Синий, который красный

Глава 19. Уносим панцирь!

Ковальски спустился из улитки первым, Эльза шла по пятам, тактично напоминая, что никуда он не сбежит, потому что за спиной у него — маг. Атаманша снова улыбалась: она сама объяснила, что «ребята жутко пугаются от слез».

Возли соседней улитки собралось с дюжину контрабандистов, все в возрасте до двадцати пяти лет. Дара торчала чуть поодаль, и в неё и правда целились четверо. Артемагиня позёвывала в сторонку.

Кристо с наслаждением расписывал, как за ним гонялся клыкан: «А потом я ка-ак шарахну силовым потоком, так башка у него прямо и отвалилась!» Он вперился в Эльзу точно таким же преданным взглядом, как и остальные.

— С этим-то что?

— Ну, не знаю, мне он не нужен, — отмахнулась Эльза. Она точно думала о другом. — Пусть прогуляется с нами к полигону, может, на что сгодится.

— А вы убьете их? — встрепенулся Кристо.

Эльза огорченно вздохнула, но кивнула. А глаза зеленые изучают, смотрят пронзительно.

— Жалко?

— Ну, ее — немного есть, — согласился Кристо. — Но немного. А его я сам могу замочить, если хотите!

Вот, спасибо, озадачился Ковальски. Когда этот отморозок успел проникнуться ко мне такими сильными чувствами, неужели Бестия все же выбрала момент и сообщила о предстоящих уроках мечного боя?

— Там увидим. Но ты в любом случае не разочаруешься. Так не будете прощаться? — Эльза оглядела комнату, почесала веснушчатый нос и сделала вывод, что никто из присутствующих никому не кинется на шею с прощальными рыданиями. — Тогда идемте.

За Дарой она следила пристальнее всех, каждую секунду была готова нанести удар. Два крепыша взяли на прицел Ковальски. Кристо почесал рыжую шевелюру.

— И мне идти, что ль?

— А ты не хочешь наблюдать за зрелищем? — удивилась Эльза. Кристо покрутил головой и фыркнул.

— Ну, мне ж ее жалко, так что не очень хочу. И потом, я лучше штучки ваши посмотрю. И что я, мертвяков не видал?

Она опять его просветила глазами, потом спокойно кивнула и махнула остальным — начинайте, мол, движение.

Вот и заляпались в Кислотнице.

Их вели через всю деревню и дальше, за полкилометра к северу от Прыгунков. «Полигон» Прыгунков оказался скрыт в укромной низинке: неровный овал диаметром метров в триста. По периметру располагались шесть солидных эмельхатинов — замаскированных зеленью, но перламутр всё равно поблескивал из-под панцирей. Да ещё висела между улитками непонятная, чуть радужная взвесь, будто плёнка мыльного пузыря.

— Уже опустили, — удовлетворённо отметила Эльза. — Хм, на номере третьем что-то колеблется… а колпак проверили или нет? Давайте их за стазис, сейчас, и начинаем.

Макс взглядом оценил пространство внутри полигона: какие-то воронки (настораживает), трава сожжена, но сохранились несколько зарослей кустов, есть пара холмиков, овражек, несколько коряг и почему-то — куча хлама, при виде которой почти ощутимо напряглась Дара.

— Прямо как на уроищах Бестии, — прошептала она.

У Макса не было желания расспрашивать девчонку. И без того понятно: местные бунтари не семи пядей во лбу, не имеют боевого опыта, зато у них тут есть «штучки» — контрабандное оружие, приспособленное под магию. Обстановка импровизированной арены говорит, что свое оружие контрабандисты испытывают не на себе.

И когда в его жизни кончится черная полоса?

Что-то подсказало внутри, что кончится она сейчас, но что белая вслед за черной не начнется.

Контрабандисты поглядывали слишком уж значительно. Перешептывались, пока они шли сюда — и того яснее: «Этот хмырь ей зачем?» — «А он что, не артемаг? Тогда б в расход его…». А теперь и вовсе переглянулись и уподобились глазами толпе голодных собачек:

— Эльза, слышь… этот-то лишний. Мешать будет. Можно мы того… организуем расстрел?

