Шпион

XIX

К первому августа никакого отчёта правительству комиссия под председательством генерал-полковника Серова не представила. Григорий Токаев не знал, чем Серов мотивировал невыполнение постановления Совета Министров. Судя по всему, он нашёл какие-то убедительные причины. Или же, что тоже нередко бывало, в Кремле не поставили постановление на контроль. Постановлений принималось много, все не проконтролируешь.

Документы Бергера были доставлены в Городомль Королёву. Специалисты из его НИИ, занимавшиеся ракетным топливом, дали им очень высокую оценку и выразили комиссии Серова благодарность за эффективную работу. Отсрочка была получена, но Григорий понимал, что чуть раньше или чуть позже в Москве вспомнят о постановлении Совмина и потребуют отчёта. Не мог не понимать этого и Серов, но решение, которое он принял, никаким логическим объяснениям не поддавалось.

Заседания комиссии проходили в здании администрации СВАГ в Карлхорсте по вторникам в два часа дня. Когда Григорий с двумя немками-стенографистками входил в зал, все немецкие специалисты уже сидели за столами и перечитывали свои записи, готовясь к выступлению. Но в один из вторников в начале августа никого в зале не оказалось. Это было странно, все немцы были очень дисциплинированными. Через четверть часа пришел дежурный офицер комендатуры и доложил, что подполковника Токаева вызывает на вахту немецкий профессор Ланге. На КПП вместе с Ланге собрались все пятнадцать членов комиссии.

— Герр оберст, нас не пропускают на заседание, — возмущенно обратился к Григорию Ланге. — В чём дело?

— У меня приказ немцев не пускать, — объяснил начальник караула.

— Чей приказ?

— Генерал-полковника Серова.

— Господа, это недоразумение, — обратился Григорий к немцам. — Подождите, сейчас я всё выясню.

— Товарищ генерал-полковник, мне сказали, что вы приказали не впускать в здание членов комиссии. Это так? — спросил Григорий.

— Ну да, — подтвердил Серов. — Мне надоела их пустая болтовня. Мы даём им усиленные пайки, а отдачи никакой нет.

— Значит ли это, что комиссия прекращает работу?

— Значит.

— Мне не кажется это решение правильным. Комиссия создана по постановлению правительства. В Москве вас спросят, почему вы её разогнали. Что вы скажете?

— Да то и скажу. Толку от неё никакого. Ты, Токаев, не сумел собрать в неё нужных нам специалистов.

— Я собрал лучших из тех, кто были. То, что они не могут предложить кардинальных решений, не их вина.

— Я про это и говорю. В комиссии не хватает самого Зенгера. Мы его получим, над этим работают. Мои люди установили его адрес, он живёт под Парижем.

— В таком случае лучше приостановить работу комиссии, а не разгонять её. Когда получим Зенгера, отчёт о работе комиссии будет выглядеть убедительней. Постановление правительства выполнено, комиссия завершила свою работу.

— Где ты, Токаев, научился этой бюрократической казуистике? — поинтересовался Серов.

— Жизнь научила, товарищ генерал-полковник.

— Ладно, убедил. Скажи немцам, чтобы не разъезжались. Когда придёт время, мы их соберём.

— Пайки сохраним? Тогда они точно не разбегутся.

— Это их больше всего волнует?

— Можно понять, жизнь у них очень нелегкая.

— Не нужно было с нами воевать, тогда бы и жили нормально. Чёрт с ними, сохраним.

— Господа, работа комиссии временно приостанавливается, — объявил Григорий немцам на КПП. — Вас известят, когда она возобновится. На это время ваше снабжение сохранится.

Через неделю, вернувшись вечером домой, Григорий с удивлением обнаружил на кухне Бергера. У него на коленях была небольшая чёрная папка.

— Николай Васильевич, что привело вас ко мне? — спросил он, проводив профессора в кабинет.

— Это единственное место в Берлине, где меня угощают настоящим кофе, — с усмешкой ответил Бергер. — Это я так шучу. Нет, Григорий Александрович, меня привело к вам более важное дело.

— Какое?

— Как мне стало известно, работа вашей комиссии по проекту Зенгера приостановлена.

— Вы очень хорошо информированы о наших делах, — заметил Григорий. — Откуда вы это знаете?

— Рассказал знакомый немец, член вашей комиссии. Чем это вызвано?

— Низкой квалификацией немецких специалистов, — неохотно объяснил Григорий. — Работа комиссии возобновится, когда найдут Зенгера. Его уже нашли, он где-то во Франции, под Парижем. Осталось его уговорить.

— Или выкрасть? — предположил Бергер.

— Или выкрасть, — хмуро согласился Григорий.

