Сибирский эндшпиль

38

Глубоко в Пентагоне, среди лабиринтов коридоров и кабинетов, из лифта вышли Бернар Фоледа и Джеральд Керн. Они повернули к кабинету Фоледы. Фоледа раздраженно шагал впереди, следом спешил озабоченный Керн.

— Земля! — фыркнул Фоледа. — Кому в голову могло прийти перевозить на орбиту тысячи тонн земли? Даже их чокнутая экономика не может это оправдать. За кого они нас принимают? Это же воняет, воняет, Джерри.

Так думал не только он. Поэтому США, также и от имени нескольких заинтересованных западных государств, потребовало, чтобы корабли ВКС США пронаблюдали за работами на околоземной орбите и транспортировкой грузов с советских околоземных челноков на грузовые корабли большого радиуса. Ко всеобщему удивлению, Советы согласились.

— Ну, не забывай, что их понятия об эффективности несколько отличаются от наших, — заметил Керн. — Для них эффективность — это направление всех ресурсов, которые есть в наличии, на ту задачу, которую партия считает наиболее важной в данный момент. И Русалка строилась прежде всего так. Дело не в выгодном бизнесе: они просто не в состоянии понять, как может быть эффективным выгодное управление фабрикой по производству корма для собак, когда сам корм для собак не важен. Так что для них в этом может быть какой-то смысл.

— Да, но почему Русалка — для них задача высшей важности? — буркнул Фоледа. — Они что-то затевают.

Барбара поднялась со стула в приемной Фоледы. Роза перебирала кипу записочек и бумаг.

— Все как с цепи сорвались… За последние полчаса три раза звонил Борден. Потом руководитель канцелярии президента. Директор ЦРУ… Уэлли отсюда, из министерства…

— Продержись в окопе еще немного, Роза, — бросил Фоледа, не останавливаясь. — У нас действительно срочное дело.

— О'кей, но я предупреждаю — патроны у меня на исходе, — тут у нее с экрана на столе загудел сигнал вызова. Остальные поспешили закрыться в кабинете.

Барбара захлопнула внутреннюю дверь кабинета.

— Ну, что у нас там? — спросил Фоледа. Несколько минут назад она связалась с ним через ручной коммуникатор и сказала, что у нее есть новости с Русалки относительно Пьедестала.

Барбара открыла папку и протянула ему лист распечатки. Он сел за стол, Керн подошел сзади, заглядывая через плечо.

— Поступило из АНБ несколько минут назад, — добавила Барбара. — Они говорят, что приняли это сегодня в десять тридцать девять. Кодовое подтверждение сходится для Панголины.

— Боже, получилось! — выдохнул Фоледа, пробежав глазами бумагу. — Это от Брайс. Наш сигнал прошел. Она все еще там… А об Лью новостей нет, да?

Керн кивнул.

— Она волшебник по части связи. Это дает о себе знать.

— Твоя догадка, наверное, правильна, — заметила Барбара Фоледе. Дьяшкин, скорее всего, говорит с Ошкадовой.

— Он выполнил наше требование, — ответил Керн. — Он для нас теперь в лепешку будет разбиваться. Похоже, что он чист.

Он вопросительно покосился на Фоледу, но тот уставился в противоположную стену, и, похоже, не слушал.

Керн только хотел добавить, что-то еще, но тут из экрана на столе Фоледы раздался сигнал срочного вызова. Барбара наклонилась к экрану:

— Да, Роза?

— У меня кончились патроны. Готовьтесь к рукопашной, идет Борден.

Через мгновение дверь распахнулась настежь и в кабинет ворвался напряженный Борден.

— Какого черта, Берн? Я тебе звоню, а мне отвечают, что тебя нет?

— Извини, Фил, меня действительно не было. Мы только что вернулись, Фоледа протянул ему расшифровку сообщения с "Терешковой". — Ты только посмотри на это, только что пришло. У нас есть связь с Брайс. И кажется, что Лью тоже может быть где-то там.

Борден взял бумагу и внимательно прочитал.

— Черт, глазам своим не верю… частная линия связи с нашими людьми на советской космической станции. Честно говоря, Берн, когда ты предложил мне это в первый раз, я подумал, что ты двинулся. Что это за список значительных заключенных?

— Я еще не знаю. Я же сказал, я сам увидел это несколько секунд назад.

Этот маневр несколько успокоил Бордена и его первоначальное возбуждение угасло. Он положил папку на стол и тяжело вздохнул:

— Надеюсь, из этого у тебя получится что-то хорошее. Потому что в этот раз из нас сделали кучку идиотов.

— Кто сделал?

— Москва, конечно. Как ты думаешь, почему там такая суматоха. Только не говори мне, что ты еще не слышал.

