Sin

Глава 8

Син

— Ну и ка-а-айф… — удовлетворенно протягивает Оззи, распахивая дверь гримерки.

Мы заваливаемся в душное помещение и падаем, кто куда. Откидываю устало голову на спинку кресла, блаженно улыбаясь. Сегодняшний сет выше всяких похвал, да и публика не подвела.

Восторженный галдеж прерывает вошедший в комнату мужчина. Останавливаю на нем изучающий взгляд, догадываясь, кто это — агент, о котором упоминал Фрей. Парню, может, немного за тридцать: каштановые волосы подхвачены темным обручем, одет не слишком броско, в синие джинсы и коричневую толстовку. Сперва даже не скажешь, что он из крутой компании. Все замолкают и удивленно смотрят на него.

— Меня зовут Мэтью Купер, я менеджер RCA Records, — он делает эффектную паузу и обводит каждого в комнате взглядом, который замирает на мне. — Как вы понимаете, я ищу новых исполнителей, готовых трудиться и становиться известными.

— Ближе к делу, чувак, — бросает пофигистично Оззи, отхлебывая из банки пиво. — Там девчонки заждались…

Купер прищуривается и вежливо поднимает уголки губ, давая понять, что в любую минуту развернется и уйдет. Кидаю на «горячего» гитариста предупреждающий взгляд, чтобы тот заткнул длинный язык.

— Конечно, не смею задерживать столь занятых людей…

— Мы вас внимательно слушаем, — перебиваю агента, напряженно сглатывая. Впервые за столько лет нашу группу кто-нибудь заметил, давая шанс для продвижения.

— Если коротко: ничего особенного, не впечатлили. Вы типичная кавер-группа с разношерстным репертуаром для кабаков и пабов. Таких — тысячи, — вижу, как уже заводится Оззи, готовый ринуться в атаку, но качаю головой. Парень фыркает и отворачивается, сминая жестяную банку и отбрасывая в сторону. — Давайте по порядку. Вокалистка. Яркая внешность и плохие вокальные данные. Вы ведь не занимаетесь с педагогом? У вас не поставлен голос. Даже для любителя вы слабоваты. Недостаточно хорошо петь, надо этот навык совершенствовать, но перспективы не вижу. К концу сета вы первая, кто сдулся и сфальшивил… не раз, — Купер натянуто улыбается Джанис и смотрит на следующую «жертву». У Холл на лице написан шок, ведь ее давненько никто не унижал и не ставил на место, кроме меня. — Ударник. Неплохо, но ничего выдающегося. Если найдете свой уникальный стиль, музыка зазвучит по-новому. Навыки для этого есть. Басист, — агент переводит взгляд на Райта, но тот встречает его с полным равнодушием. — Аналогично. На вас неинтересно смотреть, игра скучная, звук вялый. Больше экспрессии, больше душевности… Ритм-гитара, — парень откашливается и потирает подбородок, глядя на оскалившегося Оззи. — Какой музыкант, такая игра на гитаре: необузданная, бешеная и… невпопад. Ты же слышал, как налажал?

— Слушай ты… — красноволосый вскакивает и делает угрожающе пару шагов в сторону Купера, но я быстро торможу его и шиплю:

— Заткнись и послушай, мать твою.

Друг скидывает грубо руку и падает на диван рядом с Шемом, который в отличие от него сосредоточен и серьезен. Хоть кто-то осознает важность этого разговора.

— Да. И-и-и… осталась только соло-гитара, — продолжает «расстрел» агент, встречая мой тяжелый взгляд. — Многие группы, услышав твою игру, согласились бы сотрудничать. Я имею в виду известных и популярных артистов, — выделяет каждое слово Купер, смотря исподлобья, — у которых мировые турне и многотысячные стадионы. Понимаешь, о чем я?

Конечно, понимаю, не тупой. Сжимаю челюсть и всего лишь киваю, сдерживая порыв агрессии, готовый выплеснуться в любой момент.

