Синий, который красный

Глава 17. Кто кого пересинюшит

Дракон попался знатный. Молодой, недавно выведенной породы, с самыми лучшими скоростными качествами, с аристократически заостренной мордой и выносливыми крыльями. А вот кабинка на нем была будто из прошлого столетия. Пока дракси неслось на предельной скорости, Кристо успело всего просквозить. Из чего только эти куртки во внешнем мире делают? Со скуки начал было выстукивать зубами любимые песни, тоже из внешнего мира, но потом запечалился.

Драксист уже тоже примолк, а то первые три часа не мог сдержаться: всё вставлял то одно словечко, то другое о достоинствах своего ненаглядного зверя. У Ковальски под конец — и то сдали нервы.

— А навоз у него не ландышами пахнет? — осведомился иномирец, и драксист начал хвалить дракона пореже.

Ветер свистел в ушах. Дракон поднялся на удобную для него самого высоту, а драксист возражать не стал, вот и выходило, что летели они повыше, чем другие. Зато и огибать никого не приходилось, а то возле столицы вечно жуткое движение. Если б еще одни драконы — их только слепой не заметит — а то подшибешь птицу из почтовых — и все, штрафов не оберешься. Галки — это воздушные-то шпионы — увидят и всё-всё о тебе Голубому Магистру нащелкают. Не ему, конечно, а кому-то из подчиненных Ведомства Воздуха.

Шанжан им пришлось увидеть мельком, часа через два лета. Сначала приблизился Семицветник, до которого и без того, казалось, рукой подать, а потом уже вынырнул и город, поблестел переливающимися, отсвечивающими радугой крышами, порадовал кучей драконов и птиц над ним — и начал уплывать влево. Макс, который до этого сидел нахохлившись и молчал, приподнял голову.

— Ваша столица?

Драксист чуть шею себе не вывихнул, когда услышал это «ваша». Дара зыркнула на Макса враждебно и ответа не дала. Кристо почти воочию вообразил здоровую черную кошку, которая пробежала между этими двумя. Макс перевел требовательный взгляд на него.

— Угу. Это Шанжан.

— Рядом Семицветник? Башня Магистериума?

— Да, по лепестку башни — на каждого Магистра, а в середке — Великий Спун со свитой. Слетай к нему и попроси тебе тут все показать, а я не нанимался, понял?

Ковальски больше так ни о чем и не спросил, а Кристо пожалел, что так вызверился. Теперь и языком почесать не о чем. А так можно было хоть о Шанжанских ярмарках рассказать. Город-то большой в Целестии один, вот в него каждый год и собираются и маги, и люди — перевидеться, развлечься, посплетничать. И соревнования всякие, и чего только нет. Хет даже говорил — туда артефакторов каждый раз отправляют, обезвреживать опасные или неумело сделанные артефакты на прилавках. Эх, вот бы побывать…

Драксист высадил их на захудалой площадке милях в пяти от Минорных лесов. Здесь уже был Северный край, менее обжитой и не всеми любимый. Тут не встречалось и мелких городков — только деревни — в любом овраге можно было напороться на глазодыра или вулкашку, а в тавернах обретался до того странный народ, что и артефакторы по сравнению с ним могли показаться нормальными.

Кристо скатился из кабинки, попрыгал, чтобы согреться, потер руки-ноги и вздохнул, раздувая грудь. Дома. Он как раз и родился в Северном Краю, неплохо его знал и понимал: если где и искать контрабандистов, то только здесь.

— Сколько?! — переспросила Дара за спиной. Это драксист назвал ей цену.

Заломил, жухляк этакий, аж на сто восемь радужников. Да за восемьдесят дойную корову купить можно! Такими темпами у них и контрабандистам за оружие нечего дать будет.

Дара все-таки заплатила семь десятков. Приправила это огненным взглядом и словами: «За тепло и обслуживание» — и драксист ничего, углядел что-то такое в глазах у девчонки. А может, просто посмотрел на недовольную рожу Ковальски и решил — да ну его. Так или иначе, а только сумка с деньгами, которую Макс тащил, уменьшилась в объеме. Если бы радужники не были почти невесомыми — сумка бы еще и полегчала.

— Ну-с, молодой человек, — заговорил Ковальски, когда дракси взмыло в вечернее небо и унеслось на юг, — он довольно точно выполнил твою просьбу: «К Минорным лесам, к какой-нибудь таверне». Видимо, это леса, — он ткнул пальцем в далекую стену деревьев, а потом в недалекий указатель. — Вон там — таверна. Что дальше?

Они стояли почти на перекрестке дорог. Дорожный указатель выглядел соответствующе Северному Краю. Стрелки извещали: «Деревня Побоище», «Деревня Копцы», «Замок заблудшего Вайла», «Сельбище „Куй!!“» — наверно, там жили кузнецы. Самая крупная стрелка, которая единственная светилась в сумерках, извещала: «Таверна ″Синий хряк″». Кто-то находчивый пририсовал на стрелке синюю свинину о шести ногах. Кристо почему-то вспомнился бульдог Жмур, и он вобрал голову в шею.

— Круто долетели, — получилось почти уверенно. — Сейчас идем в таверну, там узнаем, что надо, а потом свернем в какую-нибудь деревню, транспорт себе найдем, ну и…

— К Побоищу свернем или в Копцы?

— Да куда-нибудь, — Кристо опасливо поглядел на указатель и двинулся по дороге к таверне первым.

Почему-то казалось, что остальным его блестящий план не кажется блестящим. Или даже планом не кажется.

В Северном Краю надо было держать ухо востро. И не только оттого, что нежить к ночи смелеет, а на дорогах разбойники шастают. Тут и с местными нужен особый разговор. Потому что чем ближе к Шанжану или к Школьному Плато — тем больше там магов, а кто живет в Северном Краю? Правильно, всё больше люди, да еще самых суровых профессий. Горняки, кузнецы, наемники, охотники… Их, конечно, бояться не нужно, но и раздражать тоже не советуется. Все это Кристо пытался донести до Макса и Дары по пути к таверне. Неизвестно, поняли ли они что-нибудь, но артемагиня только фыркала — мол, после общества Бестии Северный Край — просто курорт. Ковальски же нетерпеливо обронил:

— Ясно, на аборигенов не нарываться, — и тут уже Кристо ничего не понял.

