Серж. Книга 2

Глава 2

Инструктор снова прошелся вдоль строя. На лицах парней по-прежнему было написано недоверие.

— Раненый или убитый в группе — это поражение всей группы. Поэтому мы вас научим быть незаметными, даже если противник находится всего в паре шагов от вас.

Лица парней расплылись в улыбках, послышались нервные смешки. Капитан покачнулся с пяток на носки, поглядывая на строй.

— Вот спасибо! А то мы уж подумали, что с голыми пятками на пулемёты… — произнёс один из парней на испанском.

Капитан прищурился, смотря на говорившего, достал свисток и резко свистнул.

В пяти метрах перед строем медленно поднялись двое с автоматами на перевес. Оба были одеты в маскхалаты, со спины густо обвязанные травой; оружие тоже замотано травой. Группа стояла, слушая инструктора, уже полчаса и даже не подозревала, что рядом, в траве, лежат бойцы. Постояв минуту, они так же медленно опустились, словно стелясь, как утренний туман.

Инструктор дважды свистнул. Метрах в тридцати была чёрная, выжженная площадка — словно там жгли напалм. И из этого чёрного пятна поднялись трое «привидений», тоже с автоматами наперевес. Одетые в такие же шорты, как у парней, только вымазанные то ли сажей, то ли углем. Тела и лица — чёрные, блестели только белки глаз. Постояв минуту, они так же медленно опустились, снова слившись с пространством. Три длинных свистка — и ещё около тридцати бойцов поднялись на дальнем конце поля, постояли и опустились, растворившись в окружающем пространстве.

Инструктор дал три длинных свистка и посмотрел на стоящих в строю.

— Теперь все бойцы получили команду начать движение, — пояснил он.

Парни всматривались в поле и чёрное пятно. Они видели, где опустились бойцы, и пытались разглядеть движение. Но ничего не замечали — только лёгкий ветерок шевелил невысокую траву.

— Да нихрена они не двигаются, — всматриваясь, произнёс один из парней.

Минут десять все обсуждали происходящее, но толком рассмотреть ничего не могли. Седой молча вглядывался вдаль — казалось, он заметил движение на выжженном пространстве, сконцентрировался на точке. Но, сколько ни всматривался, снова не мог заметить движение. Инструктор поглядывал на ребят, прислушиваясь к русской речи — и, кажется, понимал, о чём они говорят.

— Ох и дурят нас, братья… — ухмыляясь, произнёс один из бойцов.

Инструктор резко выхватил свисток и коротко свистнул. Посмотрев на парней, он снова улыбнулся произведённому эффекту. Бойцы поднимались с земли, но теперь они были уже в других местах — не там, где их видели в последний раз. Лица парней выражали не просто удивление — все были поражены. Даже наблюдая за полем и примерно зная, где находились бойцы, никто не смог заметить, как они переместились.

Офицер с удовлетворением смотрел на стоящих перед ним — нужный эффект был достигнут, и группа готова к усвоению материала.

— Твою мать… Хорошо, что эти ребятки на нашей стороне, — тихо пробормотал Седой.

Капитан пригласил от каждой группы «воинов-призраков» по одному бойцу, чтобы парни могли их рассмотреть. Со стороны это выглядело забавно: десять крепких мужиков в шортах разглядывали и ощупывали маскхалаты, обходя кругами троих бойцов в разномастной экипировке — двое в камуфляже с привязанной травой и один, измазанный сажей или углём, на котором были только шорты. Наверное, так же выглядели папуасы, впервые увидевшие европейцев. Вот только в роли папуасов теперь выступали советские спецы.

После небольшого перерыва приступили к самому основному — технике передвижения. Один из офицеров-инструкторов стоял перед парнями, на котором были одеты только шорты, даже сандалий на ногах не было. Сумка и автомат дополняли образ, который не вязался с бойцом спецназа. Небольшого роста, весь состоящий из мышц и сухожилий, с живыми, смешливыми карими глазами на лице.

По команде капитана инструктор согнулся, выставив вперед автомат и высоко задирая ноги, очень медленно двинулся вперед. Шаги напоминали движения цапли по болоту. Глядя со стороны, создавалось впечатление, что он перетекает, настолько плавными и медленными были движения. При этом корпус оставался неподвижным. Стопы медленно опускались на землю, ощупывая её, будто там могло быть стекло или гвозди. Группа с удивлением смотрела на инструктора — о таком методе передвижения на поле боя парни даже подумать не могли.

