Шахманов

Глава 11

«Я хотел забыться.

Хотя бы на некоторое время стать тем, кто работает пятидневку, а в выходные ходит в кино и собирается с друзьями в боулинге. Проводит время с девушкой, наслаждаясь каждой минутой, растворяясь друг в друге. Почему то именно из таких моментов, в моем понимании, состоял образ простого счастливого человека. Может потому что я всего этого давно был лишен?

Быть беззаботным и счастливым, иметь любимых друзей и девушку, радоваться мелочам. Всё это — непозволительная роскошь для того, чьи руки по локоть в крови. Того, за кем по пятам следует смерть. Того, кто возомнил себя палачом, выгрызая это право в обмен на собственную душу.

Я хотел забыться. Я хотел…»

(с) Денис Шахманов.

Шахманов, в обнимку с ведром попкорна, увлеченно смотрит боевик на большом экране кинотеатра. Сюрреализм. Наверное поэтому вместо фильма я рассматриваю его. В белой толстовке и голубых джинсах, без своих парней и бесконечно звонящего телефона, расслабленный. Даже выглядит намного моложе. Он со вчерашнего вечера ведет себя странно. Интересно почему? Это действительно выбивает из колеи.

Ловлю себя на мысли что мне нравится вот так за ним наблюдать. Как он замирает на каком то сюжетном повороте, как улыбается вместе с актерами, как смешно дергается его рука во время драки. Наверняка мысленно комментирует «Да не так, левой его, левой!».

Я люблю такие моменты, потому что он кажется досягаемым.

Я ненавижу такие моменты, потому что хочется узнать его ближе, а это ничем хорошим не закончится.

В зале зажигают свет и я поспешно отворачиваюсь. Сеанс так быстро закончился?

— Почему они иногда действуют так не логично? Это же глупо, разделяться ночью в лесу. — негодует Шахманов, хотя по довольным глазам видно, что фильм ему понравился.

— Денис, ну это же кино. Латте, пожалуйста. — обратилась я к сотруднику фудкорта, когда собственное обращение резануло слух.

— Кстати, почему ты перестала называть меня по имени? — он протягивает свою карту к терминалу, оплачивая мой кофе, от чего расстояние между нами заметно сокращается.

— А я перестала? — не очень искренне удивляюсь, забираю напиток и отхожу в сторону.

— Да, еще со школы. — Шахманов немного обогоняет меня, поворачивается ко мне лицом и идет задом наперед. — Почему?

— Ты сейчас споткнешься обо что нибудь, перестань дурачиться. — громко шепчу потому что посетители ТЦ оглядываются на нас, улыбаясь.

— Не перестану пока не скажешь, мне любопытно.

— Тебе показалось. Просто мы стали реже видеться, поэтому у меня не было повода называть тебя по имени.

— Врешь. — смотрит, наклонив голову набок, и улыбается.

Шахманов достает из кармана телефон. Видимо почувствовал вибрацию, звук в кинотеатре мы отключали.

— Слушаю. — он останавливается, вынуждая остановиться и меня. — Почему мне не сказали?!

За несколько секунд он снова становится тем, кем был всегда. Расслабленность и легкость моментом сменяются на привычную серьезность, даже злость. Черты лица словно заостряются, ноздри раздуваются от резкого вдоха. И глаза. Глаза жесткие, жестокие. В радужках словно пляшет огонь.

— Еду. — все коротко, обрывками. Резким движением прерывает звонок и сует телефон в задний карман. — Мне нужно уехать, появились дела. Никуда не уходи, скоро приедет водитель.

— Что случилось? Что то с отцом? — я начинаю нервничать, сжимая стаканчик с латте в руках.

— Нет, все в порядке.

— Если бы все было в порядке, ты бы не сорвался так быстро. Расскажи мне.

— Карина, просто дождись водителя. — Шахманов подходит ближе, заглядывая в глаза. — И, пожалуйста, давай без глупостей.

Дождавшись утвердительного кивка, он размашистыми шагами уходит к выходу.

