел, с караулом было уже покончено, выскакивающие из калитки стражники попадали под выстрелы арбалетчиков и лучников. Легкая пехота уже взодралась на стены и теснила малочисленную стражу находящихся там. Плотный строй тяжёлой пехоты поспел к воротам в тот момент, когда находящимся с наружи удалось открыть не запертые ворота, стражники, словно безумцы, бросались на копья, пытаясь пробиться сквозь строй к механизмам закрывающие ворота, чтобы сломать их и не дать дадгам закрыть ворота. Главу рода, незаметно оттеснили назад.

– Ап, – раздалась команда, и тяжелые копья, которые держали несколько воинов, с силой были посланы вперед, пробивая своей тяжестью насквозь, пытающихся пробиться сквозь строй, стражников.

– Шаг, – раздалась новая команда, и первый ряд воинов, что держали штурмовые щиты, сделал шаг вперед, переступая через трупы.

– А-ап, – и вновь копья нашли свои жертвы, измазанные кровью, они напоминали клыки гигантского хищника рвущего свою добычу.

– Россыпь, готовсь, – послышалась новая команда, и стоящие в последних трех рядах дадги, по удобней перехватили оружие.

Дхим отдал стоящему рядом воину, так и не пригодившийся щит, и взял в руки свою секиру, до этого весящую за спиной.

– Пошли, – пронеслось над рядами, и воины бросились в образовавшийся проход между щитов.

Глава рода, увлеченный азартом боя, бросился в след за ними. Он выскочил за щиты и заметил, повсюду идут схватки, стражники даже истекающие кровью продолжали биться. Его поразило, как один из воинов горожан придерживал одной рукой вываливающиеся кишки вонзил свой меч в напавшего на него. Не в силах вытащить меч он взял оружие убитого и атаковал другого дадга. Любопытство едва не стоила жизни правителю. Из свалки тел на него выскочил стражник с отметинами десятника. С его меча капала кровь только что убитого им. Увидев перед собой, зазевавшегося Дхима, он нанес ему удар, целясь в щель между шлемом и нагрудником. Правитель дадгов в последний момент успел подставить под удар правое плечо, закованное в броню. Меч, оставляя на доспехе вмятину, соскользнул в сторону. Дхим в ответ нанес удар древком секиры, в низ живота, а затем еще один снизу, целясь лезвием топора в не защищенную подмышку. Удар был такой силы, что начисто срезал руку. Мимо пронеслось несколько человек, и правитель оказался в плотном кольце своих воинов, прикрывших его своими телами.

– Повелитель, – к Дхиму подбежали оба сотника и Тайэр, – у вас кровь.

– Это не моя, – ответил Глава рода. – Сколько человек потеряли?

– Десять убито, двадцать шесть ранено. Четверо наврятли доживут до вечера, – доложил Кебен.

– Я думал, будет больше, – Произнес Дхим, снимая шлем.

– Их и было бы, если бы не уважаемый Тайэр, он дрался за пятерых – добавил сотник.

– Хорошо отдыхайте, думаю, у нас пару тэй у нас есть, пока они опомнятся, – сказал Глава рода и пошел в караулку, ему тоже был нужен отдых.

Зухр стоял на верхней площадке одной из башен, что стерегут реку, и наблюдал, как высаживается тысяча дадгов, изображавших из себя войско готовящегося осадить город. Десять кораблей стояли уткнувшись носами в берег выпуская из своих недр эту шумную орду. Люди, вступив на землю, тут же разбегалась по нижнему городу в поисках наживы.

Все происходящее напоминало хаос, но это только на первый взгляд, действия каждого были отработаны в течение недели. На разбегающихся воинах, почти не было тяжелых доспехов, вместо щитов дадги таскали похожие на них, разукрашенные кожаные мешки, которые обычно используют при переправе, дабы не замочить вещи.

Но это был не последний сюрприз, для войска Глена. На противоположном берегу в лесу, ожидали своего часа, ещё одна тысяча дадгов, с сотней лодок плоскодонок, способных плыть и по малой воде. Дальше за поворотом реки, в небольшом заливе, спрятались несколько галер. Они подошли утром, а к концу дня ожидали прибытия и более крупных судов.

В специально поставленный у стены деревянный щит, вонзилась стрела с красной лентой. Её тут же выдернул дежуривший у щита дадг и побежал вверх по ступенькам. Через пару тинок он, тяжело дыша, стоял перед тысячником со стрелой. Зухр взял стрелу и подошел к краю башни, откуда было отлично видно городские ворота. Спустя несколько мгновений из городских ворот, начала выползать вереница войск горожан. Он обернулся и кивнул стоящему с рогом в руках воину.

Звук горна предупредил мародерствующих дадгов о появлении противника. Услышав сигнал, они как весенние ручейки стали стекаться отовсюду к утесу, возвышался над рекой и пригородом, выстраиваясь в боевые порядки.

