Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 3. Часть 5 «Смерть или слава»

990 год Третьей эпохи. 30 августа.

Золотые врата Амаралан-анорда, покрытые замысловатой резьбой, распахнулись, и в поход вступила огромная армия короля Ашамаэля, носителя тернового венца. Воинство высших эльфов уверенно двинулось вперёд, навстречу полчищу Верховной Жрицы Ллос, и земля дрожала под маршем защитников Сиралиона, а гул их шагов слышался далеко вокруг, пробуждая благоговейный страх в сердцах врагов.

В авангарде шёл сам Ашамаэль вместе с маршалом Иирсом Наром, чьи угольно-чёрные латы резко выделялись на фоне эльфийского войска. Следом за королём стройными рядами маршировали гвардейцы Антан-Тир, облачённые в сверкающие золотые чешуйчатые латы. Лица их были скрыты кольчужными масками, а над головами реяли знамёна Ашамаэля, что скоро станут символом страха для империи Нортис. Справа от гвардейцев гордо шагали грифоны во главе со своим правителем Велетситгором. В походе участвовали практически все гвардейцы страны, посему и было их столь много, что долгое время шли они из ворот Амаралан-анорда, но не было им конца.

За воинами Антан-Тир вышли и простые бойцы, которых было во много раз больше. Облачённые в лёгкую серебряную броню и округлые шлемы, они не уступали в грозности своим товарищам-гвардейцам. Словно серебристый океан и золотой песок, они заполонили по-осеннему жёлтые поля перед Амаралан-анордом. За знамёнами короля реяли уже стяги других лордов и полководцев, что также участвовали в походе. Были в армии эльфийского короля и более тяжёлые пехотинцы, облачённые в средней тяжести латы и вооружённые длинными грозными алебардами. Именно эти эльфы должны были встать плечом к плечу с гвардией и дать первый бой полчищу дроу.

Далее маршировали бесчисленные лучники, которые градом своих стрел способны обратить в бегство даже дракона. А следом за зоркими стрелками шли те, кто доселе не участвовал в таких количествах в военных походах. Это были маги, облачённые в светлые мантии. В руках их были не мечи, но причудливые магические посохи, что разили не хуже стали.

И последними двигались конные воины Сиралиона, являющиеся самой малочисленной единицей этой страны, но от этого не менее смертоносной, ведь не было таких скакунов, что могли бы поспорить с конницей Сиралиона, и не было воинов столь искусных, которые могли бы с такой же грацией и таким мастерством управлять ездовыми животными. Кавалеристы были облачены в лёгкую алую броню с золотой росписью и, словно ручей крови, мерно вытекали из ворот Амаралан-анорда. То, что кавалерия двигалась в самом хвосте, было замыслом Ашамаэля: верховые воины нанесут удары своими могучими пиками по флангам врага, когда тот уже будет связан боем с пехотой. Конечно же, король не забывал про сиралиоснких рыцарей, которые должными были покинуть свои бастионы и присоединиться в бою к своим сородичам, нажав на противника с другой стороны.

И в этот же день узурпатор доподлинно убедился в существовании богов. Ашамаэль с помесью тревоги и благоговения ощутил, что сама Альмис, богиня-покровительница высших эльдар, сошла с небесных чертогов и спустилась на землю. Альмис неосязаемым видением шла плечом к плечу с каждым воином эльфов, благословляя свой народ на победу, хотя и не одобряла эту братоубийственную войну. Она шла рядом с каждым, кроме одного эльфа, эльфа падшего и отринувшего свет, — Ашамаэля.

Чернокнижник, как и всегда, был облачён в длиннополую белую тунику с короткими рукавами, плечи его укрывал широкий чёрный плащ, а на голове — терновый венец. Король ехал на стройном длинноногом тёмном скакуне, а в руках, как символ власти, держал свой посох. На лике чародея отображались торжество и холодная решительность. Когда огромная армия заполонила поля перед Амаралан-анордом, где не так давно, словно целый город, раскинулся военный лагерь, Ашамаэль остановил своё воинство и въехал на холм, чтобы его видели и слышали все.