— Ох, ребята, вам бы только пули тратить, — нетерпеливо пробормотала Эльза. Она не отрывалась взглядом от улиток. — Когда ж вы наиграетесь… стреляйте, только быстро и только его, девочка мне нужна. На номере четыре у пушки был сбит прицел, да и проверка мощности не помешает…

— Эльза, — окликнул Ковальски, и она обернулась с готовностью. Может, ждала, что он попытается выкрутиться и солгать что-то вроде «Эй, я буду сотрудничать» (спрашивается, а зачем ещё тащила его к полигону, как не дать ему время подумать по дороге!). Или упадёт на колени и будет умолять. Или хоть скажет что-нибудь по-голливудски крутое на прощание.

— Может, вы считаете себя бунтарями или первопроходцами. Но для тех, кто стоит за вами, вы пушечное мясо.

Атаманша чуть растеряла безмятежную улыбочку. Миг или два смотрела на Макса, сузив глаза. Потом передёрнула плечами и отвернулась с довольно незаинтересованным видом, и принялась изучать радужную плёнку между улитками. А может, ещё что-нибудь.

У Макса в этот момент был немного другой объект для наблюдений.

В его сторону несинхронно, но очень зловеще поднялось десять разнокалиберных дул.

Смотреть в глаза смерти было трудновато. Намечалось сколько там… шестнадцать глаз. Если дул, конечно, не считать. Умирать не хотелось совершенно, но все, что он мог придумать — рвануть в сторону или упасть еще до выстрелов — продлило бы ему жизнь всего на несколько секунд. Ладно, не такое уж это и время.

Старикан из ФБР, ветеран всего на свете, вроде Вонды, как-то говорил, что «твоя пуля» звучит особенно. Ему было виднее, он две клинических смерти пережил, что не мешало Максу смеяться над этими рассуждениями во дни золотой молодости.

Сейчас было почему-то не смешно, и залп отдался в ушах неправдоподобно длинно и действительно «особенно». Он не выдержал и вздрогнул, когда услышал его, потом подумал, что минуточку, а почему это я его так долго слышал-то? С такого расстояния разница пули и звука не так уж и заметна…

Да какого черта я это все думаю вообще, я ведь уже должен ни о чем не думать?!

Макс опустил глаза и обнаружил, что в его рубашке нет никаких неуставных дыр. И во всем, что прилагалось к рубашке, нет. В голове… (он покрутил ей туда-сюда) нет, все нормально.

Напротив него — контрабандисты. «Глаза смерти» — все шестнадцать — вылуплены на лоб.

— Молодые люди, — Макс обнаружил, что осип, а сердце колотится где-то в горле. — А вас стрелять-то учили?

В ответ в него выпалили по второму разу, и он перенес это уже гораздо спокойнее, даже не вздрагивая. Сердце, правда, прыгнуло, но глубоко внутри, и забилось победоносно — выкусите, господа недоделанные палачи!

Потом он услышал аплодисменты.

Хлопала Эльза, которая, оказывается, далеко и не отходила. Глядя на Дару. Та по-прежнему стояла неподвижно, со связанными руками, но перед напряженным, подрагивающим лицом застыл зелёный шарик из оникса. Шарик тихо искрил голубыми молниями.

— На дистанции, со связанными руками — и дистантный же щит от пуль! — она восторженно прищёлкнула пальцами. — Как раз тот уровень, который нужен. Всё, мальчики, хватит, Макс будет полезнее за стазисом. Раз уж она решила его защищать.

И перебрала руками в воздухе — так, что сперва Дара, потом Макс, влетели разом за проведенную по земле полосу-отметку.

И за радужную пелену, внутрь полигона.

Напутствие, которое полетело им вслед, ничего доброго не предвещало:

— Сами разберетесь, что к чему!