Большую часть времени я сначала думаю, потом делаю. Но, некоторым своим поступкам я не могу дать логического обоснования. Некий душевный порыв, который, как правило, добром не заканчивается. Чаще это связано с Шахмановым. Я словно глупею находясь от него в непосредственной близости. Иначе как еще объяснить то, что я села в такси, не дождавшись водителя, и поехала следом.

Доверяла ли я Шахманову, который заверил меня в том, что с отцом все в порядке? Да, несмотря ни на что я всегда ему доверяла. Тогда зачем я это делаю? Не знаю. Еще один из необдуманных поступков.

Таксист если и удивился тому, что я залетела вихрем в салон и потребовала следовать за сорвавшимся с места внедорожником, то виду не показал. Или он часто такое проворачивает, или у него такой уровень спокойствия, к которому я стремлюсь. Дядечка в возрасте не уступал по скорости и маневренности Шахманову, поставив меня в известность, что за штрафы мне надо будет рассчитаться сразу с ним.

Мы выехали за черту города, погода все еще пасмурная, небо давит своей серостью. Радует только свежий воздух, дождем всю пыль прибило к земле. Проехав какое то время по трассе, свернули на проселочную дорогу по направлению к заброшенному зданию, напоминавшему какой то старый завод.

— Мне подождать? — уточняет таксист, оглядываясь по сторонам и оборачивается ко мне. — Опасно тут девушке одной.

— Нет, спасибо. — протягиваю ему деньги и улыбаюсь, хотя внутри нарастает напряжение. — Всего хорошего.

— Уверена? — кивает головой на стоящие неподалеку несколько внедорожников.

— Да.

— Как знаешь. Если что, я пол часа пробуду неподалеку. — таксист протягивает мне свою визитку. — У меня дочь примерно твоего возраста. Не хотел бы я чтобы она влипла во что то сомнительное.

— Большое спасибо. — искренне благодарю мужчину, так приятно что он остался не равнодушен в такой ситуации. Но ему опасно оставаться здесь, я сама не знаю что там такое происходит. И все же я не он, меня не тронут в любом случае, поэтому выхожу из машины аккуратно закрывая дверь. Не хочу чтобы меня обнаружили раньше времени.

Таксист уезжает, а я потихоньку подхожу к зданию. Вокруг все заросло травой, от дождя она еще сырая, поэтому балетки разъезжаются в разные стороны. Еще платье ни к месту. Пока я замужем за Шахмановым, похоже, мне стоит носить только кроссовки и спортивные костюмы. Эти внезапные прогулки по лесам, полям и заброшенным заводам скоро вытеснят мою любовь к красивой одежде. Отряхнула с зеленого подола налипший репейник и усмехнулась. Зеленое платье в зеленой траве, маскировка.

У главного входа, точнее того что от него осталось, стоит Глеб. Кого же тогда мне отправили вместо водителя? Если меня заметят, узнать ничего не получится, тут же увезут домой еще и снова никуда одной не разрешат ходить. Может не стоило вообще сюда ехать? Какие то вещи лучше не знать. Но я уже тут, к тому же из за пустяка мой «благонервный» так не сорвался бы.

Обхожу здание в поисках других дверей или окон, в которые было бы видно хоть что то. Знала бы Маша чем я занимаюсь, ни за что бы не поверила. Хотя нет, поверила бы, но покрутила у виска. Расцарапав ногу о сломанную ветку я готова уже сама себе у виска покрутить, честное слово, когда обнаруживаю второй вход. Без дверей и перегородок, он словно манит меня зайти внутрь и узнать шахмановские секреты. Машин с другой стороны стоит несколько и все принадлежат его людям, значит посторонних тут быть не должно. Только тогда зачем все тут собрались? Еще и Глеба оставили на улице караулить. С этими мыслями я захожу внутрь, стараясь ни обо что не запнуться и надеясь, что на голову мне тоже ничего не рухнет. Хорошо что сейчас около четырех часов дня и свет поступает из выбитых окон и дыр в потолке.

Ох, Карина, ох!