— Эльфы Сиралиона! — вскричал он, взмахнув бледной рукой. — Сегодня великий день не только для нашей страны, но и для всех эльдар! Уже совсем скоро, — голос чародея звенел в чистом утреннем воздухе, словно ледяная сталь, — наш враг наконец-то познает на себе гнев высших эльдар Сиралиона! Скоро они отведают нашей стали, и ваши родные и близкие будут отмщены!!! — падший эльф вновь взмахнул посохом, и чёрный скакун встал на дыбы, громким ржанием вторя словам короля. Легион Сиралиона ответил Ашамаэлю громогласным боевым кличем, ударами мечей о щиты и гулким стуком алебард о землю. Ашамаэль на своём чёрном скакуне поскакал вдоль рядов войска. — Боги с нами в этот день, сама Альмис идёт вместе с вами! — и повисший штиль прервался тихим шелестящим ветерком, словно вздохом богини.

«Не подведи мой народ, падший», — прошелестело вокруг короля, и он готов был поклясться, что видел перед собой призрачный силуэт эльфийской девы.

— Так не подведём же свой народ, эльфы! Никто не должен отступать, ибо сражаемся мы за правое дело. Смерть или слава!

— СМЕРТЬ ИЛИ СЛАВА! — вторили королю верные гвардейцы Антан-Тир, оглашая всё вокруг своими голосами и звонкими ударами. Дальше волна прокатилась и по всей армии, даже клич грифонов разрезал утренний воздух.

Легион, наконец, двинулся в путь, неспешно пересекая поля и редкие леса Сиралиона. Тем временем чёрное полчище разделилось на две части. К сожалению высших эльдар, разведчики не могли доложить о передвижениях армии жрицы, ибо та была скрыта волей самой Ллос, и даже присутствие Альмис не могло этого изменить. Итак, воинство дроу разделилось на две части. Первая, сама крупная, двинулась дальше уже в боевых порядках, а небольшой отряд убийц и наездников повернул в обход, намереваясь не допустить вмешательства эльфийских рыцарей. Поход армий длился несколько дней, и вскоре два заклятых врага встретились.

Судьба распорядилась так, что столкнулись армии на обширном поле вечером, когда облака на горизонте окрасились кроваво-красной полосой. А предвидеть этого эльфы не могли, ибо дроу словно вышли из темноты совсем близко, отступать не было смысла. Они не намерены ждать.

Холмистые поля были идеальны для манёвров двух огромных армий, но коварны и обманчивы — за ними мог скрыться враг. На севере и востоке виднелись два бастиона, один из которых являлся убежищем для рыцарей Сиралиона. До недавнего времени эти крепости находились в полноценной осаде, но сейчас их охраняли лишь малые военные части, и Ашамаэль был уверен, что рыцарям не составит труда снести врага. А что до бастионов, их можно будет отбить позже, если дроу вдруг решат захватить их под шумок.

И вот настал решительный момент. Стяги армий реяли в алом свете закатного солнца, свистел шальной ветер. Дроу были полностью готовы к бою, что крайне удивило не только Ашамаэля, но и маршала, а вот войскам Сиралиона требовалось время, чтобы выстроиться в боевые порядки. В первых рядах врага были бесчисленные наездники на гигантских ящерах. Далее тянулись ряды копейщиков, а за стеной щитом строились лучники и арбалетчики. Четвёртым рядом двигалась могучая тяжёлая пехота и Танцующие-с-Тенью — элита дроу, неуловимые воины с парными клинками. А в арьергарде шла простая пехота. Жрица Ллос, покинув свою свиту, вырвалась вперёд верхом на исполинском чёрном ящере. Полуобнажённая тёмная дева надменно наблюдала за попытками сиралионцев создать хоть какое-нибудь построение, и обе стороны понимали, что это бессмысленно — наездники тёмных эльфов настигнут высших эльдар раньше. И тогда Жрица решила призвать эльфийского узурпатора прислушаться к голосу разума.

Стремительно двинулась она к рядам выстраивавшихся гвардейцев, и следом за ней, с грохотом и гулом, следовали наездники. Ящеры их зло скалились и рычали — они рвались в бой. Их белые глаза хищно блестели жаждой крови.

— Высшие эльфы! Сдавайтесь! Ночь — моё время, вам никогда не одержать победы, — голос ведьмы тянулся, словно жуткая, призывная песня.

И тогда вперёд гордо выехал Ашамаэль, бесстрашно встречая полчище врага.