Быстро наступающая ночь несла холодок, а от таверны — новой, крепкой и за сто шагов пахнущей ирисовой водкой — веяло теплом. Крыша была находчиво выполнена в виде синего рыла. Изнутри слышалась забористая брань и не очень стройная музычка.

— А, вот еще, — спохватился Кристо. — Когда войдем — вы шатайтесь. И глаза закатывайте. Ну, это… как Вонда, чтобы получилось. Дара, а ты вообще лицо тупее сделай!

— Зачем?

— Шутишь? Для них же — кто не выпил, тот чужак, нас сразу на куски порвут!

Дара недовольно поджала губы, но лицо при входе сделала немножко поглупее.

В нос тут же шибануло застарелым потом, местным крепким куревом, смешанным с приятными ирисовыми водочными парами. Нос Кристо еще и запах грудинки отличил и за этим запахом прямо потянулся. Ковальски хоть и успел прихватить еды в трапезной, хоть и перекусили потом на лету, но лопать-то все равно, оказывается, хочется! Кристо поморгал, привык к задымленности и спиртовому туману, понял, что совсем недалеко есть почти пустой стол и потянул остальных, чтобы сели. Так меньше внимания привлекут.

Хотя они никого особенно не удивили. Кто-то налетел на них, ругнулся и полетел дальше; компания горняков за соседним столом резалась в «стрекозла» на мелкие неограненные изумруды. Пара наемников в капюшонах повернули головы, но потом тут же отвлеклись на свои раздумья: троица новоприбывших не выглядела богатыми заказчиками. Харчевня галдела, пила, частично валялась на полу и храпела, но на новеньких внимания не обращала.

— У кого спрашивать будешь? — тихо поинтересовалась Дара.

Кристо решил далеко не ходить: уставился на человечка, который прикорнул за их столиком. С виду — так обычный забулдыга, непонятного цвета усы вросли в засаленный стол, а только такие — самые ценные. Все про всех знают. Недолго думая, Кристо подсел к забулдыге поближе и без особых церемоний глотнул из его кружки:

— З-за дружбу!

Забулдыга удивился, глаза к носу свел и усы от стола отлепил. Но не протестовал.

— З-за дружбу, — согласился он и отобрал у Кристо кружку.

— А-а… бутылку ирисовой друзьям? — предложил Кристо.

Это вызвало очень большое согласие.

С такими человечками разговаривать быстро и легко. Только главное самому не упиться, а то Дара ему сразу шею открутит — вон как смотрит. Да и Ковальски своим взглядом тоже нервы мотает, хоть и старается его куда-нибудь спрятать.

К делу Кристо приступил через пару стаканов, которые в основном влил в сотоварища по столу.

— А ты на моего друга похож, — заявил он и ткнул пальцем в нос сотоварищу.

— Я т-твой друг! — возмутился усатый.

— Точно. Нет, ты на моего другого друга похож, такого друу-у-уга… — Кристо прямо руками показал, какой грандиозной была дружба, сотоварищ тут же за нее предложил тост.

Булькнули в третий раз.

— Нет, а ты на него похож, а я его давно не видел, — ирисовка все-таки играла в крови, и глаза мало-помалу начали сами разъезжаться. — Вот такой друган был, а как ушел к контрабандистам — нет его! А я б за него…

Дара уже начинала забывать, что ненавидит Ковальски. Эти двое минут десять распивали бутылку верескового пива, выпили ровно нисколько, но бросали на пару напротив такие взгляды…

— Ничего не понимаю… он талантливо играет или реально дурнеет? — беспокоилась артемагиня.

— Куда уж! — процедил Макс, обводя пальцем нетронутый стакан.

А Кристо тем временем мигнул напарнице, чтобы успокоить, и перешел к заключительной, самой драматической части: пьяные слезы.

— И как мне найти своего друу-у-уга? — взывал он к жалости местного завсегдатая (або-ри-ге-на?), утыкаясь в его загаженную едой куртку и задерживая дыхание. — Прыгунки — они ж то там… то здесь… никто не знает!

Видно, с жалостью — это он перегнул. Мужичок так проникся этой самой жалостью, что пришел в непривычное для себя состояние: протрезвел и стал активен.

— Как так, никто не знает? — громыхнул он и бухнул кулаком по столу. — Ты не реви, парень, сейчас всех найдем, сейчас мы тебе найдем… вот Бак — он же точно знает, он все тут знает! — и заревел на всю таверну, чтоб ему смурлятник разорвало: — Бак! Тут нужно найти Прыгунки!!

А потом еще булькнул ирисовки, икнул — и мордой в стол, только его и видели. Кристо замер на перекрестье взглядов всей таверны, как пришпиленный. Особенно пришпиливали его взгляды Ковальски и Дары.

Из дымного закута выступил мордастый, приземистый мужичок со здоровыми мешками под глазами. Мужичок держал себя хозяином, или самое малое, — почетным гостем.

— Это тебе, что ли, Прыгунки нужны?

— Ага, — сказал задуревший Кристо и решил, что одному помирать как-то неловко: — Нам.

И обвел рукой Дару и Ковальски. Девчонка сразу попыталась вскочить, шипя, как кошка, которой прижало хвост, но Макс дернул ее за локоть и усадил рядом.

— Мы заплатим, — спокойно понижая голос, уточнил Ковальски.

К их столику начали потихоньку подтягиваться другие завсегдатаи. Музычка смолкла. Бак цыкнул зубом и подозрительно прищурил глаз.

— Кордонщики платят. Ты разве из них?

— А разве похож?

— Глаза похожи. А остальная рожа — нет. Нос особенно.

Вот спасибо. Хоть здесь этот утонченный атрибут сослужил добрую службу…

— Значит, дорогу не подскажешь?

— Подскажу, — но Бак подобрел как-то внезапно и зловредно, и наверняка в свою пользу. — Всё подскажу, если ты меня в «синюшники» переиграешь.

