Шаг из тьмы

5.38.30 Юные девушки и Фредди

— Вероника, дорогая, как приятно, что тебя нам наконец-то представили! — барышня в голубом ловко пристроилась на банкетку рядом с Верой, положив руку ей на колено и заглядывая в лицо с неприлично маленького расстояния. — Рассказывай скорее, мы сгораем от любопытства!

— Что рассказывать? — вежливо улыбнулась Вера, девушка шутливо закатила глаза, ироничным шёпотом простонала:

— Ну не о Шенноне же, и его цыньянских штучках! Об аукционе, Вероника, о лотах! Что ты привезла? Скажи мне, что там будет то, что так восхитительно сверкает на твоих веках, а? Да?

— Да, — медленно кивнула Вера, прикрывая глаза и позволяя всем полюбоваться, — мне настоятельно рекомендовали продать всё, так что, да, косметики будет много.

Девушки заахали, окружили её плотнее, засыпали вопросами, она отвечала максимально доброжелательно, но мечтала сбежать поскорее. Эти посиделки напоминали ей вечера в летнем лагере, где она почему-то всегда становилась центром развлечений и справочным бюро. Она каждое лето пыталась вести себя сдержанно и поменьше умничать, но всё равно рано или поздно палилась, и от неё потом начинали каждый вечер буквально требовать весёлых историй и мастер-классов, это утомляло, а грубо послать всех ей не позволяла вежливость. С возрастом она научилась контролировать эту всеобщую агрессивную жажду Веры, но сейчас опять ощутила себя в младших классах — она недостаточно знала эту конкретную социальную среду, чтобы мягко давить на новых знакомых, а вести себя грубо было опасно.

«Держи себя в руках, Вера, представь, что они маленькие.»

Это было легко — девушки и правда были юными, для многих это был первый бал, их невинные глаза, веночки и оборочки вызывали умиление и желание потрепать по голове, как щенка.

«Спасите меня.»

Толпа становилась всё больше, кому-то уже было не слышно, появились дублёры. Девушка в голубом почти залезла ей на колени, её подружка в зелёном держала Верину руку с другой стороны, за спиной кто-то стоял и гладил её волосы, восторженно шепча об их шёлковой гладкости и красоте, Вера каким-то образом уже рассказывала о салонном уходе за кожей.

«Почему я не записала никого на следующий танец? Может, кто-нибудь уже пригласит эту в голубом? Ну хоть кого-нибудь. Когда уже следующий танец? Боженька, пожалей меня…»

Ей задавали вопросы со всех сторон, разговор менял русло с головокружительной скоростью, все смеялись, хотя она иногда сама не понимала, что смешного сказала. А потом очередной поворот разговора вдруг упёрся в министра Шена.

— Он тебе сам подарил это колье, или ты попросила?

— Говорят, он богаче всех министров вместе, это правда, как думаешь?

— О нём вообще мало что известно, Вера, расскажи!

— А правда, что он занимается контрабандистами, и потом выбирает из их конфискованного, что захочет?

Вопросы сыпались лавиной, она ощущала себя на допросе, ей почти не давали ответить, она успевала только кивать или мимикой изображать "ну ты и шутница, такое спрашивать", все смеялись, у неё в голове звенело от их смеха.

— Так у вас что-то есть или нет?

— Чем он тебя очаровал?

— Говорят, цыньянцы общаются с девушками только в стихах, представляешь?

И вот тут её мимика её предала, заставив всех застыть с раскрытыми ртами, а через секунду обрушить на неё новую лавину вопросов:

— Это правда!?!

— Он писал тебе стихи?!

— В жизни не подумала бы! Вероника, расскажи, ну пожалуйста!

Она сделала загадочное лицо и качнула головой:

— Ни слова не скажу, девочки, хватит, это неприлично.

Все хихикали и переглядывались, и в короткой передышке Вера увидела, как барышень расталкивает с весёлой наглостью кто-то, от кого все восторженно пищали и уступали дорогу, его сопровождал смех и шуточки, и когда он наконец-то к ней протолкался, она уже знала, кого увидит.

— Госпожа Вероника, я возмущён! — заявил королевский шут, становясь в гордую позу и топая ногой, — вы привлекаете больше внимания, чем сам я!

— Ничего, господин Фредди, я знаю, как это поправить! — в тон ему заявила Вера, он удивился, но из образа не вышел, а сменил позу на заинтересованную, с лёгким сомнением.

На нём был такой же костюм, как и на большинстве мужчин в этом зале, но из-за особенностей фигуры, на нём это смотрелось карикатурно — огромный верх и маленький кривой низ.