— Я только что приехал, — повторил Фоледа. — Я все утро докладывал на конференции у Стэна.

Борден неопределенно помахал рукой над головой.

— Мы отправили три перехватчика ВКС наблюдать за этими советскими перегрузочными операциями на орбите. Они использовали рентген-детекторы, магнитометры, визуальное наблюдение и черт знает что еще. Вот пришли их сообщения, и они все одинаковы.

— И что они нашли? — поинтересовался Керн.

Борден развел руками:

— А вы как думаете? Землю. Тонны земли. Ничего больше. Президент зол, как черт, нас выставили на посмешище, а кое-кто из азиатов начинает подумывать, а не сходили ли мы с ума — все это время. Сегодня у меня не самый лучший день, Берн.

Фоледа выглядел ошеломленным. Это он предсказывал, что русские никогда не позволят инспектировать грузы на советских транспортах. Здесь уже не было риска, что это были ловушки — загруженные на орбите транспорты можно было беспрепятственно проследить до самой "Терешковой". Если бы что-то подменяли, то это не ускользнуло бы от наблюдателей.

— Это значит, что мы приняли решение насчет ноября? — спросила Барбара. Борден кивнул:

— Да. Мы принимаем приглашение. Это еще не объявили публично, но я узнал из Белого Дома, час назад. Едут вице-президент и госсекретарь. Президент считает, что другого выхода у нас нет, если мы не хотим, чтобы полмира смотрело на нас, как на параноиков. Он не хотел форсировать этот вопрос с инспекцией и считает, что подтолкнули его именно мы. Проще говоря, он хочет сказать нам "мать вашу так".

Фоледа мрачно уставился в стол. Это было именно то, чего он и боялся. В нахлынувшей волне эйфории, в надежде на неожиданное облегчение мировой напряженности большинство ведущих европейских и азиатских стран уже объявили, что они отправят своих представителей. Делегации прибудут с земной орбиты на "Валентину Терешкову" на нейтральном корабле со смешанным экипажем Объединенных Наций. Президент — и он знал это — выразил свое недовольство тем, что США не смогли перехватить эту важную инициативу и вину за это в основном, и необоснованно, возлагал на РУМО.

— Значит, все остальное уже не играет никакой роли, — заключил Фоледа.

Борден покачал головой:

— После этого, да. Они думают, что мы гадаем на кофейной гуще. И честно говоря, я наполовину склоняюсь к мысли, что они правы.

— Мы влетели прямо в ловушку, — начал Фоледа. — Я был дурак. Конечно, в этих челноках не могло быть ничего, кроме грязи. Что им там ни было нужно, они уже доставили месяцы назад. А эта земля, это была преднамеренная провокация, и мы попались. Конечно, теперь доверие к нам подорвано.

— Так ты все еще думаешь, что это какая-то маскировка? — спросил Борден.

— Я не думаю. Я уверен в этом. Они хотят, чтобы мы были достаточно опозорены, чтобы заглаживать неловкость, отправляя наших людей к ним туда, вместе со всеми.

— Но зачем?

— Заложники, — Фоледа поднял голову. Зачем же еще? Русалка — это боевая платформа. И им не придется даже похищать их — мы сами их отправим. Эти Оччень Важные Персоны — ее защита. Они будут гарантией, что мы не нанесем по ней превентивный удар, они будут страховкой от нашего оружия и возможным оружием против нас. Колебания и разногласия в нашем лагере в критический момент могут оказаться решающими.

Борден кивнул. Он уже слышал это раньше.

— Ты не упустил один момент? — вмешался Керн. — Все советские Очень Важные Персоны тоже будут там — и почти все. Вся их верхушка, куда больше, чем посылаем мы. Это тоже надо учитывать.

— А предположим, что их там не будет? — огрызнулся Фоледа. Предположим, что все это фальшивка и они не отправят туда никого — просто пустые корабли, за которыми мы пронаблюдаем в наши телескопы. Ты думаешь, что мы будем настаивать на проверке — после последнего фиаско? Да ни за что. Видишь — они и с этой стороны прикрыты.

Керн задумался.

— Ну… им ведь нужно быть там.

Он нахмурился, словно не был уверен в сказанном.

— Я хочу сказать, что они должны быть, когда прибудут остальные, так ведь? А после этого станция будет объявлена открытой и…

Фоледа внимательно посмотрел на него, потом откинулся в кресло.

— Нет. Потом они не станут делать ничего подобного. К тому времени это не будет играть никакой роли. Что бы они ни задумывали, это случится седьмого ноября. Месяц. У нас остался только месяц.

В его голосе было больше уверенности, чем когда-либо. И в этот раз с ним никто не спорил.