Миссис Дерек Кеттеринг жила на улице Керзона. Дворецкий, открывший дверь Руфусу Ван Алдену, разумеется, узнал его, он позволил себе сдержанную приветствующую улыбку, провожая гостя в большую комнату на втором этаже.
Женщина, сидевшая перед окном, радостно вскочила на ноги.
— Привет, папа, как здорово, что ты пришел. Я целый день звонила майору Кнайтону, но он не знал точно, когда ты появишься.
Руфи Кеттеринг было двадцать восемь лет. Она не была красивой, даже хорошенькой в прямом смысле слова, но это была весьма эффектная дама. В детстве Ван Алдена дразнили рыжим, и у его дочери волосы были изумительного медно-красного цвета. Темные глаза, обрамленные длинными и очень черными ресницами, производили впечатление, которое еще усиливалось с помощью умело наложенной косметики. С первого взгляда она казалась похожей на рафаэлевскую Мадонну, но, приглядевшись, можно было заметить очень много общего с лицом отца — такая же резко очерченная нижняя челюсть, такое же выражение твердости и уверенности во взгляде. Ее лицо больше подошло бы мужчине — с самого детства Руфь Ван Алден привыкла всегда добиваться своего, и те, которые когда-либо оказывались у нее на пути, очень скоро понимали, что дочь Руфуса Ван Алдена не привыкла уступать.
— Кнайтон сказал, что ты мне звонила, но я только с полчаса, как вернулся из Парижа. Так что у тебя с Дереком?
Краска прилила к лицу Руфи.
— Словами не передать! Наконец, это переходит всякие границы! — вскричала она. — Он… он просто вообще не обращает на меня внимания.
Кроме гнева в ее голосе слышалось и некоторое смущение.
— Но уж на меня-то он внимание обратит, — мрачно сказал Ван Алден.
Руфь продолжала:
— Я его почти не видела последний месяц, он повсюду таскается с женщиной…
— С какой женщиной?
— Ее зовут Мирель: она балерина из «Парфенона», ты же знаешь.
Ван Алден кивнул.
— На прошлой неделе я ездила в Леконборо и говорила с лордом Леконборо — он очень хорошо меня принял и был очень любезен, он сказал, что хорошенько поговорит с Дереком.
— А-а… — протянул Ван Алден.
— Что ты хочешь сказать, папа?
— Как раз то, что ты думаешь. Бедный старый Леконборо — тряпка. Конечно, ты ему нравишься, и, конечно, он попытался успокоить тебя. Его сын и наследник женат на дочери одного из самых богатых людей Штатов — естественно, он не хочет разбивать такой брак. Но он уже одной ногой в могиле, и все об этом знают. Что бы он ни сказал Дереку, все будет как о стенку горох.
— А ты ничего не можешь сделать, папа? — спросила Руфь после недолгого молчания.
— Я мог бы, — ответил миллионер. Он задумчиво помолчал и продолжил: — Я мог бы сделать что-нибудь, но настоящую пользу может принести только одно. У тебя хватит мужества, Руфь?
Она удивленно посмотрела на него. Ван Алден выдержал взгляд и кивнул.
— Да, я об этом. Хватит ли у тебя смелости заявить всему миру, что ты совершила ошибку? У тебя есть лишь один выход из дурацкого и унизительного положения, Руфь, — отсечь все старое и начать сначала.
— Ты имеешь в виду?..
— Развод.
— Развод!
Ван Алден сухо усмехнулся.
— Ты произносишь слова «развод» так, Руфь, будто впервые его услышала. Да ведь в кругу твоих знакомых развод не такая уж и редкость.
— Конечно, так. Но…
Она умолкла, закусив губу. Отец понимающе кивнул.
— Да, я знаю, Руфь. Ты такая же, как я, и ты не любишь терять. Но я уже понял, а теперь и ты должна понять, что иногда нет другого пути. Я, может быть, мог бы заставить Дерека вернуться к тебе, но все равно кончится тем же. Он не может дать тебе счастья, он насквозь испорчен, Руфь. Я даже жалею, что вообще позволил тебе выйти за него, но ты сама хотела, а он тогда, казалось, искренне собирался вести себя прилично… Потом, я ведь уже раз не позволил тебе выйти замуж…
Он не смотрел на дочь, а если бы взглянул, то заметил бы, как она покраснела.
— Да, ты не позволил мне, — сказала она глухим голосом.
— И оказался не в силах принудить тебя еще раз. Если б ты знала, как я теперь жалею! Последние годы ты вела несчастную жизнь, Руфь.
— Да, наш брак не был особенно… дружным, — согласилась миссис Кеттеринг.
— Вот я и говорю, что пора заканчивать, — он хлопнул ладонью по столу. — Может быть, тебя все еще тянет к нему, но выкинь его из сердца. Надо смотреть фактам в лицо: Дерек Кеттеринг женился на тебе из-за денег — так избавься от него, Руфь.
Руфь Кеттеринг молча уставилась в пол. Через некоторое время она спросила, не поднимая головы:
— А если он не согласится?
Ван Алден удивленно посмотрел на нее.
— Его не будут и спрашивать.
Она покраснела и закусила губу.
— Нет, нет… Я только хотела сказать…
Она остановилась. Отец проницательно взглянул на нее.
— Так что ты хотела сказать?
— Я хотела сказать, — Руфь сделала паузу, тщательно подбирая слова, — что он не захочет легко уступить.
Миллионер упрямо выставил вперед подбородок.
