Шестой прыжок с кульбитом

Глава 52

Глава пятьдесят вторая, в которой хорошими делами прославиться нельзя

На улице светило солнышко и зеленела травка. Первая, пробившаяся сквозь прелую листву. Красота! Ласточку, что в сени к нам летит, я не заметил, а вот вороны каркали весьма оживленно.

— В Ростове у нас четыре автосалона, мотаюсь постоянно. То какие-то проблемы вылезают, то новое оборудование внедряем, — рассказывала Хильда, неторопливо вышагивая по дорожке. — В прошлом месяце в Краснодаре была, скоро в Адыгею поеду. Я привыкла жить на колесах.

— А собачка?

— Дику тоже не привыкать, спит на заднем сиденье как сурок. Я отвечаю за сервис на Юге России, он отвечает за меня. В придорожных кафешках без охраны никак нельзя. Ты не думай, ко мне так просто не подойдешь.

— На хромой козе не подъедешь? — хмыкнул я.

— Ага. Это тебе повезло, Дик редкое уважение оказал. Овчарки хорошего человека сразу чуют, проколов еще не было.

Щелкнув крышкой матово-серебряной зажигалки «Зиппо», Хильда предложила мне закурить. Я отказался, однако сигаретную пачку посмотреть взял — «курение убивает» там было написано по-английски. Дева попыхивала не самым популярным табаком, сигаретами «Собрание» в розовом исполнении. И не теми, что клепает в Питере ООО «Петро», а самым настоящим «Собранием», британским. Когда-то давно я страдал этой пагубной привычной, разницу понимаю. Старейший бренд, секретная рецептура, отличный результат — эта сторона дела вопросов не вызывает. И лишь неискушенный человек может задаться вопросом: откуда на туманном Альбионе взяться первоклассному табаку?

Ничего удивительного. Всё что видит читатель вокруг, когда-то начиналось в старинном русском городе Одессе, на Малой Арнаутской улице. Всё подряд, без всяких исключений. Например, торговцы Вайнберги занималась табаком много лет. Несмотря на огромный опыт и массу усилий, бизнес на Привозе не процветал. Прямо говоря, торговля приносила дохода так мало, что семья голодала и едва сводила концы с концами.

Попытка убедить отца, что в России нет перспектив для продвижения табачного дела, привела Альберта Вайнберга в Лондон. Именно здесь он родил знаменитый бренд «Собрание». Поперло так, что хладнокровные японцы не выдержали — раскрыли рот и заинтересовались. Они перекупили прибыльный бизнес за хорошие деньги, между прочим. Купили, и не жалеют.

Мои табачные размышления прервал мордатый и жопасный «мерс», плавно притормозивший неподалеку. Старая добрая машина представительского класса выглядела солидно, хотя уже и забыл как зовут такие корабли черного цвета. Выдержав такую же важную паузу, из салона важно вышел импозантный мужчина. Если описывать коротко, то нам предстал типичный француз, умелец пофлексить.

Представьте себе Михаила Боярского, омоложенного и без шляпы. Я понимаю, Боярского без шляпы не бывает, но при значительном напряге воображения такое домыслить можно. Итак, шляпу этого француза ампутировали, как и шарфик с логотипом клуба «Зенит». В результате получился чернявый гасконец, кудрявый, усатый и лощеный. Если бы такой мэн, достав из нагрудного кармана тонкую сигару, вежливо спросил огоньку, я бы не удивился. Однако вместо «there is no light?» он выдал приветствие на чистом русском языке.

— Издрасуйте, — молвил гасконец, учтиво кивнув даме.

Даже тщательно выскобленные щеки у этой породы людей кажутся небритыми — именно так гасконец и выглядел. Облаченный в кожаный плащ, какие умеют делать только турецкие мастера красоты, он смотрелся импозантно. «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник» — лучше поэта не напишешь. Распахнутый плащ позволял насладиться темно-синим костюмом с искрой и шикарным галстуком.

Гасконец не выглядел политиком или бандитом. Скорее всего, он представлял собой что-то среднее между ними, то есть являлся процветающим бизнесменом. Что характерно, красавчик упорно игнорировал меня. Эту деталь мне пришлось проглотить, сделав вид, будто не заметил. Я даже оскалил зубы приветливо, дабы удержаться в рамках приличий:

— Мерхаба. Жирна ли шерсть у ваших баранов?

Мазнув по мне недоуменным взглядом, оцивилизованный гасконец завис на мгновенье, но с мысли не сбился. Даже важно отрекомендовался, скороговоркой произнеся сложное имя, что-то похожее на «Полад Бюльбюль Оглы». Именно так представлялся Иван Васильевич Бунша в одноименном фильме: «Царь. Очень приятно, царь».

Хильда молчала, и гасконец повторил приветствие более разборчиво:

— Издрасуйте, я советник дирекции Овощного рынка, юрисконсульт Мехмет Гюлебак.

Не дождавшись реакции, он продолжил презентацию:

— Решаю любой вопрос, да. Могу отмазать, обанкротить, отсудить. Всё что хочешь, даже засудить.

