Шпион

V

Вызов к Серову, доставленный курьером НКВД, встревожил Григория Токаева. С госбезопасностью, недавно ставшей частью наркомата внутренних дел, он никогда не сталкивался. В академии, как и во всех учреждениях, существовал первый отдел, предупреждавший разглашение государственной тайны и осуществлявший постоянную слежку за сотрудниками. Григорий знал, что и на него там заведено дело. Но в нём, как он предполагал, нет никаких компрометирующих его сведений, иначе его судьба сложилась бы по-другому. Но это не успокаивало. На его памяти было немало случаев, когда сотрудники академии с большими заслугами и безупречными репутациями, исчезали бесследно и никто не интересовался их участью, это было опасно. Успокоив, как мог, жену, испуганную неожиданным вызовом, Григорий отправился на Лубянку.

К заместителю наркома его вызвали на 14 часов. В половине второго он вошёл в четвертый подъезд здания на Лубянской площади и предъявил повестку дежурному в бюро пропусков. Пропуск майору Токаеву был заказан. Дежурный выписал пропуск, но ему не отдал, позвонил куда-то по внутреннему телефону и попросил подождать. Минут через десять появился младший лейтенант, взял пропуск, проверил документы Григория и распорядился:

— Следуйте за мной.

Они вошли в лифт и поднялись на пятый этаж. Григорий с интересом осматривался. Удивили очень длинные коридоры, которые, как казалось, опоясывали всё здание. По сторонам находились кабинеты с дубовыми дверями, без табличек, только с номерами. Коридоры были пустыми. Лишь изредка навстречу попадались военные с папками в руках и хмурыми лицами. Возле одного из кабинетов сопровождающий остановился:

— Входите.

Это была просторная сумрачная приёмная. Лейтенант передал повестку и пропуск Токаева дежурившему в приёмной полковнику. Тот приказал:

— Ждите, вас вызовут.

Ждать пришлось минут сорок. Наконец раздался негромкий зуммер, полковник открыл тяжёлую дверь:

— Заходите.

В глубине огромного кабинета за письменным столом с телефонами спецсвязи сидел невысокий человек лет сорока в мундире с погонами генерал-полковника, с простоватым лицом и ранними залысинами. На столе перед ним лежала папка с документами, которые он просматривал. Григорий понял, что это его личное дело. Он доложил:

— Товарищ генерал-полковник, майор Токаев по вашему приказанию прибыл.

— Вижу, что прибыл, — неприветливо отозвался Серов. — Садись, майор. Тут написано, что ты осетин. Это так?

— Так, товарищ генерал-полковник.

— Как звали отца?

— Ахмат.

— А почему ты Александрович?

— Так написали.

— Женат?

— Да, жена инженер-химик.

— Дети есть?

— Дочь, ей семь лет.

— Это хорошо. Родители живы?

— Нет.

— Родственники есть?

— Есть. Сестра Нина, двоюродный брат Темур Бегазаевич, они живут в Москве, двоюродный брат Хагуди Гедоевич, живёт в Нальчике, племянник Харитон Дзибаевич, он в посёлке Мизур в Осетии.

— Ты понимаешь, Токаев, что их судьба зависит от тебя? Они будут расплачиваться за все твои ошибки.

— В чём меня обвиняют?

— Пока ни в чём. Это я так, на будущее. Продолжим. — Серов перелистнул документы в деле. — Награды: «Отличник РККА», медали «За боевые заслуги» и «За победу над Германией». Ну, это многим давали. А орден «Красная звезда» за что? Ты же не воевал. Вот запись: «В боевых действиях участия не принимал, ранений и контузий не имеет».

— Я служил в бомбардировочной авиации, в аэродромном облуживании. Аэродромы были прифронтовые. А что не ранен, просто повезло, многие погибали.

— Мне рекомендовали тебя как человека, который разбирается в ракетах, — продолжал Серов.

— В авиационных реактивных двигателях, — уточнил Григорий. — Я занимаюсь этой тематикой много лет. Это будущее нашей авиации.

— Тут сказано, что ты три раза подавал докладные руководству академии. Предлагал включить эту тему в планы. Почему твои предложения отклоняли? Они что, не понимали их важности?

— Понимали. Не стоит подозревать руководство академии во вредительстве. Перед академией тогда стояли другие задачи.

Серов нахмурился.

— Кого подозревать во вредительстве, а кого не подозревать, это не тебе решать. Это решать нам. Тут сказано, что ты знаешь немецкий язык. Это так?

— Знаю.

— Откуда?

— Много материалов было на немецком языке, — объяснил Григорий. — Немцы продвинулись в реактивной технике дальше нас. Пришлось изучить. Начал с работ Ойгена Зенгера. Ещё до войны он опубликовал статью о возможности создания дальнего ракетного бомбардировщика. Потом вышла его книга о проекте «Зильберфогель» — реактивном самолёте «Серебряная птица». В ней было много конструктивных идей.

— Ойген Зенгер, — повторил Серов. — Знакомая фамилия. Есть разведданные, что он сбежал во Францию. Его нужно заполучить и вывезти к нам.

— Товарищ генерал-полковник, почему вы мне об этом говорите? — рискнул спросить Григорий.

— Потому что этим придётся заниматься тебе. Под моим руководством. Вижу, что ты к этой работе готов. Свободен, майор. Жди приказа.

В сопровождении того же младшего лейтенанта Григорий миновал бесконечные коридоры Лубянки и вышел на площадь. Был серый денёк, накрапывал дождь. Возле «Детского мира» тянулась длинная очередь, что-то давали. Григорий чувствовал, что в его жизни наступает новый крутой поворот.

Приказ пришёл через две недели. Майору Токаеву предписывалось вылететь в Берлин. Там уже был генерал-полковник Серов, исполнявший обязанности заместителя Главноначальствующего советской военной администрации Германии маршала Жукова и уполномоченного НКВД СССР по Группе советских оккупационных войск. Ему было поручено организовать поиск и отправку в Советский Союз немецких архивов и учёных, работавших с Вернером фон Брауном.