Школа темных искусств

Глава 5

Коска, уместившийся на облучке телеги, под левым боком правящего исхудавшей лошадью Акима, развлекался, пугая старосту. Хотя сам он был уверен что выполняет задание господина. Не взирая на то, что он научился называть некроманта мэтром, про себя мальчишка называл его так как хотелось, хотя бы в мыслях наслаждаясь мелкой местью некроманту. Зажигая на ладони белое пламя, заставляя танцующие язычки складываться в уже заученные символы и руны, парень прогонял их по кругу. Мэтр Бернард сказал что, пока он не научится делать полный круг знаков между двумя ударами сердца, дальше двигаться бессмысленно. Коска повторял упражнение снова и снова, иногда сбиваясь и тогда белый огонек на его ладони лопался с ослепляющей вспышкой, заставляя старосту покинутой деревни нервничать. Справа от мужчины сидела Вилана, болтающая ногами и делающая то же самое. У девочку получалось намного лучше, символы мелькали очень быстро, но, если она все-таки сбивалась, зажечь новый огонек на руке ей было намного сложнее. Мэтр сказал что это лишь вопрос привычки и, со временем, они смогут складывать десятки символов одновременно, а для разжигания силы будет достаточно лишь мысли. Но, пока что, проснувшаяся магия ощущалась как онемевшая рука, пролежавшая в неудобном положении слишком долго, точно знаешь что это твое, родное, но чувства говорят об обратном.

Уже неделю деревенские двигались по тракту, через провинции королевства Меридиес. Три дня они выбирались с покинутых земель, пока не достигли небольшого городка. Это сейчас Коска понимал, что небольшого, а вот когда они только въехали за каменную стену — здания в два этажа показались ему до ужаса огромными, а шум от множества людей оглушил. Сама стена, сложенная из гранитных блоков заставила усомниться в словах кого-то из взрослых, что все это создано человеческими руками. Затем тракт, не разбитая колея в утоптанной земле, а широкая лента дороги, выложенная обтесанными камнями, пригнанными настолько плотно, что нож не просунуть, убегающая за горизонт, поразил до глубины души. Коска решил было, что увидел уже все чудеса мира, но следующий город, понемногу выплывавший из-за горизонта, занимающий высокий холм, возвышающийся среди лоскутного одеяла полей и пастбищ с копошащимися в земле темными фигурками крестьян, огороженный двумя каменными стенами с разместившимися между ними домами тех кто победнее… Да самая бедная халупа здесь выглядела богаче и основательнее чем самый зажиточный дом в их деревне! На вопрос о том, сколько же здесь живет людей, мэтр лишь усмехнулся и сказал: «Всего-то, тысяч пять». Коска кое-как, благодаря урокам мэтра, которые маг начал давать еще в деревне Акима, понял логику счета и мог представить пять тысяч палочек в одном месте, но людей…

Мэтр тоже начал восприниматься по другому. Леденящий душу страх ушел, как не было, остались благодарность и уважение. Даже жестокая казнь того солдата, что решил поразвлечься с Виланой, воспринималась иначе, даже, в какой-то мере, правильной, что ли.

— Тс-с-с — Коска раздраженно зашипел, руна опять сорвалась и мальчишка хлопал ослепленными вспышкой глазами.