Войско горожан заполнило маленькую долину. Военачальники Глена, старались по быстрей занять выгодные высотки предгорья. Зухра наблюдавшего за маневрами противника не покидало чувство, что все приготовления горожан напоминает ему даже не парад, а карнавал, виденный им в одном из походов.

Гленцы маршировали под звуки флейт и барабанов, каждая когорта имела свой цвет и пестрое знамя. Они словно состязались между собой в пышности наряда, надраенные до блеска доспехи, блестели на солнце, а перьев на шлемах было столько, что казалось разноцветное озеро, разлилось по долине.

– И это воины, – сплюнул Зухр, – павлины, а не воины. Ничего мы вам перышки подрежем, – сквозь зубы произнес он, смотря на пышно разодетое воинство.

– Командир, – позвал его дозорный, наблюдающий за крепостью, – есть дым над крепостью.

– Приготовить курильни, – приказал Зухр, когда взглянул на крепость. Через пять тинок тысячнику доложили, курильни готовы.

Зухр кивнул в ответ, не прекращая наблюдать за горожанами. Когда отряды противника окончательно выстроились, он отдал приказ разжигать курильни.

Члены высшего совета Глена, удобно расположились под пологом шатра, который быстро натянули вышколенные слуги. В углу был разложен походный столик и его спешно накрывали, выставляя из огромных корзин серебреные кубки, позолоченные чащи и подносы. Пронырливые слуги, тут же наполняли их вином и фруктами. Бодрые марши, воины в красивых доспехах, несколько глотков прекрасного вина и свежий воздух, создавали у верхушки города праздничное настроение. Единственное, что им слегка портило настроение, так это вечно хмурый командир нижней стражи, и его отряд, выделявшийся мрачным пятном на общем фоне разноцветья.

Этот командир нижней стражи вечно портил жизнь, членам совета, прося деньги на глупые идеи, вроде последней. Он убеждал совет в необходимости полевых учений для всех полков. Его вечные жалобы на отсутствие боевого опыта и критика, устраиваемых советов строевых смотров, вызывало у правителей нервный зуд. Он не раз веселил совет, когда предлагал отправлять на заставы соседей, сотню стражей, для обретения боевого опыта.

– Послушайте Дакес, что вы словно туча, – обратился один из членов совета к командиру нижней стражи, выбирая, виноградинки по крупней. – Неужели вы допускаете, что эта жалкая кучка дикарей, сможет противостоять нашим воинам. Вы только поглядите, какие красавцы.

Развалившийся вельможа проводил походящего мимо воина масленым взором, и когда тот скрылся за шатром, добавил. – Вы сами добивались полевых учений, так отчего такая мрачность, эта разминочна, нам всем не помешает.

– Уважаемый Эртен, я не вижу причин для веселья. Тем более не стоить считать, врага слабым. Многие, лишались от такого легкомыслия не только власти, но и головы. Я говорил сразу, от всей этой затеи, скверно пахнет. Сейчас, от неё разит. Эти, – командир нижней стражи махнул рукой в сторону дадгов, – у реки ведут себя как полные идиоты, а не захватчики.

– Всех кто посягнет на свободу, нашего славного города ждет погибель. Будь их в десять раз больше, им уготовлена только одна учесть, быть поверженными, – высокопарно заявил вельможа, об возмущения он даже соскочил с подушек, в порыве патриотизма и праведного гнева, правда этого запала хватило ненадолго. Едва внесли новы блюда, вельможа вернулся на ложе, с которого вскочил.

– Но коли выпал шанс развеять скуку грех его упускать,– закончил вельможа, с самодовольной улыбкой на лице.

К шатру подъехал вестовой. Он соскочил с лошади, и игнорируя всех, направился к Дакесу.

– Командир, – он приложил кулак к сердцу, приветствуя Дакеса.

– Говори, – разрешил командир нижней стражи.

– Командир, сотник Качуй, просит вас подъехать, – доложил вестовой.

– Коня, – распорядился Дакес, и вышел из шатра, он был рад, что подвернулась возможность, избавиться от этого общества самодовольных глупцов.

Дакес прибыл в расположение когорт, нижней стражи, через пять тинок. Спрыгнув с коня, он бросил поводья побежавшему воину, направился к группе командиров, склонившихся над картой. Воины приветствовали его, освобождая место у карты.

– Рассказывайте, – сказал Дакес.

– Командир, – начал доклад первый сотник, – через пол тэя, как мы вышли из города, над крепостью поднялся столб зеленого дыма.

– Зеленого? – удивился Дакес.

– Это несложно, – подал голос Грак, полусотеный отвечающий в нижней страже за механизмы и строительство. – Есть специальные порошки, подсыпав которые можно окрасить дым. Очень удобно для подачи сигналов на расстояния.