«Квазимодо из мультика. Такие же синие красивые глаза, такое же гротескное и некрасивое всё остальное.»

Эти глаза её покорили, она решила, что будет смотреть только в них.

«Синие глаза, синий костюм — мой личный театр сегодня в синих тонах. Интересно, его министр специально прислал, чтобы спасти меня от этой красотки в голубом?»

Вера сняла босоножки и поставила на барную стойку, вызвав волну ахов и вздохов, с шутливым вызовом протянула шуту обе руки и улыбнулась как псих:

— Потанцуем?

Зрители рассмеялись и засвистели, даже захлопали, шут изобразил шок, но руку взял, сделал загадочно-предвкушающее лицо и повёл Веру в центр зала, по пути невзначай отпихнув Артура с новой дамой, который спешил туда же. Вера прикусила губу, сдерживая смех, шут заметил и улыбнулся, шепнул совсем другим тоном:

— Если бы за наглость давали медали, Артур бы уже ходить не мог под их весом.

Прозвучало с намёком, Вера подумала, что министр всё-таки немного дружит с шутом, он неспроста знает такие вещи.

Они остановились в центре самого большого цветка, прозвенел колокольчик, и Вера только тут вспомнила, что танцевать они будут её ненавистный "попрыгунчик". Танец был простым — два шага, три поворота, несколько взмахов руками, — но в нём были поддержки, дама должна была напрыгнуть на кавалера, это движение выглядело дурацким, именно поэтому Вера и не собиралась его танцевать.

«Выпендрилась, самая умная? Над шутом подшутила, мисс веселье и находчивость, гордись. Прыгай теперь на калеку, давай, а весь двор будет смотреть.»

Шут улыбался, держа её за обе руки и глядя в глаза, Вера подумала, что он по-своему симпатичный, и шрамы его не портят, и лёгкая асимметрия лица не вызывает каких-то ужасных ощущений. Да, он не выглядел здоровым, и первый взгляд на этот шрам вызывал иллюзию боли, но она быстро прошла — шут двигался легко, и лицо его было очень подвижным, без намёка на какие-то внутренние проблемы, просто была когда-то травма, и зажила.

— Какая вы смелая, госпожа Вероника, — полусерьёзно шепнул он, Вера улыбнулась и тоже шёпотом ответила:

— Меня предупредили, что вы меня обязательно пригласите, господин Фредди. Я решила не ждать.

Раздался второй звонок, пар стало больше, музыканты взяли инструменты. Шут изобразил подозрение:

— Что-то мне подсказывает, что вам рекомендовали ни в коем случае не давать мне руки.

— Рекомендовали. Но не учли, что это сильно не в моём стиле, — шутливо нахмурилась она, чуть сжимая его руки — ладони у него оказались крупные и крепкие, держать его за руки было приятно, она привыкла мгновенно, и не хотела отпускать. Отодвинувшись на шаг в первом движении танца, Вера осторожно посмотрела на шута внимательно в полный рост.

«Он вырос бы здоровенным, как Артур, если бы не травма. Может быть, даже как Булат.»

Широченные плечи, толстые запястья, гладиаторские пропорции черепа — выше пояса он выглядел внушительно, в школе такие парни никогда не дерутся, потому что с ними никто не спорит, стоит такому появиться в зоне конфликта, как конфликт угасает сам собой.

— Госпожа Вероника, мне кажется, или я вам нравлюсь? — игриво шепнул Фредди, Вера изобразила лёгкое смущение и жеманство:

— Какой вы проницательный, господин Фредди.

Он ахнул и замер с раскрытым ртом, она рассмеялась, запрокидывая голову, чтобы пройти под их соединёнными руками, с высоким кавалером это было бы легко, с шутом ей пришлось изогнуться как змея, чтобы это выглядело хотя бы минимально изящно.

«Была бы на каблуках — шла бы вприсядку. Хорошо, что сняла.»

Ноги по паркету тоже не скользили, так что она держалась уверенно, они с шутом опять оказались напротив, он покачал головой со смесью восхищения и ужаса, вздыхая:

— Госпожа Вероника…

— Зовите меня Вера.

— И вы зовите меня Фредди, и на "ты", я всего лишь шут.

— Я сегодня тоже, — пожала плечами она, он рассмеялся, на них всё чаще оборачивались, Вере начинал нравиться этот танец.

И тут она вспомнила, что следующее движение — то самое напрыгивание, Фредди улыбался с предвкушением злой шутки, шепнул:

— Страшно?

— Не-а, — скорчила рожицу Вера.

— Ты нормальная? — засмеялся он, — ты меня видела?

