Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

Глава 26. Кольцо

Хотя Алька и обещал не говорить Васиным родителям о случившемся, Вася не очень верил ему: может ради красного словца и ляпнуть. Поэтому он был рад, что Алькино семейство запаздывало к обеду. Успеть бы поесть без них! Вася быстро расправился с первым, но, к несчастью, пришлось долго ждать второе… Всегда вот так: когда что-то срочно нужно, оно запаздывает, и наоборот.

— Где же наши соседи? — спросила мама. — Они всегда такие аккуратные.

— Успокойся, идут, — сказал папа, и Вася тревожно задвигался на стуле.

Впереди, как всегда, любезно кланяясь и здороваясь с сидящими за столами, через зал шёл Виктор Михайлович, за ним — жена, их старые родители, а уж в конце шагало младшее поколение. Однако заключал шествие, как следовало бы, не самый младший, Ромка, а Тая.

До сих пор Алька был не совсем понятен Васе. Он вроде бы и щедрый и весёлый, но и заносчивый; он и не трус и может быть настоящим другом, но и насмешливый, и нахальный, и презрительный, и возможно даже, мстительный, и любит порабощать тех, кто слабей его. Какой же он всё-таки?

И вдруг у Васи мелькнуло: вот бы познакомить Альку с Иваном Степановичем! Может, захотел бы написать его портрет… Уж дед разобрался бы, какой он, и Васе стало бы понятней, что он за человек.

Всё Алькино семейство уселось за стол молча, без обычных шуточек и пересмешек. Лица были усталые и хмурые. Вера Аркадьевна, ещё утром, ещё два часа назад такая счастливая, яркая и красивая, сейчас непонятно потускнела, потеряла живость, будто лишилась всех красок.

Какое несчастье может случиться здесь?

Одна лишь Тая не изменилась. Её черные бойкие глаза посверкивали даже ярче обычного, в губах пряталась улыбка, и она дружелюбно поглядывала на Васю.

Мама с папой сразу почувствовали настроение соседей, и от Васи не могло укрыться, как мама несколько раз порывалась спросить, в чём дело. Да не решилась. И Вася отлично понимал маму: она не хотела каким-нибудь неуместным вопросом задеть, обидеть соседей. Сами скажут, если захотят…

Соседи за обедом ничего не сказали. Вася дождался возле двери столовой Альку и с ходу спросил:

— А мы были у Ивана Степановича. Ну, в его мастерской. Картин в ней — завались! Он и меня написал…

— Это правда, что его картины висят в галерее в Феодосии? — спросил Алька.

— Правда! Одна даже висит в нашей библиотеке, они и в «Огоньке» помещались, и на открытках. Хочешь, я тебя познакомлю с ним? Он любит писать ребят.

— А чего ты так стараешься за меня? — Алька подозрительно, с иронией посмотрел Васе в глаза, и тот смутился.

— Да ничего… Просто так… Скажи, у вас что-нибудь случилось?

— Случилось, — ответил Алька и ушёл.

Из столовой вышла Ира и сказала, что Таина мать, купаясь в море, потеряла обручальное кольцо.

— Как же она могла его потерять? — удивился Вася. — Её кольца туго сидят на пальцах.

— Пальцы в море становятся тоньше, — со знанием дела ответила Ира, — и самое главное, тётя Вера не помнит, где потеряла: на пляже или возле буя, за который она держалась. И возле какого буя…

— А я уж решил, что-нибудь стряслось, что у них кто-то умер, — сказал Вася. — Подумаешь, кольцо!

— Ничего ты не понимаешь, Соломкин! — накинулась на него Ира. — Ты знаешь, что оно изготовлено по особому заказу из золота самой высокой пробы и стоит больше двухсот рублей?

— Ну и что? — не сдавался Вася.

— Ты рассуждаешь, как младенец! — возмутилась Ира. — Это же так красиво: золото — благородный, вечный металл, и это кольцо и все другие украшения так идут тёте Вере… Какая красавица — в фильмах такую редко увидишь! А как она одевается! Да что тебе говорить, не поймёшь!