Сосредоточиться, почувствовать огонек у сердца… Над ладонью опять затанцевало белое пламя. Староста покосился, но промолчал, первые полсотни раз он еще вздрагивал от постоянных вспышек под боком, потом привык, да и все реже такое происходит. Видать, колдун знает свое дело и дети, которые, в момент выезда переселенцев из деревни, не умели вообще ничего, лишь кое-как зажигать магический огонь, теперь вполне уверенно держали пламя ярче и устойчивее чем тот напыщенный ученик мага лет четырнадцати. Как-то, во времена службы Акима в войске барона, подросток посещал со своим наставником его лорда. Это было в диковинку и все обитатели замка высыпали поглядеть на могучих магов. Мальчишка похвастался что он всего полгода в учениках и уже раскрыл свой дар, зажигая, в подтверждение, такие же огоньки. Полгода против недели. Интересно, что бы тот парень сказал, глядя на успехи сирот. Да и конь у колдуна какой-то необычный. Привез детей и его самого с содранным до костей мясом, без уха, обожженный, а когда собрались выезжать и предложили магу место в телеге, тот лишь усмехнулся и тихонечко свистнул. Появившийся вороной скакун даже графского лейтенанта заставил цыкнуть языком от зависти. Шерсть лоснится, грива и хвост чуть ли не до земли, оба уха на месте и никаких следов от ран. Невольно закрались мысли, как бы деревенских кобылиц к нему подвести, может такие же жеребятки народятся, вот только стоило подтащить лошадей ближе чем на двадцать шагов, те начинали беситься, вставать на дыбы, рваться с поводьев, словно в ужасе перед чем-то. Такую прекрасную мысль пришлось оставить, а ведь так хорошо могло бы выйти.

Обоз медленно тянулся по вымощенной серым камнем дороге по которой могли бы разъехаться три телеги и еще место останется. Во главе процессии, на гордом гнедом скакуне, ехал Вильгельм, покачивая пикой с закрепленным у острия прапором графа Барен. Офицер горел от стыда, но он, все таки, не рыцарь и приказ виконта, поставивший его перед колонной из крестьянских подвод и скотины, оспорить не осмеливался. Сам некромант ехал самым последним, держась подальше от животных, которые начинали сходить с ума при приближении его коня. Даже на ночь не удавалось поставить их вместе, хотя маг и не пытался этого сделать. Едва крестьянский караван вставал на ночлег, Мэтр расседлывал своего вороного и отпускал в лес. Когда Вильгелм заикнулся было про волков, вполне могущих оказаться неподалеку, Бернард лишь усмехнулся и сказал, что, в таком случае, волкам не повезло. Утром конь некроманта вернулся, как ни в чем не бывало. Странное животное подпускало к себе лишь хозяина и его слуг, мальчишку с девчонкой из-за которой страшной смертью погиб вверенный лейтенанту солдат, за что еще предстоит держать ответ перед графом. Хорошо что скоро очередной город в котором можно, на некоторое время, оставить навязанных спутников и расслабиться с продажными девками. Это, конечно не так приятно, как разложить сопротивляющуюся молодую селянку и взять ее силой, но когда альтернативой становиться магия некроманта, потасканные городские шлюхи становятся гораздо привлекательней. Да и возможные болезни целитель излечит всего за пару серебряных монет.

Вилана радовалась своим успехам, конечно она не может в мгновение зажечь белое пламя в ладони, как ее брат, зато и срывов нет уже второй день, все символы в танцующих язычках бегут послушным ручейком, сменяя друг друга. Можно подумать над сказкой, что мэтр рассказывал на ночь, когда их обоз остановился на ночлег. На специальной площадке, прямо рядом с дорогой, оказался крытый навес с деревянными лавками, на которых можно разместиться на ночлег, колодцем с чистой водой, огромной печью для готовки и просторными стойлами, куда немедленно загнали лошадей и скот.

Вообще-то мэтр рассказывать сказки начал только им с братом, но увидев загоревшиеся глаза остальных деревенских детей, услышавших начало незнакомой истории, лишь устало махнул рукой, разрешая приблизиться и слушать. Правда Коска, почему-то хмурился и порывался задать вопрос, но тут же раздумывал. И что ему не понравилось? Сказка вышла страшная, как и все у мэтра, но спалось после нее без кошмаров, не то что в те дни, когда они с братом прятались от оживших мертвецов или когда мэтр валялся в беспамятстве. История про то, как демоны пришли в мир на зов служителей света произвела на всех впечатление. Даже взрослые понемногу подходили и тихонько слушали. Странно, если священники света из чужого мира призывали лишь одного, чтобы утвердить силу веры в глазах паствы, повергнув божественной силой темную тварь, почему открылись врата, впуская полчища чудовищ? Ведь ритуал проводили веками и ничто не предвещало беды. И куда смотрели некроманты? Нужно будет расспросить мэтра Бернарда.

