Шахматист

Глава 4. Ночной патруль

Ночь была не из приятных. Макс до посинения оформлял дело, а я долбался с никому не нужным отчётом. Доделав за пару часиков отчет, мы смиренно уснули на диване, заранее поставив будильник. Но часиков эдак в пять приехала Лера и решила тщательнее осмотреть тело. Мы отправились к ней сразу, как всё доделали.

Стоя у двери морга, Макс сказал:

— Мне Саша написал, — указал он на телефон, — Пойду, заберу результаты из лаборатории. Ты там сам управишься?

Я кивнул, и мой товарищ, поправляя манжет рубашки, направился вверх по лестнице. А я устало вздохнул и, постучавшись, открыл дверь.

— Ну что? Ничего больше не нашла? — зевая спросил я, заходя в кабинет.

— Нашла, — ответила Лера, внося правки в результаты вскрытия.

Она не поднимала глаз и что-то активно дописывала. Я не стал отвлекать её и, сев на стул, ждал, пока девушка закончит работу. Её нежные светлые локоны, торчащие из-за ушей, изящно вились по щекам. Наконец, Лера выдохнула и, положив ручку на стол, произнесла:

— Прости, просто потом забуду дописать.

— Ничего, — на выдохе произнёс я.

— Я вчера упустила химический анализ подногтевого слоя. У неё довольно опрятные руки, — сказала она, приглашая меня взглянуть на тело, — Маникюр, к тому же свежий, а ноготь сломан. Есть предположение, что во время сопротивления убийце. Я взяла пробу из-под ногтя и обнаружила засохшую кровь третьей группы.

— А резус? — уточнил я.

— Положительный.

— Ты предполагаешь, что она поцарапала убийцу. Но почему это не может быть кровь убитой? — не понимал я.

— У неё первая группа, да к тому же там частички эпителия, — пояснила Лера, закрывая тело.

— Отлично. Что-то ещё? — обрадовался я.

Она покачала головой.

— Единственное, укол был сделан жертве из-за спины. Скорее всего, она схватила убийцу и поцарапала, но миорелаксантам не нужно много времени, чтобы всосаться в кровь и начать действовать. А, ну и надпись на ладони. Я долго думала и… Не кажется ли тебе, что это похоже на… шахматы? — неуверенно проговорила девушка.

— Шахматы? — зачем-то переспросил я.

— Да, и судя по одежде, он ходит белыми, — выдвигала свои догадки врач.

— Интересно. Я подумаю. Спасибо, но мне надо идти. До встречи, — произнёс я, выходя из морга.

Я не воспринял её слова серьёзно. Всё это звучало довольно глупо и неправдоподобно.

— До встречи, — произнесла девушка, будто читая мои мысли.

Выйдя в коридор и преодолевая лестницу с огромным количеством людей, я поднялся на второй этаж. Макс уже сидел в кабинете у Саши, и они усердно обсуждали полученные результаты химической экспертизы. Я постучал в дверь, но не став дожидаться их ответа, вошёл. С Сашей мы знакомы давно. Даже дольше чем с Максом. Он работает в лаборатории и зачастую оформляет документы. До Макса он был моим напарником, но ушел из следователей в лаборанты. Не скажу, что могу назвать его другом, нет, скорее просто хорошим товарищем или коллегой.

— Привет, ну что у вас тут? — спросил я.

— Да ничего особенного, — опечаленно ответил Максим.

— Рассказывай, я слушаю, — произнёс я, усаживаясь напротив.

— Значит так, — начал Саша, — по результатам химической экспертизы одежда из хлопковой ткани. Кстати, костюм он сшил вручную, об этом говорят стежки. Больно они корявые и не похожи на работу машинки. Ещё ткань пропитана парафином, видимо, этот уникум хотел сделать гидрофобную ткань, но не учёл, что парафин медицинский, а у него совершенно противоположный эффект. Не знаю, для чего ему это было нужно, но, видимо, это тоже имело свою ценность. Потожировых и отпечатков не найдено. А, и ещё, когда мы в деталях рассматривали рукава, то заметили там метку. Фигура напоминает пешку.

— Стоп, что ты сказал? Пешку? — заикнувшись сказал я.

— Да, а что? — недоумевал Саша.

— Значит, Лера права… Он играет с нами в шахматы.