От силового удара Дара, извернувшись как кошка, упала на бок, Макс проехался спиной по траве, но тут же вскочил.

— Руки, — велел Ковальски, и Дара поднялась и повернулась так, чтобы он мог нащупать и развязать веревки на ее запястьях. Контрабандисты не возражали, только следили, чтобы пленники не выходили за черту.

— Почему нас не обыскивали? — прошептала артемагиня. — У меня в карманах полно материала для артефактов, а у тебя пистолет, так?

Макс еще раз в мыслях воздал должное девушке. И ведь успела же как-то заметить, что он прикарманил «беретту», которую Эльза выбила у него из руки!

— Потому что безоружными мы им и не нужны, — отозвался он, поворачиваясь так, чтобы Дара смогла развязать его веревки.

Народу по ту сторону «черты» только прибавилось. Дара сунула руку в карман, извлекая первый камень, который мог пригодиться при артемагии, Макс вынул пистолет из внутреннего кармана куртки — и этому никто не помешал.

Совсем плохо.

В первый раз земля вздыбилась метрах в пяти от них — поднялась веером и обнажила воронку. Без осколков металла, успел заметить Ковальски прежде, чем грохнуло вторично, и еще воронка появилась в двух метрах.

Пристрелка.

— В укрытие!

Стреляли с самих улиток, потому что выдавали с промежутками шесть залпов. Пока что не попадали, может, пристреливались, а может, нарочно.

Между холмов нашлось удобное местечко, за которое Макс и Дара незамедлительно нырнули.

— Бьют не снарядами, похоже, у них гибридное оружие, — пробормотал Ковальски. Он смотрел на «беретту» скорее с досадой.

— Прорываться надо, — шикнула Дара. Она уже водила пальцами над камешком. — Сейчас посмотрим…

Камешек пулей сорвался с ее ладони и понесся к ближайшей улитке. Мелькнула неяркая вспышка — и пропала.

Вершину одного из холмов начисто срезало следующим выстрелом.

— Жухляк, — прошептала девчонка. — Почему не сработало?

Как раз в этот момент Макс Ковальски сообразил, почему не сработало, и ему захотелось, чтобы существовали ад и рай. Так хоть есть надежда куда-то попасть после сегодняшнего.

Дара водила руками над целой очередью камешков из кармана и одной деревянной фигуркой. На этот раз она ориентировала свой удар в сторону тех контрабандистов, которые выступали в роли зевак.

С тем же результатом. Артефакты вспыхнули и просто не причинили никому вреда, а палить теперь по ним стали со всех улиток разом, так что пришлось выползать из укрытия и пытаться перемещаться.

Пока что их скорости хватало на то, чтобы их не убили.

— Не понимаю, что творится! — заорала Дара, когда их чуть не накрыло очередным ударом.

— Какое-то поле! — крикнул Ковальски. — Вроде этого вашего грудного щита.

Он дернул ее за кусты и на землю и продолжил, понижая голос:

— Они испытывают его на тебе и твоей артемагии. А выстрелы — это пристрелка для их оружия и гарантия того, что ты не станешь сидеть без дела.

— Доступно.

Дара принялась опорожнять карманы, а над полигоном раскатился усиленный голос Эльзы:

— Ребята, вы зачем спрятались? Выходите, можете подойти к самой черте стазиса. Нравится название? Это я придумала. Полная стабильность при ударами магией! Саданите по нему как можно сильнее, я вам разрешаю! А то ведь мы будем стрелять.

И в подтверждение кусты над их головами тут же обгорели до последней веточки.

Пришлось укатываться и оттуда и опять носиться по полигону дурными кругами, уповая на то, что они — движущиеся мишени.

Дара отстала, развернулась к контуру стазиса и выпустила из пальцев еще один артефакт, который она соорудила прямо на бегу. Нечто вроде генератора молний: камешек завертелся во все стороны, выпуская в сторону стазиса молнии, часть из которых благополучно срикошетила и вернулась к хозяйке. Вернулась бы, если бы Ковальски вовремя не сбил девчонку с ног.