– Понятно,– остановил его командир, и повернулся к первому сотнику, – продолжай.

– В начале, мы не придали значение этому, но когда от реки поднялся красный дым, я послал за вами. Так же был послан гонец в крепость, узнать, что там твориться, он не вернулся до сих пор. Но и это не все, – продолжил доклад первый сотник, – после того как над башей, поднялся дым, эти у реки повели себя более чем странно. Они разбили строй, кинулись стаскивать отовсюду бревна и сколачивать их, укладывая по верх своих щитов, – закончил доклад первый сотник.

– Ну и какие будут мысли по этому поводу? – спросил Дакес командиров.

– Мы тут покумекали, – произнес Качуй и почесал свой затылок,– по всему выходить топить нас будут. Не зря же они плоты колотят, да так спешат, что даже задницами к нам развернулись.

– Вы уверены, что это плоты, а не щиты от стрел? – спросил командир стражи.

– Слишком много их, да и тяжелы. Щиты не из досок, а из бревен, такие не удержишь, – ответил полусотеный.

– Пожалуй ты прав, но насчет затопления ты все же хватил, – сказал Дакес, но в его голосе не было былой уверенности. – Про ходы к озерам, тем паче про каналы сливные, мне неведомо, откуда о них знать чужакам.

– Тогда позволь спросить командир? – подал голос Качуй.

– Говори, – разрешил Дакес.

– Старшому дворцовой стражи, сия тайна доступна? – спросил Качуй.

Дакес тянул с ответом, отдавая себе отчет, что ответ раскроет тайну беречь которую он поклялся. Дакес, в тоже время чувствовал, всем своим существом дела творятся более чем странные. Да и судя по всему, тайной это уже перестаёт быть. Конце концов, не первый встречный у него спрашивает, решился он.

– Да доступна, – ответил Дакес, – верхняя стража охраняет ходы. Теперь ответь ты, для чего весь этот разговор.

– Ты не серчай командир, что пытаю тебя, а послушай, чего скажу. – Ребята из третьего караула, видели, как давеча этот служивый выходил из трактира «Копыта» кутаясь в накидку. Хотя дождя, поди, с месяц как не было. К чему я это все говорю, в трактире этом гостит купец, по слухам дадг. Эти у реки, – полусотеный махнул рукой в сторону реки – вроде как тоже. Уж больно все в цепочку складывается, и от этого не хорошо на душе.

Дакес задумался, склонившись над картой. Если его люди, правы в своих опасениях, войско обречено, водяной вал сметет его.

– Дым в горах, – доложил вбежавший дозорный. Времени на раздумья не осталось, и он принял решение.

– Командуй отход на холмы, – отдал приказ Дакес первому сотнику, – передать по цепочке. Увидите воду, щиты, шлемы на землю. Вестового к соседям.

Бежавшие в гору воины нижней стражи, вызывали недоумение у стоявших в строю, в спину бежавших полетели насмешки в вперемешку с угрозами. Но вскоре слух о возможном предательстве достиг самых дальних рядов, и все новые и новые группы людей покидали строй, устремляясь за удаляющейся нижней стражей. Где командиры были по смекалистей. Через пять тинок, в горы устремлялись целые сотни. Путь уходящей в гору был отмечен сброшенными доспехами и оружием. И все же большая часть войска осталось в строю, удерживаемые окриками командиров всех рангов воины стояли, не решаясь присоединится к карабкающимся на горы.

Да подножия оставалось два полета стрелы, когда в горах раздался грохот, затем в дальнем ущелье взлетели птицы.

– Быстрей если не хотите сдохнуть, – орал командир нижней стражи.

Поднявшийся посыльный доложил Зухру о дыме в горах.

– Вот и все, – продумал он, – остается только ждать. Он ещё раз взглянул на выстроившееся в долине войско горожан.

– Ну что, пришло время намочить перышки, – усмехнувшись, тихо произнес он.

И в этот момент, словно услышав слова тысячника, от войска отделилась часть воинов, и направилась бегом к ближайшим холмам.

– Видать не у всех мозги жиром заплыли, – удивился Зухр. Не прошло и пяти тинок, как отряд дезертиров достиг подножья холма.

– Может, и успеют, – равнодушно, подумал тысячник, его больше волновала судьба добровольцев согласившихся на отвлекающий маневр.

Он сам гонял их целую неделю, заставляя повторять раз за разом действия позволяющие выжить, но стихия хоть и вызванная человеком, остаётся стихией.

Зухр продолжал наблюдать за бегущей толпой, заметил, как бегущие стали бросать оружие и доспехи со всех сил кинулись бежать наверх. Спустя мгновение, до его слуха донеся грохот, а из ущелья вырвался грязевой поток. Вал воды, накрыл стоявшие в долине войско, превращая его в ничто, смешивая с грязью людей, поток разрывал, калечил, мял тела, перемалывая их жерновами из тысячи камней. Не оставляя никому не единого шанса выжить.