— Понятно. Я решил, что сейчас самое время продолжить наше сотрудничество.

— Я вас внимательно слушаю.

— В тот день, когда я передал вам документы, я остался на ферме и ещё раз осмотрел сарай, — продолжал Бергер. — У меня было такое чувство, что я нашёл не всё. Я оказался прав. После недолгих поисков нашлась ещё одна стопка документов.

— Снова двадцать килограммов?

— На этот раз меньше. Всего килограмма три. Чтобы нам снова туда не ехать, я захватил часть документации с собой. Посмотрите, вы сразу поймёте, чего она стоит.

Бергер извлёк из папки страниц десять и положил перед Григорием.

Это были такие же исследования по созданию ракетного топлива. Но если раньше в них описывался процесс, то в этих листках был результат. По заключению немецких учёных разработанное ими топливо обеспечивало тягу двигателей в 30 тонн. Это были ещё не 100 тонн, как по проекту Зенгера, но мощность неслыханная, о какой наши ракетчики могли только мечтать.

— Сколько? — спросил Григорий.

— Пятьдесят тысяч марок.

— Цены у вас очень быстро растут, вы не находите?

— Каждая вещь стоит столько, сколько можно за неё получить. Я не навязываюсь. На эти бумаги я легко найду покупателя.

— Где остальные документы?

— У меня дома. Я перевёз их в Берлин, хотя это было очень рискованно. Если бы меня задержал с ними американский патруль, у меня были бы серьёзные неприятности. Я понимаю, Григорий Александрович, вы должны доложить о моём предложении вашему руководству. Доложите. Если оно согласится, завтра в семь вечера я буду ждать вас на том же месте, возле рейхстага. Приезжайте один, с деньгами. Эти листки я вам оставлю. Покажите их своему начальнику. Это поможет ему принять решение. А теперь позвольте откланяться. Передайте вашей милой жене спасибо за кофе.

На следующее утро Григорий вошёл в кабинет Серова и положил на стол генерал-полковника десять страниц, которые оставил ему Бергер.

— Что это? — недовольно спросил Серов.

— Часть документов, которые нам предлагает купить профессор Бергер. Они из того же исследовательского центра фирмы Сименс, который разрабатывал ракетное топливо для Зенгера.

— Он что, еврей?

— Нет, немец.

— А делает всё по-еврейски. Сначала продал нам все документы, а теперь снова продаёт по частям. Сколько он хочет?

— Пятьдесят тысяч марок.

— Не слабо! Сколько их?

— Килограмма три.

— Значит, за двадцать килограммов он запросил двадцать тысяч, а за три пятьдесят? За кого он нас принимает?

— В тех двадцати килограммах было описание процесса, в этих трёх результат. Есть разница?

— Ох, Токаев, не нравится мне эта коммерция.

— Бергер не настаивает. Если не купим мы, он продаст документы американцам.

— Ну точно — еврей! Ладно, берём. Надеюсь, они того стоят.

Кассирша в бухгалтерии посмотрела на Григория с удивлением.

— Вы нас разорите, товарищ подполковник. Что вы покупаете?

— Ловленные мизера, — ответил он шуткой из довоенных студенческих времён.

Ровно в семь вечера Григорий остановил свою «Ганзу» возле рейхстага. Бергер его уже ждал. Он жил неподалёку в полуразрушенном доме. На уцелевшей стене сохранилась табличка с названием улицы и номером дома. В доме когда-то была недорогая гостиница, от неё остались длинные тёмные коридоры с номерами по сторонам. Электричества не было. Бергер впустил Григория в свой номер и зажёг керосиновую лампу, какие в России называют «летучая мышь». Потом извлёк из-под кровати стопку документов, аккуратно перевязанную шпагатом. Толстую пачку марок не стал пересчитывать, только взвесил её в руках. При неверном свете лампы написал расписку и передал Григорию.

— Всё в порядке, Григорий Александрович. Рад, что эти документы попали к нам, а не к американцам. Хотя и не уверен, что это к добру. Пойдёмте провожу вас, а то в этих потёмках вы шею сломаете.

Дома Григорий развязал шпагат и внимательно просмотрел документы. Их ценность была неоспорима, фантастический проект Зенгера становился реальностью. Пока ещё в очень небольшой части, но начало ему было уже положено. И он, подполковник Токаев, который меньше всего хотел принимать участие в подготовке новой войны, приложил в этому руку. Но он был советским офицером и сделал то, что был обязан сделать советский офицер: отвёз документы Бергера в Карлхорст и передал их с рук на руки генерал-полковнику Серову. А дома сказал жене:

— Если снова придёт Бергер, меня дома нет. И никогда не будет.