Школа темных искусств

Глава 7

Из под неплотно прилегающей двери иглой выбивался тонкий лучик света от свечи, выдающий, что обитатель комнаты не спит. Тень, пробирающаяся вдоль стены замерла на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то, затем перетекла еще на шаг. Рассохшаяся половица тихонько скрипнула, заставив нечеткий силуэт застыть в напряжении, даже тихий звук дыхания исчез, но никто не отреагировал. Тень, перебралась через полоску света и подобралась к лестнице, соединяющей этажи постоялого двора с обеденным залом.

Коска все не мог уснуть. Из головы не выходили глаза девушки в раскачивающейся клетке на лобном месте и переполняющее их отчаяние. Наконец он, не выдержав, выбрался из постели, опустил ноги в сапоги, набросил плащ и двинулся к выходу из комнаты. Сестра спала, и не могла остановить его расспросами. Что он собирается делать мальчишка и сам не знал. Хоть что-то. Хотя бы глоток воды и кусок хлеба передать приговоренной к мучительной смерти.

Ночной город молча поглотил размытую тень. Выглядывающая в разрывах, так и не разошедшихся окончательно, туч, высвечивала шпиль на храме света, указывая направление к площади, да и путь от портового квартала до Храмовой площади был не таким уж сложным. Редкие патрули стражи сильно выдавали свое приближение светом факелов и бряцаньем оружия, позволяя всем, не желающим с ними встречи, свернуть в темный переулок, пережидая, пока ночные патрульные пройдут дальше.

Бернард осторожно перелистывал похрустывающие страницы древнего фолианта, найденного в закормах книжной лавки. Очень удачно он оказался в этом городе. Кто бы мог подумать что крайне редкий, рукописный трактат «О духах, вне мира обитающих» — плод трудов одного из последних шаманов, созданный еще в имперскую эпоху, окажется у торговца рыцарскими балладами и религиозными текстами.

Собственно за какими-нибудь новинками, повествующими о нелегкой жизни бродячих рыцарей и прекрасных дам, Бернард в лавку и зашел. Некроманты тоже люди и не прочь иногда почитать что-то отличное от темных книг. Его учитель, разменявший полтысячи лет, держал целую библиотеку о приключениях путешественников, купцов, торгующих с дальними странами и отдельную, тщательно скрываемую ото всех, тайную полочку с поэтическим содержимым. Стихи о любви у мага от которого редкий лич не убежит с воплями, кто бы мог подумать. Ох и влетело, тогда еще совсем юному Бернарду, когда он пробрался в святая святых, думая что там хранятся знания о могучих чарах и тайнах бытия. Самое обидное, что проверив все книги на той злосчастной полке и обернувшись, он увидел наставника, молча наблюдающего за его поисками. Много лет еще старый хрыч напоминал о великой тяге к любовной поэзии, заставившей ученика взломать чары, способные заставить задуматься и кого-нбудь поопытнее.

Но, в шаге от храма света, найти книгу, которую святоши старательно выискивали и уничтожали веками… Всего десяток золотых за невзрачный том. Без украшений, надписей, в простой деревянной обложке, обтянутой черной кожей. Человеческой. Торговец даже не понял, что именно попало ему в руки. Книга, содержащая все что знали шаманы о нематериальных сущностях. В том числе и тех, кого церковь света называет ангелами. Основы существования, способы вызова, источник сил. Сильно устаревшим, полным витиеватых иносказаний, добавленных для поэтичности и сокрытия сведений от случайных людей, язык текста неплохо маскировал содержимое фолианта под старинный сборник мифов, способный заинтересовать разве что коллекционера редкостей.

Очередная страница перевернулась, заставив пламя свечи чуть колыхнуться.

…ведомые вечной жаждой нести боль и мучения, они выискивают все новых и новых слабых духом, готовых за блага малые отдать душу свою на поругание и растерзание. Изъяв се, погружают плененный дух в немыслимые терзания, питаясь силой что щедрым потоков изливается из самого естества творения, что создатель всего сущего…

— Мэтр, — прошелестел потусторонний голос — брат Виланы покинул наше пристанище.