Вокруг тихо, совсем тихо. Может они не внутри? Только подумала об этом как раздался грохот. Что то железное швырнули на бетонный пол. Грановский проматерился, да так витьевато, словно на филфаке учился. Была у меня одна знакомая оттуда, у них в этом плане талант. Пошла на его голос, вглубь здания, поднялась на второй этаж по еле живой лестнице. Это страшно, но глупо идти на попятную когда уже зашла так далеко, правда же?

То, что я вижу выглянув из за поворота, в первые секунды повергает меня в ступор. В пустом помещении сидит мужчина, по разбитому лицу сложно разобрать какого он возраста даже примерно, его прочно связали. Вряд ли он сейчас даже без веревок способен сдвинуться с места. В стороне Рома удерживает Шахманова, сжимающего разбитые кулаки. Почти животный оскал и такая лютая ненависть в его глазах вызывает холодок на спине. Вся его белая толстовка измазана в крови, а рядом валяется арматура. Еще несколько человек стоят поблизости от связанного мужчины, руки сложили перед собой, а в глазах страх, шелохнуться боятся, чтобы не обратить на себя внимание бешеного Шахманова. Меня передергивает от мурашек.

— Дэн, он нам живой нужен, слышишь? — пытается достучаться до друга Грановский, взяв лицо того в руки и прижавшись к его лбу своим, чтобы кроме его глаз ничего вокруг не было видно. — Мы столько времени впустую кругами ходили, точнее нас водили. За нос водили, понимаешь?! Мы парней потеряли, а из за кого не знаем!

Шахманов стоит натянутой струной, готовый вот вот лопнуть. Кулаки сжимает и разжимает, только что не рычит. Но Рома не сдается, словно не замечает его состояния. Хотя нет, наоборот, он знает что нужно делать. Вряд ли это первый раз, когда он видит друга таким.

— Если ты сейчас не возьмешь себя в руки, у нас может больше не быть такого шанса. Шах, твою мать, ты меня слышишь?!

— Слышу я тебя, слышу. СЛЫШУ! — ответом Грановскому был нечеловеческий рык, прямо в лицо.

От неожиданности я, неосознанно, шарахнулась назад и задела ногой камень. Вроде бы небольшой камушек, но именно в тот момент повисла тишина, камень прокатился по полу с оглушительной громкостью и на меня обернулись все разом.

Даже это все отходит на второй план, потому что я встречаюсь глазами с бешеным Шахмановым.

Не знаю что двигает мной, страх или растерянность, но я бегу. Не зная куда, не оглядываясь. Мной овладевает смятение. Одно дело слышать о «заслугах» мужа, другое дело видеть это самой.

Некстати еще вспомнился день, когда я осознала что мой отец убийца. Пришла с учебы раньше, решила взять у него в машине флешку и закачать на нее новую музыку, как делала всегда. Я приоткрыла дверь в гараж, со стороны дома, и увидела как мой папочка выстрелил человеку в голову из пистолета с глушителем. Эта дырка в голове еще долго преследовала меня во снах. Отец же был хладнокровен, не дрогнул, просто велел ребятам «прибраться». Я поднялась к себе в комнату и никому ничего не сказала. Пару дней не выходила из комнаты, ссылаясь на болезнь. Думала, думала, думала. А когда вышла, решила от этого он не перестал быть моим отцом. Заботливый для меня, смертельно опасный для остальных. Я была не такая маленькая и понимала, что в нашем мире или ты, или тебя. Тогда я сделала свой выбор. Правильный или нет решать только мне. Ни у кого нет права меня судить, пока не пройдет через то же самое.

Потерявшись среди воспоминаний и мыслей, я обнаружила что иду вдоль дороги. Провожу руками по лицу, стараясь собраться, но стоит закрыть глаза, как я снова и снова вижу взгляд Шахманова. Никогда он так на меня не смотрел. Я понимаю, что вся злость была направлена на другого человека, что он мне ничего бы не сделал. Но это муторное чувство внутри не желает утихать.