Тысячник перевел взгляд на дезертиров. Поток ещё не добрался до подножья холма, а многие из них стаяли на вершине. Лишь несколько человек, обессилили от бега, шли, ели переставляя ноги. Ещё несколько смерились с мыслью, что им не добежать, сели на камни, ожидая своей участи.

Зухр хотел, было отвернуть, как увидел всадника. Он вылетел из толпы стоящих на вершине холма, и устремился в низ. Всадник добрался до самого нижнего из них, спрыгнул с лошади и усадил обессиленного молодого воина в седло. После чего направил скакуна вверх, по пути он подымал других слабаков, заставляя их хвататься за стремя.

Стоило им немного подняться, как бушующий поток обрушился на подножье холма. Неистовая вода уносила все с собой все, что могла сдвинуть с места.

Тысячник пока наблюдал за городскими, едва не пропустил момент, когда вода достигла нижнего города, и тут он невольно проникся уважением к строителям создавшим город. Вода лишь слегка подтопила окраины пригорода, оставила основную часть строений и бухту не тронутой, уйдя по отводным каналам.

Вопреки опасениям, отряд дадгов на первый взгляд почти не пострадал, если не считать, что вода добралась до нижних рядов строя. Сотня воинов стояла по пояс в мутной воде средь плавучего мусора и трупов врагов. Ещё десяток плотов, черными точками уплывали в низ по реке.

За судьбу унесенных водой Зухр не переживал, чуть дальше по течению, на островах их ждал не большой корабль и несколько лодок, чтобы подобрать оказавшихся в воде.

Едва большая вода спала, вновь прозвучал рог дадгов. И тут же к реке устремились воины, которые устали ожидать. Они несли на своих плечах лодки. Добравшись до реки, дадги спускали их на воду, спешно грузились, освобождая место для других, идущих следом.

Первый десяток высадившись, бежал к воротам. Когда дадги вбежали в распахнутые ворота, они увидели только тела убитых воинов и не одного живого человека. Дадги заняли удобную позицию, приготовились к бою.

– Хоть чему-то научились, – раздался голос с верху – но не плохо было, и посмотреть кто сверху.

– Жив! – раздались радостные голоса воинов.

– Повелитель жив! – подхватывали воины за воротами, передавая важную весть дальше.

Прошло больше тэя, а в крепость все входили новые отряды захватчиков, их командиры тут же направлялись в караулку, где обосновался глав рода.

– Ратух, – подозвал правитель, стоящего у входа командира прибывшей сотни. – Твои воины пусть прочешут кварталы мастеров. Никого не трогать, девок не заваливать, в дома не врываться. С тобой пойдет Рекес, он два года прожил здесь, если что поможет. Вперед пусти глашатого, пусть объявляет:

– Кто окажет сопротивление, будет убит, его родичи вырезаны, если таковых не окажется, соседи ответят за наглеца, – Дхим устало опустился на табурет.

– За все отвечаешь головой, – добавил глава рода, прежде чем отпустить сотника.

Вечером Дхим со своими командирами въехал во дворец, где жили правители города.

Правитель подошел к окну и распахнул его. Поток свежего воздуха ворвался в комнату, разметав листки бумаги на столе. Дхим вздохнул полной грудью.

«Вот он каков, запах победы. Замешанный на ликовании победителей приправленный гарью пожаров, бьющим в голову ароматом крови и липким страхом поверженных».

Глава родов посмотрел на раскинувшийся передним ночной город. Как он не старался оградить город от буйства победителей, насилия и разрушений не обошли Глен. В разных конца города полыхали пожары.

– Зухр, – позвал он побратима.

– Да хозяин.

– Узнай, кто повинен в пожарах, утром виновных ко мне, – дал распоряжение глава рода, затем, против своей воли зевнул и потер слипавшиеся глаза. – Устал, – тихо произнес Дхим, – пойду спать.

– Да, в полдень собери горожан на площади, – уже в дверях добавил он.

Начало нового дня глава рода встречал сидя на подушках, наслаждаясь великолепным видом, открывшимся перед ним, потихоньку потягивая кчу. За спиной раздалось осторожное покашливание.

– Согласись брат, ради этого стоило проливать кровь, – не оборачиваясь, произнес Дхим.

– Не знаю как начет этого, – ответил побратим и махнул головой в сторону раскинувшегося в низу города, – а вот ради того добра, что мы вытрусим из него, стоило точно. Только, хозяин, люди ропщут, они не довольны, что ты закон трёх дней, и их немало.