— Стой! — выкрикнул капитан, и инструктор застыл.

Инструктор медленно и плавно начал опускаться на землю, будто стекая. Прежде чем лечь, его тело застыло на расстоянии пары сантиметров от земли. Опираясь только на предплечья и пальцы ног, при этом автомат лежал на кистях рук, он нежно коснулся земли — сначала животом, потом бедрами, будто ощупывая её. Опустился полностью, постоянно ведя наблюдение в сторону противника.

— Это основные движения на поле боя. Оголённое тело нужно для того, чтобы боец мог почувствовать растяжку. Высоко поднятые ноги, делая шаг, — это перешагивание растяжки. А ощупывание стопой почвы — это проверка на наличие мин… — Капитан посмотрел на группу.

— Да ну на… Ногой нащупать мину? Быть этого не может, — произнёс один из парней.

— Со временем у вас придёт чувствительность стопы. Вы же в состоянии в темноте нащупать и поднять пальцами ног ручку или карандаш…

— С такой скоростью движения война закончится, прежде чем доберёшься до объекта! — махнул кто-то из парней.

— Это скрытое передвижение при проведении спецоперации. А в атаку у нас бегут так же, как и у вас. А если требуется убежать, то это мы тоже умеем, — капитан улыбнулся и продолжил: — Что вы видите впереди?

— Лес он и есть лес, — переглянувшись, пожали плечами парни.

— А если присмотреться?

— Ну, листва шевелится, некоторые деревья чуть качаются на ветру…

— Вот именно. Сам лес — это сплошная стена, состоящая из деревьев и кустов, которые сливаются, создавая фон, и вы способны отчётливо увидеть только движение: взлетевшую птицу или качающиеся ветки на ветру. Или передвигающегося человека — уже не говорю про бегущего. Но если на фоне леса будет двигаться инструктор так же медленно и плавно, как вы только что видели, вы его просто не отличите от общего фона. А если в сумерках или ночью? И с применением средств маскировки?

— А как быть ночью? Если, например, взлетела осветительная ракета? — Седой смотрел на капитана.

— Если вы упадёте резко, вас заметят, а опускаясь плавно, вы так и останетесь незамеченными, слившись с фоном. Когда ракета поднимается, она всё освещает, а когда опускается — всё отбрасывает тень, и вы, опускаясь медленно, создаёте такой же эффект. Благодаря этому вы сливаетесь с окружающим пространством и остаётесь незамеченным.

Всё происходящее произвело впечатление. Парни бурно обсуждали увиденное и услышанное, будто первоклассники, впервые оказавшиеся на уроке.

Отдав команду, капитан построил всех в две колонны, приказал снять майки, и началась отработка увиденного. Инструкторы подсказывали и поправляли, если кто-то совершал ошибку или двигался быстрее требуемого. Отрабатывали как ходьбу, так и движения на животе. Это нельзя было сравнивать с привычным передвижением по-пластунски. Тут всё было сложнее. Лежа на животе, боец чуть вытягивал руки, держа автомат на кистях. Приподнимаясь на вытянутых руках и пальцах ног, усилиями стоп продвигал себя вперёд. Таким методом метр пространства преодолевался за шесть-восемь движений. Поднялись в горку и спустились, преодолев в общей сложности метров пятьдесят. Тело ныло и отказывалось подчиняться. Подоспевшее время обеда спасло ребят.

Приведя себя в порядок, отправились в столовую, а после инструкторы устроили час отдыха. Уснули все и сразу…

Класс теоретических занятий находился в том же здании, что и казарма, только вход был с другой стороны. Комплекс зданий — казармы, классов и столовой — разместился на небольшом возвышении. Если спуститься по тропинке вниз и влево, через ручей, то можно попасть на учебное поле, где располагался «батальон». Приблизительно в километре, у леса, виднелось ещё одно поле с большими цистернами для горючего. А ещё дальше — аэродром со стоящими вокруг взлётной полосы вертолётами и, видимо, макетами самолётов.

Прошли в учебный класс и расселись за столы. Инструктор посмотрел на ребят, кивнув, начал развешивать плакаты с изображением всевозможных ловушек.

— Мины, гранаты, взрывчатка — это всё хорошо. Но при долгом нахождении в джунглях много с собой не унесёшь. Да в принципе, это касается любой операции в любых условиях. Человеческие возможности ограничены, к сожалению. В боевых условиях вы можете оказаться в ситуации, когда у вас практически не останется боеприпасов, а по следу идёт поисковая группа. Уничтожать противника — основная задача на войне. И это можно делать не только оружием. На занятиях вы научитесь с помощью ножа и простой веревки устраивать смертоносные ловушки.