— Я видела, как ты женщину на плечах носил, я в тебя верю.

Грянул ритмический приказ прыгать, Вера всё-таки не смогла, и решила просто шагнуть на него — пусть подержит её за талию, она перепрыгнет поворот сама.

Но шут решил подшутить. Как только она положила руки ему на плечи, он взял её за талию и поднял сам, гораздо выше, чем ей показывал Артур. Вера зависла параллельно полу, опираясь на его плечи, он смотрел ей в глаза и молча требовал испугаться. Она улыбнулась и отпустила его плечи, немного выгибаясь для равновесия и медленно разводя руки в стороны. В его взгляде восхищение её наглостью уже перешло все границы, но она решила добавить жару:

— Ты забыл танец? Дальше поворот. Туда, — она указала ему глазами в нужную сторону, остальные пары уже давно повернули, Фредди тихо рассмеялся, повернулся и плавно опустил её на грешную землю. Вера опять протянула ему руки и продолжила танцевать так, как будто всё идёт по плану, он улыбался, качал головой, вздыхал, смеялся, потом наконец взял себя в руки и опять стал шутом:

— Значит так, давай сразу всё решим, Вера. Шут здесь я. Я, понимаешь? Это мой дворец, моя вечеринка, я — король, ты — гость. Всё чётко. Ясно?

— Да, ваше величество, — сделала суровую мину она, он расхохотался и тут же возмутился:

— Ну вот опять!!!

Она смеялась, подкалывала его, получала ответные подколы и опять смеялась, вторая поддержка прошла так же зрелищно, но уже в нормальном ритме, Фредди перестал её смешить и почти серьёзно спросил:

— Тебе что-то рассказали обо мне, да?

— Господин министр говорил, что ты побеждаешь в борьбе на руках всех придворных, включая начальника охраны.

Фредди надулся от гордости, попытался изобразить скромность, но бросил эти глупости и кивнул:

— Да, я могу. Плохо бегаю, Вера, приходится жить так, чтобы все бегали от меня.

— Я для таких случаев ношу револьвер, — скорчила серьёзную мину Вера, он улыбнулся и качнул головой:

— Во дворце нельзя носить оружие.

Вера фыркнула и закатила глаза, шут так рассмеялся, что ей тоже стало смешно, он покачал головой:

— Шен заражает своим отношением к жизни, да. Это проникает в мышление быстро и приятно, и потом уже не понимаешь, как раньше жил без этой лёгкости. Он тебе говорил, что у меня есть собака?

— Да, по имени Бутерброд. Познакомишь?

— Ох и вкусы у тебя. Познакомлю, — он усмехнулся, задумался и поднял глаза: — Ну так вот. Мой Бутик слепой, в старых апартаментах он знал расположение мебели и ходил спокойно, но из-за ремонта пришлось переехать, и он постоянно терялся, падал с лестниц и на всё натыкался, ходил с разбитым носом. Я ему придумал палку гибкую, к ошейнику приладил, чтобы он сначала палкой в стены врезался, а потом уже носом, но она плохо держалась и он её терял периодически. Шен увидел, спросил, что это за село неогороженное в королевском дворце, я рассказал. Он сказал, что я тупень ископаемый, пригласил мага, и Бутику за пять минут поставили систему ориентирования "кажан", которую спасатели в задымлённых помещениях используют, ну и спецура иногда, при надобности. Там датчики, камешки такие, которые давят на кожу обратно по вектору от препятствия, с силой, пропорциональной расстоянию, и ямы впереди вибрацией отмечают. Люди их на одежде носят, Бутику вживили под кожу, он разобрался за минуту, теперь носится по всему дворцу как зрячий, и если я забываю зарядить их, приходит и требует. Ты представляешь? Это особый способ мышления надо иметь, Шен в этом смысле… м-да. Я не спрашивал, короче, сколько это стоит, — он рассмеялся, Вера улыбнулась, внутренне напрягаясь и напоминая себе, что министр Шен, конечно, великий спаситель слепых щеночков и больных магов, но зато очень любит категорично решать вопросы, не спрашивая мнения хозяина этих вопросов, а от этой философии до рабовладельческой — один шаг.

«Не смей влюбляться, Вера, тебе его рекламируют специально.

Просто не надо мне врать. Даже если он идеальный, относиться ко мне как к бесправному животному я не позволю.»

Шут заметил её размышления, но сделал вид, что не заметил, она была ему благодарна. Танец закончился последней долгой поддержкой, после которой им аплодировали, Вера раскланялась, шут опять взялся за работу, смеша всех вокруг, проводил Веру до её залапанных босоножек на стойке, и ушёл, пообещав вернуться.