Сибирский эндшпиль

56

Человеческое тело — это сообщающаяся жидкостная система. Кровь должна поступать к каждой точке организма, чтобы снабжать клетки кислородом и удалять из них отходы метаболизма. Но если между различными частями тела существует разница в давлении, то кровь, как и любая жидкость, будет перемещаться из областей высокого давления в области низкого давления, и тонкие капилляры просто разорвутся, если давление крови внутри них будет слишком большим.

Когда, немного отдохнув в машинном отделении, четыре беглеца разрезали с стащили с себя самодельные скафандры, в которых они шли через вакуум, они обнаружили, что их тела покрыты длинными, распухшими черно-красными рубцами. Хуже всего было на поясницах и суставах. Конечно, когда они сгибались и тянулись, взбираясь на стену, в их импровизированных герметических костюмах открылись трещины, в которые кожу буквально всосало, и кровяные пузыри сдерживала только нижняя одежда. Спина Рашаззи выглядела так, будто его избили резиновым шлангом, левая кисть Скэнлона распухла, как шар, и была практически неподвижна, у Ко была та же беда с плечом и коленом. Душераздирающее зрелище, вот как это называется, подумал Мак-Кейн. Вдобавок к такой же коллекции увечий, как и у других, у него были два жутких синяка под глазами.

— Похоже, что я надышался толченого стекла, — пожаловался он, когда они отчищались от герметика и переодевались в принесенную с собой гражданскую одежду. — Что там со мной случилось?

— Твоя маска сбилась в сторону и начала протекать, — ответил Рашаззи. — Пришлось приподнять ее и поправить.

— Ты хочешь сказать, что у меня все лицо было открыто?

— Да…

— Е-мое!

— Не больше, чем на пять секунд. У тебя все горло пересохло потому, что вся влага из легких испарилась в вакуум. Возможно, что при охлаждении у тебя на языке мог образоваться лед.

— То-то у меня во рту, словно углей наелся.

— Скажи еще спасибо, что ты на видишь свою харю, — добавил Скэнлон. Ты выглядишь, словно мой дядюшка Мик после ночи пьяного разврата.

— Скажи спасибо, что за глазами нет газовых карманов, — невозмутимо продолжал Рашаззи. — Иначе они бы просто выскочили, как пробки от шампанского.

Скэнлон время от времени выглядывал в дверь, но признаков погони или тревоги пока видно не было. Если даже открытый шлюз подал сигнал на пульт, то его или не заметили, или еще не принялись за это всерьез или решили, что все дело в поломке, что им и требовалось. Так или иначе, пока непосредственной опасности еще не было. Но это не значило, что времени у них много.

Мак-Кейн болезненно морщился, просовывая руки в рукава мешковатого свитера.

— Какие у нас возможности сейчас? — спросил он, просовывая голову в ворот. — Что мы будем делать дальше? Кто это сказал, епископ — горничной?

— Мы все чувствуем достаточно сил, чтобы ошеломить нападением контрольный пункт, полный КГБистов, обезоружить их и, замаскировавшись в их форму, двигаться дальше? — спросил Скэнлон. Взгляды остальных недвусмысленно ответили ему, что сегодня ирландского юмора что-то не понимают.

— Как далеко от нас Сохотск? — продолжал Мак-Кейн.

— Мы под цепью гор к северо-западу, — ответил Скэнлон. — Лифты поднимаются отсюда на пятьсот футов вверх, в центр управления и перевозок "Потемкина". А оттуда до Сохотска три мили по подземному туннелю. Туннель выходит под зданием административного комплекса Сохотска.

— Который, вероятно, является секретным местом.

— Это все — секретное место. и Хорошо охраняемое.

— От проникновения снаружи? Но ведь мы-то уже внутри, — предположил Рашаззи.

— Разницы нет, — ответил Скэнлон. В первый раз в его голосе звучал пессимизм.

— Безопасность и охрана здесь везде очень строгие. Надо смотреть правде в глаза, пробираться в Сохотск — это вам не плюшками баловаться, что бы там не говорили.

Наступило мрачное молчание. Затем Мак-Кейн поднял голову:

— А как насчет остальных? Ты что-то говорил о горнообогатительном комплексе, каком-то промышленном центре.