На горизонте, к которому убегала стрела тракта, истончаясь до игольной остроты, проступило темное пятно. Вильгельм тряхнул пикой и позволил улыбке тронуть кончики губ. Мягкая постель на постоялом дворе, вместо осточертевших нар на ночных стоянках старого имперского тракта, прямо-таки ощущалась одеревеневшим от долгой езды телом. Пусть кони идут шагом, но от этого дорога становится только нуднее.

Да еще и этот некромант. Пусть он сын графа, но на все попытки заговорить и, хоть как-то, наладить отношения, реагировал совершенно не по этикету. Столько надменности офицер не видел даже во взгляде лорда. И при этом, что со своими сиротами-слугами, что с сервами, которых пришлось забрать с собой, маг общался на равных, ничем не выражая превосходства, начисто игнорируя более достойных людей из графских кавалеристов. Это злило, вызывая желание сорвать ярость на первом попавшемся. Вот только стоило вспомнить, как кричал погибающий под темным заклинанием графский солдат — желание пропадало.

Еще и дети эти, как их, Коска и Вилана, сидели, играли со своей магией, одним существованием демонстрируя его малозначительность. Он пахал как проклятый, тренировался, пока не затрещат кости, стоит в шаге от получения рыцарских шпор из рук графа. Но, если возникнет ситуация выбора, кем пожертвовать, им — преданным и подготовленным воином или одним из детей, из которых еще неизвестно что вырастет, даже его лорд выберет одаренного. Выберет, даже если видит его первый и последний раз в жизни.

Проклятые маги! Ведь раньше они все были под пятой истинной веры, а некроманты вообще прятались по таким норам, что не сразу и догадаешься о существовании подобной глухомани. Почему же все изменилось? Жаль, что он с должным прилежанием слушал лишь проповеди, а не уроки истории от старого архивариуса. Хорошо запомнил, что нужно веровать во владыку света, подчиняться старшим по положению, усердно трудиться, каяться в грехах и жертвовать церкви. Считал, что для рыцаря этого будет достаточно. Магов жрецы лишь ругали и кляли на чем свет стоит, но никаких действий в их отношении не предпринимали. Почему? Должна же быть причина. Скоро там уже город?

Встретившийся дорожный разъезд подсказал ответ. Сотня перестрелов и столица провинции примет их в свое чрево. А там, если найдется достаточно вместительная баржа, можно будет нанять ее и сократить время пути чуть ли не вдвое. Город удачно стоит на судоходной реке, получая с речной торговли изрядную пошлину и разрастаясь год от года. Столица графства Барен тоже пользуется своим расположением у этой же реки, но там нет имперского тракта и ладьи и баржи купцов гораздо реже пользуются ее пристанями. Им выгоднее подняться выше по течению и либо расторговаться уже здесь, либо перегрузить товар на телеги и развозить его по отдаленным провинциям, меняя на вино, меха, мед, рожь и пшеницу товары из других стран или то, что за бесценок продали ремесленные гильдии. Все равно в большинстве медвежьих углов, куда загнали своих подданных дворяне, не знают правильной цены на кривую, но все равно настоящую, покрытую потрескавшейся глазурью керамику, пережженные кузнецами, едва годные в работу гвозди, медные украшения. Много чего у ремесленников выходит не того качества что должно, но в деревнях нет выбора, там и такой товар выглядит настоящим сокровищем.

Вильгельм на мгновение прикрыл глаза, представляя как можно было бы заработать, знай он то что знает сейчас. Пустые мечты. Все, чему его обучали как лейтенанта лорда, он знает лишь благодаря преданной службе. Может быть в старости он откроет свое дело, откладывает на него серебряные и редкие золотые монетки уже который год. Хотя, рыцарю и вдруг торговать? Невместно. Впрочем, можно нанять управляющего, а свое участие не афишировать. Вот только, где найти такого же преданного, который не обманет и не сбежит с капиталом.