Дара посмотрела с непониманием и покачала головой, а Кристо заявил с широкой ухмылкой:

— Да не вопрос. Прямо сейчас?

— Десять минут вам дам попрощаться, — ухмыльнулся Бак. — Пока ставки примут. Только улизнуть отсюда не думайте.

И точно, бежать было некуда, несколько здоровых горняков уже замуровали дверь телами своих упившихся до невменяемого состояния товарищей. Остальные деловито хлопотали над одним из столов таверны: уставляли его стаканчиками, кто-то тащил бутылки с ирисовкой… Ковальски хватило одного взгляда.

— Игра в «кто кого перепьет»?

Кристо благостно кивнул и потянулся за своим стаканом, но Дара уже убрала со стола всё спиртное.

— И это наверняка местный чемпион, так?

Кристо кивнул уже не так благостно.

— Молодые люди, — пробормотал Ковальски, — а через окна смыться не выйдет?

Удивляться тому, что его втравили в очередную неприятность, сил уже не было. День, в конце концов, не задался со вчерашнего дня.

Кристо хихикнул, а Дара усмехнулась неприятно:

— Трусишь?

— Не пью. Вообще.

Кристо почувствовал, что трезвеет.

На самом деле Макс не употреблял спиртного с лет с восемнадцати, когда на вечеринке его в первый и в последний раз развезло на исповедь. Не очень-то здорово наутро вспоминать, как ты вовсю изливаешь свои взгляды на жизнь менее пьяному другу, а через неделю прослыть в колледже одержимым маньяком-трудоголиком и к тому же фискалом. Алкоголь снижает контроль, понял Макс, и больше капли в рот не взял, но зато поднаторел притворяться пьяным и фиксировать признания сначала однокурсников, а потом коллег. Отлично помогало пробиваться. Хотя он не мог побороть в себе гадливости, когда видел, как еще недавно подтянутые, уверенные в себе люди вальсируют с вешалкой для пальто, блюют в хрустальную вазу или пытаются напевать блюз в его собственную, Максову жилетку.

И понять этого не мог. А если уж нужно иметь вредные привычки — он выбрал кофеин и не изменял ему ни разу за двадцать с лишним лет.

— Я тебя прикончу, — пообещала Дара тихим, но страшным голосом в адрес Кристо. — Запру в спальне Бестии в одних подштанниках.

Остатки хмеля слетели с парня быстрее, чем стриж — с почтового шестка.

— Думайте лучше, а не болтайте! — огрызнулся он. — Я свое дело сделал.

На этот раз Даре пришлось удерживать Макса, а это далось с немаленьким трудом.

— Сделал свое дело? — прошипела артемагиня. — Вот и пей за него, так у нас будет больше шансов.

— Да Бак не будет со мной играть в «синюшники», по мне же видно, что я маг! — подумав, Кристо добавил: — И чего ты паришься? Ну, подумаешь, помрет на середине игры — так проблемой меньше, скажем, не срослось чего-то у нас с Оплотом Одонара…

На середине игры? Ему бы треть продержаться. Макс прекрасно знал о влиянии, которое алкоголь может оказать на не привыкший к нему организм. Дело действительно пахло не игрой, но могилой.

Он и Дара синхронно осмотрели окна — узкие, не выпрыгнуть. Дверь загорожена, а ввязываться в драку — совсем не то, чего они хотели с самого начала. Как тогда дорогу узнавать?

— Выхода нет, молодые люди, — проворчал Ковальски. — Спешно думайте, как я могу победить в этом перепитии.

— А ты бахни сразу три бутыли, — предложил Кристо. — Помрешь, зато победишь.

Он отчасти злорадствовал по поводу положения, в которое они вляпались. Им-то с Дарой по местным традициям ничего не угрожало…

Артемагиня несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Заслоните меня хоть немного, — прошептала она. — Кристо, что у них по стенам висит?

По стенам висели рога, пара веников полыни и чьи-то закинутые на гвоздик портянки. Для ароматизации помещения, наверное. Но Кристо вопрос понял и головой крутил очень определенно. В каждой таверне или харчевне, где собирается разного рода люд, как известно, на стене висит пара определителей магии. Ведь по роже-то не всегда определишь: маг тот, с кем ты решил в кости сыграть, или простой работяга? А так, если кто-то мухлюет — так определитель вякнет, или там замигает, и тут уж все ясно: кто-то магию творит. Вот такого здешний люд очень не любит. Маг ты — ну, и колдуй себе помаленьку дома.

— Два грибных лихтарника, — Кристо кивнул сначала на одну стену, потом на другую. — Телесную магию засекают сразу.

— Артемагию чувствуют?

А ему-то откуда знать. Но Дара уже решила, что если молчит — значит, согласен, потихоньку вытащила из рукава какой-то камешек и начала «вязать» над ним пальцами под столом.

А сама еще при этом им с Ковальски улыбается. И хмель изображает — не забыла ведь. И как будто что-то такое говорит, вроде как успокаивает, а на самом деле речь — серьезнее некуда:

— Простейший артефакт на аннулирование действия спиртного. Не знаю, насколько правильно я его смогу создать в таких условиях…

— А чего, такое есть?! — выпучил глаза Кристо. На него не обратили внимания.

— И не знаю, сколько он будет работать. Постарайся не затягивать. Если он вдруг потеряет силу на середине вашей игры — к концу ты все равно свалишься первым.

Она сделала вид, что пожимает Максу руку, при этом оглянулась на лихтарники. Они молчали и не мигали. Макс перехватил ее взгляд.

— Не засекли артемагию?

— Наверное, — понадеялась Дара.

Бак уже занял свое место и поглядывал на них нетерпеливо. Еще стаканом по столу постукивал с вызывающим видом. Вокруг него толпились местные, организованно и привычно собирали ставки.

Похоже было, что ставки тут делались только на одного.

Ковальски сделал вид, что поправляет воротник, сам почти незаметно забросил за него камешек-артефакт — чтобы был контакт с телом. Потом поднялся, прошел между столами и сел напротив Бака. Тот растянулся в щербатой усмешке и обдал такой волной перегара, что у Ковальски заслезились глаза.