— Я знаю Курт. — некромант отвлекся от чтива и шевельнул пальцами, вспыхнувшими зеленью, заставляя глаза засветиться в полумраке, словно солнечный луч попал на две нефритовые капельки. — Пусть идет, он не раб мне.

— Вы не опасаетесь за Коску?

— Его выбор. Разумеется, он будет наказан, даже если сможет выполнить задуманное.

Ночной храм, залитый мраком и тенями от неверного света луны, разительно отличался от своей дневной ипостаси: статуи богов, в лунном свете, обратились кошмарными чудовищами, запертые по ночному времени двери здания выглядели огромным пятном мрака, только и ждущим неосторожного, осмелившегося шагнуть под арочный свод, а символ света, украшающий шпиль, возносящийся над колокольней, блеснул золотом и обернулся иглой с фибулы некроманта, лишь оскалившегося черепа не хватало для полного сходства.

Тень прильнула к каменным стенам зданий, окружающих площадь, и двинулась по кругу, пробираясь к лавке книготорговца. Невидимый в загустевшей темноте, взгляд устремился к столбам с клетками. Серым саваном, вырывающимся из мрака пятном, виднелось тряпье, заменяющее девушке одежду. Тень отделилась от стены и осторожным шагом двинулась к цели.

Коска стоял и смотрел на девушку. Она не шевелилась, видимо потеряв сознание. Один шип глубоко разорвал плечо, ткань рубища, заменяющего одежду, потемнела от крови, но изящная женская фигурка не шевелилась, не реагируя на боль. Лишь по редким, судорожным движениям груди можно было понять что девушка еще дышит. В мешке, тайком захваченном с кухни, ждали своего часа фляга с водой и кусок жареного мяса с хлебом, но как передать их тому, кто уже ни на что не реагирует.

— Эй! — негромко позвал мальчик. — Эй, очнись!

Приговоренная не отреагировала. Повышать голос подросток опасался, мало ли. Поднимется шум, прибежит стража и очень сложно будет объяснить что он здесь делает с мешком еды.

Коска попробовал подпрыгнуть чтобы достать до клетки, уцепиться за нее и просунуть припасенное внутрь. Бесполезно. Мэтр с его немалым ростом справился бы без проблем, но не мальчишка, что доставал ему, в лучшем случае до груди. В сердцах подросток пнул столб, затем подумал и стукнул его еще несколько раз, надеясь, что пленница очнется. Тщетно.

Можно было бы забраться на столб и опустить еду в клетку, но девушка, даже если придет в себя, не сможет ее взять. Железные полосы позволяют лишь небольшие движения, ни поднять рук, ни опуститься приговоренные не могут, вынужденные стоять до самой смерти.

Мальчик разглядывал черты лица девушки, насколько позволял неверный лунный свет и свисающие спутанные пряди волос. Приятный овал, тонкие губы, чистая кожа, четкие черты бровей. Интересно, какого цвета у нее глаза? Днем показались зелеными, но все-таки было слишком далко, чтобы утверждать уверенно. Приговоренная не шевелилась, а мальчишка стоял и смотрел снизу вверх, любуясь самой красивой, как ему казалось, девушкой.

Нужно возвращаться. Если бы молодая женщина была в сознании, Коска смог бы бросить ей веревку, подтянув которую она смогла бы поесть и утолить жажду, но в такой ситуации он ничего не сможет сделать… Или сможет?

— Ты хоть понимаешь что могло случиться? — всплыла в памяти фраза некроманта, которую он в сердцах бросил, когда Вилана вцепилась в его руку, пытаясь помочь Курту.

Зеленое пламя на руке, облизывает кружку, которая, спустя мгновение осыпается прахом.

Как же там мэтр говорил, описывая каждую руну? Зажигая магическое пламя, вы открываете канал для силы, а руны, что вы заставляете танцевать в пламени, задают силе форму и свойства. Нужно сменять их как можно быстрее не концентрируясь на определенной. Если задержать какую-нибудь дольше пяти ударов сердца — силу придется использовать иначе можно нанести себе серьезный вред, погасив успевшее принять структуру магическое пламя. Быстро меняя знаки друг за другом, вы приучаете свой разум вызывать символ, вырисовывая его в сознании сразу целиком, заодно увеличивая пластичность подвластной энергии.