Раскланявшись с командиром разъезда, хоть и облаченном в плащ капитана, но состоящим на наемной службе у городского бургомистра, а значит их звания равны, Вильгельм направился в хвост процессии. Нужно обсудить с магом их дальнейший путь. Двинутся они проселками или будут искать подходящее судно, лейтенант, в отряде которого находится старший по положению, самостоятельно решать не имел права.

Беседа с Бернардом не принесла офицеру удовольствия. Начать с того что когда он проезжал вдоль колонны телег, в глаза бросились слуги некроманта, вовсю полыхающие магическим пламенем в руках. На дневных переходах он не видел детей, а ночью и подавно было не до них, так что контраст между робкими язычками, что горели на руках мальчишки в тот злосчастный день встречи с мэтром и тем полыхающим пламенем, которое резало глаза офицера сейчас, был разителен. Это разожгло новую волну зависти. Затем, когда Вильгельм, наконец-то, добрался до хвоста колонны, проклятый маг и не подумал покидать седло своего коня, а гнедой Вильгельма наотрез отказался приближаться к вороному скакуну и ни шпоры ни плеть не смогли его переубедить. Пришлось спешиваться и говорить, глядя снизу вверх, задрав голову. Издевательскую улыбку некроманта, которую тот и не подумал прятать, можно счесть меньшей неприятностью. Ответ некроманта, содержащий даже не намек, а прямое оскорбление умственных способностей лейтенанта, неспособного решить столь простой вопрос выбора между разбитой дорогой, на которой придется утопать в грязи и, поминутно, вытаскивать разваливающиеся телеги сервов и удобной палубой баржи где можно наслаждаться ничегонеделанием. Разумеется, стоит выбрать реку.

Оплеванный офицер, всего лишь действовавший так, как полагается, если в отряде есть аристократ, шипя от злости, взлетел на коня и приласкал того шпорами. Животное, взвизгнув от неожиданной боли, сорвалось в галоп, едва не сбросив наездника.

Бернард лишь усмехнулся, глядя как лейтенант пытается усмирить лошадь, разрывая ей рот удилами и охаживая короткой плетью. Понаблюдав за бесплатным представлением, выбросил графского офицера из головы. Его наставник не ответил на последнее послание, содержащее отчет об уничтоженном источнике некроэнергии. Захваченный заклятием, для доставки письма, сокол вернулся с пустыми лапами. Считав воспоминания через контролирующее птицу плетение и убедившись, что послание дошло до адресата, некромант снял чары и отпустил стремительного охотника. Странно, что его мастер не счел нужным написать ответа, но тому может быть множество причин, от банальной занятости вплоть до обострившейся паранойи у вот уже полтысячи лет коптящего небо мага. Бернард знал ритуал, позволяющий получить такое долголетие, все некроманты Ордена знали, но сил и контроля для его проведения ему не хватит еще очень долго. Это не полудохлую клячу в качестве высшей нежити, неотличимой от живого существа, поднять. Это такие высоты магии, до постижения которых немногие доживают, предпочитая превратить свое тело в лича, получив хотя бы такое продление существования.

Выбросив мысли о древнем учителе, направившем тогда еще совсем мальчишку, моложе Коски, на путь длинною в бесконечность, Бернард принялся за занятие, скрашивающее дорогу все эти дни. Раскрыв себя миру, принялся слушать потоки сил. Пока другие видят поля, луга, дорогу, уставших спутников, встречные караваны, он видит как тысячу лет назад по этой же дороге шагали имперские легионы, как еще ранее рабы выкладывали брусчатку, создавая тракт переживший не только их, но и саму империю. Вот там, вдалеке, под небольшим холмом покоится сотня не выдержавших тяжкого труда и закопанных в братской могиле. А чуть впереди светится оброненный и смытый дождем простенький родовой амулет, хранящий в себе отпечаток аур десятков поколений, без магии, но сохранивший память. На уже пройденном отрезке пути попадались отпечатки случайных стычек, пролитой крови, чужой жадности либо крупинок милосердия. Многое мир может рассказать умеющему смотреть и слышать. Да, некроманты не самые сильные из магов, но они — самые знающие. Просто слушай и призраки расскажут все, что было. Легким сгустком некроэнергии светится Курт — неприкаянная душа. Давненько он не просил подпитать его силой, Вилана, неосознанно, через хрустальную капельку, до сих пор болтающуюся на тонкой шее девочки, подпитывает его, пусть потери при передаче чудовищные, но постоянный отток магии развивает ее ядро, что идет только на пользу, да и призрак привязался к девчонке, может даже сможет развиться до стадии, когда получится дать ему тело. Не смотря на всю черствость, некромант жалел неприкаянный дух мальчишки, погибшего два века назад.