Нельзя сказать, чтобы он дождался горячей благодарности.

— Не смей меня спасать! — прошипела Дара и откатилась в сторону, чтобы не попасть под очередной удар. Ковальски откатился в другом направлении, недобрал расстояния и воздушной волной его отшвырнуло метра на два, да ещё щедро припорошило землей. Острой болью резануло в плече и боку, ничего, значит, не насмерть.

— Вот же… — прошипел Макс, с досады посылая пулю в сторону ближайшей улитки.

И чуть не выронил «беретту», когда услышал глухой звук столкновения пули с панцирем. Показалось. Должно было показаться. Ковальски мгновенно перекатился ближе к стазису, прицелился в зевак и выстрелил вторично.

Какой-то контрабандист упал с воем — пуля пробила ногу.

Стазис был непроницаем для магии, но проницаем для оружия из внешнего мира.

Что ж, значит, он не ошибся насчет Эльзы, когда в мыслях присвоил ей звание разгильдяйки.

Зеваки начали отступать подальше. Макс поднялся, не забыв, что нужно двигаться. Вовремя, пропустил еще пару воронок. Похоже, пристрелялись: начали бить точнее, но с оружием управляются еще медленно.

Или убивать не хотят?

Стрелять из-за черты в Ковальски действительно никто не стал, но зато из-под небес на него с воем устремилось что-то мерзкое, крылатое и змеевидное.

Макс выпустил две пули. Аспид увернулся от них шутя.

Зараза.

Дара в это время демонстрировала возможности на полную, хотя у нее заканчивались камни, и приходилось перемещаться к куче хлама недалеко от стазисной границы. Защитное поле не поддавалось, но зато и стреляли по артемагине редко: она делала как раз то, чего от нее хотели, и делала на редкость профессионально. Бестия бы ей гордилась.

Вой с небес прибавил Даре проблем.

— Меняемся? — предложила она.

Против артефактов аспиды долго не выдержат. Как и Ковальски — против стазиса и шести улиток. Хотя и так, и так плохо…

Макс выбрал секунду затишья, прицелился как следует — и одна из улиток разразилась трубным, обиженным ревом: умудрился попасть в сверхчувствительные усики!

— Поверить не могу, — заметила артемагиня, со спокойствием опытного воина отправляя против аспидов небольшой ножичек, только сверхскоростной и самонаводящийся. — Я почти рада, что прикрываешь меня именно ты.

Кристо бы очень обиделся, если бы это услышал.

Ему было совсем не так весело, как Даре и Максу. Он просто сидел в той самой улитке и с сосредоточенным видом жрал разножралку, собранную Хохолком на скорую руку. Запивал контрабандной газировкой и чувствовал себя, как в старые времена, даже вернул на лицо прежнее выражение: «А ты еще, в натуре, кто?» И когда он успел выражение-то сменить? Только сейчас заметил.

Гамат примостился напротив и рекой разливался о том, как у них тут все хорошо да ладно, в основном — каких игрушек они понатащили и понатащат, когда не станет Кордона. Кристо, когда услышал об этом, вздохнул:

— Будет круто, — заметил он. — Слышь, а мне вы оружие уделите? Ну, когда Кордон свергать и всякое такое.

— Ты же маг.

— Да ну… — Кристо вспомнил, что давно не видел Хохолка, поэтому тот не в курсе, какого рода он маг. — Так, на всякий случай, мало ли чего…

— Не боись, — Хохолок похлопал его по плечу. — Всё будет еще как путем, стазис нас в обиду не даст!

— А это что?

— А это вот твои товарищи сейчас испытывают, — махнул рукой куда-то влево. Оглянулся. — Ого, аспиды завыли, неужели их спустили? Крепкие эти твои друзья…

— Какие там друзья, — буркнул Кристо. — Так, шушера. Все, я налопался, так что можешь показывать, как тут у вас и что. Или мне свалить, посмотреть на этот стазис?

