Шестеро

Как другой человек

Разбирая утром перед работой сумку, я обнаружила в нем блокнот Лолы. Рассказ Филиппа о пожарном ждал на одной из страниц, а у меня совершенно вылетело это из головы. Решено: прочту его вечером перед сном. День обещал быть долгим и насыщенным. Помимо основной работы у нас с ребятами назначено очередное собрание. Я написала Тимофею смс с просьбой прийти пораньше и помочь мне. Хороший предлог, чтобы наконец-то поговорить с ним. На Свята, видимо, придется ставить капкан, иначе его на разговор не отловить. Зная его характер и всевозможные фобии, он – последний, кто может быть причастен к убийству, но беседа лишней не будет.

– Хорошего тебе дня, сестрица, – Эд вышел из комнаты и потянулся ко мне, чтобы обнять на прощание.

Он выглядел еще более уставшим, чем вчера. От вечерней бодрости не осталось и следа. Брат был чайником, стоящим на огне: кипит до тех пор, пока не кончится вода. Только у него вместо воды – жизненные силы, и они на исходе.

– Надеюсь, ты собираешься прямо сейчас лечь спать, – я постаралась сказать это не слишком строгим тоном, но Эд все равно моментально встрепенулся и отстранился от меня, после чего бросил недовольный взгляд, словно ему противно, что мы только что стояли так близко друг к другу.

– Я лягу, когда захочу спать.

Это твердое и уверенное «нет». И мое не менее уверенное поражение в попытке ему помочь.

– Над чем таким важным ты работаешь?

– Узнаешь, когда работа будет окончена. Не могу сейчас сказать.

Я кивнула и слегка улыбнулась ему. Это был белый флаг, протянутый прямо ему в руки, но он его не принял и жеста моего, видимо, совсем не оценил, потому что молча развернулся и ушел к себе в комнату.

Подходя через час к нашему центру, я увидела Михаила. Он стоял у входа и явно кого-то ждал. Искренне надеюсь, что не меня.

– Здравствуйте, – бросила я, пытаясь быстро проскочить мимо него, но он тут же меня окликнул.

– Ева, постой-ка!

Ну вот. Операция с треском провалилась.

– Слушаю вас.

– Расскажи-ка быстренько в двух словах, как продвигаются дела? Ты уже сделала то, о чем мы общались на днях? – он зачем-то говорил практически шепотом, словно мы два секретных агента на задании.

– Я, конечно, только начала подрабатывать детективом, но от того, что мы тут стоим и шепчемся, наш разговор становится еще более подозрительным, чем уже есть.

Михаил, улыбаясь, кивнул.

– Ну, рассказывай, – уже нормальным голосом попросил он.

– Осталось поговорить с еще двумя ребятами. Ничего странного или вызывающего подозрения не найдено, сэр, – под конец фразы я отдала ему честь, как делают в армии.

– Ева, не устраивай клоунаду, – начальник недовольно закатил глаза. – Иди, приступай к работе, но не забывай быть осторожной. Если что-то узнаешь, сразу звони в полицию.

Уже второй день подряд мне все только и делают, что намекают на опасность, которой я себя подвергаю. Они все, будто знают что-то, чего не знаю я. Или у меня глаз замылен, или на самом деле существуют факты, о которых мне не сообщили. Если так, значит, и я не обязана докладывать им о найденных находках. Пусть сначала сами выложат на стол карты, и только после этого наступит моя очередь делиться секретами.

Рабочий день прошел незаметно и без происшествий. Мне нравились дни, когда все оставалось стабильным или шло на улучшение. У некоторых моих пациентов наметился явный прогресс в лечении, что не могло не радовать.

За полчаса до начала собрания, как я его и просила, пришел Тима. На нашей последней встрече он казался сильно встревоженным. Сейчас же, передо мной стоял мальчишка, каким мы все привыкли его видеть.

– Чем помочь? – спросил он, подойдя ко мне.

Я сидела за столом и изучала подробную историю болезни Филиппа.

– На самом деле, мне нужно с тобой поговорить. Присядь куда хочешь.

Тима, не задумываясь, отправился на свой пуфик, откуда его не слишком хорошо видно. Так что, мне пришлось сесть на соседний с ним пуфик Лолы.

– Ты уже ходил на беседу с полицией?

– Это не беседа, а настоящий допрос, – Тима принялся пересчитывать пальцы на руках.

– Но ты справился, не так ли? Сейчас ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз.

– Не знаю, Ева. К чему этот разговор? Мы постоянно вынуждены с чем-то справляться. Это уже вошло в привычку, – его обычно звонкий голос стал задыхающимся и приглушенным от нахлынувших чувств. – Каждый день я говорю себе: ты должен пройти через это, ты обязан выстоять, у тебя нет выбора.

– Ты слишком строг. Иногда себе нужно давать поблажки.

– Как Филипп? – его вопрос застал меня врасплох.

– Не совсем понимаю, как это связано?

– Он решил, что у него может быть новое начало. Понадеялся, что жизнь даст ему еще один шанс. Ага, как же, – Тима недовольно фыркнул, видимо, обиженный на судьбу.

– Откуда ты знаешь об этом? Вы общались? – напряжение внутри меня с каждым его новым словом росло все сильнее.

– Пару недель назад мы вместе ходили в боулинг. Липп учил меня играть.

Что еще за новости? Я, выходит, ничего вообще не знаю о шестерке. На собраниях они делали вид, что едва ли могут терпеть присутствие друг друга, а за пределами этой комнаты вели себя, как настоящие дружбаны.

– Учил тебя играть? Зачем?

– Ребята из института решили собраться и поиграть в боулинг. Меня тоже пригласили, а я в этом деле полный ноль. Меня и так считают фриком, не хотелось испортить репутацию еще сильнее. Перед собранием я поделился переживаниями с Лолой. Надеялся, что она меня научит, но оказалось, что она ни разу шар для боулинга в руках не держала.

– И тогда Филипп предложил тебе помощь?

Тима кивнул.

– Он догнал меня после собрания, когда я шел к автобусной остановке. Мы три дня подряд ходили в боулинг практиковаться. Тогда Липп и поделился планами на будущее. Говорил, что мне тоже обязательно нужно решить, чего я хочу добиться в жизни. Советовал найти цель и двигаться к ней, иначе пропаду, затерявшись в проблемах.

– Совсем не похоже на нашего Филиппа, да? – с грустью спросила его я, заранее зная ответ.

– Как другой человек, – Тима кивнул.

Все, кому довелось пообщаться с Липпом вне стен нашего центра, узнали и другую его сторону. Ту, которую он прятал глубоко внутри себя, надеясь, что это убережет его от новых страданий и боли. Лишь бы только эта открытость его и не погубила.

Я начала понимать, почему Михаил и Леонид так обеспокоены. Филипп вел практически затворнический образ жизни. Он довольно отстраненно общался с коллегами по работе, а его родственники переехали в другой город. Выходит, что единственные, кому Липп начал в последнее время доверять, – это участники нашей группы.