— Ты хоть скажи, чего на могилке-то написать.

— «Он всю жизнь мечтал помереть именно так», — отозвался Макс, кладя пальцы на стакан с ирисовкой, как на ствол любимой «беретты».

Ответ вызвал одобрительные смешки — на это и было рассчитано. Местные просто не услышали иронию в тоне. Алкоголь — бр-р! — да еще незнакомый, да в таких дозах…

— Дракон на взлет! — вальяжно сказал Бак и опрокинул в себя первую порцию голубовато-фиолетовой прозрачной водки. Пили особыми стаканчиками, малыми, наполняя их до самых краев. Публика следила, чтобы наполняющие работали без обмана.

— Шасси убрать, — в тон противнику согласился Макс и вылил в себя свою порцию.

Он тут же почувствовал, что не зря в свое время отказался от алкоголя. Ирисовка обожгла горло, опалила все нутро, он с трудом не закашлялся и осторожно выдохнул, удачно смахнув рукой набежавшие слезы.

Больно — значит живой. Ковальски, соберись, это ж не пулевое ранение, это только водка! И, по крайней мере, у нее приятный аромат ириса, и она не воняет чем-то вроде жженых носков.

Позитив растворился, как только Макс вспомнил, что это была первая порция.

Дара с самого начала хотела было подойти, стать рядом с Максом, но Кристо вовремя ее осадил.

— Куда? Тебе отсюда не видно?

Видно-то видно, но девчонка точно думала, если что, вмешаться. Зря она так. Если она в эту толпу ввяжется, так кто-нибудь ее точно ущипнет, и не один раз. А она — артефактор, да еще с этими своими чертями в омутах. От этой харчевни только синее рыло потом останется, и то будет где-нибудь в небе летать, дракси распугивать.

И Кристо идти было нельзя. По прикиду ж видно — не из работяг, а со Школьного плато, стало быть, маг, стало быть, немножко жулик. Вот и приходилось им со своего места смотреть, как там отдувается Ковальски.

И тут, как назло, подал голос забулдыга.

Вторично отлип усами от стола, продрал глаза, увидел Кристо и прямо расцвел, будто что-то важное вспомнил.

— А тебе эт-та… Прыгунки найти, да? Так мимо Холдонова Холма, через Кислотницу, и потом на запад, в Минорные леса, вы к утру бы как раз и добрались…

И треснулся лбом в столешницу так, что гул по таверне пошел, и еще и захрапел. Тоненько так. Жалостно.

Кристо почувствовал, что пора спасаться, а то от него самого сейчас только крашеные пряди останутся.

— Да я ж не знал, что он так… Да я ж это ненарочно! Вообще, это не я, это все он!

Дара разжала стиснутые кулаки. Посмотрела на Ковальски, а тот как раз в себя опрокинул уже какой-то подозрительный по счету стакан.

— Надо его забирать.

— А ты попробуй, — предложил Кристо. — Да на тебя вся таверна кинется!

Он был прав. Все, кто был в таверне, подтянулись потихоньку к «водочным дуэлянтам», перекидывались фразочками, спорили — одним словом, наслаждались:

— Не, глянь, налил не с краями, пусть доливает!

— Да, как же, доливает, а как это потом до рта донести?

— Языком пущай выхлебывает, чего неясно?

— Откуда этот, с непонятным носом?

— Да должно, из Шанжана. Городские, залётные, с ними-то… потеха. Против Бака-то играть…

— Я в тот раз с двух бутылок грохнулся, могу поспорить, он первую не допьет.

— Давай спорить. Он все равно уже вторую начинает.

Люд набрался опытный и не очень-то болеющий за Макса. Каждый из присутствующих в свое время сразился с Баком на его арене, и каждому не повезло. Кому охота, чтобы новичок оказался крепче тебя.

Кристо выждал момент, когда все увлекутся по уши, и потянул Дару за собой. Нашли местечко посвободнее, посмотрели. Бак пил, как машина. Ему налили — бульк! Налили — бульк опять! Если б ведро принесли, так он и его бы в два булька… Только мешки под зенками набухают, и ничего больше не делается, даже рука не дрожит.

Хотя у Макса тоже так-то руки не дрожали. Он только с гораздо большим тщанием подносил свой стакан ко рту, а выглядел очень порядочно. Кристо скосился на Дару — вот это талантище! С таким артефактом можно так нажираться, что самым уважаемым в любой таверне станешь.

Между поглощаемой ирисовкой — небось, уже на радужник напили! — противники еще ухитрялись разговаривать. Наверное, вместо закуски.

— Ты, значит, столичный? — стакан!

— Да я везде… бывал, — стакан.

— А чего с этими путешествуешь? — стакан.

— Не от хорошей жизни, — стакан.

— С магами знаешься, а? — стакан.

— Можно было бы — не знался б, — стакан.

Кристо прямо весь извелся, прикидывая: а ну, как Ковальски ляпнет что-нибудь не то? Нет, говорил осторожно, видно, артефакт работал здорово. А Дара просто за сердце хваталась рядом: времени-то уже прошло порядочно, выпили — подумать страшно, у артефакта может действие выйти, а Бак все сидит и пьет, пьет и сидит, и управы на него никакой…

По счастью, и Ковальски о чем-то таком подумал.

— А ты, значит, многих перепил? — небрежно спросил он за очередной порцией, которая уже не хотела лезть в рот не как водка, а как жидкость. Перегруз емкости.

— Многих «обсинюшил», — отозвался Бак, собрался с силами и еще навернул.

— Оно и видно, — и доверчивым шепотком: — Телесная магия, да?

Болельщики нехорошо примолкли. У Бака дрогнула рука на стакане.

— Чего?!

— Мешки под глазами у тебя здоровые, говорю. Телесная магия?

Бак криво и уж точно нетрезво ухмыльнулся.

— Да, а лихтарники как же…

— А что лихтарники? — приподнял брови Макс и показал, чтобы ему долили порцию доверху. — Есть столько приемов их обойти! Меня не проведешь, я с магами знаюсь… Только это есть возможность проверить.

