Шрамы и песни

Глава 20

После репетиции я встретился в парке с Коннером для пробежки. Закончив бегать, мы, ни говоря ни слова, побрели к Леа и Грейс, их входная дверь оказалась незапертой, так что мы вошли и скинули на пол наши пропотевшие рубашки.

Когда мы с Коннером подошли к кухне, до нас донесся вздох Леа:

— Да, но все же он не Шейн. — Мы оба встали в дверном проеме, скрестив руки на обнаженной груди, и ухмыльнулись. Взгляд Грейс исследовал мышцы моей груди, спустился к животу и спортивным штанам. Ее губы приоткрылись, и сама она наклонилась в мою сторону. Пресвятой Секс Глазами, прежде я не видел, чтобы она так пожирала меня взглядом.

— Кто не я? — перебил я Леа.

Леа подпрыгнула и, прижав руки к груди, вскрикнула:

— Ты меня до смерти напугал!

— Э-э, — единственное, что смогла из себя выдавить Грейс, продолжая в открытую глазеть на меня. Мне это понравилось. И мне чертовски хотелось большего. Хотелось, чтобы она потеряла над собой контроль, прямо как я, когда увидел ее. Мне хотелось, нет, мне было необходимо, чтобы она провела своими ручками по моей груди и прижалась ко мне своими офигенными губками.

Я расцепил свои руки и вошел в кухню, бросая свой мобильник на стол рядом с ней. Улыбаясь ей, достал из холодильника бутылку воды и прислонился к кухонному шкафчику, предоставив ей больший обзор. Ее глаза расширились. Я поиграл мышцами (о которых даже не подозревал), пока она смотрела. И немного испугался, когда Леа мечтательно прошептала:

— Горячий черт. Выглядит очень аппетитно.

Пытаясь игнорировать Леа, я открыл бутылку, поднес к губам и начал пить воду, медленно. Я позволил струйке стечь по моему подбородку и упасть на грудь. Восхитительный румянец залил щеки и шею Грейс, и я сразу понял, когда стало тяжело дышать. Тысячи грязных мыслишек пронеслись у меня в воображении, пока мы смотрели друг на друга; и все они заканчивались тем, что она крепко обхватывала меня ногами, в то время как я снова и снова шептал ее имя. Мне до дрожи хотелось оказаться внутри нее, руки покалывало от желания изучить каждый сантиметр ее тела. Губы горели от жажды прижаться к ее губам; язык жаждал ощутить ее вкус. Потребовался весь мой долбаный контроль, чтобы не рвануть к ней, и вместо того чтобы посадить ее на стол и начать показывать всем, что она моя... просто разглядывать ее, просто ласкать ее взглядом.

— У Грейс сегодня вечером свидание, — выпалила Леа. Мне в лицо будто ведро ледяной воды плеснули. Что, блин, она сейчас сказала? Какого хрена? Алекс? Итан? ЧТО, МАТЬ ВАШУ, Я ПРОПУСТИЛ?

Меня перекосило от гнева, и одним движением руки я сжал пустую бутылку от воды.

— Решила уступить Алексу с блогом? — спросил я сквозь зубы. Я. Его. Убью.

— Э-э, как бы не так. Но спасибо тебе, что заставил меня почувствовать себя шлюхой. Опять, — прошептала Грейс.

Ей что, больно? Ей больно? У нее в руках было мое гребанное сердце и, каждый раз, когда я ее видел, она выжимала из него жизнь, и ей еще и больно?

Леа потянулась к Грейс и спросила, указав на меня пальцев:

— Ты видишь эту обалденную грудь?

— Заткнись, — прошептала та. Ее взгляд переметнулся от Леа обратно ко мне. Готов поклясться, что в ее глазах застыли слезы.

Леа выперла Коннера из кухни, двумя руками толкая его в сторону коридора. Мы остались наедине.

К черту все.

Я шагнул вперед, не сводя с нее глаз. Она подскочила и двинулась мне навстречу. Подняла голову и уперлась руками в бедра.

— Подумай хорошенько над тем, что собираешься сказать мне, Шейн, — прошептала она.

Затем уголки ее губ дернулись вверх.

О, да чтоб меня. Я шагнул к ней, подталкивая к кухонному столу, пока ее сладенькая попка не уперлась в него. Сильно. Воздух вокруг сгустился, и она приоткрыла рот, делая тихий вдох. Я наклонился, прижимаясь к ней всем телом. Своей грудью, сквозь ткань ее рубашки, я ощутил, как напряглись ее соски. Я неторопливо расположил ладони на столе, по бокам от нее, заключая в объятия.