— Зато ты всё понимаешь! — отрезал Вася и мельком подумал, что его мама тоже неплохо отзывалась о Вере Аркадьевне. — Все сидят, как на похоронах, а вот твоя Тайка не очень-то грустит! Сбегай, посмотри на неё! Съела? А ты мне — благородный, вечный…

— Соломкин, я тебя не узнаю!

Через каких-нибудь полчаса весь пляж знал о потере кольца. Со спасательной станции по радио передали, что нашедшего кольцо просят принести его за большое вознаграждение на станцию. Из объявления, прикреплённого кнопками к дереву, узнали и сумму обещанного вознаграждения — сто рублей.

В этот день Вася видел, как Алькино семейство по нескольку раз прочёсывало пляж в том месте, где Алька обрабатывал мать «Аидой», где она бродила вдоль моря. Даже грустный носатый дедушка с бабкой участвовали в поисках кольца. Но рьяней всех трудились Виктор Михайлович с Алькой: они разрывали руками гальку, перекладывали её с места на место, пересыпали мелкие камешки и песок в руках им старательно помогала Ира; зато Тая не слишком утруждала себя: носком босоножки рассеянно отодвигала камешки… А возле буёв покачивалась шлюпка с флажком на корме, и знаменитый Митька в маске нырял и подолгу не появлялся на поверхности. Вера Аркадьевна, козырьком приставив ко лбу ладонь, смотрела на него, и столько во всей её фигуре было напряжения и ожидания, что невольно было жаль её.

Перед ужином Васин папа сказал:

— Давайте на этот раз поужинаем попозже… Они все такие несчастные, даже как-то неловко смотреть на них.

Мама согласилась, однако в столовой они застали всё Алькино семейство.

— Узнали про вашу неприятность. Очень сочувствуем. Рады бы помочь, но как? — сказал папа.

— Легко потерять, да трудно найти, — грустно проскрипел носатый дедушка.

— Знали бы, что такое стрясётся, не поехали бы сюда, — выдавила бабка, и толстое лицо её прорезали брезгливо-властные морщины у рта.

— Да бросьте вы, — сказал Виктор Михайлович. — Зачем так убиваться? Одно посеяли, другое закажем… Получше этого будет!

— Заказать-то закажем, но я так привыкла к нему. — Вера Аркадьевна вдруг всхлипнула, вытерла платочком нос и положила на стол смуглую руку, безымянный палец которой был без кольца… — Видите, нет его, нет… Не могу поверить… Словно себя потеряла.

Она и вправду потеряла что-то гораздо большее, чем это кольцо. Потеряла свою лёгкость, беззаботность, весёлость, и её смуглые плечи, прямая шея, маленькие уши с золотыми серьгами, небольшой с горбинкой нос и очень красивые, мягкие, бархатные глаза — все это оставалось при ней, но было уже не таким ярким, броским и уже не излучало радости.

— Может, ещё найдётся, — сказал Алька. — Не ты первая потеряла. И часто находили. Особенно спасатели со станции. У них большой опыт по этой части.

— Иголку в стогу сена найти легче — море-то какое! — подал голос дедушка.

— Думайте о лучшем, не поддавайтесь панике, — сказал Виктор Михайлович, с аппетитом грызя ножку цыплёнка. — Не то теряют люди… Сами-то живы-здоровы? Одни твои переживания, Вера, стоят три таких кольца. Уж поверь мне! Плюнь на него.

— Это на обручальное плюнуть? — вскинула мокрые ресницы Вера Аркадьевна. — Что ты говоришь, Витя…

— Береги себя, а не то, что на тебе. То, что на тебе, дело наживное. А мы с тобой, сама знаешь, не из ленивых…

— А память о нашем с тобой дне?

— Чепуха всё это. Условность! Кусочек дорогого металла — и всё! Заменим его другим кусочком, только более дорогим — и всё будет в порядке. Та же память. Возьми себя в руки.

— А как бы вы отнеслись к этому, Валентина Петровна, случись такое у вас? — спросил вдруг Виктор Михайлович.