И он вполне скоординировано ткнул указательным пальцем местному чемпиону в нос. Конечно, ничего не произошло, Бак с негодованием оттолкнул руку Макса и вылил в себя еще одну порцию…

В ту же секунду Дара нагнулась к Кристо и шепнула на ухо: «Магия, быстро!»

Кристо так и не сообразил, чего она хотела, магия как-то сама вылезла на кончики пальцев. С виду-то ничего не произошло, а лихтарники ее учуяли и возмущенно замигали, да еще и шляпками заскрипели.

Макс изобразил торжествующую усмешку.

Для нетрезвого люда, который в спешке связывал первые попавшиеся причины с точно такими же следствиями, все выглядело более чем внушительно. Тычок в нос — рюмка — лихтарники, значит, телесная магия! Бак пожелтел так, будто глотал водку из желтых ирисов, а она дороже, между прочим.

А все те, кого он когда-то обставил и у кого, конечно, выигрывал радужники…

Сначала вскочил какой-то худой, но длинный, с рудников. За ним поднялся широкоплечий кузнец с проникновенным: «А… клятые маги!» А дальше поднялась такая буча, что хоть ты спасайся: все завсегдатаи орали, трясли кулаками, наскакивали на Бака; кто-то вопил, что надо разобраться; кто-то требовал все долги за раз; лихтарники так и мигали, и в этой суматохе нетрезвых людей никто и не заметил, как Макс соскользнул со своего стула и последовал за Кристо и Дарой к выходу.

У двери уже никого не было. Даже те, кто изображал баррикаду, на карачках, но уползли глядеть расправу над местным чемпионом.

Макс шел довольно твердо, хоть и несколько механически. А когда они прошли шагов тридцать, так и вовсе остановился, вроде как в раздумье. Посмотрел на них. Потом на таверну.

— Дорогу мы знаем, — успокоила Дара. — Можно идти.

— Угу, — отозвался Ковальски.

— Насчет телесной магии — отличная идея.

— Какая… идея?

— Как, какая? Ты же сказал ему, что он использует магию!

Макс поглядел на нее озабоченно.

— Я что, — язык у него начал заплетаться, — что-то говорил?!

Он пошатнулся, но не упал, а просто уселся на дорогу и попытался скрестить ноги на турецкий манер, но не очень преуспел.

— Наверное, действие артефакта закончилось, — выдохнула Дара.

Ковальски хватанул ртом воздух и поднял палец вверх.

— Глупая девчонка, — торжественно сообщил он, — твой артефакт сдох еще после первой бутылки. А потом он только малость работал на замедле…

Не договорив, он улегся на дорогу, вытянулся во фрунт и сложил руки на груди. Лицо начало приобретать нежный голубоватый оттенок — из-за этого игру и назвали «синюшники».

Поднять Макса с уютной дороги не смогла бы вторая Сеча Альтау.

Кристо прямо челюсть обронил. Ну и организм у людей внешнего мира!

— Транспорт нужно достать, — вздохнула Дара. — Нам еще ночь ехать…

— Отволочем в кусты, забросаем листьями, — выдвинул предложение Кристо. — Чего?! Если его кто откопает такого — так только сильнее же испугается!

Поколебавшись, Дара с этим согласилась.

* * *

Нежити в эту ночь повезло, она не выкопала Ковальским из-под листьев. Он безмятежно почивал, пока Кристо и Дара мотались в ближайшую деревню на постоялый двор, пока объясняли, что им бы повозку и кого-нибудь, чтобы ее тянуть…

Все равно ведь ничего лучшего, чем пара прокатных василисков им так и не дали.

Дорого, хоть и надежно, но зато ведь эти твари, похожие на огромных петухов в золотисто-огненном оперении и с зелеными гребешками, тебя довезут только до точки, как хозяин приказал. Иначе применят свой взгляд — и простоишь окаменевшим пару месяцев, спасибо хоть, они не убивают, как раньше. Отучили те, кто их разводит.

Дремали по очереди, трясясь на месте возницы. Устраиваться рядом с Ковальски не хотелось никому. Рассвет застал Кристо и Дару вялыми, продирающими глаза и перекидывающимися фразами.

— Так, сталбыть, вон там Холдонов Холм чернеется… Слушай, вот ты артемаг, под ним правда башку Холдона зарыли?

— Экстер говорит — вроде бы, да. С поля Альтау, забрали эту голову те сторонники Холдона, которых Витязь не дорубил. И скрывали в Северном краю — они тут вообще долго скрывались. То ли хотели воскресить своего повелителя, то ли какую-то другую его последнюю волю исполнить. Только им этого не дали: Нэриум Гхалл, возглавлявший отряды зачистки, разбил этих гадов. Он проследил за тем, что голова Холдона мертва, и присмотрел за тем, чтобы её закопали как следует. Ещё и чарами оградил.

— Кто вообще был этот Нэриум…

— Ну, ты-то его сейчас Великим Спуном зовёшь.

— Дремлющий? Ох, и ничего ж себе. А Бестия не говорит?

— А Бестию все, что после Альтау — не интересует.

— Кислотница вон, видишь?

— Слепой бы не увидел. От нее пойдем пешком.

— Ага. Через мост не повезут. Ух, умнющие же твари, а верные до чего. Всегда такого себе хотел.

— Ты хоть знаешь, сколько радужников одно яйцо стоит?

— Так ведь прокат одного василиска тоже дорого стоит. Лет через сорок окупается.

Дара шмыгнула носом и на всякий случай покрепче сжала вожжи в занемевших кулаках.

— Этот, там, еще дышит?

— Еще и как дышит, хотя с виду — полный жмур, — утро приносило бодрость, Кристо начал изъясняться живее. — Слушай, а что это на него ничего не действует? Браслет надели — не скопытился, ирисовки принял столько — мой батя обзавидовался бы! Живой… Я один фильмец видел, так там, знаешь, про вроде как людей, только у них внутри это… всё из железа. Он не из этих?

Дара засопела носом и раздраженно отвернулась.