— Ученые, начальство и тому подобное — все они попадают сюда через Сохотск, — начал Скэнлон. — Но постройка и работа "Потемкина" требовала людей и сырья в невиданных для научно-исследовательского центра масштабах, Поэтому рядом для прикрытия поставили немного предприятий. За горами от Сохотска стоит бокситодобывающий завод, а в пяти милях оттуда, в городе Нижний Залесский, алюминиевый и прокатный заводы. Там грузовики и поезда не привлекут особого внимания.

Это было уже ближе к тому, что задумал Мак-Кейн.

— Значит, "Потемкин" соединяется и с этими шахтами и с Сохотском?

— Правильно. Но заводы по ту сторону гор никак не соединены с Сохотском. Единственный путь в Сохотск — это отсюда, и забраться туда это чертовски трудная работа. Я только что говорил об этом.

— Ммм… — Мак-Кейн уселся, потирая подбородок.

— А как насчет других путей? — поинтересовался Рашаззи. — Трубы, канализация, вентиляция? Насколько там непроницаемая охрана?

— Как у рыбки попка, а она водонепроницаемая.

Мак-Кейн оделся, и хотел было нагнуться, чтобы натянуть матерчатые туфли, но распухшая поясница не дала ему сделать это. Рашаззи помог ему обуться и завязал шнурки. Мак-Кейн не смог удержаться.

— Ты просто молодец, Кев. Что ж ты нам раньше этого не рассказал, перед тем, как мы забрались так далеко?

— Если ты припоминаешь, у нас тогда вообще было не очень много времени, — огрызнулся Скэнлон. — И потом, я всегда думал, что ты заинтересован в том, чтобы убраться от русских подальше. Как-то не приходит в голову, что кто-нибудь может стремиться к ним. И если уж ты начал — мне и в голову не приходило, что мы заберемся так далеко.

Ко тихо прислушивался, глядя в пустоту. Когда наступила тишина, он заметил:

— Вы знаете, меня всегда завораживает извилистость вашего западного ума. Почему вы всегда выбираете самый трудный путь к цели? Или это имеет какое-то отношение к непостижимым пуританам с их неисчерпаемой этикой труда?

— Что ты мелешь? — обернулся Мак-Кейн.

— Почему вы решили, что вам нужно попасть в Сохотск?

Мак-Кейн пришел в замешательство. Потом он пожал плечами и объяснил еще раз.

— Наверху может начаться война. Мы знаем то, чего не знает никто на нашей стороне. Эта информация жизненно важна для них, и мы должны попытаться передать эту информацию, если появится хоть малейший шанс сделать это.

Ко, не мигая, глядел на Мак-Кейна, словно хотел сказать: то, что очевидно для Мак-Кейна, вовсе не так уж очевидно для него, Ко.

— И?

Мак-Кейн снова пожал плечами, потом покосился на Рашаззи:

— Это центр связи, — продолжил за него Рашаззи. — Мы в самом сердце Сибири, а нам нужно связаться с Западом.

Он развел руками, явно не желая обижать не совсем сообразительного Ко.

— Нам просто необходимо добраться к аппаратуре, которая находится в Сохотске.

На Ко это опять не произвело впечатления.

— А что вы с ним будете делать? — поинтересовался он. — Кто-то из вас сможет запустить сложное оборудование, с которым вы не умеете обращаться? Пусть даже у вас будут все пароли. Я уж точно не смогу. И что же еще вы хотите сделать — пробраться внутрь, случайно нарваться на того, кто знает, как все работает, приставить к его голове пистолет и приказать ему делать, что мы скажем?

— Может быть, — пробормотал Мак-Кейн, слегка огорошенный. Над этим он не задумался. — Кто знает?

Ко фыркнул:

— Прросто замечательно! Скорее всего, люди, которым ты приставишь пистолет к голове, не задумываясь, скажут тебе: стреляй! И что толку?

Ко был прав, но Мак-Кейн не мог позволить себе смириться с поражением сейчас.

— Мы не будем знать этого, пока не прорвемся внутрь, — он устало оперся на стену. — Как ни малы наши шансы…

— Ноль действительно очень маленькое число, — согласился Ко. Рассчитывать на такие шансы — это выбросить твою жизненно важную информацию в помойное ведро.