Перед глазами всплыл знак, а каркающий голос, в памяти, произнес:

— Руна Хекос — символ разрушения. Даже сама по себе может разрушить довольно большой предмет или убить человека. Чуть позже я покажу плетение, позволяющее направлять ее энергию в конкретную цель и не позволять уничтожить больше чем нужно…

Над ладонью мальчишки загорелось белое пламя, резанувшее глаза, привыкшие к темноте, ярким светом, но совершенно не освещающее ничего вокруг, только саму руку. Многодневные тренировки позволили мгновенно сформировать в колеблющихся язычках перечеркнутый в трех местах косой штрих. Теперь, держать пять ударов сердца.

Чистый белый огонь начал темнеть, приобретая фиолетовые оттенки, а между лепестков пламени завели свой стремительный танец крохотные искорки. По коже побежали волны жара и леденящего холода, а рука начала неметь. Еще немного…

Ладонь, охваченная фиолетовым огнем, прикоснулась к шершавой, высохшей древесине и не почувствовала прикосновения. Огонь стек с руки мальчишки и мгновенно разбежался по столбу, железной клетке…

Коска, обессиленно опустившийся на землю, улыбнулся, у него получилось! Но, спустя мгновение, улыбка сменилась гримасой ужаса. Фиолетовое, искрящееся пламя и не думало останавливаться, охватив орудие казни, оно перескочило на фигуру девушки чтоб, немного погодя, исчезнуть, словно впитавшись внутрь. Все осыпалось вниз серой пылью, превращающейся в невесомый прах.

— Неплохо. — прокаркал знакомый голос над головой застывшего мальчишки. — Возможно такой исход, для нее, даже лучше. Однако, мне нужно подумать над твоим наказанием.

Мэтр! Коска, внезапно, отчетливо понял что все это время некромант наблюдал за его метаниями и не вмешивался, пока отчаявшийся парень не прибегнул к магии. Мэтр мог помочь ему, мог засунуть еду в клетку или освободить девушку, но не стал. Просто смотрел.

— Почему вы не вмешались? — смог выдавить парень из сведенной готовыми вырваться рыданиями груди.

— А зачем? — Коска готов был поклясться что бровь мага изогнулась в удивлении. — Она мне никто. Она осужденная преступница. Некроманты не вмешиваются в дела церковников, а все судьи и палачи в ведении церкви Света. Ты меня ни о чем не просил. Этих причин тебе недостаточно?

Мальчишка стоял и не мог вымолвить ни слова. Почему? Почему он не подошел к метру прежде чем убегать в ночь, без единой мысли о том, что он будет делать, всего лишь с желанием помочь девушке, врезавшейся в душу.

— Идем обратно. — маг силой заставил мальчишку отвернуться от кучки праха, оставшейся от приговоренной. — Ты даровал ей легкую смерть, немногие могут рассчитывать на такое милосердие. Утешься этим.

— Вы меня накажете?

— Обязательно. Ты самовольно оставил того, кому обещал служить. Это требует наказания.

— А за то, что я ее убил?

— Нет.

— Почему?

— Потом объясню, когда станешь старше.

Дверь в постоялый двор скрипнула, пропуская мага и, тенью следующим за ним, мальчишку. Бернард прошел к ближайшему столу, указал подростку на массивную лавку из половины бревна, до блеска вытертую седалищами посетителей заведения.

— Ложись.

Без расспросов и возражений, Коска вытянулся на «ложе», уцепившись руками за край. Сверкнуло, вспыхнуло зеленью. Скосив глаза, мальчишка увидел полосу зеленого огня, вытянувшуюся плетью, свивающуюся в кольца и тут же выпрямляющуюся обратно, словно живущую своей жизнью.