— Из вас пятерых, — он кивает на каждого, — в перспективе только соло-гитарист. Остальные…

— Вывод, — цежу сквозь зубы, прищуриваясь.

— Свой репертуар, в первую очередь, — парень облокачивается о дверь и складывает руки на груди. — Уделять больше времени репетициям, каждому совершенствоваться, не бояться что-то менять, экспериментировать, находить свое звучание. Подумайте над направлением, в котором хотите работать, и над составом группы.

— Эй, мудак, ты нихера не знаешь! Пришел и строишь хрен пойми кого! — взрывается Оззи, снова поднимаясь, и недобро смотрит на парня. Купер реагирует спокойно, только пожимая плечами, не удивленный такой реакцией.

— Я в этой сфере более десяти лет. Если вы знаете группы Three Days Grace, Bullet For My Valentine, Foo Fighters, как раз они являются исполнителями нашего лейбла.

— Что, решил выпендриться, петушара? Да катись давай, пока я не начистил тебе рожу! — язвит Оззи, действуя на нервы. Делаю шаг и поднимаю его за грудки, наклоняясь к уху.

— Да что с тобой? Совсем не догоняешь?

Никогда он еще так не выводил, как сейчас. Зная его характер, драка может начаться в любой момент. Чувствую, как Купер следит за нами, делает в голове пометки, наблюдает за поведением в коллективе. А мы ведем себя как кучка малолеток, строящая из себя звезд мирового масштаба.

Отталкиваю друга, и тот, насупившись, садится на диван, опускает голову и зарывается пальцами в красные волосы. Перевожу взгляд на агента и вопросительно поднимаю бровь. Тот ухмыляется и протягивает визитку.

— Огромный плюс — вы молодая группа, из вас можно лепить нужный материал. Единственное, надо найти свой уникальный стиль, который будет узнаваем, потому что… — он делает паузу и вздыхает, — у любой рок-группы, неважно какого направления, метал, инди, гранж, панк, есть то, что их выделяет среди тысяч других.

— Мы вас услышали, — засовываю визитку в карман, глядя пристально в темно-карие глаза. Как только Купер кивает и выходит из гримерки, Оззи кроет его и всех менеджеров лейблов трехэтажными матами, Джанис подхватывает, и они вдвоем бурно сидят и возмущаются. Шем постукивает задумчиво палочками по подлокотникам старого потертого дивана, а Райт… Он как всегда в своем индивидуальном мире. Хватаю кожаную куртку, надевая по пути, и иду по полутемному коридору.

— Эй, чувак, ты куда? Да забей на слова того придурка! Мы отправим пару демок на крутые лейблы и переплюнем всех! — орет вдогонку Оззи, но я не обращаю внимания и распахиваю дверь.

Кучка девчонок облепляет со всех сторон, постоянно прикасаясь. Они возбужденно щебечут, перебивая друг друга. Быстро залажу на кавасаки и жму по газам со всей дури, чтобы забыться в адреналине и скорости. Но перед глазами мелькает рыжий флёр волос, и я торможу, делая глубокий вдох. Она пришла?

Возвращаюсь на пару метров назад и встречаю ошарашенные бирюзовые глаза. Рядом с Джи возмущается сестренка, из дверей появляется взбешенная Джанис, а фанатки визжат, просят сфоткаться и взять их на квартирник. Только один человек стоит, потрясенно открыв рот, и молчит.

— Прокатимся?

По ушам ударяет раздражающий женский галдеж со всех сторон. Холл угрожает и орет, Черелин вообще непонимающе переводит взгляд с одного на другого. Округлившиеся глаза рыжеволосой испуганно сверкают в тусклом свете фонарей. Я слабо улыбаюсь и настойчиво добавляю:

— Давай, Джи, тебе понравится.

Не понимаю, что нашло на меня, но сейчас хочется, чтобы эта перепуганная девчонка с яркой огненной шевелюрой села на мотоцикл и почувствовала свободу вместе со мной.

