Серж. Книга 2

Глава 8

Парни часами и сутками просиживали в штабе, изучали карты боевых действий с контрас, давали свои оценки и делали выводы. Разрабатывали операции.

Много общаясь с никарагуанцами, начали отличать диалекты, которых было не так уж и мало. Парни рвались на каждую операцию, но куратор, как и положено опытному старшему офицеру разведки, остужал пыл ребят и запрещал участие. Парни сетовали на него, но что-либо изменить не могли. Ферретти предпочитал не вмешиваться, полагая, что советские специалисты сами разберутся, кому и что делать. Хотя было видно, что он был бы не против использовать группу по полной.

Офицерам штаба нравились трое русских парней: они мыслили неординарно и, выслушивая мнение всех, принимали единственно верное решение. Проведённые операции, разработанные парнями, проходили блестяще и, главное, без потерь.

В один из дней, посмотрев в очередной раз рассвет на озере, парни возвращались на базу. Подходя к шлагбауму, где неизменно стоял часовой, они заметили куратора. Это не было неожиданностью: он тоже всегда рано появлялся на базе и сразу заходил в штаб — как он выражался сам, «снять информацию». Куратор стоял возле белого внедорожника «Тойота» — тайной зависти группы, ведь в нём был кондиционер.

— Здравия желаем! — Седой протянул руку, и куратор поздоровался со всеми парнями.

— У меня для вас интересная новость. Тут в столице находится наш соотечественник. Он стрелок, тренирует сборную страны для Панамериканских игр. Так вот, он познакомился с двумя уникальными парнями, которые виртуозно владеют пистолетами.

Куратор замолчал, с интересом смотрел на ребят. Парни молча переглянулись, на лицах ничего не отразилось. Пришла пора удивляться куратору. Он понимал, что подобная информация должна заинтересовать профессионалов.

— Что-то не пойму… Это реально уникальная техника стрельбы. Они называют эту стрельбу «бам-бам». Могу организовать неформальную встречу и даже занятие.

— Простите, какой нахрен «бам-бам»? Что нам после курсов в Балашихе и тем более на Кубе могут показать никарагуанцы? — произнёс Седой.

— Мужики, эти двое — особенные! — куратор удивлённо смотрел на ребят.

— Конечно, особенные, тут ведь из москвичей только мы, — засмеялся Игорь.

— Один из этих стрелков долго жил в Штатах. Прошёл там какой-то спецкурс защитной стрельбы. Вернувшись, воевал, был «команданте колонны».

Парни переглянулись — видимо, человек был реально серьёзным. «Команданте колонны» — это командир большого партизанского соединения. Таких людей в армии Никарагуа — единицы.

— При этом в его «колонне» потери были крайне редки, — решил додавить куратор. — И это не из-за везучести, а из-за принципиально нового подхода к стрельбе.

Через пару минут белая «Тойота» выехала с территории базы на красивую горную дорогу и понеслась в сторону столицы. Следом двигалась машина сопровождения с бойцами никарагуанского спецназа. Она всегда сопровождала советских специалистов по приказу команданте Ферретти.

Сидя в автомобиле, парни продолжали обсуждать, что же такого им могут показать никарагуанцы.

— Технику стрельбы кубинцы нам показали полностью — не осталось ни одного неизвестного для нас положения или способа. Что там может быть за новый принцип?

— Приедете — увидите сами, — куратор был доволен, что всё же сумел заинтересовать парней.

За разговорами доехали до небольшого открытого стрелкового тира. Вокруг — густая дикая растительность. Солнце припекало, и над площадкой висело марево.

Тренер сборной Никарагуа — высокий, загорелый, с живыми голубыми глазами и хорошо поставленным испанским. С ним были двое никарагуанцев — оба высокие, подтянутые, в полевой форме; на ремнях висели открытые кобуры с пистолетами.

Никарагуанец пустился в рассказ по теории стрельбы. Тренер изредка перебивал, пытаясь объяснить сказанное более простым языком. Один из никарагуанцев молча посматривал на спокойные и, можно сказать, самоуверенные лица парней. Видя, что парни безразлично относятся ко всему, что говорит его товарищ и тренер, он просто достал пистолет и начал стрелять по расставленным мишеням.