Вот это он дал спич! Глянув на Хильду, я понял: девушка тоже впечатлилась. Говорят, что яркая презентация нацелена на взрыв сознания. Правильное самопредставление, напрягая, обязано взбодрить людей. И после взрыва сознания «первое впечатление» должно оставаться там, поскольку второго шанса уже не будет.

В Древнем Риме специалистов юридического профиля называли «патронами». Такой патрон совмещал в себе гильзу и пулю, то есть две знакомые профессии консультанта и адвоката. Лично у меня сомнений не было: этот гусь за наши деньги что угодно отсудит, к бабке не ходи. А потом догонит, и еще раз отсудит.

Между тем представление закончилось. Вертя в холеных руках четки, гасконец важно начал вещание:

— Пятый раз тебе звоню, да. Слушай, зачем телефон бросаешь? Почему говорить не хочешь?

— А на фига? Позже поговорим, — пообещала Хильда. В голосе ее сквозила идиосинкразия.

— Когда поговорим?

— В суде.

— Зачем в суде? — воскликнул он. — Куда спешишь в стране далекой? Давай сейчас вопрос решим!

— Не о чем мне с вами говорить, — буркнула она, одарив франтоватого гасконца презрительным взглядом.

В примирительном жесте тот поднял руки:

— Слушай, договориться можно всегда. Ты же умная женщина, я знаю! Лучше многих мужчин в моторах разбираешься.

А юрист-гасконец сам не дурак, подумал я. «Диалог, сотрудничество, партнерство» — отличный лейтмотив для налаживания отношений. Доверительный разговор сближает, в результате партнера можно и уболтать. Однако Хильда не повелась, поскольку имела другое мнение.

— Не всегда! — отрезала она. — И не воображай, что нам есть дело до тебя.

— Э, перестань, да, — скривил губы гасконец. — Всё можно разрулить. Скажи, что хочешь?

Стряхнув пепел после затяжки, она ответила чистосердечным признанием:

— Хочу, чтоб вы все провалились.

Однажды в подобной ситуации поэт выразился более куртуазно: «Была без радости любовь, разлука будет без печали». Хильда повела себя не толерантно, а несколько иначе, этим огорчив собеседника.

— Э, почему так сказала? — вспыхнул юрист. — Давай дело гаварить!

— Пошел ты, — буркнула она по-немецки, считая разговор законченным.

«Фик дих» переводится иначе, однако юрист намек понял. Терпение его, видимо, кончалось, усы растопырились как у кота.

— Зачем ругаешься? — окончательно отбросив маску, возмутился он.

Красавчик излучал богатый коктейль ароматов. Прямо-таки сложный букет, где над запахом одеколона доминировал характерный дух жареного мяса и лука. И еще от него полыхало негативом — ответным презрением, ненавистью и жаждой сексуального насилия. Да уж, токсичный персонаж, жертва мизогинии. Нет, с таким настроением он слоника не купит…

Тем временем гасконец перешел к цели своего визита:

— По-хорошему прошу тебя, женщина: деньги возьми, заявление из полиции забери!

Наверно, с этого и следовало начать, результат бы не изменился. Яростно затоптав окурок, Хильда потемнела взором. Так смотрят на вредное насекомое, которое еще не ведало гнева тапка.

— Я уже сказала: в жопу твои деньги.

— Ай, хватит ломаться, — поморщился он и сделал шаг вперед, — скажи свою цену!

Меня юрист по-прежнему не замечал. И я проявился сам, воспрещающим жестом выставляя руку:

— Стой где стоишь, парень.

Из редкой группы елочек выскользнул Седьмой шрам, изображающий прохожего. Кто-то гуляет с собачкой, а кто-то бродит сам по себе, так бывает. Замерев за моей спиной, он тихо произнес:

— Ишь ты, зануда… Глупый ишак не хочет идти в заданном направлении? Могу устранить это недоразумение, Михалыч.

— Ты это, погодь вперед телеги бежать, — пробормотал я. — Глядишь, и сам справлюсь.

Кстати говоря, собачка нагулялась и незаметно вернулась. Вздыбив загривок, Дик молча замер у левой ноги хозяйки. Дрессированная овчарка сама не бросится, для атаки нужна команда. Но умному псу достаточно одного намека. Внутри меня тоже бурлило желание решить проблему силой, то есть дать в табло этому педриле ушастому. Сдерживало одно: за моей спиной незримо висел Антон, и лишние травмы нам ни к чему. А уж о реакции Веры даже говорить не стоит, мелкая фурия лучше тузика порвет меня на кусочки.

И вообще, драка не единственный способ решения проблемы.

— Не хочешь идти по-плохому? — подумал я. — По-хорошему будет хуже.

Если в самом начале этот конь в кожаном пальто мне просто не задался, то теперь неприязнь зашкаливала. Явно нехороший человек, запашок с гнильцой. И шаурма, съеденная им недавно, была из тухлого мяса.

