Сердце огня

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ПИСЬМО ИЗ ДОМА

«Дорогая Кэтрин, ты сейчас, наверное, вращаешься в высшем обществе и не особенно интересуешься тем, что происходит у нас. Но я всегда считала тебя разумной девушкой, так что деньги, может, быть, и не совсем вскружили тебе голову. У нас тут все по-прежнему. Мы немного поволновались насчет нового помощника викария, который оказался просто неприлично высокого роста. Сказали викарию, но ты же знаешь его — он само христианское милосердие, ему не хватает только твердости духа. В последнее время у меня непрерывные хлопоты со служанками. Энни мне не подошла — у нее были юбки выше колена и она не желала носить приличных шерстяных чулок. Меня мучил ревматизм, и доктор Харрисон настоял, чтобы я съездила показаться лондонскому специалисту — пустая трата трех гиней на гонорар плюс путевые расходы, как я ему и говорила, правда, я поехала в среду и купила обратный билет дешевле. Лондонский доктор сделал умное лицо и принялся говорить, но ничего толком не сказал, а только ходил вокруг да около, пока я ему не заявила: «Я прямая женщина, доктор, и привыкла, чтобы вещи назывались своими именами. У меня рак?» Ну, тут он был вынужден подтвердить. Говорит, если обо мне будут заботиться, я протяну еще год и особых болей не будет, хотя я считаю, что могу терпеть боль не хуже любой другой христианки. Временами мне бывает одиноко, потому что почти все мои подруги и знакомые уже умерли. Очень жаль, что тебя нет в Сент Мери Мэд, дорогая. Если бы ты не получила деньги и не ушла бы в свое высшее общество, я бы предложила тебе ухаживать за мной за вдвое большее содержание, чем то, что платила тебе бедная Джейн, но… но не стоит желать того, чего не можешь получить. Надеюсь, ты не попадешь в беду, беда всегда ждет человека, например, знатный джентльмен женится на неопытной девушке, забирает у нее деньги и выбрасывает бедняжку, так что ей остается одна дорога — на паперть. Я думаю, ты слишком разумна, чтобы с тобой случилось такое, но человек предполагает, а Бог располагает, а так как ты не избалована вниманием, то легко можешь потерять голову. В общем, дорогая, помни, что тут ты всегда будешь желанной гостьей, и хоть я и очень прямая женщина, но также и любящая. Преданная тебе,

Амелия Вайнер.

P.S. В газете я видела заметку о тебе и о твой кузине, виконтессе Тэмплин, Я вырезала ее и положила в свой альбом. По воскресеньям я молюсь за тебя, чтобы Господь избавил тебя от гордыни и тщеславия».

Кэтрин дважды прочитала сие оригинальное послание, положила его на стол и стала смотреть в окно спальни на блиставшее синевой море. В горле у нее стоял комок, на нее накатила внезапная волна тоски по Сент Мери Мэд. Маленький поселок, там жили простодушные, немного глуповатые люди — то был ее дом. Ей захотелось уткнуть лицо в руки и расплакаться.

От слез ее спас приход Ленокс.

— Привет, Кэтрин, — сказала она. — Я… в чем дело?

— Ничего, — ответила Кэтрин и спрятала письмо мисс Вайнер в сумочку.

— Ты странно выглядишь, — сказала Ленокс. — Ты знаешь — прости меня, пожалуйста, — я позвонила твоему другу-детективу, Месье Пуаро, и пригласила его отобедать с нами в Ницце. Я сказала, что ты хочешь повидать его, подумала, что из-за меня он не захочет менять своих планов.

— А ты хочешь увидеться с ним? — спросила Кэтрин.

— Да, — сказала Ленокс, — я от него почти без ума. Никогда раньше не встречала мужчины с такими зелеными глазами — прямо как у кошки.

— Хорошо, — равнодушно сказала Кэтрин.

Последние дни выдались особенно тяжелыми. Повсюду только и говорили об аресте Дерека Кеттеринга и обсуждали со всех возможных точек зрения загадку «Голубого поезда».