— Никогда! — звенящим от злости голосом ответил он. — Победа или смерть! Антан-Тир! Смерть или слава, в атаку за мной!!! — и к удивлению жрицы, он кинулся вперёд, ведя за собой золотую волну сиралионских гвардейцев. Лицо Жрицы Ллос в ярости и недоумении исказилось, и та попятилась. В смятении замер враг, и эльфы нанесли мощный удар по своему противнику, издавая громкие боевые кличи, которые не только оглушали наездников, но и нервировали ящеров. С обеих сторон с оглушающим свистом поднялся смертоносный рой стрел. В тылу армии высших эльдар послышался топот копыт, а пехота, пользуясь замешательством врага, принялась выстраиваться в ряды, подгоняемая Иирсом Наром и другими полководцами, которые помогали ему в командовании.

— Глупцы! — прогремел голос Верховной Жрицы, и неведомая сила затмила алое солнце; звёзды и луна ещё не успели появиться на небе. — Никто не доживёт до рассвета!

По воле Избранницы Ллос, ночь вступила в свои права раньше времени, нарушив законы природы. А следом за ночью на поле навалилась магическая тьма, ослеплявшая эльфов. Обычно подобный ход жрицы решал исход сражения, но вдруг вспыхнул яркий белый свет, холодным мерцанием разогнав страшный мрак. Кристалл в посохе Ашамаэля, словно новое солнце, озарил поле боя, гоня прочь и страх вместе с тьмой.

— Не бойтесь, эльфы! — прокричал король, находящийся на острие атаки. — Я поведу вас через тьму!

Чернокнижник боролся не только с насылаемой тьмой, но и волной колдовского страха, который насылали жрицы из свиты Верховной Избранницы Ллос.

Ударила конница, с гулом вышедшая из-за спин пехоты, алой стрелой вонзившись во врага с фланга. Эльфы издали громогласный боевой клич и кинулись в атаку. Вопли, крики, отрывистые команды и стоны умирающих. Звон стали. Всё это было так привычно Ашамаэлю, который когда-то служил королю. Наездники на ящерах в смятении отступали, гонимые кавалерией эльфов. Пехота дроу, напротив, наступала. Воинов Сиралиона вёл Иирс Нар, организуя слаженное наступление, и алебардщики мастерски разили врага из-за щитов своих товарищей. Из тыла вели стрельбу лучники и готовились маги, а со стороны тёмных эльфов лился ответный град стрел. Грифоны с пронзительными кличами поднялись в воздух, став грозной силой на земле и в небе.

Впрочем, дроу не уступали, неся гвардии и пехоте ощутимые потери, ибо длинные копья из-за щитов разили, словно змеиные жала не хуже алебард.

— В атаку, Антан-Тир! В атаку! Ни шагу назад! — подгонял Ашамаэль, разя врага смертоносной магией льда, но не решаясь пока применять заклинания массовые, бьющие по площади. Чернокнижник вместе с гвардией пытался прорваться к верховной жрице, которая отходила вместе с наездниками под натиском кавалерии. В какой-то момент свет посоха померк и империя Мортис со странным кличем перешла в наступление, чуть было не смяв гвардию вместе с Ашамаэлем. Но в дело вступили маги, вернув баланс сил на поле боя. Вместо стрел поднялся град молний и огненных шаров. По тёмным эльфам ударил шквал заклинаний, заставив их на какое-то мгновение отступить. И холодный белый свет вновь вспыхнул с прежней силой, воодушевляя эльфийских воинов.

Обе стороны несли тяжёлые потери, но безумный король продолжал гнать своих воинов в бой, алча добраться до Жрицы, которая уже отступала за ряды своих солдат, и достиг определённых успехов: в стройные чёрные ряды постепенно проникал золотой клин. Падший эльф вскинул руку, и с небес ударили молнии, смяв противника впереди. Конница продолжала безумный танец с наездниками на ящерах, грифоны, хотя и несли потери от стрел врага и чар жриц, оставались хозяевами неба, доставляя немало хлопот врагу. Камнями они падали с небес, нанося сокрушительные удары, а пронзительные их кличи оглушали тёмных эльфов, заставляя приходить в ужас от ожидания внезапного удара. Но тут поле боя пересёк огромный огненный шар и взорвался в рядах пехотинцев. Лицо короля исказилось гневом, и взор его яростно сверкающих глаз устремился на Верховную Жрицу, которая уже готовила новое коварное заклинание. Эльфийка ответила на взгляд короля, и губы её изогнулись в ехидной улыбке. А время клонилось за полночь, но победитель так и не определялся, сражающиеся армии всё ещё чётко разделялись на чёрное и белое, где на стыке схватки золотым клином бились Антан-Тир и Ашамаэль. Там же без конца звучали взрывы и сверкали молнии, но ничей строй не был сломлен. Король понимал, что даже эльфы не смогут сражаться вечно и нужно отступить — прервать битву. Дух Альмис всё ещё сопутствовал душам высших эльдар, но мораль светлых воинов могла вот-вот пасть. И тогда Ашамаэль громогласно скомандовал:

— Эльфы Сиралиона! Отступаем! — и под яростный клич дроу, усиливших напор, пехота и кавалерия начали отходить. Их своими могучими спинами прикрывали героические гвардейцы, град заклинаний и стрел.

— Эльфы бегу-ут! — завопила жрица, вновь выходящая на острие атаки, чтобы лично возглавить погоню за — как она думала — бегущими эльдар. Глас тёмной девы звоном раздался над полем битвы. — Вперёд, за трусливыми слабаками! Убивайте всех!

В сгущающейся тьме вновь сверкнул свет глаз Ашамаэля — король резко развернулся в седле и взмахнул окровавленной рукой. С пальцев его сорвался чёрный, клубящийся угольным дымом шар и с грохотом устремился в жрицу. Хотя Избранница Ллос и смогла отразить заклинание, на лице её отобразился испуг, а ящер под ней в ужасе заметался, грозя скинуть Жрицу с себя. Улыбка с лика Избранницы быстро сползла, и вновь лицо её охладело. Но Ашамаэль понимал, что выбора, похоже, у него нет: придётся сражаться, ведь даже если Жрица погибнет, свора тёмных эльфов продолжит бой.

Но тут раздался звук эльфийского боевого рога, и лицо падшего эльфа озарила победная улыбка: рыцари Сиралиона наступают! В этом сражении дроу обсчитались лишь в одном — они послали слишком мало солдат на перехват, ибо никогда не встречались с тяжёлой конницей Сиралиона хотя бы потому, что до недавнего времени её не существовало. Сотню наездников на ящерах и отряд убийц смели Сиралионские рыцари, закованных в тяжёлую броню, которая совмещала в себе не только прочность, но и лёгкость стараниями эльфийских кузнецов. Впрочем, и этого хватило, чтобы втоптать вероломного противника в землю, а тех, у кого хватило безрассудности увернуться от копыт и пойти в атаку, поразили длинные копья. Рыцари были облачены в серебряно-лазурные латы, их закрытые шлемы венчали стальные крылья. Когда волна стали смела мешающегося противника, из ворот бастиона маршем вышла рыцарская пехота, облачённая в точно такие же латы. И вымпелом их был серебряный меч с распахнутыми ангельскими крыльями на лазурном фоне.

Тёмные эльфы вынуждены были отступить, позволив высшим эльдар отойти и встать лагерем недалеко от поля боя. Ашамаэль тут же приказал выставить часовых, дабы те не позволяли противнику приблизиться, если тот всё-таки дерзнёт атаковать. А сам лагерь эльфов быстро ощетинился острыми пиками и рвом, который сумели создать маги. Обширное поле боя было сплошь усыпано трупами и залито кровью, слышались крики падальщиков, которым в скором времени предстоял огромный пир, ибо в этом бою ни у кого не будет времени хоронить мертвецов. И невозможно было определить, кого пало больше: дроу или высших эльфов. Тысячи смертей перворожденных, так резко, так сразу, повергли Альмис в глубокую печаль. И рыдания сотрясли богиню, и погрузилась та в великую скорбь, с трудом находя силы, чтобы поддерживать свой народ. Впрочем, эльфы ощущали скорбь своей богини, и сердца их загорались пламенем мести, желанием нести возмездие врагу, который много тысяч лет назад посмел начать братоубийственные войны. Вместе с горькими слезами богини с небес на землю обрушился проливной дождь, и вода его была горька, словно океанская. И шёл этот дождь ещё много дней, омывая тела живых и павших от крови и грязи. Из земли на поле боя, словно сожжённые деревья, торчали знамёна с обеих сторон — не каждому знаменосцу суждено уйти с поля боя живым, а забрать ношу их порой некому. И благородные ткани тяжело повисли, намокнув, на стальных древках. А в шуме дождя слышался глас самой богини высших эльдар, и шептал он печальную песнь, которая в скором времени будет звучать в дни траура во всех чертогах высших эльфов, ибо день этот — пятое сентября семьсот шестидесятого года — станет днём Великой Скорби, подобно дню, когда лесные эльфы скорбят о распаде светлых эльдар. Для дроу же этот день станет очередным клеймом злобы.