Как удалось выяснить в архивах, его семья попала под взрыв магической бомбы, мгновенно развоплотивший тела и души. Некому было встречать ребенка, чудом не попавшего под злую магию, а убитого обрушившейся стеной дома, на той стороне. Вот он и вернулся — искать маму. Двести лет искал, прикованный к месту своей гибели оставшимся под землей амулетом, той самой хрустальной капелькой, что с рождения была на его шее. Обозлившийся, пьющий чужие жизни, пока не попался Бернарду. Смешно было наблюдать как призрак пытается атаковать некроманта, не понимая, почему странный человек не поддается контролю и не отдает свою энергию. История мальчишки банальная и грустная, дух ребенка даже не осознавал, что он мертв, пришлось объяснять все на пальцах и откапывать привязавший его амулет. Почему он пожалел это создание и не отправил на перерождение, Бернард затруднялся ответить и самому себе.

Светятся чистой, еще не приобретшей окраса, магией брат с сестрой, упорно повторяющие упражнение на контроль. Две жемчужинки, найденные в навозе — неожиданный приз, нужно будет передать их в Орден. Там обучат гораздо лучше чем он, еще не воспитывавший не одного ученика. Попросились в слуги… Ха, вот будет сюрпризом, когда на уроках этикета они узнают что слуги мага ближе учеников, пользуются безграничным доверием и стоят лишь на шаг дальше родных детей, где-то на уровне племянников. Хорошо, что согласие их принять он дал лишь устное, без соответствующего ритуала, и в любой момент может избавиться от детей. Вот только графа Барен позлит, усадив крестьянских отпрысков за его стол, и сразу передаст знающему наставнику. Интересно, его мастер заинтересуется или Бернард так и останется последним, кого наставлял древний колдун.

Вороной скакун всхрапнул, привлекая внимание. Лейтенант с солдатами и первые телеги с поклажей сервов втянулись под высокую арку городских ворот, миновав широкий ров. Последние телеги громыхали деревянными колесами по потемневшим доскам подъемного моста. Бернард скользнул взглядом по оскалившимся зубам крепостной стены, украшающим ее вершину, разгуливающим за ними дозорным, стоящим на страже у входа солдатам городской стражи, укрытых кольчугами, угрожающих нависающим тучам остриями копий. Богатый город, может себе позволить дорогое оружие для стражников. А он как то расслабился, убаюканный мерным покачиванием в седле, не заметив собирающиеся тучи, обещающие сильный дождь. Нужно что-то делать с конем, в городе слишком много живности, болезненно реагирующей на присутствие нежити. Можно конечно подделать ауру и укрыть эманации нежизни, но такое чары ненадежны. Гораздо проще поступить по другому.

Бернард соскочил с седла, отцепил меч и окончательно похудевшие дорожные сумки, ослабил подпругу. Конь покосился умным глазом и, получив подтверждающий кивок, свернул в сторону от дороги, уходя в поля. Маг догнал последнюю телегу, забросил на нее поклажу и запрыгнул сам, оперевшись о борт. Возница покосился на тяжелого некроманта, заставившего телегу качнуться и скрипнуть старой осью, но промолчал. Жена крестьянина, подобралась и прижала к себе ребятишек, завороженно глядящих на темную фигуру в разодранном плаще и с восторгом на скрывающийся в ножнах меч. Желудок мага слегка квакнул, напоминая о том, что неплохо бы его чем-нибудь покормить, но Бернард предпочел бы дождаться, когда они доберутся до постоялого двора. Дорожная похлебка и вяленое мясо сидели уже в печенках, и некромант решил потерпеть еще с час и насладиться жирной кашей и свежей рыбой, которой славилась полноводная река, соединяющая торговлю нескольких королевств.