— Так можно сейчас и посмотреть! — подхватился Хохолок и поманил его за собой. — Пошли.

Оказывается, если подняться по леснице, то в панцире есть еще одна комнатка — каморка. А там — ух, чего только нету, у Кристо глаза разбежались. Самое главное — экран, а на нем вот такое кино: Ковальски выцеливает что-то в небесах, а Дара… не видала такого Фелла Бестия на своих уроищах!

Артемагиня стояла у кучи лома, который понатащили специально для нее. Вокруг нее крутился вихрь камней, осколков, железяк и всех прочих предметов, которые когда-то лежали на вершине кучи. Вихрь был терятельно-поступательным: касаясь пальцев Дары, одни вещи становились артефактами и уносились в атаку на стазис, а другие тут же поднимались и включались в кружение. Вспыхивали молнии, огонь переплетался со льдом, сотворенные артемагом лезвия бились в невидимую на экране сферу — и бессильно падали на землю: «стазис» не пропускал. Но Дара все еще стояла, хотя щит, который она себе создала, рассыпался в прах, хотя глаза ей заливала кровь: на лбу была ссадина, чем-то задело…

А стазису — хоть бы хны!

— Сейчас выдохнется, — небрежно сказал Хохолок. — И по ней начнут садить прицельно. Из пушек. Или улитками задавят.

Кристо не сдержался — заржал.

— Ага, задавят! Ваши улитки на сотню шагов в день — и не больше!

— На сотню, говоришь? Вот сейчас и глянем, как на сотню…

Тут Гамат вычудил что-то совсем на отличку. Поколдовал что-то с какими-то кнопками — и эмельхатина как зашевелится! Потом внизу раздался шорох… а потом Кристо почувствовал, что они набирают скорость. Вроде как в том внешнемирском автобусе.

— Это мы, — указал Гамат на другой экран, вроде как карта, а по ней точка движется. Неплохо очень движется, быстрее, чем человек бежит!

— Ну, как тебе?

— Крутотень, — с уважением сказал Кристо контрабандное слово и от всей души залепил товарищу в лоб кулаком.

Хотел просто так, а вышло — с магией. Хоть и сил вложил немного, но Хохолку хватило: где лежал, там и упал, с таким удивленным видом, как будто не ожидал ничего такого.

Совсем дурак, посочувствовал Кристо и зашарил глазами по кнопкам. Чем эта громадина управляется? А-а, не рулем, как у людей, а джойстиком, как в игре. Удобно.

Хорошо бы, если бы Хохолок ему еще и направление показал правильно. Хотя аспиды завывают так, что и захочешь промахнуться — не получится.

Одного из аспидов Ковальски все же удалось подбить. Гнусная птичка тут же попыталась хотя бы грохнуться на него с небес, разинула змеиную пасть и пыхнула пламенем, пришлось уходить в сторону кульбитом, заодно и от остальных увернулся.

Все же пришлось использовать от этих тварей «беретту». Дара со своими артефактами тут справилась бы быстрее, но стоило ей отвлечься — как по ним начинали бить из пушек, намекая, что роли в этой игре менять нельзя. Да и девчонка уже вошла в азарт, ей непременно нужно было прошибить стазис, а отвлечься, даже на секунды, чтобы очистить небеса, она не желала.

— Ты его не пробьешь! — рявкнул Ковальски. — Рассчитан на оборону Кордона!

— Не на оборону Одонара!

И Дара взялась за работу еще с большим усердием. Вяжущее движение пальцами, артефакт послан, поднять второй на нужный уровень, артефакт послан…

Большая разница, подумал Ковальски, прицеливаясь в который раз. Телесная магия, артемагия — все одним миром мазаны.

А то, что у него остается шесть патронов — это нехорошо.

К счастью, он никогда не был сторонником американского стиля стрельбы: выпусти как можно больше пуль, а потом приоткрой глаза и посмотри, куда они попали. Ковальски стрелял редко, но метко, предпочитал менять позиции и прицеливаться до степени «наверняка».