– Они глупцы, думая так, – все ещё находясь в радушном настроении, сказал глава рода. – Ибо не понимают, чтобы достать одно яблоко не стоит рубить все дерево. Надеюсь, ты понимаешь меня.

– Да хозяин.

– С пожарами разобрался? – поинтересовался Дхим и поставил, пустую чашку.

– Да хозяин.

– Что да хозяин, кто это, и где они, – от добродушного настроения правителя, не осталось и следа.

– Первый пожар устроил сотник Чудар. Он отдал приказ подпалить трактир Лебедь, после того как хозяин не пустил их. Дерзкий горожанин заявил, что ослиной мочи у него отродясь неводилось, а доброго эля для дикарей тем боле. Слов обидных ему не простили. Его самого, подняли на пики, девок, что были в доме, растянули, ну и прошлись по разу, трактир спалили.

– На улице ткачей, люди из сотни Тахыра погнались за девкой, нарвались на её отца, тот оказался бывшим десятником. Положил троих, прежде чем его стрелами нашпиговали. Его сыновья и дворовые заперлись в доме и метали стрелы из окон. Чтобы людей сберечь, дом подпалили.

В квартале камнетесов два десятка стражей заперлись в доме старшего гильдии. На разговор не шли, людей переговорных перебили. Дом тот словно крепость, сотник Махмур, три раза водил на приступ, потерял три десятка воинов, раненых много, добро Кабач со своими щитоносцами и лучниками подоспели, они и подпалили дом.

Сотня Павина ворвавшись в погреба купца Давутуса,– продолжал доклад Зухр – хмелю виноградного выпито было сверх меры. Одурманенные, они врывались в дома, вытаскивали из них все, что попадалось под руку. Насильничали. Когда Павин протрезвел, испугался содеянного. Он приказал окружить слободку, а затем вырезал всех поголовно. Дома подпалили, в надежде, что огонь все скроет.

Лишь подошедшие сотни под командой Ратуха и Рамета осадили разошедшегося сотника.

Во время доклада Дхим становился все мрачней. Он понимал, во что может, выльется веселье его воинов. По улицам потекут реки крови, если горожане подымятся, как не крути, а войск под рукой кот наплакал. Ещё неизвестно, сколько стражников прячутся по углам, ждут момента, когда можно будет ударить побольней.

– Всех виновных сотников под стражу. Сотни выстроить на площади внутреннего двора, – приказал Глава рода, когда Зухр закончил. – Усиль патрули, тяжелую пехоту ко всем воротам.

– Мой По– велитель, в гор-де бунт! – задыхаясь, произнес вбежавший посыльный – идут сюда!

– Потери? – спросил Правитель.

– Их нет повелитель, воины отходят, не ввязываясь в драку перекрывая узкие улицы, – ответил посыльный.

– Кто ими командует? – поинтересовался Дхим.

– Ратух, Повелитель, – ответил воин.

– Хорошо. Иди, – отпустил посыльного Правитель.

– Зухр, возьми отряды, охраняющие дворец, под своё начало, – приказал Глава рода, когда они остались наедине. – И учти, я не хочу, чтобы из-за какого-нибудь балбеса началась резня. Передай всем, если кто двинется без команды, на кол посажу.

– Я понял хозяин.

– Будь готов, я сам выйду к толпе, – предупредил правитель

– Хозяин, толпа безумна и . . . Дхим поднял руку, останавливая тысячника.

– Есть поступки, которые нельзя доверять другим, не хочу из-за мгновения страха и опасений за свою жизнь, делать шаг назад. Конце концов у меня есть ты. Я надеюсь, ты не позволишь толпе растерзать меня.

– Не позволю, хозяин, – сокрушено ответил Зухр.

Толпа горожан, подогревая себя криками, выплеснулась на простор площади, перед дворцом правителей. Первые ряды бунтовщиков, вырвавшись на простор, притормозили, когда увидели перед собой шеренги пехотинцев облаченных в доспехи. Их боевой дух заметно остыл, гневные призывы покончить с дикарями стихли и лишь напиравшие сзади, вынуждали первые ряды шаг за шагом приближаться к застывшим в строю дадгам. Вскоре весть о препятствии, в лице тяжелой пехоты, облетела толпу горожан. Бунтовщики, наконец заметили, что все боковые улицы перекрыты щитоносцами и ещё один отряд закрыл путь назад. До них дошло, бегущие от толпы дадги, был всего лишь приманкой, чтобы заманить их в ловушку.

Над площадью повисла тишина. Запертые в ловушке горожане, зло смотрели на захватчиков, крепче сжимая оружие в руках. Наступил момент, когда люди готовы были умереть, но ещё не решились сделать последний шаг, после которого нельзя будет что-либо изменить.