— Я заказала машину, — сказала Ленокс, — и что-то соврала маме, к сожалению, забыла, что именно, но это неважно, она тоже забывчива. Если бы она знала, куда мы едем, она бы увязалась с нами в надежде вытянуть что-нибудь из месье Пуаро.

Когда девушки приехали в Negresco, Пуаро уже ждал их. Он был как всегда полон галльской галантности и обрушил на девушек столько комплиментов, что те не смогли удержаться от смеха. Тем не менее, обед получился не из веселых. Кэтрин сидела сонная и усталая, а Ленокс перемежала вспышки разговорчивости с полосами молчания. Когда подошел черед кофе, она решительно напала на Пуаро.

— Ну и как дела? Вы понимаете, о чем я?

Пуаро пожал плечами.

— Идут своим чередом.

— И вы позволяете им идти своим чередом?

Он немного печально посмотрел на нее.

— Вы еще молоды, мадемуазель, и не знаете, что Бога, природу и стариков торопить нельзя.

— Чепуха, — сказала Ленокс, — вы не старик.

— Спасибо! Очень любезно с вашей стороны.

— Здесь майор Кнайтон, — сказала Ленокс.

Кэтрин быстро оглянулась и снова повернулась к столу.

— Он с мистером Ван Алденом, — продолжала Ленокс. — Я хочу кое-что спросить у майора Кнайтона. Я на минутку.

Когда они остались вдвоем, Пуаро наклонился к Кэтрин и тихо сказал:

— Вы расстроены, мадемуазель, мысленно вы где-то совсем в другом месте, далеко-далеко.

— Не так уж и далеко — в Англии.

Повинуясь внезапному порыву, она достала полученное утром письмо и протянула его Пуаро.

— Весточка из моей старой жизни. Так или иначе, а деньги уже принесли мне печаль.

Пуаро прочел письмо и вернул его.

— Возвращаетесь в Сент Мери Мэд? — спросил он.

— Нет, — ответила Кэтрин. — Зачем?

— О! — сказал Пуаро, — значит, я ошибся. Извините, я отойду ненадолго.

И он направился туда, где Ленокс беседовала с Ван Алденом н Кнайтоном. Американец выглядел усталым и постаревшим, и поздоровался с Пуаро коротким кивком, не выказав никакой радости. Когда он повернулся, чтобы ответить на какую-то реплику Ленокс, Пуаро отвел Кнайтона в сторону.

— Месье Ван Алден выглядит нездоровым.

— И вы еще удивляетесь? — спросил Кнайтон. — Скандал с арестом Дерека Кеттеринга ужасно подействовал на него. Он даже жалеет, что попросил вас открыть правду.

— Ему следует вернуться в Англию, — сказал Пуаро.

— Мы едем послезавтра.

— Хорошо, — сказал Пуаро и после недолгого колебания добавил: — Я бы хотел, чтобы вы сообщили и мисс Грей.

— Что именно?

— Что вы, то есть вы и мистер Ван Алден возвращаетесь в Англию.

Кнайтон удивился, но с готовностью принял предложение, он присоединился к Кэтрин.

Пуаро удовлетворенно кивнул ему вслед, а сам подсел к Ленокс и Ван Алдену. Вскоре они перешли к Кэтрин и Кнайтону, а затем миллионер со своим секретарем удалились. Пуаро тоже собрался уходить.

— Тысяча благодарностей за любезное приглашение, — воскликнул он, — это был чудесный обед. Ma Foi, я нуждался в таком, — он выпятил грудь. — Я теперь лев, великан. О, мадемуазель Кэтрин, вы еще не знаете меня. Вы видели деликатного, мягкого Эркюля Пуаро — теперь вы увидите другого. Я буду задираться, угрожать, наводить страх на тех, с кем разговариваю.

Он самодовольно глянул на дам, и обе они, казалось, получили должное впечатление от этой речи, хотя Ленокс закусила губу, а уголки рта Кэтрин печально опустились.

— Я так и сделаю, — мрачно сказал он. — Да, и преуспею в моем многотрудном предприятии.