Но что прикажешь делать, если ты почти прицелился, а на тебя из-под небес с пронзительным шипом пикируют еще три аспида, и ты для них — тоже «наверняка», если не сменишь позицию опять?

Чёртовы твари плюются пламенем метров на десять, к тому же. Летучие струйные огнемёты, чтоб их.

У него уже только пять патронов, а девчонка только вспотела малость. Поневоле захочешь изучать артемагию.

Как раз в тот момент, когда Макс Ковальски это подумал, артефакты вокруг Дары упали на землю, оставив только щит да острие копья в воздухе. Девчонка с сосредоточенным видом проводила руками над острием, губы ее шевелились, а глаза были настолько зелеными, что Максу невольно вспомнился тот самый браслет.

Несколько залпов раздалось одновременно, он успел упасть, а может, его подбросило, стало солоно во рту и зазвенело в ушах. Приподнимаясь на обгоревшей траве, Макс увидел только необыкновенно близко, что Дара еще стоит, хотя щит перед ней уже рассыпался в прах, что с кончика носа артемагини капает пот и смешивается с кровью — на лбу была ссадина…

Потом Дара резким движением сорвала с головы металлический обруч, и швырнула, но не в сторону стазиса или какой-нибудь улитки, а вверх. Обруч, яростно закрутившись, взмыл сплошной, чуть светящейся линией — и неожиданно прорвался вовне. За пределами стазиса, в воздухе грохнул. взрыв, который заставил одну из улиток пошатнуться и рвануть в сторону.

Чересчур резво для улитки.

А потом осколок копья оторвался от ладони Дары и тоже взлетел — и впился прямо в шею одного из аспидов. Может, тот и закричал от боли, Ковальски этого почему-то не услышал. Он увидел только, как раненая нежить понеслась под защиту тех, кого считала хозяевами — к ближайшей улитке, что-то вспыхнуло, запахло озоном, и полыхнуло так, будто на улитку сбросили как минимум ящик тротила…

«Стазису конец, — успокоено подумал Макс, потом вспомнил, что осталось еще пять эмельхатин и додумал: — Нам тоже».

Дара уже не могла стоять — упала на колени — но держала голову сама и усмехалась угрюмой, взрослой усмешкой.

Эту усмешку должна была стереть только смерть, но сегодня смерть что-то припозднилась и прислала вместо себя очень необычного вестника. Усмешка пропала с лица Дары, когда она увидела, как со стороны Прыгунков с невероятной скоростью мчится огромная улитка.

Она поднимала клубы пыли, и это не было галлюцинацией.

— Ой-ей, жухляк! — ругался Кристо внутри эмельхатины, поворачивая джойстиком вправо-влево, чтобы вписаться между остальными улитками. — Чтоб им всем Холдону портянки стирать!

На пару секунд он замешкался — на экранах было же шесть улиток, а не пять улиток и большая воронка! Но потом решил, что это дело рук Дары и попытался сосредоточиться.

Управлять было вполне себе легко, если представить, как ты рубишься в какую-нибудь контрабандную игру. Может, контрабандисты их затем и таскают через Кордон в таком количестве? Кристо поглядел на экран, тот был очень хорошо повернут: на нем как раз отражались те самые эмельхатины, между которыми он собирался проползти. Озадаченные такие, но Кристо сам был озадаченным и не стал заморачиваться.

— У-у, смуррилы! — это по нему начали стрелять, но не попали, потому как эмельхатина попалась уж очень быстроходная. И на чём это она летает так, на слизи своей, что ли? Она скорость-то набрала ещё в самих Прыгунках, правда, Кристо по неопытности пару раз вписался в чужие панцири, а потом ещё чуть в дерево раз не вьехал, да эмельхатина сама отвернула: видать, поняла, что возница неопытный. А по дороге-то уж неслась — залюбуешься. Теперь вот живо доползла до Дары и Ковальски, Кристо выскочил из-за пульта и понесся открывать дверь.