Руки и ноги короля были покрыты кровью, ноги выносливого скакуна изранены острыми копьями. Гордым зверем уже занимались маги-целители, и завтра скакун вновь сможет понести своего наездника в бой. Падший же не чувствовал усталости и не был ранен, и лишь в ушах продолжала грохотать битва, неся с собой крики умирающих и звон стали. Ашамаэль был поглощён боевым экстазом, безумием битвы, которое от смертельной агонии отделяла лишь тонкая нить. Сердце бешено колотилось. С трудом осознавая себя, король смог умыться и в краткий момент отдыха привести себя в порядок, а потом он вышел к своим воинам, чтобы быть рядом с ними в тяжкий час. Он ходил среди их лагерей, даже говорил с ними, хотя многие и держались напряжённо, пугаясь пристального взгляда светящихся глаз и величественного жеста худой мертвецки-бледной руки, которая не так давно сеяла смерть в рядах врага, насылая проклятия, ледяные бури и молнии. И завтра перед рассветом всё повторится. Впрочем, наречение Жрицы уже не сбылось. Больше половины воинов всё-таки дожило до рассвета. Но половина гвардейцев пала. Пали они геройской смертью, защищая короля, Сиралион и своих товарищей. Имена их на веки останутся в памяти эльфов.

Пострадал и Иирс Нар — половину лица его изуродовал жуткий ожог, оставленный огненным шаром Жрицы, что взорвался в строю пехоты. Очевидно, Избранница как раз и целилась в маршала. Впрочем, проклятые латы эльфа не подвели, лишь шлем треснул под напором магического огня. Гордый эльф отказался от помощи, заявив, что будет драться вместе со своими воинами и не нуждается в поблажках, чем заслужил среди солдат ещё больше уважения. В бою маршал был известен как отчаянный воин и яростный противник, словно узы жизни для него ничего не значили, словно он и сам был бы рад погибнуть в бою.

Войско Сиралиона начало выстраиваться, едва забрезжил рассвет. В авангарде конница выстроилась клином так, чтобы после первого удара рыцарей, лёгкие кавалеристы могли развернуться и нанести второй удар. Поэтому в центре клина находились тяжёлые рыцари, а алые наездники — по флангам. За спинами конных воителей тянулись ряды гвардейцев, пеших рыцарей и алебардиров. И вёл пешее воинство Иирс Нар, чей изуродованный лик был скрыт отремонтированным наскоро шлемом, чьё чёрное забрало не раз наводило на противника необъяснимый страх. Сразу же за гвардейцами и рыцарями строилась простая пехота. Маги и лучники готовились в тылу. А дождь всё продолжал лить с небес, причудливо сочетаясь с далёким рассветом, который начинался в местах, где траур Альмис не имел силы. А небо же над воинами светлых и тёмных братьев было свинцово-серым. Две армии с трудом видели друг друга из-за стены дождя.

Одновременно с эльфами строились и дроу, но Ашамаэль собирался отплатить тёмным эльдар той же монетой. Встал король на своём чёрном скакуне во главе рыцарей и гордо вскинул чёрный посох, по древку которого обильно текла вода, которая совсем скоро окрасится в алый. И хотя одежда Ашамаэль намокла, он был не менее величественен, чем раньше. В конце концов, намокший хищник менее опасным от этого не становится.

— Сиралион! — протяжно крикнул чернокнижник. — Сегодня мы победим! За мной, братья, в атаку! — и глас чародея перекрыл шум дождя. Тут же в воздух взвился град стрел. Следом взмыли заклинания, разя тёмных эльфов. — Страха нет, нет сомнений! За мной! — и Ашамаэль под звук боевого рога ринулся вперёд, и за ним с оглушительным грохотом устремилась кавалерия эльфов, поднимая за собой волну брызг и грязи.