— А-а, спросить забыл: что ты на него косишься хуже, чем на Бестию?

— Тебе до этого какое-то дело?

Кристо пожал плечами, а сам втихомолку обиделся. Уж и спросить нельзя.

На подступах к речке напоролись на какую-то шайку из любопытствующих. Это уж так повелось: если дорога и мост недалеко — обязательно кто-то поблизости шатается. Соберутся по четверо-семеро, повозку остановят, посмотрят, чего везешь, потом еще довольно вежливо попросят дать пару пузырняков на вересковое пивко. Если откажешь — тогда могут колесо испортить или в зубы звездануть, а так — нормальные ребята, Кристо сам, пока не послали в Кварласс, около таких же ошивался.

Этих было четверо, по минимуму. Старшему крепышу — лет восемнадцать, младшему — одиннадцать, но он возраст возмещал очень кровожадной миной. Вышли из придорожных кустов, поперек дороги не полезли, потому что василиски останавливаются только по приказу возницы. Обошли с боков, дважды вежливо попросили остановиться. Старший улыбнулся Даре, даже немного поклонился.

— Вы через Кислотницу, да? Василиски у вас красивые, — подошел поближе. — А что везете?

— Мертвечину, — не сморгнув глазом, ответила девчонка. — В Минорных Лесах нежити скормим.

Даже самый мелкий стал не таким кровожадным. Все, кто заглянул в повозку и узрел там синюшного Ковальски со сложенными на груди руками и лицом типичного покойника, решили близко не подходить. Старший оправил лохмотья на груди, и улыбка у него стала заискивающей.

— Может, вам дорогу нужно куда-нибудь показать? Так мы вам за пять пузырняков…

Дара метнула косой взгляд на Кристо, кивнула — разрешила говорить. Он и сам уже воспрял духом. Этим радужник покажи, и они их просто до Прыгунков доведут, везде ведь лазают.

Но только он приготовился спросить, как у старшего глаза округлились, лицо перекосилось от ужаса, и он моментально смылся куда-то в кусты. Самый мелкий из шайки взвизгнул и улепетнул следом, а потом уже и остальные пробежали, не оглядываясь. Кристо обернулся.

Ковальски полусидел, вытянув правую руку со скрюченными пальцами. Лицо у Макса было все еще голубоватым и сведенным в жуткую гримасу похмелья. В довершение всего Макс выдал хриплым голосом:

— Воды…

Неудивительно, что местные драпанули. Кристо сам вздрогнул, когда такое увидел. Дара закатила глаза и пробормотала недовольно:

— Выбрал время, чтобы встать. Фляжка рядом с тобой, в сумке с продуктами.

Морщась и держась за затылок, Макс окончательно принял сидячее положение и принялся копаться в сумке с провиантом, которую сам же и собирал. Голова болела так, будто ее пыталась использовать вместо ореха орех какая-то шизофреническая белка. События вчерашнего вечера с трудом выплывали из голубоватой дымки. Глаза в глазницах ворочались с болью, но он все же сумел оценить обстановку: дорога, телега, на небе — радуга в первой фазе, из назойливых подростков никто не потерялся. Неразъясненными оставались два здоровенных петуха, запряженных в тележку, но они вполне могли раствориться вместе с симптомами похмелья.

— Профессионалы, — речь давалась с трудом, но Макс не признавал трудности такого рода. — Артемагия… Если бы я не прервал игру — умер бы на следующей рюмке. Как вышло, что вы узнали путь?

Кристо даже восхитился тем, как у Ковальски работают мозги. Правда, восхитился вяло, потому что Дара зловредно ухмыльнулась и пояснила, как.

— Понятно, — ответил Макс таким тоном, что сомнений не оставалось: зачтет это Кристо при первой возможности.

Василиски внезапно стали посреди дороги, после чего оба, как по сговору, запрокинули головы и надсадно заорали по-петушиному. Кристо и Дара поморщились, а вот Ковальски скатился с телеги, сжимая виски.

Ощущения были такие, будто в голову саданули из винчестера, с близкого расстояния. Зато уже через минуту похмелье начало стремительно проходить.

— Приехали, — с сожалением заметил Кристо, доставая из телеги сумку с провиантом. — Ладно, назад они сами вернутся. Айда на ту сторону.

Совсем недалеко катилась река.

Тот ее берег, что был ближе к ним, был задранным и обрывистым, а противоположный — совсем пологим и песчаным, усыпанным разноцветной галькой. Воды реки казались тягучими и непредсказуемо перетекали с одного цвета на другой, как будто никак не могли решить, какой красивее. Казалось, в реку выдоили радугу. Или вылили очень много бензина.

Или, например, растворили в ней прорву карамели.

— Что это за дрянь?

Макс недоверчиво оглянулся на василисков, которые сами собой развернули тележку и отправились восвояси. Но спрашивал он о реке, через которую им нужно было перейти по хлипкому мостику.

— Кислотница, — ответила Дара. — Говорят, когда Первая Сотня создавала Целестию своей магией, чар оказалось слишком много. Создался не только Кордон и вечная радуга на небе, остатки хлынули в реку и превратили ее вот в это.

— Смотри не навернись, — зловеще шикнул Кристо сзади.

Макс ответил мрачным взглядом, но по мосту шел с величайшей осторожностью. Почему-то не хотелось воображать, что за рыбы могут водиться в такой воде — а через это не хотелось туда и падать.

На берегу Кристо решительно скинул сумку, оглянулся по сторонам и принялся набивать карманы камнями.

— Для контрабандистов, — объяснил он. — В Прыгунки с деньгами не ходят. Радужники закопаем потом где-нибудь в лесу, а после сделки место назовем.

Дара не последовала его примеру, а Ковальски положил пару горстей в карман — и решил, что с него хватит.

Река его по-прежнему интересовала. Она не выглядела особенно опасной, так что пока Кристо и Дара позади решали, что где закапывать, он подошел поближе. Оторвал с куста бузины ветку и осторожно погрузил в воду.

Ветка тут же окрасилась всеми цветами кислотной радуги, как очень ненатуральный леденец. Несколько капель воды попало на ладонь Ковальски — и ладонь тут же приобрела целестийскую окраску.

