Сережки Анны Карениной

20. Сюрприз за сюрпризом

В Питер Фанаберия приехал к десяти часам и сразу направился в гостиницу. Очень надеялся, Иван поджидает в номере. Нет; ни единой души! Сыщик сразу обратил внимание, что со столика исчез ноутбук. На всякий случай посмотрел в других местах. Не нашел и удивился. Иван Сергеич хай-технологиями еще не овладел — зачем ему? «Ах, да, — сразу же припомнил, — с ним этот чертенок… Моня-хакер. Для него взял. Но пусть, может, еще что нароют».

Он поставил на подзарядку мобильник, принял душ, и заснул, ослабленный после дорожных мытарств. Разбудил чей-то стук в дверь.

«Ну, вот! Явился не запылился!»

Однако за дверью стоял не Иван Сергеич, а давний знакомый — журналист, политолог и дознаватель Леонид Млекопитаев. Когда-то раньше, едва Фанаберия только начинал карьеру сыщика, Млекопитаев подряжал проработать одну из версий своего обширного «исторического» дела. С той поры он не изменился. На узком, удлиненном лице интеллигента, бог знает в каком поколении, висела умная, слегка ироническая усмешка, заменяющая вопрос: «Вы нас не ждали, не так ли?»

Из разговора с Гошей Эразм Петрович знал, что Млекопитаев тоже обсуждался, как кандидат на поиск пропавших сережек, и в первую секунду упаднически подумал: «Меня хотят заменить?»

Но, оказалось, Леонид появился в «Англетере» совсем по иному поводу.

— И где тут труба, на которой Серега повесился? — бодро спросил он, пройдя в номер и с любопытством всё разглядывая.

— Вы о чем? — не понял Фанаберия.

— Э, да ты не в курсе, куда тебя вселили, — снисходительно хмыкнул Леонид. — Тут Сергей Есенин провел последние дни своей удалой жизни… Слушай, уступи мне, пожалуйста, номер; я сейчас занимаюсь этим делом почти вековой давности и должен проникнуться обстановкой.

Час от часу нелегче; Млекопитаев всерьез наступал. Он приехал со специальной целью расследовать, что же здесь в тридцатом году прошлого столетия произошло.

— Организую об этом серию передач на ЦТ, — бойко продолжал он. — Окончательная-то версия вот тут, — постучал себя по голове, — уже готова. На самом деле, конечно, поэт не повесился, а его повесили.

— И кто ж его, бедного…

— Чекисты, кому же еще! Он ведь дружбу с Троцким завел. А Лев Давыдыч стал уже тогда не удобен, и до такой степени, что его позже ледорубом кокнули. Все это звенья одной цепи, а как же, — охотно растолковывал Леонид. — Так ты номер-то мне уступишь?

— Да тут и трубы никакой не видно, на которой можно повеситься, — пытался возразить Фанаберия.

— Повесить! — поправил Млекопитаев. — Но с этим я разберусь. Понадобится — реставрирую, что и как было.

— Вы уж потерпите маленько, — отбоярился Фанаберия. — Дайте я свои дела закончу.

Он выпроводил настойчивого политолога, собрался и пошел на Воскресенский в хостел Андеграунд, где проживал его помощник. В фойе за столиком сидел флегматичный дядька в униформе.

— К кому бы мне обратиться, — вежливо подступил сыщик. — Где тут у вас дежурная или портье?

— Я за всех, — самоуверенно ответил мужчина. — Сразу предупреждаю: мест нет.

— Да мне не нужно. Подскажите, где я могу Лутовкина, Ивана Сергеича, найти.

— Оне уже съехали.

— Как съехали? — поразился Фанаберия. В голову стукнуло: удрал Иван! Вместе с ноутом! Как волка не корми, он все в лес смотрит… Огорчение и злость на помощника сменились чувством собственной вины. Срывался ведь, унижал; не раз дураком называл, даже до рукоприкладства доходило. «Но ведь и хвалил же, поощрял», — вспомнилось и другое.

— А вы кто, собсно, будете? — прищурился вахтер.

Фанаберия показал удостоверение.

— А! Так он вам кое-что оставил, — дядька выдвинул ящик стола. — Вот, эту штучку. Велел передать и не-пре-мен-но напомнить, что никогда не забудет, как вы о нем отзывались.

«Штучкой» оказалась флэшка. «Нет, не дурак Иван, — окончательно вывел Эразм Петрович. — Просчитал, что я сюда явлюсь. И, похоже, крепко обиделся на меня».

— С ним парнишка был? — на всякий случай поинтересовался.

— Троих видел.

«Размножились», — предположил сыщик.

— Комнату, где он проживал, можно осмотреть?

— А че там смотреть? Уборка сделана, и уже другие жильцы заселились.

«Приватизировали ноут, — заключил Фанаберия. — Для Мони-хакера — лакомая штучка. Но ведь не просто смылись. Для чего-то ж оставили своё послание?»

«Что там, интересно, может быть, — продолжал гадать, выйдя из хостела и шагая по улице. — Посмеялись, поди, надо мной, доверчивым дуралеем».

И все-таки, в душе хранилась надежда, что Иван Сергеич не такой уж жлоб. Зашел в ближайший «Интернет-клуб». Флэшка оказалась почти пустой, в ней содержался лишь один заархивированный файл небольшого размера. Напрямую не открывался; программа требовала ввести пароль. «Без Мони тут точно не обошлось», — понял Фанаберия. Обратился к сидевшему рядом парню — со взглядом не от мира сего. Компьютерный гуру, не иначе. Тот провозился минут пятнадцать и сдался: «Какая-то сложная, мне неизвестная система кодирования. Конечно, можно на машинном уровне вникнуть, но много времени надо». «Черт побери, — про себя заругался сыщик. — И этот хлопчик, что ли, Беню вымогает». Хотел уже плюнуть на всё да выбросить флэшку в урну, но вдруг вспомнил, о чем подчеркнуто сообщил вахтер в хостеле. Улыбнулся, предчувствуя успех, и в рамке для пароля выбил одним пальцем: СУКИН СЫН.

Как по мановению волшебной палочки, открылся текст. Фанаберия обхватил голову руками и весь ушел в чтение.