Так и стояли они друг против друга. Одни полные праведного гнева жаждущие отомстить за пролитую кровь сограждан. Другие смотрели на взбудораженную толпу сквозь прорезь шлемов с полным равнодушием. На их клинках ещё не была счищена кровь горожан, и лишь воля правителя удерживала их, чтобы не пролить новую.

Вдруг шеренги дадгов разошлись, и через образовавшийся проход, и к бунтовщикам вышел дадг.

Он шел без опаски на встречу горожанам. Дадг остановился примерно в двадцати шагах от толпы.

Чувствовалось, человек привык повелевать, об этом говорила и манера держаться и осанка, но особенно жажду власти выдавали его глаза.

– Я Дхим, глава рода Има. Повелитель родов Кэя, Унта, Иту, Ими, Кена, теперь и Глена, – дадг сделал паузу, чтобы бунтовщики до конца осознали, кто перед ними, затем продолжил. – Говорю вам жители Глена, идите домой, ибо крови пролито уже немало. Так вы сохраните свою жизнь, и своих близких. Но если вы не послушаете меня, город утонет в крови. Моё слово сказано, как распорядится своей судьбой решать, вам самим. Новый правитель Глена развернулся и ушёл. Едва Глава рода скрылся за стеной щитов, как толпа забурлила.

– Нет веры супостату, – выкрикнул, розовощекий мужчина, стараясь завести толпу, которая быстро теряла воинственный настрой.

Он шнырял среди людей с красным от распираемых его чувств лицом. Подстрекатель появлялся то в одном, то в другом, дергал горожан за рукава и доверительно глядя в глаза говорил:

– Это сейчас, он нас по домам выпроваживает. Пока мы вместе, мы сила. Если разбежимся, помяните моё слово, перережут по одному.

– Правда, так оно и будет, – слышалось с разных сторон, – не верим чужаку. Если разбежимся, всех под нож пустят, никого не пожалеют.

– Тихо, – раздался сочный бас, перекрывший шум толпы. – Тихо, кому сказал, ишь раскаркались. А ты Кедыш, хайло своё закрой. Почто народ на смерть верную толкаешь. Думаешь, я не вижу, что власть вернуть хочешь. На слободку вырезанную, тебе наплевать, а вот место тепленькое, да сытое жалко. Будь по-другому, не повел бы люд мастеровой, на копья басурманские.

– А вы, – говоривший ткнул пальцем в затихшую толпу – уши развесили, чем думаете, аль голова у вас лишь для жратвы. Раньше тревожится надобно было, покуда вороги с той стороны стояли. Да и мечом махать не нашенское дело, подсобить стражам ежели надобно, можем. Но где защитники наши, нету. Ежели поляжем здесь, детей кто кормить будет. Не смогли город отстоять, теперь привыкайте спину гнуть. Выступающий сделал паузу, чтобы перевести дыхание, после чего продолжил.

– Насчет того, что нас по одиночке перережут, вот что скажу. Кто им мешал это сделать вчера вечером, покуда мы по подвалам и сараям зады свои прятали, никто. Значить чего-то надобно пришлым от нас. Значить выслушать их требуется, узнать чего хотят, и через это выторговать послаблений для города.

Горожане молчали, размышляли над сказанным. Им уже не хотелось штурмовать дворец, думы о родных погасили и так еле тлеющие угли гнева.

– Есть смысл в словах Сельеги, надоть узнать чего хотят супостаты, – подал голос, после продолжительного молчания, Ивак, старший мастер артели скарбников. – Могуть и не будут душить ремесленную братию.

– Ты вот чего Сельега, – обратился мастер к высокому седому горожанину, остановившему толпу, – коль удержал нас от крови не нужной, и остудил, головы наши горячи, выручай и далее. Сходи к басурманам, порадей за нас горемык, я тоже пойду с тобой, а ежили ещё кого надь, так найдем, не сомневайся. Верно, говорю народ.

Через какое-то время из не стройных рядов горожан отделилось три фигуры, и направились к шеренгам дадгов, к ним на встречу вышел мрачного типа воин.

– Уважаемый, – подойдя к воину, произнес Осгев, глава гильдии купцов – не мог ли ты узнать, примет нас правитель. Выслушав горожан, воин молча развернулся и ушел, скрывшись за щитами.

В открывшуюся дверь вошел тысячник.

– Хозяин, город прислал делегатов, – доложил Зухр.

– Пусть войдут – произнес Дхим, поборов желание помучить делегацию ожиданием.

Впустив делегацию во дворец, охрана направила горожан в зал, где ранние проходили заседания городского совета. Столы стоявшие по середине, теперь были сдвинуты к стене, кроме одного, за которым и сидели несколько дадгов, единственным стоявшим был назвавшимся правителем родов.

