Симфония проклятых

69

Энджи сидела на краю койки и думала о пчелах.

Точнее, о том, что бывает, если ткнуть палкой в улей. Какого дьявола здесь нужно береговой охране, военным и доктору Будро? Энджи не понимала, почему они просто не могут поставить буйки на солидном расстоянии от острова и написать во всех лоциях: «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА». Она знала, что в древние времена географы составляли карты, соответствующие их знаниям о мире, а на краю — в тех местах, где их сведения заканчивались, — писали: «ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ДРАКОНЫ».

«По сути, то же самое, — думала она. — Запретная зона. Коротко и ясно».

Такой план, с буйками и предупреждениями на картах, казался ей куда более осмысленным, чем возвращение на остров с любым оружием.

Конечно, обязательно найдутся придурки, в основном богатые бездельники или скептически настроенные рыбаки, которые проплывут мимо буйков и наплюют на предупреждение. Но ведь если их сожрут чудовища, они сами будут виноваты?

Одно Энджи знала твердо, и тут у нее не было ни малейших сомнений: никому не следует тыкать палкой в улей. Вот только они собирались сделать именно это.

Агент Пласки рассказал ей о предложении доктора Будро — свобода, если она согласится исчезнуть. Никакой тюрьмы, она сможет отправиться куда захочет. Ей заплатят достаточно денег, чтобы начать новую жизнь в Гондурасе, на Карибских островах, в Европе или в любом городе США, если она будет избегать штата Флорида и не станет входить в контакт с «Вискайей». И молчать о сиренах.

Пласки, как настоящий профессионал, старающийся вести себя доброжелательно, не сумел быть убедительным, когда речь зашла о последней части, из чего Энджи сделала вывод, что правительство не слишком встревожено ее возможными рассказами о сиренах. Там не сомневались, что ей никто не поверит, и Энджи решила, что так и есть. Мысль об этом не особо пугала ее. Она хотела исчезнуть, все забыть, и надежда на совершенно новую жизнь радовала. Лишь одна идея привлекала ее больше, и Энджи удивилась, когда обнаружила эту правду о себе: ей хотелось вернуться домой.

Всю свою жизнь Энджи скиталась по свету. Но теперь дьявол оказался так близко, что постоянно что-то нашептывал ей на ухо, и Анджела Тайри не хотела умирать в тысячах миль от дома, где некому будет горевать о ее смерти.

Дом. Она думала о нем, сидя на койке, подобрав колени к груди и слегка раскачиваясь. Поза ее немного тревожила — так ведут себя безумцы. Впрочем, Энджи знала, что с ней все в порядке. К тому же никто не видел ее.

Когда направление ветра изменилось и он ворвался в иллюминатор, Энджи не сомневалась, что он принес запах блюд, которые готовила ее тетя Евгения. Энджи улыбнулась.

— Я сделаю то, что вы хотите, — сказала она Пласки. — Подпишу любые бумаги, дам нужные показания и все забуду, при одном условии. Сегодня вы должны увезти меня отсюда. Я хочу находиться на суше, в каком-нибудь цивилизованном месте еще до того, как сядет солнце.

Пласки тут же кивнул.

— Честно говоря, такое решение принято. У ФБР есть гражданский вертолет, который нам одолжили в Сен-Круа. Он доставил сюда доктора Будро и заберет вас через два, самое большее три часа.

Тогда Энджи пребывала в эйфории.

Теперь она не была уверена, что разговор с Пласки произошел на самом деле. И это больше, чем что-либо другое, заставило Энджи задуматься о том, как прошлая ночь перевернула весь ее мир. Доктор на борту «Кадьяка» дал ей что-то, но она не помнила, что именно. Ксанакс, наверное. Препарат, который помог подавить панику и успокоить дыхание. Сегодня утром она приняла еще одну таблетку и теперь пыталась понять: действительно ли ужас начал отступать, или это действие лекарства.

Нет, она ничего не имела против, просто считала, что должна быть в курсе.

Но более всего на свете она хотела знать, удастся ли ей уснуть следующей ночью, и если да, то какие сны ей приснятся. Энджи пришло в голову, что ей бы не помешала еще пара таблеток.

Продолжая тихонько раскачиваться, она сделала глубокий вдох. На лбу у нее появилась глубокая морщина — теперь пахло не стряпней тети Евгении, а чем-то горелым. Сначала она подумала, что это плод ее воображения, но запахи стали такими сильными, что все ее сомнения исчезли.

Что-то в самом деле горело.

После некоторых раздумий Энджи поднялась с койки и подошла к иллюминатору. «Антуанетта» все еще угрожающе высилась в сотне ярдов от корабля береговой охраны, справа от иллюминатора. Но Энджи не смотрела на жуткий брошенный контейнеровоз.

Горели затопленные корабли. Пламя с ревом поднималось над рыбацкими лодками, яхтами и небольшими грузовыми судами. Огонь с жадностью перескакивал с одного остова на другой и ярко вспыхивал, набрасываясь на новые жертвы. Парни из береговой охраны, а может, военные полили суденышки бензином или другой горючей смесью, и старое дерево, разбитое стекловолокно и почерневшую сталь окутывали клубы дыма. Паруса и сети, натянутые, как такелаж, испарялись, словно паутина, ослепительно алые щупальца вспыхивали и гасли.

Над горящими кораблями, укрытыми толстым дымным покрывалом, с ревом пролетел вертолет и завис над скоплением судов, которые еще не начали гореть. Дверца открылась, и оттуда высунулся какой-то человек, пристегнутый страховочными ремнями. Судя по всему, он что-то сбрасывал вниз, чтобы пожар разгорался сильнее. Парень из вертолета выстрелил парой сигнальных ракет, угодивших прямо в рыбацкую лодку — одна упала на палубу, другая в рулевую рубку, — пламя тут же взметнулось ввысь, и вертолет полетел дальше.

Началось.

На острове поселились дьяволы, но ВМФ решил устроить собственный ад.