Я был в замешательстве. На лице Макса выражалось недоумение. Мне даже в голову не пришло задуматься над этим. Скорее всего, потому что я старался отвлечься от этого дела. Сейчас было самое время идти к Сергеичу. Молча мы вышли в коридор. Молча. Как глупо, МЫ, опытные следователи, которые уже столько лет работают с убийцами, были напуганы, как мальчишки. Одна маленькая деталь изменила все. Не подумайте, что мы боялись именно убийцу, скорее ажиотажа, который вызовет это дело. Я прекрасно осознавал, через что нам предстоит пройти.

Мы шли не спеша, поднимаясь на третий этаж. Сергеич как будто бы ждал нас, невозмутимо сидя в кресле и смотря телевизор. Может, он понял всё гораздо раньше, но не говорил нам?

— Сергеич, шахматы, — сказал Макс, пытаясь сохранять невозмутимость.

— Что шахматы, Брюллов? — недоумевал психолог.

— Убийца играет с нами в шахматы. Это первый ход, — произнёс я и положил результаты химической экспертизы на стол.

Лицо Сергеича оставалось невозмутимым. Может быть, его и напугало увиденное, но это был бы не наш психолог, если бы он показал это. Он небрежно отодвинул результаты в нашу сторону.

— Я вас понял. Интересный случай. Очень интересный… — сказал он, постукивая ручкой.

— Ты можешь сказать что-нибудь про него? — спросил я, слегка нервничая.

— Да. Всё в этом преступлении для него имеет особую значимость. Место, процесс, жертва, даже погода, — произнёс Сергеич.

— И что нам делать? — произнёс Макс растеряно.

— Если бы я знал. Хотя…

Сергеича прервал телевизор. Девушка вещала:

— Днём погода ожидается пасмурная и зябкая. Вероятность осадков — 56 %. Атмосферное давление ниже нормы (727–735 мм рт. ст.). Температура воздуха -6…-8 °C. Ветер слабый, северо-западный, ночью ожидается туман.

Макс сполз на кресло. Он крепко зажмурил глаза и погрузил лицо в ладони. Впервые в жизни я понял, что не могу ничего сделать. Мы знали, что это шахматы. Знали, что он будет убивать завтра. Мы знали. Но если бы мы знали, кого… Никаких следов, за исключением крови под ногтями, ничего, кроме роста и размера обуви, того, что убитая — девушка. Мы ощущали себя детьми, стоящим на дороге. И самое страшное было то, что мы не знали, откуда поедет машина. И не узнаем… Есть ли у нас шанс спасти ещё одного человека или завтра мы найдём новый труп с 32 ножевыми?

— Ребят… у вас ещё есть время. Не так ли? — попытался подбодрить нас Сергеич.

— Да. Макс, соберись. Если мы сейчас будем сидеть, то шансов спасти кого-нибудь вообще не останется, — поддержал я.

Он молча кивнул. Думаю, мой товарищ не был готов к этому. В его практике — это первое дело такого характера. Именно в такой ситуации человечность мешала делу. Но, тем не менее, он поднялся. Всё-таки сила духа оказалась гораздо сильнее подавленности, вызванной ожиданием завтрашнего утра.

— Хорошо. Идем, — подытожил Максим, направляясь к выходу.

Мы сидели в кабинете. Макс вертел обручальное кольцо на столе, словно волчок. Вдруг он схватил его и, раскрыв ладонь, произнёс:

— Так, если рассуждать логически, — начал он, став ходить из стороны в сторону, — Сергеич сказал, что место играет важную роль. Следовательно, следующий ход будет завтра, на той же улице, — сложив руки на груди, продолжал Макс. — Это будет девушка. Значит, если мы распорядимся патрулировать этот проспект, есть шанс, что преступник не сможет убивать.

Он посмотрел на меня, как будто бы ожидая ответа. Мои глаза выразили согласие.

Так и был составлен план наших действий. Мой товарищ не мог найти себе места, но продуктивность его работы не снизилась. Макс оформил отчёт, собрал кучу никому не нужных бумажек ради того, чтобы договориться с нашими полицейскими о ночном патруле этой улицы. А мне пришлось распинаться около двух часов перед начальником, почему нам нужно поступить именно так. И только на 90 раз он меня понял. Мы прекрасно знали, что не уснём в эту ночь и поэтому решили отправиться патрулировать. Макс оказался гораздо разумнее меня и предложил все полицейские машины заменить на простые легковушки, чтобы не вызывать подозрения у преступника. Самое главное — не допустить следующей жертвы. Это было нашим лозунгом в эту ночь.