Откуда сила взялась в руках-ногах? Добежал до двери за пару секунд, почесал в затылке: кто его знает, как эту дверь открывать? — применил силовой поток, дверь распахнулась.

Он сразу нашёл глазами Дару — метрах в двадцати, удачно, — а уже потом сказал фразу, которую мечтал выродить из себя лет, наверное, с трех, как впервые увидел дракси:

— Залезай, прокачу!

Но Дара только тупо хлопала на него глазами, что, вообще-то, больше было в ходу у самого Кристо. Особенно на уроках.

Ковальски сориентировался быстрее: он перекатился на бок и вскочил на ноги, как только заметил улитку. Сначала было вскинул «беретту» и взял на прицел — на случай, если таким образом с ними решили покончить. Но как только в дверях показалась физиономия Кристо, Ковальски уже бежал ко входу.

Он только на секунду задержался, чтобы сгрести в охапку затормозившую Дару.

Кристо не стал ждать, пока эти двое пронесутся мимо него. Сейчас он думал только тем своим особо чувствительным органом, в котором располагался инстинкт самосохранения: наверное, печенкой.

Потому, как только он увидел, что Ковальски и Дара близко — он проорал вторую шикарную фразу, которую сам выдумал только что:

— Уносим панцирь! — понесся в комнатку управления быстрее стрижа, и сноровисто тронул улитку с места.

Ковальски первым делом привел в порядок дверь, чтобы не болталась. Зубы постукивали, адреналиновый стресс, сказали бы сослуживцы. Рубашка в очередной раз порвана, а в «беретте» — целых пять пуль.

Наверное, это и есть его белая полоса.

Дара сидела так, как он ее опустил на пол — как ненужная кукла, широко раскрытые глаза — в одну точку. Первое, что она сказала, было:

— Больше не смей меня трогать.

Ковальски прошел мимо нее, не говоря ни слова. Настроилась на смерть, пусть отойдет, а лучше — пусть и остается в этом же состоянии. Они еще далеко не выбрались.

Он распахнул ту дверь, за которой скрылся Кристо.

Макс прекрасно знал, что времени у них нет — и все же на секунду замер с благоговением, а частично — с ужасом перед тем, что ему открылось.

Одна из стен маленькой комнатки образовывалась телом гигантской улитки, в панцире которой они сейчас находились. По всей комнате шли провода, глубоко уходя в серую, мягкую плоть. На узком столе, прикрученные друк к другу, были расставлены непонятно как работающие ноутбуки (к одному присоединялось что-то вроде игровой приставки), пара плоских мониторов от компьютеров, какие-то мышки, отдельные мониторы, колонки. Мониторы были включены, и единственное, что смог выдавить Макс при первом взгляде на них — это «опаньки!»

Кристо сидел за джойстиком и хмурил брови. Эмельхатина драпала со всей своей неулиточной скоростью, а за ней теперь гнались пять ее родственниц. Хорошенькое родео. Спрашивается, куда поворачивать, когда он ещё и дорог-то здешних не знает? Тут ещё иномирец этот торчит над душой, что б его Холдоном об стенку!

В выскочившее непонятно откуда посередь их пути дерево Кристо впилился со страстью и вдохновением.

Снаружи донёсся зловещий треск панциря, и тело эмельхатины сжалось под проводами. Улитка крякнула, Кристо подпрыгнул в кресле и остался сидеть с виноватым видом.

— Вылезай, — раздалось над ухом.

— Ч-чего?

Ковальски молча выкинул его из кресла, втиснулся на его место и схватился за джойстик.

Пульт управления, в котором разбирались двадцатилетние целестийцы. Ведь он просто не может быть особенно сложным, так?

Потому что в противном случае на вопрос «Вы умеете водить гигантскую улитку?» придется отвечать категоричным «нет».

От двери донёсся стрельба и ругательства — похоже, несколько контрабандистов выскочили из своих эмельхатинов и попытались прорваться через дверь. Кристо махнул на Ковальски рукой и кинулся ко входу — оборонять дверь. Понадеялся только, что Макс разберётся с пультом.