Войдя, делегаты остановились у дверей, ожидая приглашения, но сидевшие за столом продолжали свои беседы, не обращая внимания на вошедших. Сопровождающий горожан воин, подойдя к столу, приветствовал сидевших, затем, доложив о пришедшей делегации, удалился. Командиры дадгов оторвавшись от расстеленной на столе карты, уставились на делегатов.

Стоявший первым Селега почувствовал, как от страха похолодела спина. Он понял, что ни с кем из смотревших на него, он не сможет договориться, тем более выторговать что-то. Ибо жизнь человеческая для захвативших город, не ценна, и лишь воля правителя удерживала дикарей от резни и грабежей.

– Кто такие, с чем пожаловали? – усевшись в тронное кресло, поинтересовался повелитель дадгов.

Перед тем как ответить троица вновь переглянулась меж собой, подбадривая друг друга.

– Я Селега, староста ткацкой артели, со мной Ивек, от братии скорняков и Огнек, старший мастер гильдии камнетёсов. А пригнало нас суда мил человек, беспокойство и опасения за жизнь нашу, и ремесло с которого мы кормимся, – говоривший сделал паузу, чтобы перевести дыхание, затем продолжил.

– Слова твои, сказанные на площади, нами услышаны. Поэтому стоим мы теперича перед тобой, теша себя надеждой, что поведаешь ты нам, как править городом будешь, чего ждать от тебя, люду мастеровому.

– Живите, как жили раньше, занимайтесь делом, которому обучены. Законы и порядки менять не буду, пака не осмотрюсь, но ежели закон издам, ослушания не потерплю. Наказывать буду строго, будь ты горожанином или моим соплеменником.

– Позволь спросить государь, – подал голос Огнек – раньше нас от лихого люда стража защищала. Каково же теперича будет, у нас то не оружия против супостата, не стражи надежной.

Дхим раздражала въедливость мастеров, их обывательская сущность, забота о своём пузе. Промелькнула даже мысль бросить все, да спалить этот город, дав, повеселится, как следует своим воином. Но, прогнав искушение, он ответил.

– На первых порах за порядок будут отвечать мои люди, но если бывшие стражники захотят вернуться, я не буду возражать, если принесут присягу мне.

– А ежели стража твоя притеснения чинить начнут, или еще, какое безобразие. Уж больно они до девок наших охочие, тогда что делать нам государь? – осмелев, вступил в разговор Ивек.

– Если бы я хотел вашего добра, то отдал город на поругание. Но мне охота сохранить курицу, которая будет нести для меня золотые яйца, а не пускать её в суп. Но, – Дхим наклонился вперед и сдвинул брови, – и условий диктовать не позволю, в конце концов, куриц много, а жизнь у всех одна.

Правитель замолчал, откинулся на спинку кресла, и какое-то время рассматривал, стоящих перед ним горожан.

– Раз вы здесь, я приглашаю вас посмотреть, как я поступаю с теми, кто смеет пойти против моей воли, – произнеся эти слова, Дхим подошел к делегатам. – Позаботьтесь о моих гостях, – распорядился он, и направился к выходу. Возле дверей Дхим остановился. – Я хочу, чтобы у них были самые лучшие места. Чтобы им было все видно и слышно.

Троицу провели через несколько пустых залов, и вывели на балкон, выходивший во внутренний двор дворца. Когда делегаты вышли на балкон, они увидели строй дадгов разбитый на шесть колон. Перед каждой колонной стоял большой котел, обтянутый кожей с прорезью по центру. Едва горожане успели рассмотреть построение дадгов, во двор к строю вышел правитель. Воины и так стоявшие без движения вытянулись ещё больше.

– Воины, – начал свою речь глава рода. – Я ещё обращаюсь к вам так, потому что токовых среди вас большинство. Вчера был великий день. Больше всего сейчас, мне хотелось бы сидеть за столом и праздновать нашу победу. Но вместо этого, я стою перед вами как судья, в моей руке не кубок с вином, а меч. Вы омрачили радость победы, погнавшись за удовольствием. Одурманенные жадностью и похотью, вы, забыли о своих товарищах, чью спину должны прикрывать. Вы, предали своих братьев, которые в это время проливали свою кровь, ради нашей победы.

Правитель замолчал, обвел строй суровым взглядом, от которого даже бывалые воины втягивали шею, стараясь стать незаметней.

– В бою, я должен быть уверен в вас, как в своей руке, – Дхим поднял сжатый кулак, – Но как мне доверять тем, кто поменял плечё товарища на женское тело и хмель. Все знают, когда нарывает палец, болит вся рука и если рану запустить, она начнет гнить. Сначала палец, затем кисть, а после жар и лихорадка убивает все тело, – тихо произнес глава рода, но в стоявшей тишине, его слова услышали все. – Стоящие передо мной, гниющий палец на руке нашего рода, – глаза правителя сверкнули, а лицо стало красным от клокотавшего в нутрии гнева. – Это, – он указал на стоящие котлы, – лекарство. Пусть жребий укажет, кого пощадить, а кто понесет наказание, ибо невиновных, здесь нет. Даже если, он не грабил и насиловал, он должен ответить за то, что позволили этому случиться, – правитель замолчал и, медленно развернулся спиной к строю.