Мальчишка еще не отошел от шока первого убийства, и, чтобы это не вылилось в проблемы с рассудком, нужно дать ему другую причину для нервного расстройства. Причину, что будет воспринята как влияние не зависящей от него силы, а не последствие его действий. Телесное наказание — самое лучшее, что Бернард может сделать в подобной ситуации. Кроме того, из процесса можно извлечь пользу и научить мальца одному простенькому, но весьма полезному приему. Некромант поднял руку, занося наколдованную плеть для удара.

— Сейчас будет больно. Терпи. Постарайся полностью ощутить эту боль, понять ее, подчинить и поставить себе на службу. — некромант говорил ровно, даже каркающие нотки исчезли из голоса, будто он объяснял очередной урок. — Боль — источник силы. Разозлись, на меня, на себя — не важно. Злость позволит выдержать и не такое.

До ушей мальчишки долетел хищный свист…

Бернард размахнулся и, не щадя подростка, ударил вдоль спины. Бич боли, полностью нематериальная сущность, вгрызался в ауру, прожигая нервы терзающим импульсом. Можно просто наказать мальчишку, но, раз уж все так удачно совпало…

Спина горела огнем, волнами расходящимся по телу, казалось даже ногти и волосы нагрелись и вот-вот вспыхнут. Коске доводилось получать розгами от отца, но то, чем его бил маг, не шло ни в какое сравнение.

— Руна «Иксин» — гаснущего сознания коснулся чуждый голос. — Создай ее и держи.

Помимо воли, указанный символ всплыл перед внутренним взором подростка. Две вертикальные черты и две перекрестные, наискось. Самая простая и самая сложная одновременно. Именно на ней Коска срывался чаще всего. Нестабильная, как говорил Бернард. Просто создать, но очень сложно удержать. А сейчас… Сейчас руна горела перед глазами и не думала распадаться.

— Иксин — знак силы, позволяет превращать одно в другое. Представь как твоя боль питает тебя, раздвигает границы, наполняет и все сильнее разжигает твой собственный огонь.

Лента зеленого пламени хлестала не переставая. Мальчишка стонал от боли и в то же время в его ауре творились иные процессы: жгучие полосы, оставляемые некромантом на спине, впитывались, стекались к магическому ядру. Огонек, греющий сердце, превращался из трепещущего на кончике свечи пламени в яркий факел. Стало казаться, будто комочек плоти, бьющийся в груди, сейчас загорится. Вот именно сейчас. Ну сейчас-то уж точно. Но внутреннее пламя горело все ярче. Оно жгло, терзало, пока, на ее фоне, боль от ударов не перестала ощущаться вовсе.

Бернард задержал занесенную для удара руку. Достаточно, магическое ядро мальчишки выросло в два раза, больше нельзя, иначе тело просто не выдержит. Прогресс очень неплох. Да и предрасположенность к темной магии у, изначально светлого, подростка теперь определена совершенно точно. С первого раза превратить свою боль в свою же силу — хорошая заявка. Аура уже начала перестраиваться, готовясь защищаться от подобных повреждений в будущем. Вырастет сильным магом. Может, даже могущественнее Бернарда.

— Встань! — велел маг. — Слушай и запоминай. Пока ты мне служишь — ситуаций, подобной сегодняшней не должно повториться. Хочешь что-то сделать — проси дозволения.

— Слушаюсь мэтр. — Коска пошатывался, но смог пересилить себя и поднять взгляд.

— Иди спать и крепко запомни сегодняшнюю ночь.

Мальчишка пробрался в крохотной комнатушку, ступая на цыпочках, стараясь не стонать от прокатывающихся по телу отголосков порки и не разбудить сестру. Жесткая постель приняла подростка, лишь тихонько скрипнув. Мальчик смежил веки и тут же провалился в глубокий сон. По щекам потекли слезы. Еще долгие годы ему будет сниться рассыпающееся в пепел тело девушки в клетке и хищный свист пламенного бича.

Утром, едва постояльцы приступили к трапезе, в обеденный зал, грохнув дверью, ввалился растрепанный солдат, сразу же направившийся к Вильгельму.

— Лейтенант, есть подходящий корабль, что вместит всех этих… — солдат явно хотел сказать что-то крепкое, но, перехватив "добрый" взгляд некроманта, побледнел и сдержался, — крестьян. Огромная баржа, целых две палубы! Капитан согласен направиться в графство за дюжину золотых.