— Но…

Ее заглушают крики Джанис, Черелин и поклонниц. На пару секунд она прикрывает глаза, будто над чем-то размышляя, и быстро садится сзади, крепко вцепляясь пальцами за кожаную куртку. Хватаю ее холодные маленькие ладошки и обвиваю вокруг торса:

— Держись, либо свалишься на пятую точку. Я не кусаюсь.

«Пока что».

Кавасаки «мурлыкает» и срывается с цепи, оставляя сзади ненормальных групи, свихнувшуюся Холл и разгневанную Черелин. Сестренка точно убьет меня, но позже. Сейчас на хрен мысли из головы.

Джи прижимается всем своим хрупким телом, и становится сложно дышать. Сильнее жму на газ, а мотоцикл несется по Семьдесят пятой стрит в сторону района Беверли, лавируя среди немногочисленных автомобилей. Снижаю сразу скорость, когда въезжаем в частный сектор, и оглядываю дома. Давненько я здесь не бывал, старался объезжать стороной этот кусочек. Он навсегда останется в памяти, как бельмо на глазу. Притормаживаю возле участка, где когда-то жил… Смеялся…Где мы были счастливы вчетвером.

Хватка на талии ослабевает, и я впускаю в легкие кислород. Поворачиваю немного голову, косясь через плечо на девушку. Думал, она испугается, но бирюзовые глаза наоборот ярко горят, а на губах светится сумасшедшая улыбка. Даже я невольно улыбаюсь.

Проезжаем еще пару кварталов, останавливаясь возле Парка Рандл. Джи без разговоров слезает с мотоцикла. Из нее готов выплеснуться поток слов, но она молчит. Шагаю по знакомым дорожкам и замираю недалеко от берега реки, в которой плавает желтый блин луны. Присаживаюсь на холодный песок и пропускаю его сквозь пальцы, рассматривая противоположный берег.

Без понятия, сколько проходит времени, но я, наконец, ощущаю внутреннее умиротворение, сидя в полной тишине. Молчание может сказать больше, чем слова. Поворачиваю голову и смотрю на Джи, обхватившую свои коленки.

— Мне очень понравилось, — тихо произносит она и откашливается, — наверное, я не смогу выразить всего восторга словами, но… — девушка поднимает горящий взгляд и еле заметно улыбается, — просто знай: это потрясающее выступление.

Уголки губ ползут верх от простых, но искренних слов. Заинтересованно оглядываю молочную кожу, растрепавшиеся от поездки рыжие пряди, к которым так и хочется (почему-то) прикоснуться.

— Но этого не достаточно для… большего, — выуживаю из кармана сигареты и прикуриваю, наполняя легкие никотином. — Обычная проходная группа.

Выдыхаю сизый дым, растворяющийся в ночной тишине, и смотрю отрешенно на противоположную сторону, где расположился Даунтаун, сверкающий в огнях.

— Это не правда! — громко возражает Джи и резко опускает руки, глядя на меня в упор. Ее брови сходятся от негодования на переносице, и девушка выглядит милой и злой одновременно.

— Я впервые на выступлении рок-группы…

— Впервые? — выпускаю дым через нос и криво улыбаюсь. Джи кивает и восторженно говорит:

— Да, я же видела, как вас поддерживала публика, а твое великолепное соло на гитаре? Ты ведь такой… — она открывает рот и чуть тише выдыхает, — от тебя глаз не оторвать. Я думаю, агент хотел дать вам толчок, совет, или он слепой и глухой.

Внимательно слушаю девушку, пока пепел опадает на белый песок.

— Как раз наоборот, он очень доступно и конкретно объяснил минусы каждого, — делаю затяжку и тушу окурок. — Я со всем согласен… — хмыкаю и вздыхаю, — только не думал, что так остро отреагирую на здоровую критику и сорвусь.

Телефон в кармане настойчиво вибрирует, но я отключаю его и перевожу изучающий взгляд на Джи.

— Значит, от меня не оторвать глаз? — подкалываю ее, а девушка забавно морщит нос.

— Я… я… имела в виду, что… — запинается она и робко пожимает худенькими плечами, — да, да… Мне всегда нравился медленный проигрыш в этой песне, но когда слышишь и видишь вживую… Совершенно другое.