Парни, забыв о принципах самообладания и управлении эмоциями, смотрели на работу стрелка. В глазах сначала появился интерес, который сменился заинтересованностью, а затем и азартом.

Парней учили преподаватели, прошедшие горнило войн. Они с любовью передавали по крупицам сбережённый опыт боевой стрельбы. Всё, что видели парни, было для них ново, и они, как профессионалы, сразу захотели этому научиться. Тем временем никарагуанец увлёкся: его руки творили с пистолетом что хотели. Скорость стрельбы была очень высокой. Все движения никарагуанца выверены и скупы. Парни переглянулись — все трое поняли, что в очередной раз выиграли в лотерею под названием «жизнь».

— Научите нас. Мы готовы работать днём и ночью! — произнёс Седой.

— Ни один специалист, понимающий в оружии, никогда не возьмёт пистолет из оружейки и не пойдёт с ним на операцию. Вы ведь прекрасно понимаете, что оружие требует подгонки под себя.

Никарагуанец показал свой «Кольт». С первого взгляда он был обычным, но, присмотревшись, стали заметны некоторые детали: рукоятка из дерева с проточками под пальцы для лучшего хвата, прицельное приспособление отличалось от стандартного.

Куратор, улыбаясь, посматривал на парней. Они увлечённо рассматривали пистолет и задавали вопросы владельцу. Тренер по стрельбе стоял в стороне и смотрел, как мужественные мужики превратились в детей, получивших новую интересную игрушку-головоломку.

Несколько часов парни попеременно стреляли из пистолетов. Никарагуанцы подсказывали и исправляли, если те допускали ошибки. Объясняли, что главное — быстро произвести первый прицельный выстрел, но при этом место нахождения мишени и ситуация никогда не повторяются дважды. И это они использовали в своих тренировках. Всё увиденное и услышанное парни впитывали как губки.

— А ещё я бы ваш автомат Калашникова переделал, — улыбаясь, произнёс никарагуанец.

— Это чем тебе лучший в мире автомат не нравится? — чуть ли не хором произнесли ребята.

Куратор толкнул плечом тренера по стрельбе:

— Смотри на этих: они мне сегодня заявили, что их больше нечему учить в стрельбе, а сейчас пребывают в лёгком шоке от увиденного.

Седой посмотрел на куратора и тренера:

— Нет, вы слышали, его наш АК не устраивает…

Никарагуанец смотрел на парней, и в глазах плясали искорки азарта. Видимо, не первый раз он затевал подобный разговор и от реакции окружающих получал истинное удовольствие.

— Этот автомат во всём прекрасен! Но для спецназа он плох тем, что у него есть режим автоматической стрельбы.

— Что-то мы не поймём, — произнёс Седой.

— Был бой в городе, два противника неожиданно появились друг перед другом. Расстояние не превышало десяти метров. Они оба вскинули автоматы и почти одновременно нажали на спуск…

— Никарагуанец, улыбаясь, смотрел на парней.

— И что? Не томи… — засмеялся Седой.

— В магазинах обоих закончились патроны. Но оба бойца стояли на ногах. От страха, или по неопытности, или еще от чего — оба были в стрессовом состоянии и не попали друг в друга. После чего спрятались за стенами домов. Вы только подумайте: каков расход патронов — и нет результата! Это сколько патронов надо нести с собой на операции? Поэтому переводчик огня, установленный на автоматическую стрельбу, — это плохо. Так что только одиночная, прицельная стрельба. Но для этого нужна тренировка, тренировка и еще раз тренировка. На прицельный выстрел из автомата тратится полсекунды.

Парни слушали никарагуанца и вспоминали стрельбы кубинцев — там про экономию патронов речи не шло. Было понятно, что и первые, и вторые по-своему правы, но общее было одно — умение правильно владеть оружием. Ведь в действительности патронов много не бывает.

Поздно вечером парни вместе с куратором вернулись на базу и еще долго обсуждали увиденный и опробованный метод стрельбы.

Все свободное время парни старались проводить на стрельбище. Куратор был доволен: группа была постоянно при деле. Днем занималась вопросами планирования и анализа, а с обеда уезжала стрелять, иногда задерживаясь до поздней ночи.

