Шпион

«Совершенно секретно. Заместителю директора МИ-5 Э. Брауну от майора Д.Хопкинса.

Сэр, докладываю о мероприятиях, связанных с проверкой перебежчика подполковника Токаева.

Во исполнение Вашего приказа я связался с оперативным управлением МИ-6 и передал следующие указания:

1. Дать задание нашей агентуре в России навести справки о семье подполковника Токаева — о его сестре Нине и двоюродном брате Темуре, проживающими в Москве, а также о его двоюродном брате Хагуди, проживающем в Нальчике, и о племяннике Харитоне, проживающем в Осетии в посёлке Мизур. Цель мероприятия — выяснить, не подвергались ли они репрессиям в связи с уходом подполковника Токаева на Запад.

2. Навести справки в московской Военно-воздушной академии имени Жуковского и узнать, не подвергались ли репрессиям сотрудники академии, работавшие или дружившие с Токаевым.

3. Дать указание агентуре в Берлине выяснить судьбу сотрудника СМЕРШа капитана Квашнина.

4. Встретиться с певицей ресторана «Кронпринц» Эльзой Рихтер и уточнить обстоятельства её знакомства с Токаевым.

Получена следующая информация:

Сестра Токаева Нина Александровна и её муж военнослужащий Клыков Михаил Ефимович по-прежнему проживают в Москве и никаким репрессиям не подвергались.

Информации о двоюродных братьях Токаева Темуре и Хагуди и о племяннике Харитоне получить не удалось.

После ноября 1947 года в Военно-воздушной академии имени Жуковского было арестовано два научных сотрудника, но были ли они друзьями Токаева, не установлено.

Из берлинской резидентуры сообщили, что капитан Квашнин по-прежнему служит в СМЕРШе и недавно получил очередное воинское звание майора.

Агент МИ-6, работающая врачом-невропатологом в советском госпитале в Карлхорсте, встретилась с Эльзой Рихтер и описала эту встречу в донесении. Привожу его полностью:

«Получив задание выйти на контакт с Эльзой Рихтер, в один из вечеров я пришла в ресторан отеля «Кронпринц», где она выступала в концертной программе. Зал ресторана небольшой, столов на тридцать. Часть столов была занята американскими и британскими офицерами, за остальными располагались немцы из Западного Берлина, очень хорошо одетые, с деньгами, на которые они заказывали виски и дорогие немецкие вина. Многие были с молодыми женщинами. Время от времени немцы выходили в фойе и вели деловые переговоры. Иногда в них участвовали американские офицеры. Как я поняла, заключали сделки. Джаз-банд на эстраде исполнял западную музыку, между столами танцевали. Атмосфера ресторана напомнила мне Берлин в первые годы войны с его бурным и лихорадочным весельем, вызванным близкой мобилизацией и отправкой на фронт, с которого редко кто возвращался.

Эльза Рихтер выступала в середине программы. Она оказалась стройной блондинкой с длинными волосами и правильными чертами лица. Голос у неё был небольшой, но хорошо поставленный. Она исполняла песни из репертуара Марлен Дитрих. Особенным успехом пользовалась «Лили Марлен», её подхватывал весь зал. Закончив свою программу, она спустилась с эстрады и подсела к американцам. Один из них после закрытия ресторана увёз её на своём джипе.

Уже представляя, с кем мне придётся иметь дело, на следующий день я приехала к Эльзе в её комнату на Фридхофштрассе. Мой приход её насторожил. Но когда я сказала, что я врач и меня попросил навестить её Григорий Токаев и узнать о здоровье её дочери, насторожённость исчезла. Она рассказала, что дочь, болевшая воспалением лёгких, выздоровела, а Григория она не видела уже полгода. К нему приехала из Москвы жена, он сказал, что не сможет больше к ней приезжать. Она отзывалась о нём с большой теплотой. Немногословный и внешне замкнутый, но человек заботливый и прекрасный любовник, после него она долго не могла смотреть на других мужчин. Я спросила: «Но потом прошло?» Она сказала: «Да, прошло, жить-то надо».

Пока мы пили эрзац-кофе и разговаривали, её дочь спала на раскладушке за ширмой. На мой вопрос, где она принимает мужчин, Эльза ответила: «Здесь, где же ещё? Другого жилья у меня нет». Она рассказала, что до войны училась в консерватории. Когда муж погиб, учёбу пришлось бросить. Петь начинала в «Адлоне», потом «Адлон» разбомбили. «Кронпринц» ей не нравится, но выбирать не из чего. Прощаясь, попросила передать привет Григорию Токаеву. Я сказала, что не смогу этого сделать, потому что Токаев сбежал в Великобританию. Эльза воскликнула: «Он всё-таки это сделал!» И рассказала, что однажды Григорий попросил её познакомить его с кем-нибудь из британских офицеров. Зачем, не сказал, а Эльза не спрашивала. Его просьбу она выполнила. С майором британских ВВС Токаев встречался несколько раз. О чём они разговаривали, Эльза не знала, но теперь понимает, что уже тогда он начал планировать уход на Запад. Она добавила: «О Григории меня уже расспрашивали». А на вопрос, когда и кто, ответила: «Вскоре после того, как мы с ним расстались. Русский офицер в чине капитана. Он не назвался. Среднего роста, русый, курносый, приехал на «виллисе». Очень подробно спрашивал о британском майоре, с которым я познакомила Григория». «Вы рассказали?» «Да, он был очень настойчив. Предупредил, что если я буду что-то скрывать, у него есть способы испортить мне жизнь. Я испугалась. Григорию это повредило?» Я ответила: «Ему уже ничего не может повредить». На этом мы расстались».

Полученная информация не позволяет ответить на вопрос, вызван ли уход на Запад подполковника Токаева идейными соображениями, как он утверждает, или же он является агентом советской разведки. Судя по описанию, советский офицер, который расспрашивал Эльзу Рихтер о Токаеве, является капитаном Квашниным. О знакомстве подполковника Токаева с британским офицером он был обязан доложить генерал-полковнику Серову. Следовательно, уже тогда у СМЕРШа были сомнения в благонадёжности Токаева. Тем более непонятно, почему советская контрразведка не воспрепятствовала его побегу.

Майор Д.Хопкинс.

15 февраля 1948 года».