Сибирский эндшпиль

45

На большом экране, висевшем на стене в графической лаборатории в Тургеневе, все еще выводился цикл обмена газов между бактериями почвы и атмосферой. Но Пола с Ольгой были заняты другим, маленьким дисплеем, который стоял на столе перед ними. По местному каналу показывали толпу, собравшуюся на площади у здания. Второй транспортный корабль с советскими и партийными официальными лицами причалил к оси за двадцать минут до этого, и их выход из лифта спицы ожидался в любое время. Среди привилегированных заключенных Замка тоже царило волнение. Ходили слухи о крупных амнистиях по случаю праздника 7 Ноября, и во всех домиках гадали, кого же выберут.

— Но почему? — снова спросила Ольга. Она покачала головой, отошла к стеллажу у стены и опять стала рассматривать последний запрос от Воротилы.

— Они же могут принимать это по телеканалу, они же видят, что прибывают очень важные люди. Почему они просят от тебя подтверждения? И какая разница, подтвердишь ты или нет?

— Странно… — согласилась Пола отсутствующим тоном, глядя в экран и не видя его. Некоторое время назад они обнаружили, что как часть Отдела Окружающей Среды, обычной гражданской зоны, лаборатория не прослушивается, и здесь можно свободно разговаривать.

Ольга вернулась, став за спинкой стула.

— А почему американцы могут в этом сомневаться? Они что, думают, что им показывают запись или что-то вроде этого? Может быть, они все еще считают станцию боевой платформой?

Она забарабанила пальцами по губам.

— Может быть, они боятся, что русские собираются похитить их делегацию, которая летит сюда? Ты же их лучше знаешь. Им может прийти в голову что-то подобное?

Пола не отвечала. Ольга, не дождавшись ответа, посмотрела на нее:

— О чем ты думаешь?

Пола медленно развернулась на стуле, оперлась локтем на ручку и опустила глаза, глядя на свои руки.

— Я думаю, дело обстоит еще хуже.

— Хуже? — Ольга нахмурилась.

— Гораздо.

— Что ты хочешь сказать?

Пола встала со стула, помолчала, выбирая слова, а затем уселась на край стола спиной к экрану.

— Мы не знаем, что происходило на Земле между нашими сторонами последние несколько месяцев. Но мы знаем, что во главе наших стран стоят люди, поступки которых могут быть иррациональными.

— Согласна. И?

— И если бы ты была американкой, что для тебя означал бы тот факт, что практически все советское руководство прилетело на "Терешкову", чтобы отпраздновать седьмое ноября?

— Ну… что они наконец-то нашли время выбраться наружу и отдохнуть, наверное. А поскольку потенциальная мишень — последнее место, куда бы они отправились, то я была бы рада, что они не собираются… — Ольга остановилась и вопросительно посмотрела на Полу, поняв, к чему та клонит.

— Да. А что значил бы факт, что они туда вовсе не полетели, но усиленно хотят, чтобы ты думала именно так?

— Нет! — в голосе Ольги было недоверие.

— Я думаю, да, — спокойно кивнула Пола. Она встретила взгляд Ольги. Я думаю, что американцы ожидают от вас первого удара.

Ольга затрясла головой. А Пола продолжала:

— И что еще хуже, Запад может решить нанести превентивный удар.

— О Господи…

— Ольга облизала губы, посмотрела в одну сторону, в другую. Она, кажется, с трудом могла найти выражение для происходящего. Пола молча ожидала. Наконец Ольга указала на сообщение, а затем на терминал БВ-15, стоящий в углу.

— Мы должны что-то сделать… — ее голос сбился. Она опять махнула рукой.

— Связь. Мы должны отправить им ответ.