Наверное, это был единственный раз, когда Ковальски пожалел, что не убил больше свободного времени на компьютерные игры. Перед таким многообразием и мозги бывшего ФБРовца коротили, не желали действовать, а желали только ответа на глобальный вопрос: «Да как же это все может функционировать в принципе?!»

Дара тем временем заняла позицию у двери. Выглядела артемагиня жутко и ещё не могла подняться, зато уже выставила артемагический щит, а то снаружи слышались очереди. Кристо добавил к защите двери щит от пуль. Собрался было крикнуть Ковальски: мол, если ты, смурляк, сейчас не двинешь улитку, то я тебя…

И эмельхатину сокрушительно рвануло с места, сам Кристо треснулся лбом в стенку панциря, и до него донесся комментарий Макса:

— Кто-нибудь не пристегнулся?

Для того чтобы заставить двигаться проклятую тварь, Ковальски пришлось, собственно, отключить восемьдесят процентов мозговых функций и максимально уподобиться по разуму контрабандистам. Управление улиткой было просто издевательски простым и в основном располагалось в игровой приставке, правда, рулить при помощи джойстика было не очень-то привычно. Проще было бы, конечно, посадить Кристо за пульт, но Макс уже с лихвой насмотрелся на то, как тот водит.

Особенно если учесть, на какой скорости они двигались. Эмельхатина секунд за десять разогналась километров до шестидесяти в час, а поворотливости при этом у нее осталось как у… ну, улитки величиной с дом. Сверху слышались истеричные завывания аспидов, а где-то вовне — такие же истеричные, контрабандистов, и Максу оставалось только удивляться, почему это в них еще никто не саданул из пушки…

Наверное, надеялись живыми взять. Во всяком случае, из динамиков на столе теперь понёсся голос Эльзы:

— Ребята, это была отличная попытка, на этот раз вы меня не просто удивили, а почти до сердечного приступа довели. Мои подчиненные — балбесы, а перед вами я снимаю шляпу. Но вы как будто не успели продумать, что делать дальше?

Успеешь тут продумать хоть что-то, когда на ходу разбираешься с управлением тварью, у которой проходимость, как у атомного бензовоза. А вместо обзора… чёрт, они там камеры повесили или водительские регистраторы присобачили на панцирь? Ковальски щёлкал клавишами обзора и пытался маневрировать, удавалось не очень: преследователи владели эмельхатинами лучше. Три улитки догоняли, две обогнули и шли наперерез.

Когда в комнатку с пультом управления втиснулись Кристо и Дара, эмельхатина замедляла ход. Ковальски стискивал джойстик в пальцах правой руки, левой щёлкал по обзорным клавишам, уже понимая, что проскочить не получится.

— Ребята, вы ведь даже не умеете управлять ей как следует! — продолжал уговаривать голос Эльзы. — Макс, я твоих способностей не умаляю, но ты видел наши пушки? Пока что я дала приказ не стрелять, но ведь могу его и отменить!

Снаружи послышался треск выстрелов — пули лупили по артефакторному щиту. Дара, которая подпитывала щит от себя, согнулась, прижимая кулаки к вискам.

— И вы думаете выдержать здесь осаду? Бросьте! Лучше выходите сами, мне не хочется расстреливать собственную улитку.

Макс с досадой поморщился: выходить у него не было никакого желания. Ладно, у них есть пушки, где они там?

— Кристо? — вдруг заговорила Дара удивительно спокойным голосом. — Ты ведь смотрел все эти внешнемирские фильмы. Что в них делают, если ситуация уже совсем никуда?

— А? Ну, обычно нажимают какую-нибудь здоровую красную кнопку, вроде вон той…

Макс еще не успел сообразить, чем им грозит такое заявление, а Дара уже шагнула вперед и преспокойно ткнула пальцем в эту самую кнопку.

И на экранах ни с того ни с сего появилась радуга.