Дадги стоявшие в стою, понурили головы ещё ниже, им был знаком этот жест, отныне милость правителя на них не распространяется.

Находившийся, как всегда рядом с правителем Зухр, наоборот сделал шаг вперед.

– Каждый должен подойти и вытянуть камень с меткой, после чего занять место под щитом одного цвета, что и метка. Те, кто вынули камень без отметины, возвращаются в строй, – приказал тысячник.

Прошло пол тэя, прежде чем провинившиеся сотни выстроились под выпавшими им цветом.

Когда последний камень был, вынут, Зухр, развернул свиток, и начал читать.

– Тем, кому выпала белая метка должны отрезать себе палец на левой руке, дабы помнили свой позор всю оставшуюся жизнь.

Вытащившие камень с красной меткой, подлежат кастрации, – стоявшие под красным щитом, вздрогнули от услышанного, словно их ударили кнутом.

Оставшимся с черной меткой будет влито кипящее вино, чтобы другим было неповадно гонятся за хмельным, покуда идет сеча.

Лица осужденных сделались бледными, когда они услышали приговор. Лишение мужского достоинство и позорная смерть, бросала тень на всех их родичей, ведь не одна женщина не войдет в дом, где хоть один из мужчин стал скопцом. А умерший от хмельного считался проклятым.

– Повелитель дозволь сказать, – раздалось со стороны осужденных.

Дхим повернулся, чтобы увидеть говорившего. Им оказался воин, с которым глава рода не раз ходил в походы.

– Последнее слово священно, говори,– разрешил правитель.

– Повелитель, – говоривший стоял под щитом с красной меткой, – не за себя прошу, за сыновей, что остались дома. Им продолжать род, но какая из дев согласится войти под крышу, где жил кастрат. Позволь смыть позор кровью и умереть в бою.

– Не надо мне при этом не щита, не доспехов – говоривший стал снимать броню, пока не остался в одних шароварах. – Только не позорь.

Глава рода смотрел на воина, страха в его глазах не было, а вот решимости избежать позора любой ценой легко читалось на лице.

– Хорошо, я дам тебе права выбора, – чуть помедлив, произнес Дхим, – между кастрацией и лишением имени, на три года. Которые ты должен провести на галерах, с возможностью вернутся в строй и заслужить своё имя вновь с мечем в руках.

– Я выбираю цепи, – сказал воин и протянул руки, – их, можно сбросить, пуст даже через годы. От цепей позора не избавиться в век.

– Кто ещё хочет сделать выбор? – поинтересовался правитель у стоящих под красным цветом.

Стоявшие под красным щитом подняли руки, никто не позарился на пресную жизнь евнуха.

– Повелитель, коли ты дал право выбора одним, не лишай его и нас, – на этот раз, говоривший стаял в строю под щитом с черной меткой. Но глава рода, будто не слыша слов воина, направился к двери.

Зухр, шедший рядом, кашлянул в кулак. Знавший все уловки побратима, Дхим остановился.

– Ну, выкладывай, что у тебя на уме?

– Хозяин, на войне всегда есть моменты, когда воины обречены на смерть выполняя приказ командира. Зачем нам терять бойцов, когда есть те, кто рад будет принять смерть на поле брани, а не от рук палача.

Правитель мельком взглянул на тысячника, недовольно засопел. Менять решения он не любил, но в словах побратима был смысл и, выгода. Дхим развернулся и вернулся к строю.

– Суд свершился, и ваши души уже принадлежат богам. Я не вправе идти против их воли, – глава рода замолчал, выдерживая паузу. – Но, я могу дать вам шанс умереть, покрыть себя славой, если вы вступите в когорту Крыло Смерти. Которую утверждаю сегодня, дабы и оступившийся смог умереть с честью. Вступивший в неё сможет покинуть когорту, только если он пал на поле брани.

– Это единственный выбор, который я могу предложить, для тех на ком стоит метка богов, – глава рода, закончил говорить, и покинул внутренний двор дворца.

Селега шел домой, живой и невредимый, а на душе скребли кошки. То, что ему довелось увидеть сегодня, не отпускало, да и наврятли забудется до конца жизни.

Тот сотник, что вырезал слободку, хоть и заслужил кару, за свои злодеяния, – думал старый мастер – но к чему такая жестокость. На Селенгу вновь накатила тошнота, когда он вспомнил казнь.

Палач срезал кожу с живого человека частями, складывал эти куски кожи в ящик, прямо перед носом кричащего сотника.

– О боги, – шептал он, – что же нас ждет.