— Черт…

— Ты чего? — встрепенулся Кристо. — Отойди от речки, а то… вот нечт, уже замарался!

— В чем дело? Ядовитая вода?

— Примета дурная. Если влезешь в Кислотницу — нарвешься, понял?

Макс только хмыкнул. Он как-то не припоминал разноцветных рек перед тем, как получил от господина Ягамото свое последнее задание. Дара возвела глаза в небо с красноречивым выражением лица.

— По-твоему, я тупой, да?! — набычился Кристо, но артемагиня предупредительно замотала головой: мол, ты не хочешь услышать ответ.

Ну их всех… в Кислотницу, право слово!

От речки к Минорным лесам шли в минорном же настроении. Ковальски пытался выяснить, чего ждать от новой преграды.

— В лесах есть нежить?

— Где ее нет, — буркнул Кристо, а Дара прибавила:

— Но Мажорные леса — это еще страшнее. А в Минорных еще ничего. Ты чего это?

Кристо постоял, посмотрел, а потом свернул с дороги, как человек, который в этих местах уже побывал.

— Вы б потише шли. И лучше крюка дать. А то Чермный Камень видите?

Камень густо багрового, насыщенного оттенка действительно лежал почти у самой дороги, среди травы. Дару пробрала дрожь.

— Смертоносцы? Да?

— Те, к которым хотели отослать Браслет? — проявил осведомленность Ковальски.

— Может, ещё и отошлют, — Дара даже забыла фыркать и отворачиваться, когда он с ней заговаривал. — Может, даже в этот колодец, хотя их не только здесь полно — и на востоке много. Вот только… Не обращаются к ним. Хоть и говорят, что они могут любое выполнить: будущее тебе предсказать, нежить убить, любого врага уничтожить… Только вот плата — ты же слышал там, на совете. Они всегда берут не меньше, чем полсотни жизней, а если решат, что им мало — начнут расползаться во все стороны, и их очень трудно удержать щитами…

— Хм.

— Да и пока их ещё добудишься, а пробуждаются они одновременно мечом и магией… Кристо, стоп, а мы-то чем их можем потревожить?

Они уже миновали Чермный Камень, а заодно и колодец смертоносцев, который за камнем маскировался. Но Кристо все равно шел тихо. И ответил шепотом:

— Да я не про них. Тут под землей Большой Фуфуня ходит, вот я и говорю — потише!

Но Дара тут же рассмеялась и пошла, нарочно громко топая.

— Болван! Хоть соображаешь, сколько нужно шума, чтобы его разбудить?

— Кого? — упорно встрял Ковальски.

— Большой Фуфуня. Нежить, — пояснять Дара не стала, но Макс уже сам наловчился угадывать зловредные качества местной нежити по ее названиям.

На тропу они вскоре вернулись и с полчаса тащились до кромки деревьев: до леса оказалось дальше, чем думалось. По пути нашли уединенное местечко и прикопали сумку с радужниками. Местечко Дара на всякий случай пометила простым маячком-артефактом.

Минорные Леса встретили не целестийской полутьмой, прохладой, смутным шепотом до черноты зеленых елей и странными, будоражащими душу звуками: то ли воем, то ли пронзительными стонами, то ли надрывным плачем вдалеке.

— Говорят, Мечтатель тут родился, — попытался поднять общее настроение Кристо, но Дара посмотрела так, что он сразу вспомнил: шутить надо о ком-нибудь другом.

Нежить Минорных Лесов была под стать их названию. Глубоко в чаще конечно, жили жевнюки, клыканы, ядозубы и прочая мелочь, но теперь вдоль тропки, по которой они шли, начали выстраиваться Вечные Невесты.

Длинные и костистые, с запавшими глазами и острыми когтями, они появлялись из темных зарослей и начинали свою вечную припевку:

— Приди, желанный… согрей… спаси… обними…

В утреннем свете Невесты выглядели особенно страшными, костистыми и с гнильцой — обычно они охотятся по ночам, — но жизнь их едой не баловала, и они исходили из того принципа, что удача может подвалить в любое время. Взгляды их жадно скользили по Кристо и Максу, но близко нежить не совалась: Дара с самого начала создала артефакт-пугалку. Нападения можно было не опасаться, а через час Невесты отстали уже и сами — так резко, будто что-то их остановило на невидимой черте.

И почти тут же, на этой самой черте во сто крат громче стали рыдания и стоны, и чей-то голос провыл самым чудовищным образом:

— Кто-о смеет нарушать покой Минорных Лесов?

Даже Макс, пробывший в Целестии немного больше недели, скривился, услышав такой очевидный прием. Коренные целестийцы Кристо и Дара просто отвернулись в разные стороны, при этом слегка покраснев. Им было стыдно перед Максом.

— Жуть как страшно, — пробурчал Кристо, который с детства успел навидаться и разоренных деревень, и отгрызенных голов. — Дара, слышь, как у меня зубы стучат? Знаешь, что я думаю? Ну их, все эти сделки, давай поворачивать назад! Найдем где-нибудь в другом месте, а не в Прыгунках!

Последнее он проорал особенно громко. Дара вскинула брови, но поняла шутку и развернулась, а у жуткого в кустах голоса случился приступ удушья, и он уже менее жутко поинтересовался:

— Вы что, не с той ноги вставши? Вас нормально спросили, кто вы, а вы сразу: назад, назад…

— Тебе, может, и паспорт предъявить? — крикнул Кристо в лес. Он не до конца знал, что такое паспорт, но слышал, что такая оказия во внешнем мире случается, и что уж если его кто-то получает, то никак не может успокоиться, вот просто ходит и тычет под нос всем, кому ни попало.

— А у вас есть? — засомневался голос, подтверждая, что принадлежит он кому-то из Прыгунков.

— Не-а. Но предъявить можем.

После этой логической операции Дара и Ковальски посмотрели на Кристо одинаковыми взглядами, а у жуткого голоса в кустах случилось озарение:

— Кристо, это ты, что ль?