Группа осваивала все премудрости «защитной стрельбы «бам-бам» — американский вариант, дополненный никарагуанскими партизанами и спецназовцами, доведенный до совершенства в боевых действиях.

В один из вечеров в домике, где проживала группа, куратор решил устроить небольшой банкет. Собрались офицеры штаба и командиры подразделений спецвойск. Поднимались бокалы за дружбу и сотрудничество. В разгар банкета в помещении появились кубинцы — это были преподаватели, у которых группа проходила обучение на Кубе. Парни растерянно смотрели на своих друзей и не знали, как поступить. Имеют ли они право узнать своих учителей? Несколько мгновений кубинцы и парни стояли, глядя друг на друга.

— Ну, и что вы как неродные? — Куратор с бокалом какого-то напитка подошел к ребятам. — Наши друзья тут уже давно, готовят спецназ по своей методике. Мы с ними взаимодействуем. Вам не говорил — хотел сюрприз устроить.

Через минуту парни радостно здоровались и обнимались с кубинцами… Никарагуанцы, улыбаясь, наблюдали встречу друзей. Душевные беседы обо всем, воспоминания о совместных тренировках… Конечно, не обошлось без политики: обсуждали современное положение и, конечно, затронули историю.

— А вы знаете, как весь мир поддержал Сандино? У нас эту историю знает каждый солдат революции, — произнес молодой капитан спецвойск Никарагуа, глядя на ребят.

— С удовольствием послушаем! — качнул головой куратор.

— Во время сражения под Эль-Чипоте сандинистам удалось захватить американский флаг. Это была большая удача — в качестве трофея заполучить знамя американского полка морской пехоты. Оно было из шерсти, с вышитыми золотыми звездами. Сандино собственноручно сделал надпись на этом знамени: «Это знамя захвачено у войск империалистов-янки в сражении у Эль-Чипоте. Свободная Родина или смерть!» — и расписался. Для простых бойцов это многое значило: в их сердцах закрепилась вера, что они, партизаны, способны бить хорошо вооруженного противника. За Сандино закрепилась слава талантливого стратега. Впоследствии это знамя врага поработало против самого врага… — Капитан замолчал, глотнув налитый ром.

— Не тяни, рассказывай.

— Это знамя с росписью Сандино было показано на конгрессе Лиги Наций. Вы только подумайте: знамя главного врага свободы в присутствии четырёхсот делегатов со всего мира было развернуто в зале конгресса! И все узнали, что это знамя захватили в кровопролитной борьбе отряды под командованием Сандино. Весь мир узнал о борьбе партизан за независимость своей Родины! И все увидели надпись, сделанную Сандино!

— А как знамя попало в Лигу Наций? — спросил Седой.

— О, это отдельная история. Доставить знамя взялся мексиканский писатель. Знамя разыскивали все американские ищейки. Его путь лежал через Нью-Йорк… Проходя таможню, он обернул знамя вокруг себя, а чтобы скрыть неестественную полноту, надел пальто и прикинулся простуженным. Четвёртого июля он прибыл в Нью-Йорк. На каждом углу — флаги, День Независимости. У него были сутки до парохода, отправляющегося в Европу. Что двигало писателем — неясно, но он, как мальчишка, захотевший похулиганить, вывесил знамя на балконе, как патриот… Вы только подумайте: знамя, за которым охотились все спецслужбы США, было у них под носом! Так знамя с росписью Сандино побывало над главным городом зла. Прибыв в Германию, его встретили немецкие товарищи и помогли попасть на конгресс Лиги Наций. — Капитан замолчал, что-то рассматривая в бокале с ромом.

— Предлагаю выпить за смелых и преданных делу революции людей! — поднявшись, произнёс куратор.

Все офицеры встали.

— «Свободная Родина или смерть!» — произнесли офицеры хором.

Вечер затянулся: пили за свободу, Родину, Сандино, Фиделя, Советский Союз, дружбу и спецназ. Прощаясь с новыми и старыми друзьями, парни были уверены, что с этими людьми они, не раздумывая, пошли бы в разведку.

Через несколько дней вечером парни сидели на открытой веранде, пили кофе и обсуждали прошедший день. Пришедший куратор присоединился к ребятам. Обсуждали последнюю разработанную операцию против контрас.