— Да, я знаю, — Пола выпрямилась, взяла лист с сообщением и села за терминал. Ее движения были точными и решительными, словно она давала Ольге время освоиться с решением, с которым она уже смирилась, как с неизбежным. Пола вынула из ящика отвертку и сняла с компьютера крышку. Затем полезла в карман, вынула небольшую коробочку с микросхемой, и вставила микросхему в предназначенное для нее гнездо. Затем она поставила крышку на место, села и включила экран. Ольга придвинула свой стул поближе.

Затем по лицу Полы пробежала тень. Она неуверенно отодвинулась от клавиатуры и еще раз обернулась, чтобы посмотреть на маленький экран, показывающий площадь у здания. Толпа стала еще гуще, вокруг дверей, ведущих к лифту, возбужденно сновало начальство. Пола перевела взгляд на терминал с немым выражением на лице.

— Я не могу.

— В чем дело? — спросила Ольга тревожным тоном.

— Это сообщение. Я не могу отправить его. Я не могу подтвердить, что руководство приезжает сюда.

— Но почему?

— Потому что я не знаю, что это так, — Пола обернулась и посмотрела на Ольгу. Я что, тоже параноик? Но разве ты не видишь? Все, что вижу я всего лишь картинка по ТВ, как и там внизу, в Америке. Для меня она не более реальна, чем для них.

Ольга закачала головой:

— Но это же…. смешно? Ты же здесь. А они нет, — она лихорадочно махнула в сторону экрана. — Это все происходит снаружи здания, в котором мы находимся.

Просто выйти и посмотреть они не могли — если они попытаются покинуть свою рабочую зону, их браслеты поднимут тревогу и все это кончится одиночным карцером.

Пола была непоколебима.

— Мне жаль, если я выгляжу глупо, но я думаю, что это важно. Ты всегда напоминала мне, что мы ученые. Так вот, это будет подтверждением данных, которые мы не наблюдали лично. Ученый так не сделает.

Ольга изумленно глядела на Полу.

— Но… мы говорим о предотвращении возможной войны! — попыталась настаивать она. Ее голос был умоляющим, лицо напряжено.

— Глобальной войны! Сколько раз мы говорили, что это может означать… Ты не можешь остановиться из-за чего-то подобного.

Она вскочила со стула, прижав руки к лицу, глаза перебегали с одной стены на другую, словно надеясь найти ответ.

— Я покажу тебе, сейчас… подожди. Мне нужно найти Геннадия.

Пола с удивлением проводила ее глазами. Ольга бросилась к двери и по коридору застучали удаляющиеся шаги. Затем Пола услышала ее голос:

— О, доктор Брусиков, вы уже уходите?

Ей ответил удивленный голос Брусикова:

— Да, я собирался посмотреть на прибытие министра иностранных дел с делегацией, а потом пойду обедать. А что случилось?

— Ох, как хорошо. Значит, вы будете проходить через площадь?

— Да.

Теперь голоса звучали у самой двери.

— Я могу попросить вас об одолжении? — Ольга чуть не силком втолкнула Брусикова в дверь. Тот автоматически кивнул, увидев Полу. Ольга окинула лабораторию взглядом, и схватила ярко-голубой картонный цилиндр — тубу, в которой переносили свернутые в трубку чертежи.

— Я обещала это срочно передать, но мы разминулись. Он сейчас на площади, но мы не можем выйти. Вы не смогли бы…

— Аа, понятно, — кивнул Брусиков. — Хорошо. Но как я его узнаю?

Ольга повернулась к экрану и указала на человека в желтом пиджаке и зеленой шляпе, стоящего на краю толпы, недалеко от Административного здания.

— Вот он. Его легко узнать. Это Завдат.

Сзади них Пола медленно поднялась со стула. Брусиков уже повернулся, чтобы уйти, когда она окликнула его:

— Нет, это не тот.

Брусиков вопросительно поднял глаза. Пола, не отрывая глаз от Ольги, сняла с полки тубу красного цвета:

— Я положила их в эту.

Ольга не дрогнула.

— О да, правильно. Я, наверное, перепутала их.