Парни рассматривали развешенные плакаты. На них были изображены всевозможные ямы и устройства, изготовленные из подручных средств. Они напоминали охотничьи ловушки, которые устраивают при охоте на волков и медведя, но только были более смертоносными — с жестоким африканским и азиатским смыслом. Из такой ловушки живым никогда не выбраться.

— Твою мать, такое мог придумать только извращённый ум садиста, — тихо произнёс Седой.

Ловушки действительно были изощрёнными: провалишься в такую по пояс — и распорешь живот, обратно человека вытащить невозможно, надо раскапывать всё сооружение. Провалишься в яму — и крышка захлопнется внутрь, а внизу множество заострённых кольев. Оттянутые в разные стороны деревья, а под ногами тонкие верёвочки — зацепил такую и получил деревянный кол в живот… Но самое главное — такие ловушки делались настолько мастерски, что могли срабатывать не на первого идущего, а на третьего-четвёртого. Это уже высший класс партизанской войны.

Занятие пролетело мгновенно. Парни находились ещё под впечатлением, но надо было двигаться дальше. Инструктор по физподготовке выглядел впечатляюще — высокий здоровяк с аккуратной бородкой. Его искренняя, открытая улыбка выдавала в нём добряка. За два часа этот «добрый» инструктор выжал все оставшиеся соки из группы, хотя ничего сверхъестественного не требовал. В конце занятия он показал серию приемов штыкового боя. Инструктор продемонстрировал мастерское обращение с автоматом. Глядя на него, стало понятно, что в армии не уделяют должного внимания этому виду боя. Парни восхищённо смотрели на инструктора и не удержались от аплодисментов. Инструктор поблагодарил всех и отправил на ужин.

Опять пустая столовая, и только два накрытых стола. Парни расселись и, не торопясь, обсуждая прожитый день, наслаждались едой.

— Командир, всё, конечно, очень круто, но не всё применимо у нас, — жуя, произнёс один из парней.

— Согласен, но кто сказал, что мы не можем полученный опыт адаптировать под наши условия? Мы здесь, чтобы получить бесценный опыт, а уж как им воспользоваться — придумаем. Тем более пока мы узнали только малую толику, основное ещё впереди. Главное, что потихоньку втянулись, и нагрузки уже не вызывают той усталости, что по приезду. Вернёмся домой — изменим всю систему тренировок, — Седой посмотрел на парней, сидящих за столом.

— Командир, у нас ещё стрельб не было.

— Думаю, они принесут много интересного. Вы же запомнили, как кубинцы работали в штурмовом городке?

Парни, закончив ужин, с наслаждением пили крепкий, терпкий, с лёгкой горчинкой кофе. В помещение вошёл инструктор.

— Вы закончили приём пищи? Тогда переодеваемся, форма в расположении, и через пятнадцать минут строимся на улице перед казармой.

Парни переглянулись и посмотрели на Седого. Тот с улыбкой развёл руками…

Переодевшись в кубинский камуфляж, парни построились перед казармой.

— Получаем оружие и выдвигаемся на стрельбище.

Получив автоматы и снарядив магазины, выдвинулись на полигон, расположенный за аэродромом. На удивление, стрелковое пространство оказалось простейшим — с натыканными мишенями в разных местах. Два офицера встретили группу и предложили пройти в палатку, выпить по чашечке кофе, пока не стемнеет окончательно.

— Как вам наш центр? — спросил молодой офицер с погонами полковника.

— Всё замечательно, а ваши инструкторы — большие мастера своего дела! — делая глоток кофе, произнёс Седой.

— Такое приятно слышать от специалистов столь высокого уровня.

— Знаете, узнавая много нового, мы чувствуем себя маленькими детьми по сравнению с вашими инструкторами, — улыбнулся Седой.

— Не скромничайте. Мне довелось наблюдать за работой вашей группы в Анголе. Там были вы и ещё двое молодых парней, присутствующих здесь. Встреча с бойцами из подразделения «Баффало» для многих заканчивается печально. А ваши парни их положили и сумели взять в плен.

— Простите, мои ребята не знали, что их противник столь смертоносен, — видимо, это и помогло, — сдержав улыбку, произнес Седой.