Он отошел всего на несколько шагов, когда Кэтрин окликнула его.

— Месье Пуаро, я… я хотела сказать вам: вы были совершенно правы. Я и вправду скоро возвращаюсь в Англию.

Пуаро посмотрел на нее долгим взглядом, и от его проницательности Кэтрин покраснела.

— Понимаю, — сказал Пуаро.

— Не думаю, чтобы вы понимали, — сказала Кэтрин.

— Я знаю больше, чем вы думаете, мадемуазель, — спокойно ответил Пуаро.

Когда он уходил, по его лицу блуждала странная улыбка. Сев в поджидавшую машину, он поехал в сторону Antibes.

Ипполит, немного глуповатый камердинер графа де ля Рош, вытирал пыль с красивого резного столика. Сам граф де ля Рош был в отъезде. Случайно выглянув в окно, Ипполит увидел, что к парадному идет посетитель, который выглядел так необычно, что Ипполит затруднился определить, как себя с ним вести. Окликнув Мари, свою жену, которая была занята на кухне, он показал ей странного посетителя.

— Не полиция ли опять? — встревожилась Мари. — Нет, пожалуй, не полиция.

— Ну, что нам полиция, — сказал Ипполит, — и, если бы не предупреждение месье графа, я бы ни за что не догадался, кто на самом деле был тот человек в винной лавке.

Прозвенел дверной звонок, Ипполит, приняв серьезный и представительный вид, пошел открывать.

— Очень жаль, но месье графа нет дома.

Маленький человечек с большими усами расплылся в улыбке.

— Я знаю, — ответил он. — Вы ведь Ипполит Флавель, не так ли?

— Да, месье.

— И у вас есть жена, Мари Флавель?

— Да, месье, но…

— Мне надо поговорить с вами обоими, — сказал незнакомец и ловко проскользнул мимо Ипполита в дом.

— Ваша жена, конечно, на кухне, — сказал он, — туда я и направлюсь.

И прежде чем Ипполит успел набрать в легкие воздуха для ответа, посетитель открыл нужную дверь в дальней части вестибюля и быстро прошел по коридору на кухню. Увидев его, Мари изумленно открыла рот.

— Voila, — сказал незнакомец и уселся на деревянную табуретку. — Я Эркюль Пуаро.

— Да, месье.

— Вам не знакомо мое имя?

— Я никогда не слышал о вас, — сказал Ипполит.

— Позвольте заметить, что вы не получили должного образования: это одно из знаменитейших имен в мире.

Он вздохнул и скрестил руки на груди.

Ипполит и Мари с беспокойством смотрели на него. Они не могли понять, кто этот неожиданный и странный посетитель.

— Что желает месье? — автоматически спросил Ипполит.

— Я желаю знать, почему вы солгали полиции.

— Месье! — вскричал Ипполит. — Я! Я солгал полиции? Да я никогда не делал этого.

Пуаро покачал головой.

— Вы не правы, — сказал он, — вы лгали неоднократно, подождите-ка, — он достал из кармана небольшую записную книжку и заглянул в нее. — Да — по крайней мере, семь раз. Я могу напомнить вам.

И он перечислил семь случаев спокойным равнодушным тоном, что поразило Ипполита в самое сердце.

— Но меня интересуют не старые дела, — продолжал Пуаро, — только, пожалуйста, дружок, не надо считать себя умнее других. Сейчас меня интересует вполне определенная ваша ложь — вы сказали, что граф де ля Рош приехал сюда на виллу утром четырнадцатого января.

— Но это не ложь, месье, правда. Месье граф приехал сюда утром во вторник, четырнадцатого. Разве не так, Мари?

Мари с готовностью согласилась.

— Совершенно верно. Я хорошо помню.

— О, — сказал Пуаро, — и что же вы подавали хозяину на обед?

— Я… — Мари остановилась, пытаясь собраться с мыслями.

— Странно, — сказал Пуаро, — как так мы забываем одно и отлично помним другое.

Он наклонился вперед и аккуратно ударил кулаком по столу. Его глаза сердито сверкнули.