Вильгельм скрипнул зубами и перевел на мага ненавидящий взгляд. Если бы не приказ графа о повиновении и выполнении любых требований, эти крестьяне остались бы в своей деревне, а все они смогли бы добраться до места за пригоршню серебряных монет. Причем не на тихоходной барже, а на чем-нибудь побыстрее. Бернард проигнорировал взгляды, что метал в него офицер графа с поистине королевским величием. Не его ведь деньги, а все, что граф выдал в дорогу, будет потрачено и ничего не получится отложить «на старость». Как бы не пришлось из своих добавлять.

— Годится, поднимай крестьян. — отдал распоряжение Вильгельм, а сам направился к столу мага чтобы доложить о корабле.

Некромант сидел через стол от них и все прекрасно слышал, но треклятый этикет! Он обязан доложить аристократу и точка.

— Мэтр Бернард, — начал речь офицер, стараясь сдержать гнев и не допустить непочтительных интонаций, — корабль найден и готов принять на борт вас, ваших учеников и спутников.

Некромант на это лишь кивнул и отвернулся. Чуть погодя, бросил через плечо.

— Можете начинать погрузку. Оставьте мне сопровождающего, а сами проследите чтобы с сервами и их имуществом ничего не произошло.

Да как он смеет?! Офицера отправлять грузит крестьян, а с собой оставляет рядового солдата! Пусть не совсем рядового, а кавалериста графа, практически гвардейца. Но лейтенанта, без пяти минут рыцаря, и командовать сервами! Пообещав себе, едва только некромант выполнит поручение графа, вызвать его на дуэль, а там плевать, виконт он или не виконт. Честь у Вильгельма одна и отдавать ее на поругание, кому ни попадя, он не собирается.

Крестьяне собрались быстро. Дольше лошадей запрягали в подводы чем складывали небогатые пожитки. Бывший староста подошел было к офицеру с каким-то вопросом, но наткнувшись на полный ярости взгляд, передумал и исчез внутри постоялого двора. С коровьим мычанием, ржанием лошадей и скрипом плохо смазанного колеса, надоевшим еще на выезде из деревни, обоз двинулся к дальнему краю пристани. С неприглядной действительностью Вильгельма мирило лишь то, что терпеть это сборище осталось лишь четыре дня, по истечении которых он сдаст некроманта с рук на руки графу и завалится спать.

Подбадривая себя мечтаниями о том, как он проводит дуэль с магом и о том, как поверженный Бернард просит пощадить его никчемную жизнь, лейтенант наблюдал за погрузкой. Скот на верхнюю палубу, людей на нижнюю. Телеги равномерно по бортам, чтобы не перевернуть корабль. Палубные служки матерились в голос, успокаивая напуганных животных и везде сующих свой нос сервов, пытающихся проверить, как там устроены их животинки. Особенно офицера веселили попытки крестьян объяснить работникам баржи, не один год возящих самые разные грузы, как нужно привязывать животных, как закрепить поклажу на телегах… Один, особо хозяйственный, работник плуга, углядев привлекательный моток новой веревки, пытался пристроить его под мешки, заполнившие его телегу, за что немедленно получил в рыло от рулевого и, с расквашенным в лепешку носом, утирая ручейки крови, отправился на свое место. Особенно веселила ругань владельца судна, проклинающего нежелание крестьян расставаться со своим колесным транспортом и сетующего на злодейку-судьбу, приведшую его к необходимости принимать телеги на борт. Даже выплаченное золото не уменьшило его причитаний о том, что теперь его поднимут на смех все лодочники, от верховий реки до самого южного моря.

Бернард неторопливо поглощал жареные яйца с копченой грудинкой. Коска и Вилана сидели напротив, жуя разваренную жидкую кашу, запивая разбавленным водой медом. Мальчишка не осмеливался поднять глаз, а его сестра переводила взгляд с брата на мэтра, не понимая, что происходит. Скрипнувшая дверь, вместе с облачком густого утреннего тумана, пропустила вошедшего мужчину в коричневом балахоне до пят и наброшенном на склоненную голову капюшоне. Крест в круге, простой, деревянный, болтался на шее, на дешевой пеньковой веревке. Не пытаясь оглядеть зал и не поднимая головы незнакомец прошествовал к столу мага.