— Пора бы и нам поучаствовать? — Седой посмотрел на куратора.

— И чего вам неймётся?

— Как чего? Нам реальный боевой опыт надо нарабатывать. Мы ж сюда не в штабе штаны протирать ехали. Домой вернёмся — как людям в глаза смотреть будем? Спросят: «Что делали?» Что отвечать будем… «В штабе сидели, ром попивали», — горячо произнёс Седой.

— Ну, не могу я без согласования вас отправить… — осторожно произнёс куратор.

— Так согласуйте. Запланированная операция пройдёт через десять дней. Её полностью разработали мы, а участвовать не будем.

— Вы себя видели? Вы же просите вас на войну отправить! Вы понимаете, что там погибнуть можно? — покачал головой куратор, глядя на парней.

— Все мы понимаем. Нас научили всему, но вот применить то, что умеем, не можем. Так какой смысл в этих знаниях и навыках? Нам уже смотреть в глаза кубинцам и команданте Ферретти стыдно.

Весь следующий день в штабе отшлифовывали предстоящую операцию, прорабатывая все возможные и невозможные варианты развития событий. Вечером, приехав на стрельбище, стреляли как никогда. Даже никарагуанцы обратили внимание, что парни более собраны, и сразу усложнили выполняемые упражнения.

— Никогда и никому не показывайте свой последний секрет. В рукаве всегда должен быть козырь. Никто не должен знать, что вы можете стрелять ещё быстрее. Никто не знает, кто из будущих учеников может стать вашим врагом в жизни, — наставлял ребят никарагуанец.

Это одно из правил выживания — парни усвоили, ведь игра со смертью может начаться в любой момент, и к ней нужно быть готовым.

Через пару дней куратор зашёл к ребятам и торжественно посмотрел на всех.

— Завтра едем на операцию. В районе установлена власть сандинистов, но он контролируется контрас. Район относится к самым неспокойным и нестабильным. Готовьтесь.

Ещё до рассвета выдвинулись на двух автомобилях на восток, по Панамериканскому шоссе. Обычно в темноте стараются не передвигаться по дорогам — нарваться на засаду контрас очень легко. Но как только солнце поднялось, стало понятно, почему выехали затемно. Оно светило настолько ярко, что дорогу было практически не видно. Спустя короткое время трасса повернула, и солнце оказалось сбоку. Проехали мёртвое озеро Манагуа. Когда-то в нём купались и водилась рыба. Но после землетрясения 1972 года в воду что-то попало — может, из-за сдвига подземных пластов, а может, от извержения вулкана — и озеро стало отравлено. Оно умерло, в нём погибло всё живое.

Автомобили, двигающиеся навстречу или в попутном направлении, попадались редко. Через пару часов дорога запетляла, поднимаясь в горы. Машины въехали в небольшой городок. Парни во все глаза смотрели по сторонам — они впервые выехали на территорию, где происходили боестолкновения с контрас. Улочки, мощёные булыжником, маленькие неприглядные домики и очень много зелени. На некоторых стенах домов были нарисованы сандинистские лозунги: «Родина или смерть!», «Они не пройдут!». На многих зданиях висели красно-чёрные флаги Народно-освободительного фронта. Людей на улице практически не было видно. Не останавливаясь, автомобили проехали город, и дорога снова запетляла среди гор.

Трасса вынырнула из-за очередного поворота — и открылась сказочная картинка. Несколько домиков в европейском стиле спрятались в зелени на берегу озера.

— Это немецкая деревня, — произнёс куратор, глядя на парней. — Это место, куда мы ехали.

Автомобили остановились. Парни вышли, разминая затекшие конечности, внимательно осматриваясь по сторонам. Куратор направился к одному из домиков и скрылся в открытых дверях. Двор напоминал ресторанный: пара столиков прятались под тенью пальм.

— Наверное, у куратора тут встреча с информатором, — высказал предположение Игорь.

— А нахрена ехать на такую встречу таким коллективом и с вооружением, которого хватит положить пару рот? — Сергей посмотрел на друга.

— Возможно, надо произвести впечатление на кого-то.