— Да, да — это я и хочу сказать: вы лжете и думаете, что никто ничего не знает. Но уж двое-то знают точно. Да, двое. Один — это le bon Dieu, — он воздел руки к небу, а затем снова поудобней уселся и, прищурив глаза, довольно добавил: — А другой — Эркюль Пуаро.

— Уверяю вас, месье, вы ошибаетесь. Месье граф выехал из Парижа в понедельник вечером…

— Правильно, — сказал Пуаро. — Но я знаю точно, что он приехал сюда утром в среду, а не во вторник.

— Месье ошибается, — вяло сказала Мари.

Пуаро поднялся.

— Ну что ж, значит, за дело примется закон, — сказал он. — Мне жаль вас.

— Что вы хотите сказать, месье? — спросила Мари, она начинала волноваться.

— Вас арестуют за соучастие в убийстве английской леди — миссис Кеттеринг.

— Убийство?!

Лицо камердинера стало белым, как мел, а его коленки стукнулись друг о друга. Мари уронила скалку и начала всхлипывать.

— Просто невозможно! Я думала…

— Если вы намерены и впредь придерживаться своей версии, нам больше не о чем говорить. Я считаю, что вы оба — глупцы.

Он пошел к двери, но его остановил взволнованный голос Ипполита:

— Месье, месье, обождите минутку… Я… я не знал, что все так серьезно. Я… я думал, что дело касалось дамы, у нас уже были небольшие неприятности с полицией из-за дам. Но убийство! Совсем другое дело…

— Я с вами скоро потеряю терпение, — закричал Пуаро и, повернувшись к супругам, потряс кулаком перед лицом Ипполита. — Что, я должен целый день сидеть тут и спорить с парочкой слабоумных? Мне нужна правда. Если вы не хотите ее говорить, что ж — ваше дело. Последний раз спрашиваю: когда месье граф приехал на виллу Marina — во вторник утром или в среду?

— В среду, — выдохнул камердинер, а из-за его спины утвердительно кивнула Мари.

Пуаро с минуту посмотрел на них и серьезно наклонил голову.

— Вы поступаете мудро, дети мои, — спокойно сказал он, — еще немного и у вас были бы крупные неприятности.

Уходя с виллы Marina, он довольно улыбался.

— Одно предположение подтвердилось, — пробормотал он про себя. — Не пора ли проверить другое?

Было шесть часов, когда мадемуазель Мирель принесли визитную карточку Эркюля Пуаро. Пуаро застал ее нервно расхаживающей по комнате, и она немедленно набросилась на него.

— Ну? — воскликнула она. — Ну? Что вам еще надо? Вы что — мало пытали меня? Вы не заставили меня предать моего Дерека? Что еще?

— Всего один вопрос, мадемуазель. После того как поезд отошел от Лиона и вы вошли в купе миссис Кеттеринг…

— Что?!

Пуаро посмотрел на нее с легким упреком и начал снова.

— Я спрашиваю: когда вы вошли в купе миссис Кеттеринг…

— Я не входила.

— И обнаружили, что она…

— Я не входила.

— Ah, sacre! Чтоб тебя!

Он резко повернулся и злобно закричал на нее, так что она даже отступила на шаг.

— Вы что, будете лгать мне? Я говорю вам: я знаю, что произошло, как будто я сам был там. Вы вошли в ее купе и обнаружили, что она мертва. Говорю вам — я точно знаю. Лгать мне опасно — берегитесь, мадемуазель Мирель.

Под его взглядом балерина опустила глаза.

— Я… я не… — неуверенно начала она и остановилась.

— Меня интересует только одно, мадемуазель, — сказал Пуаро, — вы нашли то, что искали, или…

— Или что?

— Или кто-то опередил вас?

— Я не буду вам больше отвечать! — взвизгнула балерина и, опустившись на пол, принялась истерически всхлипывать.

Вбежала перепуганная служанка.

Пуаро пожал плечами, поднял брови и спокойно вышел из комнаты.

Но выглядел он удовлетворенным.