Она приняла у Полы красный цилиндр, и протянула его Брусикову вместо голубого. Тот кивнул и вышел, закрыв дверь.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Две женщины пристально смотрели на экран. Пола выглядела огорченной, Ольга покраснела и поджала губы. Через минуту из входа появился доктор Брусиков с красным цилиндром под мышкой. Он остановился, несколько секунд глядел по сторонам, а затем подошел к человеку в желтом пиджаке и зеленой шляпе, что-то сказал ему и протянул тубу. Тот покачал головой, пожал плечами и махнул рукой. Брусиков снова протянул ему тубу и показал жестом на окна Административного здания. Мужчина снова покачал головой. Наконец Брусиков с расстроенным и удивленным видом оставил его в покое и стал пробираться через толпу.

Пола отвернулась от экрана и посмотрела на Ольгу.

— Прости меня, — прошептала она.

Ольга покачала головой. Она снова была в своем обычном настроении.

— Нет, ты поступила правильно. Мы обе не знали наверное. Это я должна извиниться.

— На какое-то мгновение я не верила тебе.

— В такое время удивительно, что вообще кто-то кому-то верит.

На экране появились двери на балкон верхнего этажа, и оттуда навстречу приветствиям и аплодисментам появилась группа улыбающихся людей. Пола села за терминал и смахнула со лба непослушную прядь.

— Давай займемся делом.

Рашаззи, одевшись в обычную гражданскую одежду из гардероба, накопившегося в Склепе, снова вытащил лазер наружу, чтобы повторить кое-какие эксперименты, которые они с Хабером проводили внутри конструкции, и результаты которых выглядели очень странно. Он выбрался на поверхность через вентиляционную шахту возле здания у дальней стороны резервуара и провел больше часа, раз за разом направляя импульсы луча на здания в центре Новой Казани и замеряя результаты на электронном интерферометре, который сделала Пола. Спустившись обратно, он объяснил результаты Мак-Кейну. Хабер был тут же, рядом.

— Поскольку мы находимся на внутренней поверхности цилиндра, вертикали зданий должны сходиться к центру, как спицы в колесе. И так как мы знаем размеры "Терешковой", то легко высчитать, какой будет это схождение: вертикали, разнесенные на расстояние двухсот метров, на высоте пятнадцать метров должны сблизиться на три метра.

Мак-Кейн кивнул. Пока ему было понятно.

Но они не сходятся, — продолжал Рашаззи. — Результат получается где-то один и три десятых метра. А куда делась разница?

Мак-Кейн мог только покачать головой.

— Это сходится с нашей идеей, что станция значительно больше, чем предполагалось, не так ли?

— Да, — согласился Хабер. — Но не только. Учитывая конвергенцию, измеренную Рашаззи, диаметр колонии совпадает с теми результатами, которые мы получили из экспериментов с весами: около четырех с половиной километров, вместо чуть меньше двух.

Мак-Кейн скорчил рожу:

— Я ненавижу совпадения.

— Ну, я не думаю, что это все еще можно называть совпадением, продолжал Хабер.

— Наверное, нет. Но никакого объяснения у нас все равно нет, а?

Рашаззи странно, без тени улыбки посмотрел на Мак-Кейна. Затем он взял со стола листок бумаги, над которым он с Хабером возились, когда пришел Мак-Кейн.

— О нет, — очень интересным тоном ответил он. — Как раз сейчас, Лью, я думаю, что у нас есть объяснение.

Брусиков вернулся с обеда, принес красную тубу обратно и поинтересовался, какого черта Ольге вздумалось валять дурака. Пола долго извинялась и объяснила, что Ольга, наверное, спутала мужчину. Желтый пиджак и зеленая шляпа — не самая распространенная одежда на "Терешковой", а на лицо Ольга внимания не обратила, заметила она, вложив в свои слова столько шарма, сколько могла. Это был просто не тот человек. Брусиков ушел, сердито ворча что-то насчет розыгрышей и идиотских шуток, но вопросов больше задавать не стал.