На пороге дома появился куратор и махнул рукой. Домик действительно оказался небольшим рестораном. Внутри — обстановка в европейском стиле: на стенах развешаны тарелочки и фотографии какого-то европейского города или городов, столики под белыми скатертями, старая, но ухоженная мебель. В зале было прохладно от работающих кондиционеров. Хозяин — невысокого роста, с короткими светлыми волосами и лихо закрученными усами. Несмотря на сильный загар, было понятно, что перед парнями — европеец.

— Проходите, чувствуйте себя как дома! — проговорил хозяин, улыбаясь.

Куратор сделал заказ, и хозяин удалился.

— Осмотритесь так, чтобы потом могли составить план здания и схему прилегающей территории. С хозяином поосторожней… Есть неподтверждённые данные, что он работает на американцев, а значит, на контрас. Но он работает и на нас. Он оказался на пересечении интересов наших и противника. В общем, ему жить хочется, вот он и работает на обе стороны. У нас веры к нему нет, — тихо произнёс куратор.

Парни разбрелись по дому — хозяин не возражал. Внутри здание оказалось маленьким. Всё осмотрев, вышли во двор и невольно залюбовались красивейшим озером. Несколько домиков в том же стиле стояли чуть в отдалении.

— Это немецкая деревня. Первые поселенцы появились после Первой мировой, а в сорок шестом деревня чуть увеличилась. Хозяин ресторана как раз в то время и прибыл, — пояснил куратор.

— Так он что, беглый эсэсовец? — предположил Сергей.

— Нет, у нас таких данных нет. А спрашивать не стоит. Тем более всё равно не ответит. А вот ресторанчик у него тут лучший на многие сотни километров. Да и озеро особенное — вода пресная, но в нём водятся акулы, — пояснил куратор.

— Акулы? Прям настоящие? — Игорь с детским восторгом смотрел на куратора.

— Нет, игрушечные… — засмеялся куратор.

Хозяин пригласил всех за стол. Расселись, но в воздухе чувствовалось напряжение. Всё-таки парни впервые выехали на территорию, где действуют контрас. Обед оказался вкусным и разнообразным, но даже хорошо поев, напряжение не прошло. Видимо, куратор специально повёз парней в такое место, где присутствует опасность, чтобы они осознали разницу между нахождением в кабинете штаба и на территории, где в любую минуту может появиться противник.

Куратор, хитро прищурившись, посматривал на напряжённых ребят.

— Ну что, напряглись? Вопросы в голове уже появились?

— Какие? — Сергей глотнул принесённый кофе.

— «Зачем?», «Ради кого?», «Сможешь ли ты?» Или подобные.

— Есть такое.

— Держитесь хорошо. В Анголе страшно было, когда в рукопашную сошлись? — куратор посмотрел поочерёдно на Игоря, а затем на Сергея.

— Страх — это нормально для любого человека, — тихо проговорил Сергей, глядя на куратора.

— Верно, но вы оба преодолели его. И сейчас вижу, что напряжены не из-за страха, а из-за неизвестности. Хотя со стороны вы выглядите совершенно спокойными. Молодцы, хорошо усвоили науку. Да и командир у вас молодец — всё контролирует и готов подстраховать.

— Вопрос можно? — спросил Седой.

— Конечно.

— Мы сюда приехали, чтобы прочувствовать момент?

— Не только. Мне вас показать немцу надо было. Завтра информация о советских советниках дойдёт до нужных людей. Ну, и ещё кое-что ему подкинул — сами понимаете, дезу распространять надо.

— Значит, выезд сегодня не боевой, а ознакомительный, — улыбнулся Седой.

— Как посмотреть. Мы на территории, где контрас держат в страхе мирное население. Так что выезд боевой, и расслабляться не стоит. Вы же хотите настоящего дела? Вот я и решил посмотреть на вас в облегчённом варианте операции. Сунуть вас в пекло легко, а вот сохранить и не сломать…

— И каков вердикт? — Седой посмотрел на притихших парней.

— Держитесь хорошо и грамотно. Я специально сел за неудобный столик, но вы расселись так, что контролируете все сектора и прикрываете меня. Так что зачёт… — улыбнулся куратор.

На базу возвращались перед закатом. Остановились на озере и полюбовались опускающимся солнцем.

— Отдыхайте, — высаживая ребят из своей «Тойоты», улыбнулся куратор. — Будет вам работа, согласование пришло.