Крепостная стена города сменилась каменными зданиями в два-три этажа, селянский караван тянулся по кривым, узким улочкам города, притягивая презрительные взгляды жителей. Потрепанная, много раз чиненая одежда, покрытая дорожной пылью, заросшие лица мужчин, измученные долгой дорогой животные. Конечно, местные бедняки и нищие выглядели еще хуже, но они не покидали определенных для их обитания мест и на глаза горожанам попадались редко, а здесь сразу столько презренных сервов, нагло направляющихся прямо к центру города.

В лицо Бернарду полетел ком земли, брошенный кем-то особо смелым, недовольных вторжением грязных крестьян в их устоявшийся мирок. И это торговый город, видевший не только богатые облачения купцов, но и варваров в шкурах и темнокожих рабов с юга и востока. Маг прехватил снаряд перед лицом, словно вынув из воздуха и демонстративно зажег вокруг него зеленое пламя. Топот убегающих ног и мелькающая спина горожанина, спутавшего его с безобидным стариком-землепашцем, а так же раздавшиеся в стороны, пытающиеся вжаться в стены, жители, наблюдающие за продвижением телег подтвердили что всплеск магии был замечен и оценен по достоинству. Слухи разлетятся быстрее вспугнутых воробьев и к их группе постараются не приближаться. Отброшенный ком земли разлетелся о булыжную мостовую, выплеснув небольшую волну зеленого огня. Любопытно, как скоро кто-то решиться поставить на это место ногу?

Череп, скалящийся с золоченой, посверкивающей фибулы, скрепляющий потрепанный плащ гордо взирал на проплывающие дома, крошечные палатки уличных торговцев, занявшие расширившуюся улицу, квартал ремесленников, наполняющих воздух шумом инструментов. Пекарни, сменившие многочисленные мастерские, наполняли воздух запахом свежего хлеба и сдобы. Откуда-то потянуло ароматом жареного на углях мяса с приправами и неплохого пива, долетели звуки струн — дорогой трактир выдавал свое присутствие даже скрытый среди других строений. Мимо, все мимо, им нужен портовый квартал, там и место для подвод найдется и ночлег на время поиска подходящего судна.

До чуткого слуха долетели вопли птиц, шум снастей и крики грузчиков, а нос обожгло стойким запахом смолы, дерева, мокрых веревок и кожи. Бернард обернулся чтобы увидеть как первая телега сворачивает, а впереди раскинулась гладь широкой реки. Противоположный берег терялся вдали, еле различимый на линии горизонта. На воде покачивались многочисленные лодки рыбаков, мелких купцов, зарабатывающих как торговлей всем подряд, так и перевозками, кое-где гордо возвышались мачты гордых кораблей, способных выходить в море — имущество крупных торговых гильдий и богатейших купцов. По сброшенным мосткам сновали полуголые люди, вынося и поднимая на борт тюки, бочки, связки… проще посчитать что не грузили и не разгружали. Волнующееся людское море, заполнившее набережную раздалось в стороны при виде разбитых крестьянских телег. Бернард оказался прав, слухи добрались сюда быстрее чем они сами.

Впереди раздались чьи-то крики. Первая подвода остановилась во дворе огромного, в четыре этажа строения, сложенного из огромных, почерневших бревен. Над распахнутыми воротами

раскачиваемая ветром на цепях болталась бронзовая пластина с украшением-вывеской в виде кровати и бочки с кружкой. Половину пути переселенцы проделали, теперь нужно найти достаточно вместительный корабль и сговорчивого капитана.