Понимающе киваю и сталкиваюсь с ней глазами, но она свои сразу же отводит. Сдерживаю смех, видя такую милую и непосредственную реакцию, и провожу пальцем по подбородку. Прекрасно знаю, что смущаю ее, но… Это так ново и странно, видеть, как чьи-то щеки заливает румянец от слов, присутствия или взглядов. Когда просто сидишь и душевно разговариваешь, делишься чем-то личным… Никто не вешается, не тащит в постель развлечься и покувыркаться, ведь ты — рок-музыкант.

Джи, словно из другого неизведанного мира. Такая простодушная и естественная, чистая и непорочная. Хочется исследовать новый вид и узнать: может ли такая хорошая девочка становится плохой. Наверняка в ней есть та чертовщинка, только она еще спит, не до конца пробудилась. Вот бы вывести ее из летаргического сна и понаблюдать за результатом. Это довольно интересно.

— Первый раз пришла в бар на выступление рок-групп, а сейчас сидишь с малознакомым парнем в парке ночью… — сужаю хищно глаза и перевожу взгляд на бледные губы. Она волнительно прикусывает нижнюю. — Ты не похожа на любительницу тусовок.

— Да, — Джи подтверждает мои слова кивком и запускает тонкие пальцы в песок. — Но однотонная серая жизнь тоже иногда надоедает.

— Захотела перемен? Послушная домашняя девочка решила разбавить ее красками? — вытягиваю одну ногу и подпираю голову рукой, рассматривая ее обеспокоенное лицо.

— Возможно. Это плохо? — Джи смотрит прямо в глаза, но в этот раз выдерживает мой взгляд.

— Нет, Джи, если не переходить черту.

— А что, если я захочу ее перейти?

— Это не так весело, поверь, — насмешливо щурюсь, глядя в ее по-детски наивные глаза, в которых плескается лунный свет.

— Почему? — настороженно спрашивает девушка.

— Потому что потом сложно остановиться, — тихо отвечаю, поднимая уголок губ. — Тьма заманчива, она быстро затуманивает разум, и ты становишься марионеткой в ее руках.

Она озадачено смотрит на меня, водя бездумно пальцами по песку, сжимает руки в кулачки и шепчет, что я едва различаю произнесенные слова:

— Ты ведь не такой.

Непонимающе хмурюсь.

— О чем ты?

В ее блестящих глазах столько уверенности. На мгновение даже мерещится, будто рядом сидит другой человек. Чертовщинка просыпается?

— Это, наверное, прозвучит странно, но я не считаю тебя плохим, Син.

Как мне нравится этот глубокий насыщенный голос. Голос, цепляющий своей правдивостью. Она говорит так убедительно, но я только усмехаюсь.

— Зря, Джи.

— Людям свойственно меняться, — возражает девушка, поражая своей доверчивой натурой. От души смеюсь, рассматривая решительное бледное лицо и яркие рыжие пряди.

— Ты меня плохо знаешь.

«Пока что плохо». Поднимаюсь и разминаю ноги, поглядывая на задумчивое выражение рыжеволосой. Она молчит и смотрит куда-то вдаль на город, кусая губы, на которых сразу же замирает взгляд. Джи встает и потирает руки.

— Замерзла?

Неосознанно тянусь и беру маленькие ладошки в свои.

— Н-немного, — запинается девушка и пугливо убирает их в карманы просторной черной куртки.

Скрываю улыбку и направляюсь в сторону парковки, где оставил кавасаки.

— Как тебе поездка? Ты не поделилась впечатлениями, — нарушаю тишину, когда мы подходим к мотоциклу.

— Ох, сначала было страшно, но потом… — Джи восторженно касается ладонью черной поверхности, — такой адреналин.

