Шестеро

Он считал себя чудовищем

Первой на встречу пришла Лола. Ее, обычно распущенные короткие светлые волосы, сегодня оказались стянутыми в маленький тугой хвостик. Она сидела на полу под дверью в кабинет и читала детектив Франка Тилье, вытянув вперед ноги, обутые в высокие темные ботинки.

– Интересно? – спросила я, приблизившись.

Лола подняла голову и грустно улыбнулась.

– Тилье – потрясающий автор. Жаль зарплаты не хватит на покупку всех его книг.

– А ты что, все бы скупила? – я присела на корточки рядом с ней, несмотря на то, что подол бежевого пальто оказался на полу.

Она молча кивнула и, захлопнув книгу, прибрала ее в черный рюкзак.

– Ты уже сходила на допрос? – в этот день планировалось поговорить со Святом, но Лола буквально попалась под руку. Займусь Святом после встречи.

– Да, – ее бархатный голос имел тоскливую интонацию.

– Как прошло? Как себя чувствуешь после этого?

– Плюс депрессии в том, что меня трудно огорчить. Я и без них расстроена на всю жизнь вперед.

– И все же, что они сказали?

Лола достала из рюкзака блокнот и протянула его мне.

– Ты просила мои рассказы. Можешь прочесть.

– Почему сейчас? – меня, как специалиста, такие жесты пугают, ибо напоминают прощание.

– Это не потому, что я решила покончить с собой. Просто подумала о Филиппе, о том, что он не успел кому-то показать или рассказать. Вдруг у него тоже было хобби, о котором никто не знал?

Я кивнула. Эд когда-то делился со мной подобными мыслями. Для него важно выставлять картины каждый месяц, чтобы просто заявить о себе.

– Обязательно почитаю, когда появится свободное время. Сейчас столько всего происходит из-за этого расследования.

– Неудивительно, ведь человека убили. Ужасно, если задуматься.

– Тебе уже приходилось терять кого-то? – спросила я, наблюдая за ее реакцией.

– В полиции задавали уйму вопросов. Ты знала, что Яна и Липп познакомились до лечения в центре? Они явно что-то нарыли на них.

Лола всегда умело уходила от вопросов и направляла разговор в выгодное для себя русло. Трудно разобраться, в чем крылась причина такого поведения. Люди в депрессии часто скрывают чувства и переживания, но больше всего они утаивают причины своего состояния.

– Они лишь связаны общей историей в прошлом. Следователь говорил о Яне, как о подозреваемой?

Лола пожала плечами.

– В какой-то момент мне так показалось, но после этого с еще большим подозрением они начали задавать вопросы про Элю.

– Свят наговорил им что-то, – я покачала головой и поднялась с места. Лола последовала моему примеру. – Скоро начнется встреча, пойдем внутрь.

– Мы с Липпом несколько раз встречались вне стен кабинета, – неожиданно призналась моя собеседница.

– Зачем?

Чего только не узнаешь, пообщавшись с человеком наедине.

– В блокноте есть рассказ о пожарном. Он попросил меня написать это, чтобы хоть где-то осталась его история. По сути – это его биография, написанная мной с его слов.

Я опустила глаза на блокнот, крепко прижатый к груди. Могут ли люди чувствовать приближающийся конец? Иначе, как объяснить появившееся у Липпа желание увековечить свою биографию.

– Почему он попросил об этом?

Лола пожала плечами.

– Мне тоже показалось это странным. Мы как-то с Яной обсуждали мои рассказы, он услышал и после встречи подошел ко мне с просьбой встретиться с ним.

– Он не показался тебе напуганным? Может, ему кто-то угрожал?

Лола отрицательно покачала головой. Я открыла дверь в кабинет, и мы, войдя внутрь, присели на пуфики.

– Липп сказал, что сам пытался написать, но у него ужасно получилось. На него подействовали твои слова, Ева.

– Мои?

– На одной из встреч ты рассказала, как однажды написала историю своей семьи, потому что хотела убедиться, что вы – обычные люди, в жизни которых происходили тяжелые события.

Соседи, одноклассники, однокурсники, преподаватели и другие люди всю жизнь внушали нашей семье, что у нас с ними нет ничего общего. Когда я написала тот рассказ, стало очевидно: мы ничем и никогда не отличались от остальных. Мы так же, как и все, праздновали наши дни рождения и Новый год, пекли куличи и красили яйца на Пасху, а на восьмое марта наш дом наполнялся ароматами мимоз и тюльпанов. Да, из-за болезни Эда, у нас часто бывали непростые времена, и нам попросту стало не до вечеринок и гостей. Откуда возьмутся желание и настроение накрывать стол, когда один из нас лежит в своей комнате в абсолютной темноте под ударной дозой таблеток? У нас болела душа за каждый его плохой день, но мы все равно оставались рядом. Родители не справились с этим, но многие семьи разваливаются, хоть у них и нет биполярного ребенка. Разница между нами лишь в том, что у нас по сумме вышло не так много хороших дней, как у них. Но мы все равно семья, и мой рассказ доказывал мне это раз за разом.

– Он считал себя чудовищем, Ева, но твоя методика ему помогла. Когда Липп прочитал то, что получилось, он расплакался, как ребенок. Кажется, он о чем-то сильно сожалел.

– Думаешь, ему было о чем сожалеть?

– Ну, его жена ушла и не разрешала ему видеться с ребенком.

– Я имею в виду, что-то похуже. Может, он кому-то навредил?

Лола пожала плечами.

– Просто почитай рассказ.

– Ты показывала его полиции?

– Нет, – ответила она, когда в комнату уже вошли Яна и Свят.

– Проходите, ребята, – я поднялась и направилась к своему месту за столом. – Скоро начнем.