Пола осталась одна, глядя на работу, которую она выполняла, без малейшего интереса. Как может кто угодно размышлять о скоплениях микробов, когда скоро может случиться всемирный крематорий?

Она снова задумалась о сообщении, которое она составила для Фоледы, и каким невесомым оно казалось по сравнению с тем, что стояло на весах. Она все больше убеждала себя в том, что предназначение "Терешковой" стало значительным фактором в отношениях между Вашингтоном и Москвой. И вот она находится здесь, не только в центре событий, но и по ряду странных поворотов судьбы — в уникальном положении, жизненно важном для принятия мировых решений. Она вспомнила вычитанное где-то высказывание Наполеона. Счастливчики, говорил он, это те люди, которые оказались в нужное время в нужном месте и сделали нужное дело. Другими словами, они шли к своему случаю. Здесь случай свалился ей на голову.

Она все еще чувствовала отчаяние, когда вернулась Ольга. Русская вошла без стука, закрыв за собой дверь.

— Сообщение ушло? Все в порядке?

Ольга кивнула и оперлась об дверь, прикрыв на мгновение глаза, словно освобождаясь от излишнего напряжения.

— Да, с пометкой "Срочно". Иван отправит его немедленно.

Она подошла к второму стулу рядом с пультом и уселась, обратив внимание на красный цилиндр.

— Брусиков заходил?

— Да. Он был не очень удивлен.

— Что ты ему сказала?

— Что ты ошиблась. Спутала из-за пиджака и шляпы. Все-таки редкая одежда.

Ольга кивнула и долго в молчании смотрела на консоль. Пола так же молча наблюдала за ней. Наконец Ольга развернулась на стуле и оказалась с Полой лицом к лицу. Они долго смотрели друг на друга, наконец Ольга заговорила:

— Мне почему-то кажется, что этого недостаточно.

Пола кивнула в знак того, что Ольге не нужно объяснять.

— Я думала о том же. И сейчас я не уверена, что они поверят даже этому сообщению.

— Но почему?

— Кто я такая? Всего лишь половина группы, отвечающая за техническую поддержку.

Судя по выражению лица, Ольга ожидала этого, но позволила Поле самой высказать это, чтобы убедиться, что они одинаково смотрят на вещи. Она хотела что-то добавить, но заметно колебалась.

— Да? — спросила ее Пола.

Ольга подняла голову:

— Есть еще один способ.

— Какой?

— Попросить русских соединить тебя с Америкой по их основным каналам. Это может быть военная связь. не обязательно вещательное ТВ. Пусть тебя покажут здесь, на "Терешковой", рядом с советскими лидерами. Пусть твои люди сами посмотрят на тебя, поговорят с тобой, пусть они спрашивают тебя, пусть они увидят, как ты отвечаешь. Тогда они будут знать, что советские лидеры здесь, и что они находятся здесь сейчас.

Пола была так удивлена этим предложением, что на мгновение застыла, недоверчиво глядя на Ольгу.

— Скажи, что тебе нужно срочно поговорить с Протворновым. Что ты хочешь сказать ему все, — настаивала Ольга. — Он может связаться с нужными людьми и устроить это.

— Но… все? Нам придется раскрыть канал связи. Ты потеряешь свою связь с Иваном. Иван будет раскрыт.

— Знаю. Я уже думала обо всем. Какое это теперь имеет значение? Если начнется война, это так или иначе будет потеряно.

Пола сглотнула.

— Ты… ты хочешь, чтобы я приняла какое-то решение?

— Да? А у тебя есть альтернатива?

Правильно сказано, подумала Пола. Единственной альтернативой было прожить остаток своей жизни, независимо от того, чем все закончится, с сознанием того, что она даже не попыталась. Если посмотреть с этой стороны, то выбора у нее не было.