— Не позволяй ему прикасаться к себе, — прошептал я.

Ее дыхание стало неровным.

— Назови мне хотя бы одну вескую причину для этого, — сказала она.

Я не мог сдерживать себя. Да я и не хотел. Скользнул одной рукой к ее талии и забрался под рубашку, поглаживая кончиками пальцев ее кожу. Я наклонился ближе, вдыхая ее аромат. Мы оба задыхались, и наши губы все приближались, мы дышали друг другом.

И сразу же... словно кто-то сверху сидел, дирижируя всей херомантией моей жизни и издеваясь надо мной, становясь при этом обломщиком 80 лвл... у меня зазвонил телефон. И на экране появилась фотка полуголой Мари, сделанная в туалете «Бузера». Я ее убью. Как, черт возьми, она сотворила это с моим телефоном? Мы вдвоем где-то с минуту пялились на телефон, пока я не нажал «отклонить» и не отступил назад, проводя рукой по волосам, понимая, что магия момента разрушена.

— Вау, Шейн. Просто вау. И как еще до сих пор твой член не отсох и не отвалился?

— Я с ней не спал.

— Ха. Да каждый раз, как ты открываешь свой рот, оттуда вылетает очередная ложь. Проблема в том, Шейн, что меня не волнует, спал ты с ней или нет. Пропусти, мне пора собираться.

— Не позволяй ему прикасаться к тебе, Грейс. Просто. Не надо.

— О, конечно, прекрасная идея, никаких рук. Да, мне намного больше нравится мысль о его языке, блуждающем по моему телу! — Она оттолкнула меня и выбежала из комнаты. Слезы текли по ее лицу, когда я догнал ее, но она захлопнула дверь ванной прямо у меня перед лицом.

Сильно приложившись лбом о дверь ванной комнаты, я услышал быстро приближающийся звук туфлей Леа. Цок-цок-цок. Она ударила меня по руке, прежде чем я хотя бы успел повернуться к ней лицом. Да эта цыпочка просто зверь.

— Что, черт возьми, с тобой такое Шейн? Скажи ей, кто ты! Перестань играть с ней...

Я ринулся к ней, глаза в глаза, нос к носу.

— Я. НЕ. МОГУ. Мне так приказали. И, Леа? Взгляни на меня. ТЕПЕРЬ Я ШЕЙН! Она должна любить его. А не того ангела, которого больше НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Что, если ЕЙ больше не нужен Я? Леа, с тех пор как я узнал, кто она, я зациклился на этих мыслях. Этот Шейн Макстон недостоин. Черт, он недостоин. Он был пропащим ублюдком, Леа, но теперь вместо него я, и если она не примет меня таким — я отпущу ее, но буду любить ее каждую оставшуюся минуту моего существования. Моя душа заклеймена ее именем, ее имя вытатуировано в моем сердце. Я никогда не полюблю никого другого.

— Тогда скажи ей, кем ты был, Шейн. Пожалуйста, не позволяй ей думать, что он покинул ее, не позволяй ей думать, что она была его недостойна, — прошептала Леа.

— С кем у нее свидание? — выпалил я.

— С Райаном, барменом.

— Что у нее с Райаном? — прорычал я.

Она одарила меня такой зловещей улыбкой, которую мне еще не приходилось видеть на ее по-эльфийски симпатичной мордашке.

— Не знаю. Они пересеклись в кафе после сегодняшней репетиции, и он пригласил ее на свидание. И, Шейн, раз уж ты обижаешь мою лучшую подругу, то я надеюсь, что его поцелуи перекроют все твои поцелуи. Надеюсь, он заберет все частички ее сердца, отданные тебе, и напишет на них свое имя, — усмехнулась она.

Она оставила меня в коридоре, с приступом тошноты, — еще немного, и меня точно вырвет.

Я двинулся в гостиную и, бормоча себе под нос, начал ходить взад и вперед. Коннер с интересом поглядывал на меня с дивана.

— И почему мне кажется, что я пропустил несколько эпизодов из мыльной оперы, которую ты называешь жизнью?

Взглянув на него, я выдал длительный монолог, состоящий из трехэтажного мата, и вцепился себе в волосы.

Грейс вбежала в гостиную и схватила пальто, крепко сжимая его, чтобы не уронить.

Мой взгляд прошелся по ее ногам, бедрам, рукам, медленно осматривая все ее тело. Я поежился. Какого черта она напялила такое платье? Такие платья надевают, когда хотят кого-то соблазнить.

— О Боже, — прошептал я.