Наблюдаю за ее изящными пальчиками и перевожу взгляд на лицо. У нее открытая и красивая улыбка, без грамма лицемерия. Я впервые общаюсь с девушкой на различные темы и чувствую некую необычную связь и заинтересованность мной, как личностью и музыкантом. Все ее смущенные взгляды, слова, мимику легко прочитать. Она ничего не скрывает и это привлекает внимание.

— Я люблю скорость. Встречать новый день, несясь по пустой трассе. Ощущать себя свободным, — делюсь одним из своих секретов и наркотиков.

Джи поднимает глаза и заправляет рыжие пряди, с которыми играет ночной ветер.

— Встречаешь всегда один?

— Да.

— Сегодня… сегодня я могу встретить с тобой рассвет?

Вопрос вводит на секунду в ступор, но больше умиляет, как бирюзовые глаза хаотично бегают от переживания по парковке, как девушка взволнованно кусает губы. Потаенные желания вырываются непроизвольно наружу.

— Да, но до рассвета еще несколько часов, — запускаю руки в карманы и кошусь на нее.

— Точно, — мелькают грустные нотки в тихом голосе.

Задумчиво вожу пальцами по подбородку, наблюдая, как Джи расстроенно поджимает губы. Знаю, как ей неловко, но… Встречать рассвет с девчонкой на своем кавасаки — попахивает романтикой, но из-за картинок в голове просыпается интерес. Черт с ним, почему бы не попробовать что-то новое?

— Есть неплохая круглосуточная кафешка неподалеку. Подождем там, поедим, согреемся, а затем прокатимся по Эдмонтону. Идет?

В глазах цвета бирюзы столько неподдельной радости, что я сам вдруг довольно улыбаюсь, но беру себя в руки и залажу на байк. В этот раз не приходится говорить о падении на пятую точку, потому что руки Джи крепко обвивают за пояс.

Что ж, попробуем что-то необычное и насладимся моментом.

— Неужели, где ты был? Почему выключен телефон? Ты знаешь, как я переживала? Что за дурацкая привычка отключать чертов смартфон! И где можно лазить до утра?

— Черри, давай потом? — устало отвечаю, зевая, и поднимаюсь по ступенькам. У сестры как всегда нескончаемый поток слов и сто вопросов.

— Ты… — она выдерживает небольшую паузу, — был с Джи?

— Да, — без раздумий отвечаю, заходя в комнату.

— Син…

— Потом, Черри, ладно? — закрываю за собой дверь, скидываю одежду и падаю на кровать, закрывая лицо рукой.

Лежу так десять минут, двадцать, тридцать… Но мысли не собираются останавливаться, заполняя каждую клеточку мозга и не давая ему, наконец, отключиться. Выругиваюсь и распахиваю окно, впуская свежий утренний воздух в комнату, и закуриваю.

У нее посредственная внешность. Я бы на нее точно не обратил внимание и проигнорировал, рыжие никогда не вызывали интереса. Ни капли женственности, растрепанные волосы, детское лицо, обветренные губы… Хотя голос особенный: невероятно глубокий, мелодичный… Он успокаивает и не надоедает. Им хочется наслаждаться. Почему я о ней думаю? Ну да, мы проговорили целую ночь, поели в нашей любимой с Черелин кафешки картошки фри и крылышки в соево-имбирном соусе. Черт, Джи так много ест, не заботясь о лишних килограммах, как многие девушки. Смеюсь, вспоминая круглые щеки, и проглатываю случайно дым, громко кашляя.

Мы встретили вместе рассвет, наблюдая, как менялись оттенки неба, как просыпалось солнце. Я видел, как она хотела спать и незаметно зевала, счастливо улыбаясь…

Да что со мной?!

Закрываю со стуком створку окна и смотрю на акустическую гитару, одиноко стоящую возле стены. Беру в руки, делаю пару знакомых аккордов и шепчу:

— Спой со мной, спой, чтобы все осталось в веках, спой, чтобы все смеялись и плакали… Спой со мной, хотя бы сегодня, ведь завтра Господь может забрать тебя…[9]

Замираю, пораженный внезапным порывом, и убираю нервно инструмент в сторону, проводя ладонями по лицу. Странная девчонка…