Все присутствующие в этот момент замерли в молчании. Хозяин прекратил протирать любимую цветную кружку. Подавальщик замер с так и не опущенной на стол тарелкой в руке. Застыли не донесенные до рта ложки и куски хлеба. Казалось, пролети муха — и она оглушит звоном крыльев.

— Пусть свет сопровождает тебя в пути. — раздался откуда-то из под капюшона глухой голос, явно мужской, но определить по его звукам возраст пришельца не представлялось возможным.

— Я отринул свет ради знания! — каркнул в ответ некромант, даже не делая попытки приподняться либо прекратить трапезу. — Чего тебе нужно, жрец?

— Ночью на площади перед храмом кое что произошло… — человек в балахоне не подал виду что маг хоть как-то задел его как ответом так и поведением. — Кое что слишком характерное чтобы вызвать сомнения в авторстве. Зачем ты избавил приговоренную от положенного наказания?

Коска забыл как дышать. Так быстро! Не успел день полностью вступить в свои права, а церковь уже здесь и расспрашивает их. Они заберут его и посадят в клетку! Почему? Ну почему он не рассказал мэтру Бернарду о своих терзаниях? Ведь маг не будет ссориться со жрецами ради мальчишки, которого знает едва больше недели.

— Ты забыл, жрец? Церковь не вмешивается в дела некромантов, а мы не лезем в ваши. Девчонка уже почти испустила дух, а моему слуге нужно было испытать силы на живом человеке. Я посчитал приемлемым чуть ускорить предрешенное.

— Слуге? Не ученику? — впервые в голосе жреца просквозил намек на хоть какие-то эмоции.

— Истинно. — чуть кивнул маг.

— У церкви более нет претензий. — мужчина в балахоне поклонился и направился к выходу.

Коска выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Оказалось, что весь этот короткий разговор он не дышал, вслушиваясь в каждое слово. Ему все казалось, что маг передумает, вот-вот окликнет гостя и отдаст ему мальчишку. Но нет, в молчании церковник покинул обеденный зал. С его уходом, словно прорвало плотину и зал, будто хлынувшей волной, наполнился звуками обычными для постоялого двора в утренний час.

— Мэтр? — осмелился Коска поднять на мага взгляд. — Почему?..

— Лишь один раз, после изгнания демонов, церковь пошла на открытый конфликт с моим орденом. — глядя в пустоту, проговорил некромант. — Это было сразу после запечатывания Врат. Мои братья, после выступления жрецов против них, просто покинули небольшую долину, лишив всех, кто там жил, нашей помощи. Церковники торжествовали, заявляя что победа над демонами принадлежит им. Были принесены соответствующие жертвы во славу Владыки Света. Долину освятили по всем правилам, разрушая и изгоняя все следы нашей магии.

Маг замолчал, отхлебнул звучным глотком чуть ли половину пива из кружки, вкусно причмокнул, словно смакуя.

— Через год там уже никто не жил. Вторжение демонов как дало нам знания о множестве иных миров, так и изменило наш, истончив барьеры. Разрушенные светлым ритуалом плетения магов смерти открыли путь для силы мира мертвых, что начала бесконтрольно изливаться на все живое. Смог ли кто-то выбраться — неизвестно. Главного иерарха, что выступил с диктатом о гонениях на Ordo Necromansi, очень скоро освободили от высокого звания и, под давлением перепуганных монархов, был заключен договор о невмешательстве Церкви и Ордена в дела друг-друга. Долина мертва и по сей день.

Маг допил пиво, вытер влажные губы, к чему-то прислушался. Вилане показалось, что она уловила какой-то шепот, звучащий глухо и отдаленно, словно говорили через печную трубу.

— Корабль нас ждет. Собирайтесь. — велел мэтр, направившись к сидящему за дальним столом солдату графа.