Услышав эти слова, она перехватила мой взгляд, все ее лицо выражало страдание, она приоткрыла рот, будто собираясь что-то сказать, но потом передумала.

Раздался ужасный звук звонка, и она побежала открывать дверь. Я дернулся следом, неразумное подсознание твердило остановить ее, но Коннер перехватил меня за пояс и потянул обратно.

— Пусти меня, блин!

— Ты в своем уме, Шейн? И что ты сделаешь, будешь бить его, пока она в тебя не влюбится? Не выйдет! Что за хрень ты принял?

Я вырвался из его хватки и провел ладонями по лицу.

— Я не под кайфом, Коннер, клянусь. Просто я чертовски сильно люблю ее.

— Вот дерьмо.

— Да.

— Шейн, Райан ни в чем не виноват. Грейс сделала свой выбор.

— Коннер, мою кандидатуру как достаточно весомый вариант она даже не думала рассматривать. Мне надо свалить отсюда. — Я порылся в кошельке в поисках презерватива. Я понимал, что это плохая идея. Понимал, что это грубо, грязно и отвратительно. Но прежде чем отдать ее другому, мне требовалось оставить за собой последнее слово. И я помчался по коридору к входной двери.

Райан стоял, прислонившись к дверному косяку с улыбочкой а-ля «сегодня мне перепадет». Да, я подумал о том, чтобы подправить его блестящие только почищенные зубы. Но я воздержался от насилия.

— Прошу прощения, — пробормотал я ей на ухо, чтобы пройти в дверь, она пододвинулась, пропуская меня к выходу. Да, спасибо.

Проходя мимо, я обхватил рукой ее талию и всунул свернутый презерватив в сжатый кулак. Легонько коснувшись ее бедра, я наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза. В этот же момент время словно замедлилось, как если бы мы вечность смотрели в глаза друг другу. Медленно, я придвинулся губами к ее уху:

— Просто застрели меня, пожалуйста. — Я отодвинулся и увидел, как она задрожала от моих слов. Она всматривалась мне в лицо, в ее глазах стояли слезы.

— Привет, Шейн, — сказал Райан.

Не добавляя ни слова, я сунул руки в карманы и выбежал на улицу. Коннер шел рядом со мной. Отличный друг.

Напрямик в «Бузер». Не прошло и часа, как я, вместе с рядом сидящим Коннером, оказался накачан до самых небес.

— Значит, твой план — это не просыхать до конца жизни, вместо того чтобы разбираться с тем фактом, что твоя любимая девушка сейчас на свидании с другим? И чем это лучше того, чтобы снова подсесть на наркоту?

— Я как бы слегка занят, пытаясь добраться до статуса отключки. Ты же не будешь против, если я проигнорирую твою пламенную речь? — сказал я, допивая очередной шот.

— Тогда ответь на один вопрос.

Я крутанул рукой в воздухе, призывая его продолжить нарушать прогресс моего бухания.

— Разве она не достойна того, чтобы за нее боролись?

— Достойна. Только я не достоин быть победителем. Шейн Макстон — кусок дерьма.

Коннер пьяно мотнул головой вверх и вниз.

— Ага. Он был им раньше. Но потом, девять месяцев назад, он очистился и, среди тех кого я знаю, стал одним из лучших парней. Шейн, не трать свою жизнь на вопрос, достоин ты ее или нет, позволь ей самой решать.

Спустя какое-то время, смутно помню, как карабкался по ступенькам к квартире Грейс и Леа. Я собирался дожидаться Грейс в ее постели. И не позволю этому барменишке ничего ей смешивать, даже напитки.

Смеясь и шикая друг на друга, мы с Коннером ввалились в квартиру девушек.

— Чувак, у тя ключи есть? Тычесерьезно? Да ты ж почти женатик! — промычал я.

— Тш... Тише ты. Ты их разбудишь! — закричал Коннер.

— Ага, слишком поздно беспокоиться об этом, идиоты, — засмеялась Леа, зависшая над нами с битой в руках. — После устроенного вами шума вам ужасно повезло, что я не вызвала копов!

— Хочешь поиграть с нами в бейсбол? — хихикнул я.

Леа закинула биту себе на плечо, развернулась и пошла по коридору.

— Я пошла за помощью, — посмеивалась она.

Коннер и я отцепились друг от друга и попытались подняться. Не знаю как для него, но для меня земля двигалась слишком быстро, поэтому я остался лежать.

— Кон, кажется, вращение моего мира немного вышло из-под контроля. Чувствуешь?

— Да иди ты, Шейн. Это ты во всем виноват. Ты заставил меня пить. Как считаешь, я смогу встать на голову?