— А что нам прикажешь делать еще? — не выдержал Рашаззи. — Мы же не можем просто сдаться, ничего не предприняв?

— Так почему вы настаиваете на том, чтобы использовать сложное оборудование в сверхсекретном советском научном центре? Почему вам просто не позвонить по телефону?

Все остальные одновременно открыли рты, чтобы ответить, потом столь же одновременно закрыли. Они обменивались неуверенными взглядами, ожидая что кто-то же должен объяснить Ко, что это глупость. Ко тем временем вздохнул и покачал головой, терпеливо дожидаясь, пока до них дойдет.

— Эти ученые!

Первым очнулся Скэнлон.

— Какой телефон?

— Вы все хотите пробраться в Сохотск, — ответил Ко. — Я предлагаю идти в другую сторону. Ты говорил, что это место соединяется с бокситным заводом в Нижнем Залесском. Это город, а в городе должны быть телефоны. И вполне вероятно, что грузы, которые отправляются туда, проверяются не так тщательно, как в Сохотск. Если что-то и пытаться сделать, то лучше в этом направлении.

Остальные снова переглянулись, но в этот раз более заинтересованно.

— Знаете, эта идея достаточно сумасшедшая, чтобы сработать, пробормотал Мак-Кейн.

Неожиданно Скэнлон сложил руки перед носом, глядя широко раскрытыми глазами в стену, отчаянно соображая. Он встал, медленно сделал несколько шагов, затем снова обернулся к остальным:

— Контейнеры, — сказал он. — Все эти контейнеры с землей, которые спускались из спиц… они такие, как в космических транспортерах — для автоматической загрузки. Они, скорее всего, поступали из Нижнего Залесского по железной дороге, а потом их спускали на лифте и переправляли в гондолы, не раскрывая и не разгружая.

— И что? — вскинулся Мак-Кейн.

— Они возвращаются назад той же дорогой, но пустые. И возможно, они отправляются назад даже сейчас, их было очень много. И если то, что я думаю, правда, то они собираются вместе, чтобы загрузить их на поезд. Если мы заберемся в один из них, мы сможем спокойно доехать до Нижнего Залесского… Ко прав. Мы все говорили не о том.

Мак-Кейн хмурился, взвешивая дальнейшее.

— Что, Лью? — спросил Рашаззи. — Что-то не так?

— Нет, все так, — согласился тот. — Но потом? Хорошо, мы нашли телефон. Кому именно мы собираемся звонить? Международный звонок в Вашингтон — в такой момент? Ни за что. Кому еще? В посольство? Да, у них есть радиосвязь с Вашингтоном, но их номер в Москве 24 часа в сутки прослушивается КГБ. Мы ни за что не дозвонимся, и нас возьмут через несколько минут.

Скэнлон кивнул.

— Лью прав.

— А мы позвоним моему двоюродному брату в Москве, — ответил Ко. — КГБ вряд ли следит за его телефоном.

Мак-Кейн заморгал.

— Кому?

— Моему двоюродному брату. Тому, у которого лицензия на ресторан в Москве. Я вам как-то рассказывал. А от его ресторана до американского посольства пятнадцать минут ходьбы. Я позвоню ему, он пойдет туда и расскажет все, что вам нужно.

На несколько секунд наступила та тишина, которая опускается, когда сказано все и добавить больше невозможно. Мак-Кейн глядел на Ко, не веря своим ушам. Он отчаянно думал — но ошибки больше найти не мог. Они поднялись с мест, собирая то, что стоило взять с собой. Затем Скэнлон выключил свет, приоткрыл дверь и выглянул в щелку.

— Кажется, чисто, — шепнул он. — Лью и я идем первыми, вы за нами, если все в порядке. Пойдете, когда мы поднимемся на лестницу.

— Двинулись, — согласился Мак-Кейн.

— Минутку, — раздался сзади голос Рашаззи.

— Что еще? — обернулся Мак-Кейн.

— У меня нет денег на телефон. А у вас?

— Б-б-божья матерь! — выдохнул Скэнлон.

— Эти ученые! — проворчал за спиной Ко.

— Разз, давай подумаем об этом, когда выберемся из этого чертова места, — устало застонал Мак-Кейн.