— Скромность — хорошая черта, но не в бою… — полковник посмотрел на ребят.

Сергей с Игорем стояли в стороне и не слышали разговора Седого с полковником — они наслаждались вкуснейшим напитком.

— Ещё бы пять капель коньячка — и было бы совсем хорошо, — прикрыв глаза, произнёс Сергей.

— Сейчас наши братья нам подкинут ещё чего-нибудь, что мы охренеем и без коньячка.

— Игорь, как вернёмся в Союз, сразу едем в «Интурист» и с наслаждением пьём самый лучший коньяк…

— Поддерживаю, — засмеялся Игорь.

Полог палатки откинулся, вошедший офицер молча кивнул, глядя на полковника.

— У нас всё готово. Прошу на улицу. Сначала наши ребята вам покажут, как выполняются некоторые упражнения. Они очень простые.

На рубеж вышли пятеро кубинцев. Луна еще не поднялась из-за сопок и света почти не давала. Мишени не видно совсем. Группа стояла сзади и видела только контуры впереди стоящих бойцов. Полная тишина, только слышно отдалённое кваканье лягушек или жаб.

Инструктор отдал команду, защёлкали затворы. Взвилась белая ракета, освещая всё поле с мишенями. Можно было различить траву, редкие кусты и белые круги на мишенях. Кубинцы пришли в движение. Их стойки — с чуть согнутыми ногами и плотно прижатыми к поясу автоматами — напоминали стойку в карате. Короткие очереди по два патрона разорвали тишину. Перенос стрельбы от мишени к мишени осуществлялся доворотом корпуса. Ракета погасла, и стрелки пришли в движение, меняя позиции. Взвилась вторая ракета — тишину снова разорвали автоматные очереди. Отстрелявшись, разрядили оружие. Офицеры предложили пройти осмотреть мишени. Результат впечатлил: на поле было расставлено около тридцати мишеней, все поражены, и не по разу. Обсуждая, группа вернулась на исходную.

— Главное при такой стрельбе — мышечная память в изготовке к стрельбе. Надо чувствовать корпусом, всем нутром, куда направлен ствол. Цельтесь телом, а не глазами, и тогда всё начнёт получаться, — дал пояснение полковник.

Первая пятёрка вышла на рубеж. Парни стояли, вглядываясь в темноту. Инструктор прошёл, показывая, как надо встать и как держать автомат во время стрельбы. Отдав команду, инструктор встал за спинами стрелявших. Защёлкали предохранители и затворы. Взвилась ракета и повисла над полем. Парни стреляли от пояса… Сменив позиции, дождались второй ракеты и продолжили…

После осмотра мишеней все были готовы посыпать голову пеплом. Привычная стрельба в таких условиях была просто невозможна без специальных приборов, а новые навыки ещё не привиты. Исходя из этого, результат был предсказуем: почти все мишени оказались даже не задетыми. Вторая пятёрка отстрелялась не лучше.

На рубеж вышла следующая пятёрка инструкторов и заняла позиции. Парни с интересом смотрели, что же покажут эти бойцы. Они так же встали, чуть согнув ноги и прижав автоматы. Полковник коротко свистнул — и всё пришло в движение. В абсолютной темноте инструкторы открыли стрельбу, ориентируясь только по всполохам от очередей товарищей. Все движения выверены и слажены. Одна-две короткие очереди — и смена позиции. Глядя со стороны, можно было принять всё за хаос на поле. Но бойцы контролировали как мишени, так и все перемещения товарищей.

Осмотр мишеней показал, что поражены были все. Как практически в абсолютной темноте это удавалось, оставалось пока загадкой.

— После изготовки самое важное — это человеческий глаз. К темноте он привыкает около десяти минут. Если вас осветила ракета, можете считать, что десять минут вы слепы. В такие моменты надо прикрыть глаза и сквозь веки следить, как свет затухает. Часовые так поступить не могут, а значит, у вас появляется преимущество, которое вы должны использовать, чтобы выжить.

Инструктора ещё долго растолковывали, как стрелять в темноте, и было видно, что вопросом они владеют серьёзно. А значит, всё это прошли не на полигонах, и если живы — значит, всё прочувствовали на собственных шкурах.

В расположение вернулись поздно ночью, помылись, постирались и приготовились отдыхать.

— Парни, нам преподали ещё один очень серьёзный урок. Слушаем, запоминаем, учимся. Когда-нибудь эти знания и навыки могут спасти нам жизни… — произнёс Седой.