На экране телефона виднелось время: 22:00. Мы уже сидели в машине и ожидали убийцу. Автомобиль был погружен в полный мрак, так как мы не решились включить даже подсветку, чтобы не спугнуть преступника. наши мобильники были выключены на случай, если кто-то решит позвонить и сорвёт всю операцию. Единственное, что работало — это рация. Сама же улица была слегка освещена тусклыми фонарями. Мне казалось, что я не вижу ничего дальше своего носа, настолько густым был туман. Как бы я ни всматривался вдаль, как бы ни пытался отыскать силуэт, я не мог увидеть ничего. Сердце колотилось как бешеное и я буквально ощущал каждый его удар всеми частями своего тела. Наступила ночь, часы показывали 1:10. Но никого не было. Я вздремнул и так прошло ещё несколько часов. Затем я сменил Макса и он уже дрых рядом со мной. Порой мы выходили и осторожно бродили вдоль улицы, демонстрируя свою беззащитность в надежде на то, что убийца клюнет. Но нет. Он не появился. Ни в два часа, ни в пять. В этот момент наше сердце заликовало. «Все обошлось», — подумал я. Но как быстро можно разбить все надежды о какую-то жалкую шахматную доску.

Когда мы возвращались обратно, то, проезжая по одной улице, увидели труп мужчины, лежащий на дороге.

Макс выбежал. Он всё ещё надеялся на то, что это совпадение, но его надежды остались просто надеждами. Когда я вышел вслед за ним, то как будто бы вновь смотрел на ту фотографию, на тело девушки, которое недавно привезли. Неужели мы бессильны перед этим «туманным шахматистом»? Неужели мы не можем ничего сделать? В чём мы ошиблись? Что не учли? Я не знаю. Осмотрев труп, я был полностью уверен, что в нём тридцать два ножевых ранения, он переодет, и в его крови не спешно бултыхались миорелаксанты. Если бы я мог понять человека, который может так зверски убить другого ради какой-то глупой идеи, всё было бы иначе …

Мы вернулись в участок. Разумеется, параллельно нам в морг последовало тело. За эти два часа мы не произнесли ни слова. Думаю, их и не требовалось произносить. Мы сидели в кабинете: я колотил ручку о стол, а Макс крутил кольцо. Зашёл Дмитрий Владимирович и сказал:

— Я обещал вас уволить. Но разве я могу обвинять вас в том, что вы не успели раскрыть дело за сутки? Это было бы глупо с моей стороны… — слегка опечаленно проговорил он.

Впервые в жизни я слышал в его голосе успокаивающие ноты. Он пытался подбодрить нас. Нас! Грозный, непоколебимый начальник, Тукан! Неожиданно.

— Я не смог бы управиться за сутки. Я не знал, где мы ошибёмся! Как я вообще мог знать?! Мы сделали всё возможное. Но разве я мог… — произнёс мой друг, отвернувшись к окну.

— Успокойся, Брюллов. Все мы облажались. И если кому-то и нести ответственность, то только мне, — сказал Дмитрий Владимирович. — СМИ уже будят в людях страх перед новым серийным убийцей. Я надеюсь, что до следующего тумана у нас будет больше времени, чтобы не допустить третьей жертвы. Мы найдём его, Брюллов. Рано или поздно…

Начальник спокойно вышел из кабинета, оставив нас со своими мыслями. А они были смешанные. Конечно, это не было трагедией, но мы все чувствовали свою вину за произошедшее. Два трупа за два дня… Телевизор пестрил громкими заголовками о крышесносном деле Шахматиста. То и дело звучали наши фамилии, как ответственных за произошедшее.

После начальника сразу зашла Лера. Она была расстроена. Девушка молча села рядом и взяла меня за руку. Через минут тридцать она ушла. Неудивительно, ведь ей нужно делать вскрытие. Только сейчас я осознал, какой тряпкой был тогда. Ведь Лера, будучи не менее подавленной, пошла работать, пока мы просто сидели и то стукали ручкой по столу, то крутили кольцо.