Глядя гасконцу в глаза, я явственно представил себе дохлого кабана, которого кромсает повар в грязном переднике. Разделочный стол завален, большие куски вонючего мяса повар насаживает на вертикальный вертел. Мясо шипит, а повар этим же тесаком срезает поджаренный слой. Складывает в блюдо, и делает очередной срез, из которого течет красный сок…

Прошла всего пара секунд, а гасконец проникся. Он икнул, потом позеленел и, сдерживая рвотные позывы, рванул к ближайшему дереву. Вот там его и прорвало. Описывать страдающего человека неприлично, да из-за дерева я ничего особенно и не видел. Даже желто-коричневая аура, до этого яркая, заметно потускнела. Зато слышно всё было прекрасно — гасконец пытался встряхнуть себя, но не взбалтывать. Получалось плохо.

Алексей Толстой, знаменитый автор гиперболоида инженера Гарина и отец Буратино, в похожей ситуации заметил: «Лежал под деревом, плюгав и одинок, какой-то там коллежский регистратор».

— Что это с ним? — сочувствия в голосе валькирии не ощущалось, одно лишь любопытство.

Признаваться не хотелось, поэтому я пожал плечами:

— Судьба повернулась афедроном, и он покинул чат.

— Чего он покинул?

— Расстался с обедом. Видимо, съел что-то, — ответил я чистую правду. — И этого «что-то» оказалось очень много. И оно оказалось очень плохим…

Грех так делать, конечно. Давить своим авторитетом нельзя, тем более заведомо слабого противника. От этого карма портится, но очень уж достал, гад. Я задержал взгляд на дереве. Из-за него раздался очередной акустический удар, громче Ниагарского водопада. Рев оказался таким звучным, что два мушкетера, покуривающие в автомобиле, сделали восточную музыку потише. А затем «двое из ларца, одинаковы с лица» бодро потрусили к начальнику.

Одетые поскромней, в темные кожаные куртки и черные штаны, выглядели они «людьми икс». Вернее, «три икс». Это те люди, кто злоупотребляет низкопробными возможностями интернета. А во времена Дюма их бы назвали оруженосцами. Ни шпаг, ни ятаганов при них не наблюдалось, однако впечатление это не смазывало.

Особым зрением я углядел у них плотно набитые желудки. Видимо, питались вместе с боссом.

— Эх, жаль, — подумал я, напрягаясь снова. — Не повезло ребятам, порченое мясо покушали. Совсем никуда не годное, плохое мясо…

Озабоченные происшествием, оруженосцы наклонились к боссу. И начали уже было горевать, очищая заляпанный партикулярный плащ, как их накрыло моим вниманием. Причитания вдруг завяли, а затем к солисту, продолжающему свою партию, присоединилась подпевка. Вышло так громко, что получился настоящий хор.

— Что они делают? — снова поразилась Хильда.

— Видимо, по капле выдавливают из себя раба, — предположил я. — Их переполнили эмоции. Чувства, которые невозможно сдержать.

— Передозировка эмоций? А это не заразно?

Интересный вопрос. Опростались ребята знатно — к обычной мелодии добавились звуки работающего кишечника. Хм, а ведь этого я не заказывал… Видимо, побочный эффект. Как ни жаль, но жизнь мушкетера — свеча на ветру.

Дик принюхался и, кажется, сморщился. К привычному запаху прелой листвы добавились неведомые ароматы. Вывалив язык, пес поднял удивленный взгляд на хозяйку.

— Ситцен, — распорядилась она, и Дик послушно уселся.

Опасности он не ощущал. А Седьмой шрам за моей спиной неожиданно впал в философские размышления, обращаясь к невидимому гасконцу:

— Скоро на тебя наденут деревянный макинтош, и в твоем доме будет играть прекрасная музыка. Но ты ее не услышишь. Только мы не будем ждать, когда умолкнут все песни, которых я не знаю.

— Ну ты даешь, прорицатель, — усмехнулся я. — Что сказать-то хотел?

— Силен, Михалыч, — восхищенно прошептал Седьмой шрам. А затем перешел на простой понятный язык. — Может, добить? Они сейчас как рыбы на льду.

— А смысл? — возразил я. И повысил голос: — Хильда, собачка нагулялась? Тогда пошли отсюда. Или ты хочешь помочь ребятам в трудную минуту?

— Niggers problems don`t fuck sheriff, — сообщила она, беря меня под руку. — Что в переводе означает: «Проблемы индейцев рассматриваются шерифом не в первую очередь». Пусть их рассудит судьба.

Что ж, бывает и так — судьба повернулась к ним боком. Человек не властен над судьбой, и в Книге Судеб прописано всё — и прошлое, и будущее. Так говорят. И еще бытует мнение, что удача не любит убогих, она одаривает смелых и решительных. А судьба не фортуна, легко не прогонишь. Судьба любит, когда ее зовут. Впрочем, если не зовешь, от судьбы все равно не уйдешь, ибо по дороге нас всех подстерегает случай.

Конец шестой книги.

Ноябрь 2020 года.

Россия, Ростов-на-Дону.

Возможны правки после вычитки — изменение глав, фраз и борьба с запятыми. Но это уже детали.

Спасибо за внимание, отзывы пишите на почту,

vn3738@yandex.ru

Ругать автора не обязательно, похвалить можно.