— Не знаю. Зачем тебе ходить на собственной голове? Это глупо. Я собираюсь спрятаться от Леа и Грейс. Прикрой меня теми подушками. Вааау, какие они мяяягенькие, — пьяно захихикал я. Да я пьянее пьяного. И мне был очень нужен фонарик. При помощи всех подушек с дивана лучшая в мире подушечная крепость была воздвигнута. Двадцатитрехлетним пьяным парнем. Лучшая. В. Мире.

Прижавшись к стене, Коннер плюхнулся на свою голову и захихикал:

— Вот она моя красавица-девушка. Шейн. Шейн? Шеее...ейн? Где блин этот Шейн?

Я высунул голову из-за диванных подушек и помахал ему рукой. Ну, точнее, я попытался показать ему сигналы руками как Морской Котик, но, кажется, он не понял.

— Я у себя в фортике.

Коннер пополз ко мне и заметил только что вернувшуюся в комнату Леа.

— Ой-ёй, Шейн. Глянь, кто тут. Это она, Грейс. Шейн? Шейн? — зашептал он. — Чувак, пригласи ее к себе в фортик!

В дверном проеме стояла Грейс. Я немного умер. На ней почти ничего не было: только крошечная маечка и мою любимые шортики. Но не это меня торкнуло. А то, как лунный свет, просачивающийся в окно, мягко падал на ее нежную кожу. Заставляя ее сиять, никогда еще не видел, чтобы кому-то так идеально шел лунный свет.

— Так, хватит. Давай, Коннер, пойдем спать, — сказала Леа, поднимая его с пола. Похихикивая, пьяно прислонился к стенке.

— Грейс, Шейну ты очень-очень-очень нравишься... ты делаешь его счастливым, когда небо затянуто серыми облаками, — пьяно пропел он, кажется, это была мелодия песни «You Are My Sunshine». Я и забыл, что в пьяном состоянии он пел довольно-таки хорошо.

Леа обернулась к Грейс, улыбаясь и хихикая.

— Шейн твой?

О, Господи, да, я ее. Я ее вот уже как тысячи лет.

Грейс улыбнулась Леа в ответ.

— Да, конечно. — Мое сердце подпрыгнуло, и все подушки вдруг рухнули.

Я вперился в нее тупым взглядом и невнятно промычал:

— Боже, Грейс, ты так чертовски изыскана. — Так, только что сказанному существует медицинский термин, и имя ему — словесный понос. Словесный понос — это когда вы не можете контролировать функции своего тела и с ваших губ начинает лететь всякое дерьмо. Ага, я ведь злился на нее за свидание с Райаном и вполне полагал, что он мог находиться в ее комнате, ждать ее возвращения. Черт, кажется, меня сейчас стошнит.

А потом она мне улыбнулась. Грейс Тейлор улыбнулась мне своими потрясающими губками и блестящими от слез глазами. Никогда не забуду, как она смотрела на меня той ночью. Ну ладно, скорее всего забуду, потому что был мертвецки пьян, но я надеялся, что ее взгляд был полон прощения и любви. И чувства эти предназначались именно мне.

Она подошла ко мне и стала возвращать подушки на диван. Она продолжала поглядывать на меня, пока я наблюдал за ней, затем подошла к шкафу, в котором хранились запасные подушки и постельное белье, и постелила мне на диване. Шатаясь, я встал на ноги и развалился на диване, хватая ее за талию и притягивая сесть рядом со мной. Одной рукой я стянул с себя футболку и швырнул на журнальный столик. Я откинулся на подушки и тыльной стороной руки коснулся ее ноги, ощущая тепло ее кожи.

Я повернул к ней голову и пододвинулся поближе.

— Как прошло твое свидание?

Она опустила взгляд на свои ладони, мои пальцы нежно рисовали круги на ее коже, а потом, каким-то образом, наши пальцы переплелись.

— Я не пошла, — прошептала она.

Мое сердце заколотилось. Не это я ожидал услышать. Комната завращалась быстрее, и я почувствовал легкое головокружение. Я прилег на диван и осторожно притянул ее в свои объятия, укладывая ее рядом.

— Знаю, я пьян как черт, Грейс, но останься со мной. Ты нужна мне как чертов воздух.

— Шейн... — выдохнула она. Потом она устроилась поудобнее, и помню, я почувствовал себя словно в раю.

Нежно я прижался губами к ее затылку чуть ниже ушка, сделал глубокий вдох, вдыхая ее аромат, и поцеловал.

— Заткнись и спи, Грейс.

И именно этим мы и занялись.