Одонарский неуч сложил в ответ руки на груди и авторитетно фыркнул носом в небеса.

Ближайшие кусты ежевики впереди и слева зашебуршали, и через них с чертыханиями продрался парень лет семнадцати-восемнадцати в модно порванных джинсах и майке, с которой дружелюбно щерил клыки киношный вампир со сладкой мордашкой. На дискотеке внешнего мира парень был бы уместен гораздо больше, чем в целестийском лесу.

— Здорово! — и он распростер объятия, но обниматься не стал, а руки сразу же убрал. — Что ж ты сразу не сказал, что это ты? За цацками, а? Поставщики ходили к вам, говорили, тебя не было. Или решил насовсем к нам податься? А этих зачем с собой прихватил?

Кристо только закатил глаза. Гамат Хохолок был не из самых мелких контрабандистов: не меньше двадцати вылазок во внешний мир и уже свои подручные из ребят помладше. С Кристо они вели дела еще с Кварласса, где Кристо тоже толкал контрабандные вещички. И всё это время он мучился из-за умения Хохолка задавать кучу вопросов за раз.

— Ха, знаю я твоих поставщиков. Свалят с задатком, хорошо если через семерицу с товаром дождешься, а припрут вообще не то. У нас дело, ясно? Срочное, торговое.

И Кристо побрякал содержимым карманов с самым серьезным видом, хотя в карманах у него лежали камешки, которые он набрал на берегу Кислотницы. Но к контрабандисту без тяжелых карманов не суйся — это всем известно.

У Хохолка заблестели глаза. «Торговое дело» в отличие от «пришел за цацками» или «за вашим хламом» обозначало серьезные поставки на жаргоне контрабандистов. Гамат посерьезнел и напустил на себя вид прожженного дельца.

— Товарища предупрежу, — бросил он, вернулся к кустам и что-то шепнул прямо в них. — Ну, теперь пошли, только… — он вперился в Ковальски. — Вот этого хмыря лучше тут оставить. Что-то морда у него уж очень кордонская. Или он из наемников?

Ковальски чуть приподнял бровь, а Кристо чуть было не растерялся, но тут же сообразил:

— Ага, как же, возьмут в Кордон с такой рожей! Он это… из артефакторов. Там всякие попадаются.

На всякий случай еще и пальцем у виска покрутил. Теперь уже Дара подняла бровь, а Хохолок хихикнул:

— А-а, довесочек. Ладно, идем.

Он сразу же свернул с обычной тропы и пошел едва намеченной тропкой на север, хотя не всякий бы осмелился сойти в Минорных Лесах с проторенного пути. Если, конечно, этот всякий — не артемаг: Дара шла спокойно, разве что повесила на свою пугалку два дополнительных артеузла. Замыкал шествие Ковальски в хмурой задумчивости.

Кристо шел сразу же за Хохолком, но не очень чтобы радовался такому: еще с первой своей, деревенской школы он приучился не доверять тем, кто задаёт слишком много вопросов.

— Так ты в Одонаре теперь на практике? — бросал Хохолок по пути. — Сто раз тебе говорил: мотай к нам! Что тебе за всякими книжками и зеркалами чокнутыми гоняться?

— Ну, там и не только зеркала и книжки… — тоскливо отвечал Кристо, у которого перед глазами с остервенением маячил Браслет Гекаты.

— Смотри, а то нам всегда нужны маги. И жизнь просто шикарная: в таких вещах копаешься! Не хочешь один — мог бы и с товарищами дунуть, артемаги тоже очень даже не помешают… — он понизил голос и скосился назад, на Дару.

— Переманиваешь?

— А что? Испугался, что кордонщики или кто другой на хвосте повиснут? Да не повиснут они, все схвачено… — тут он совсем понизил голос и опять закосился назад. Теперь уже на Ковальски.

Кристо на это не сказал ничего. Он вообще не отличался особыми способностями оратора. И всё больше ждал, пока можно будет спросить по делу:

— А что это за выдумка, с жутким воем? Раньше ведь, вроде, у вас дежурных не было?

— Эльза приказала, вот и пришлось расставлять, — отозвался Хохолок. — Для местных и заказчиков, а то без проводников нас тут не всякий еще и найдет.

Из-за поросли ельника показалась очередная Вечная Невеста. Зазывно протянула вперед костяные руки и начала вздыхать, стонать и просить ее спасти, между тем, как наверняка желала вступить с Кристо или с Гаматом в брак — обычный способ питания этих тварей. И вступать, кстати, придется долго и мучительно. Кристо покосился на Невесту.

— Гамат, а что вы вперлись в Минорные леса? Места опасные… нежити ж полно…

В ответ Гамат хмыкнул, красиво вскинул правую руку — и грохнул выстрел.

Невеста, жалобно всхлипнув в последний раз: «Спаси-и…» растеклась по земле. Глаза мгновенно проросли двумя колокольчиками, а чуть пониже расцвел яркий мак.

— Эта новенькая, наверное, — равнодушно заметил Хохолок, киношным жестом сдувая дымок с дула пистолета. — Которые окрестные-то к нам не суются — уговор таков. Видишь, справляемся.

Кристо молча иссох от чёрной зависти, а Ковальски подошёл глянуть на то, что осталось от Невесты.

Разложение было быстрым. Когда Макс дошел до трупа нежити — тот уже растекся по траве вязким студнем, а студень впитался в изумрудную траву, которая на этом месте стала на тон темнее. Неумеренно синие глаза тут же проросли двумя васильками, а чуть пониже расцвел алый мак. Ковальски бросил взгляд на Дару:

— Всегда так?

— Только с нежитью. Если тебя прикончат — будешь разлагаться нормально. Хотя, если ты вдруг утонешь в Кислотнице…

Макс хмыкнул, пошарил в траве, нашёл и покатал в пальцах пулю.

— Ну, теперь мы знаем, что оружие у них точно есть, — заметила Дара вполголоса.

— Да, — отозвался Ковальски. — Точно есть…

Перехватив его взгляд, направленный вслед Хохолку, Дара молча достала из кармана три шарика оникса — боевой артефакт.