— Ты хочешь сказать, что он обратится в суд? Пусть! Но на самом деле ты ошибаешься. Он не подаст в суд. Любой адвокат растолкует ему, что зацепиться не за что.
— А ты не думаешь, — сказала она неуверенно, — что он затеет какую-нибудь грязную историю?
— В суде?
Он отрицательно покачал головой.
— Очень маловероятно. Видишь ли, ему нужно иметь отправную точку.
Миссис Кеттеринг не ответила, а Ван Алден строго посмотрел на нее.
— Ну говори же, Руфь, тебя что-то беспокоит? Что?
— Нет, нет. Ничего.
Впрочем, ее голос звучал неубедительно.
— Может, ты беспокоишься о прессе? Предоставь и это мне. Я устрою дело так, что, не будет никакого шума.
— Очень хорошо, папа. Если ты считаешь, что так будет лучше всего.
— Ты все еще любишь его, Руфь?
— Нет.
Она ответила искренне, и Ван Алден казался удовлетворенным. Он тронул дочь за плечо.
— Все будет хорошо, моя девочка. Не беспокойся. А теперь давай забудем о нем. Я привез тебе подарок из Парижа.
— Мне? Что-то очень хорошее?
— Надеюсь, тебе понравится, — ответил Ван Алден, улыбаясь. Он достал из кармана сверток и протянул его дочери. Руфь нетерпеливо развернула бумагу и раскрыла футляр. С ее губ слетело восхищенное восклицание — Руфь Кеттеринг любила драгоценности.
— Папа, как они прекрасны!
— Не правда ли, красивые камешки? — сказал польщенный миллионер. — Тебе нравится?
— Нравится?! Папа, да они же уникальны! Где ты достал?
Ван Алден улыбнулся.
— О-о! Большой секрет. Их пришлось покупать тайно — камни очень известные. Видишь большой камень в центре? Ты о нем, наверное, слышала: рубин «Сердце огня».
— «Сердце огня»! — повторила миссис Кеттеринг.
Она достала камни из футляра и примерила их, миллионер наблюдал за дочерью. Он думал о тех женщинах, которые носили драгоценности раньше. «Сердце огня», как и все знаменитые камни, в прошлом оставался причиной многих преступлений. Но в руках Руфи Кеттеринг он, казалось, потерял свою способность приносить зло. Женщина западного мира, такая холодная и уравновешенная, казалось, самой своей внешностью исключала возможность буйства темных страстей. Руфь уложила камни в футляр и обняла отца.
— Огромное спасибо, папа! Они прекрасны. Ты всегда даришь чудесные подарки.
— Так и должно быть, — ответил Ван Алден, дотронувшись до ее плеча, — ты же знаешь, кроме тебя у меня никого нет.
— Ты останешься ужинать, правда, пап?
— Вряд ли. А потом, ты куда-то собиралась…
— Да, но я могу и не ходить.
— Лучше езжай, куда договорилась, я сегодня очень устал. Увидимся завтра: я тебе позвоню, и мы встретимся у «Гэлбрейта».
Название «Гэлбрейт, Гэлбрейт, Катберсон и Гэлбрейт» принадлежало юридической фирме, услугами которой Ван Алден пользовался в Лондоне.
— Хорошо, папа, — она нерешительно замялась, — я надеюсь… Ну, все это не помешает мне поехать на Ривьеру?
— А когда ты едешь?
— Четырнадцатого.
— Тогда все в порядке — дела так быстро не делаются. Кстати, Руфь, я на твоем месте не стал бы возить рубины за границу. Оставь их в банке.
Миссис Кеттеринг кивнула.
— Не хватало нам еще, чтобы тебя обокрали, — пошутил миллионер.
— А сам носишь их по городу в кармане, — с улыбкой ответила дочь.
— Да…
Что-то, какая-то нерешительность в его тоне, привлекла внимание дочери.
— Неприятности, пап?
— Да нет, — улыбнулся Ван Алден. — Просто вспомнилось небольшое приключение в Париже.
— Приключение?
— Забавная историйка приключилась в ту ночь, когда я купил рубины.
— О! Расскажи мне.
— В общем-то, и рассказывать нечего — глупые апаши цеплялись ко мне, но я выстрелил, и они убежали. Вот и все.
Руфь посмотрела на него с гордостью.
— А ты очень смелый, пап.
— Что ты, Руфь, разве это смелость?
Ван Алден нежно поцеловал дочь и ушел.
Вернувшись в отель «Савой», он вызвал Кнайтона.
— Свяжитесь с человеком по имени Гоби, его координаты есть в записной книжке. Он должен приехать сюда завтра утром в половине десятого.
— Хорошо, сэр.
— Я также хотел бы видеть мистера Кеттеринга. Поищите его через клуб, в общем, найдите его хоть под землей, но договоритесь, чтобы завтра утром он был здесь. Думаю, следует назначить встречу часов на двенадцать — он ведь, наверное, не привык рано вставать.
Секретарь кивнул, и. вскоре Ван Алден уже нежился в теплой ванне и вспоминал разговор с дочерью. В целом, он был доволен. Он уже давно понял, что развод был единственным выходом из создавшегося положения, Руфь же согласилась с его предложением с гораздо большей готовностью, чем он ожидал. Но несмотря на покорность дочери, у Ван Алдена осталось легкое ощущение какой-то недоговоренности, да и поведение дочери было не совсем естественным. Он нахмурился.
— Может, я слишком подозрителен, — проворчал миллионер, — но готов поспорить, она что-то утаила.