Мама пожала плечами:

— Было бы жаль, конечно. Да что поделаешь? Как-нибудь пережила бы…

— Слышишь, Вера? Очень точно сказано.

Вера Аркадьевна махнула рукой. Внезапно в разговор вступил Васин папа. Он как-то странно, чуть виновато и смущённо улыбнулся, как будто заранее просил не обижаться на него, если что-то скажет не так:

— А если попросить Макарку, а? Первоклассный ныряльщик… Я вот очки свои по ротозейству утопил, так он в несколько минут…

— Отыскал? Что вы говорите! — не поверил Виктор Михайлович. — А кто это?

— Да один мальчишка… Помнишь, был у нас в гостях… — напомнил Алька.

— Ага, вспомнил! Так вы думаете, он сумеет?

— Саша пошутил, — вмешалась Васина мама. — Если кольцо потеряно возле буя — там же глубоко, Макарка не донырнёт. Уж если такой опытный спасатель, как Митька, не найдёт, то Макарка и подавно. Да и мало ли что с ним может случиться… Не стала бы я просить его.

— Ну, разумеется, не надо, — сказала Вера Аркадьевна, — это не детское занятие…

В этот вечер, встретив Макарку на набережной, Вася подозвал его и спросил, знает ли он что-нибудь о потерянном золотом кольце. Макарка кивнул головой.

— Его мать сотню обещает тому, кто найдёт, — сказал Вася.

— Сто рублей?! — ахнул Макарка. — Два велосипеда можно купить! Не брешешь?

— Надо мне врать… Вон в объявлении сказано! — И Вася подвёл Макарку к акации. — Читай!

— Ого! — Макарка почесал в затылке. — У буя, говоришь, могла обронить? Там для меня безнадёга: мешочек для воздуха маловат, — он показал на грудь. — Пока дойдёшь до дна, пора выскакивать, да ещё башка потом будет трещать… Пробовал.

— Митька и тот оказался слабаком. Да и неизвестно в точности, где она потеряла.

— Ну я пошёл, — как всегда заторопился Макарка.

Прошло два дня, и все почти забыли об этом кольце или делали вид, что забыли. Одни лишь грустные глаза Веры Аркадьевны говорили, что она ничего не забыла. На третий день во время обеда в столовой послышались знакомые шмыгающие частые шаги, и возле их стола появился Макарка. Алькино семейство сидело спиной к нему, и когда между Виктором Михайловичем и Верой Аркадьевной протянулась чёрная от грязи и загара, сжатая в кулачок рука, Алькин отец вздрогнул и поперхнулся:

— Это что ещё за фокусы?

Кулачок разжался, и на белую скатерть с лёгким звоном легло гранёное золотое кольцо.

Вера Аркадьевна, не поверив своим глазам, схватилась за виски и вскочила со стула.

— Кольцо? Откуда оно? Это ты его нашёл?

— Я, — выдавил Макарка и почесал ногу в драной сандалии.

— Какой ты замечательный мальчик! — Вера Аркадьевна вдруг обняла его, маленького, исцарапанного, нестриженого, в грязной майке. — Как я тебе благодарна! Да я ничего не пожалею для тебя, я озолочу тебя… Забыла, как тебя звать?

— Макаром, — подсказал Алька.

Вера Аркадьевна поспешно взяла двумя пухлыми пальцами с ярким маникюром кольцо, точно оно могло куда-то исчезнуть со стола, внимательно осмотрела его, прочитала тонкую, выгравированную в честь брачного союза их сердец надпись, осторожно надела его на безымянный палец и задвинула как можно дальше, надёжней, чтобы никогда больше не соскользнуло. И заулыбалась, засияла, засветилась. Ещё раз порывисто обняла Макарку, прижала к груди, приподняла и поцеловала в щёку.

Потом, всё ещё улыбаясь, сказала:

— Подожди нас, Макарка, у дверей… Я сейчас доем и выйду… Я никогда не забуду тебя!

Макарка, смущённый и счастливый, шмыгнул к выходу.

— А что я вам говорил? — сказал Васин папа. — Макарка в этом деле великий человек! А вы не верили. Да и сам я не очень верил… Бывают же такие чудеса!