Сзади сигналят, я оберачиваюсь и вижу шахмановский внедорожник. Не хочется сейчас его видеть и слышать, хочется побыть одной, переварить увиденное. Он подрезает меня, перегородив дорогу и выскакивает из машины. В меня будто что то вселилось, наверное истерика, хотя никогда не думала что особенно к ним склонна. Я сворачиваю в поле и бегу туда.

— Стой! — орет за спиной Шахманов и бежит следом. Не оглядываюсь, так что скорее чувствую это, нежели вижу. — Карина, стой кому говорят!

Побег не удался, меня поймали почти сразу. Я вырывалась, брыкалась. На зеленом платье отпечаталась кровь с его кофты, а на предплечьях размазалась кровь его самого.

Я кажусь себе такой грязной.

Шахманов вытаскивает меня из травы к машине и трясет, словно куклу тряпичную:

— Ты чего творишь?! Какого черта ты вообще тут забыла? Я просил тебя дождаться водителя, просил же!?

— Не ори на меня, не смей! — тоже перехожу на крик. Зажмуриваюсь, пытаясь выровнять дыхание и снова перед глазами тот его взгляд. — Что, и меня арматурой?! Успел его добить или на ужин оставил?!

Шахманов дергается как от пощечины.

— Да, я ужасный человек, я мерзкий человек, не отрицаю. — он мечется рядом раненым зверем. — Теперь тебе стало легче?! Так думать тебе проще? Совесть чистая, белая, не мешает спать по ночам, как удобно. — он останавливается и подходит ко мне вплотную, нос к носу, глаза в глаза. — Но вот как же быть, если только благодаря этому, твой отец до сих пор дышит и наслаждается жизнью!

На это мне нечего сказать. Повисла тишина, в которой слышится только наше тяжелое дыхание. Шахманов устало трет переносицу:

— Садись в машину.

Запал пропал, накатила какая то пустота, усталость. Я села на пассажирское сидение, не идти же пешком в конце концов, мы стояли на трассе.

Всю дорогу мы едем молча, тишину нарушает только унылая музыка по радио. Снова начал моросить дождь, дворники стирали капли с лобового стекла и гипнотизировали меня.

Дома так же разошлись молча, каждый в свою комнату. Я сняла с себя одежду и выкинула в мусорное ведро, после чего встала под обжигающе горячий душ. Хотелось смыть с себя кровь, пот, истерику, весь сегодняшний день. Накрыло какое то отупение, апатия, как бывает часто после эмоциональных встрясок.

Слова Шахманова не шли из головы. Я знала, что он прав. Благодаря ему отец действительно избавлялся от множества проблем. Из каких только передряг они друг друга не вытаскивали. Да и по поводу деятельности «мужа» не питала иллюзий, как и по поводу его характера. Просто от увиденного сегодня что то в голове перещелкнуло. Может на контрасте с тем, каким он был в последнее время? Стало стыдно за свои слова, брошенные в запале.

Спустилась на кухню попить, Шахманов в полутьме сидит за барной стойкой со стаканом виски в руках. Попила воды, взяла аптечку и села рядом. Дежавю какое то.

— Извиняться не стану. — нарушила тишину и аккуратно взяла его свободную руку, чтобы обработать.

— Испугалась? — мягко спрашивает он, поморщившись от моих манипуляций, а может и не от них.

— Только если чуть чуть. — не стала врать, какой в этом смысл.

Закончив с одной рукой, принялась за другую. В этот раз пациент не сопротивляется и не возмущается. Он вообще притих, о чем то раздумывая.

— Это он хотел убить твоего отца, но промахнулся, из за чего погиб Сергей. — сказал и опустошил стакан.

Руки дрогнули, не донеся пластырь до раны:

— За что он так?

— Это просто исполнитель. Нам же нужен заказчик. Сегодня.. — Шахманов запинается и смотрит на меня. — Сегодня я сорвался, на эмоциях. Но, даже в таком состоянии, тебе я бы никогда не причинил боль. Ты же это знаешь?

— Знаю. — слегка улыбаюсь, все таки наклеив пластырь ему на руку. — Знаю.