Дроу вывели вперёд копейщиков, что спешно выстраивали стену щитов, ощетинившуюся длинными копьями. Но разве остановит это яростных высших эльдар? Да, они понесут потери, но Ашамаэль ни за что не повернёт. Слышались крики разъярённого Маршала, который требовал развернуться наступающую конницу. Но рыцари его уже не слышали, а Ашамаэль — не слушал. Среди стены щитов замелькали стрелы дроу. Ещё секунда, и в кавалерию прямой наводкой был дан залп из мощных арбалетов и тугих луков, наконечники стрел были смазаны ядом. Но большая часть выстрелов даже не достигла своей цели — многие из них обратились в хрупкий лёд ещё в полёте, лишь мешающим градом накрыв рыцарей, что в своих латах даже не ощутили удара. Но всё же кое-где слышались крики и предсмертное ржание коней — некоторые из рыцарей были обречены умирать в грязи под весом своих лат и скакунов. А замерзали стрелы потому, что чародей вновь применил магию. На скаку поднял он посох, и перед кавалерией понеслась четырёхметровая стена синего пламени, жгущая льдом и холодом и источающая странный треск, словно ломался тонкий лёд. И казалось врагу, что атакуют их огненные всадники, овеянные лазурным пламенем. Даже Жрица дрогнула в ужасе, поражённая мощью и неосторожностью короля.

«Как можно быть таким безрассудным идиотом? — думала она. — В один момент он может погубить и себя, и армию».

Но Избранница Ллос была среди всадников, что были готовы ударить из-за спин копейщиков. И навстречу волне льда и холода поднялась волна тьмы, но уже в тот момент, когда магия Ашамаэля была совсем близко. Вновь послышался звук боевого рога, и поднялся боевой клич эльфов. Рыцари выставили пики вперёд и… Две стихии сошлись воедино, но не уступили друг другу. Разразилось всё вокруг оглушительным грохотом и треском, яркая вспышка ослепила обе стороны, и никто не избежал потерь. Многие копейщики и часть всадников обратились в лёд и рассыпались, словно жуткие хрустальные статуи, замершие в немой агонии. Но и многие рыцари обратились в серый прах, под действием Тьмы Ллос. Но ни Жрица, ни Ашамаэль, не пострадали, равно как и те, кто были рядом с ними, ибо сила обоих правителей была столь велика, что те смогли с лёгкостью защититься от ударов друг друга. И на мгновение дождь вокруг смешался со снегом и кислотой.

А следом за магией, разорвав пелену снега и заледеневшего воздуха, вырвалась тяжёлая кавалерия, врубившись в ряды копейщиков. Алая конница нанесла удар и, следуя плану, развернулась. В тот же момент маршем двинулись сиралионские воины. Кавалерия первое время несла тяжёлые потери, продираясь сквозь поредевшие ряды копейщиков, но когда те отступили, началась безумная дуэль между двумя верховыми отрядами. Всадники обоих сторон сошлись в едином, беспрерывно движущемся кольце.

Пехота приближалась к врагу, вражеские стрелы врезались в их щиты, дух Альмис хранил их от магического страха, насылаемого жрицами. И вот сошлись две армии и вновь завязался бой. Эльдар сражались в этом бою более яростно, чем раньше, неся своими мечами возмездие за гибель своих братьев и сородичей. Слышался звон стали, крики и грохот. Вокруг взрывались огненные шары и били молнии. Беспрерывно лился дождь стрел, плотно устилая окровавленную землю. А конная битва тем временем погружалась всё дальше в армию дроу — яростный напор эльфов заставил противника отступать. И сердцем битвы были два великих правителя, сошедшихся в смертельной дуэли. В ход шла магия, какая была только подвластна двум заклятым врагам. Сверкали молнии, взрывалось пламя, и в небо рвался ледяной ветер, а тьма, источаемая обоими, поглощала свет вокруг, уничтожая всё живое. Участок земли, на котором шла борьба воплощения зла и коварства против тьмы самой Бездны, был пуст, и земля там была выжжена стихиями сражающихся. И небеса были готовы развернуться над Ашамаэлем и Избранницей Ллос. Но сражались они не только магией: Жрица разила колдуна длинным хлыстом, а чародей же сражался своим посохом. Они кружили друг перед другом, и выглядело это как дуэль исполина и жалкого эльфа, ибо Жрица возвышалась над чародеем на огромном ящере. Но в силах были они равны, а острый посох не позволял огромному ящеру вплотную подобраться к королю. Какофонию безумной схватки всё время разбавлял оглушительный рык разъярённого ящера, чьё мощное тело было покрыто ранами и ожогами. Впрочем, намокшая одежда Ашамаэля тоже окрасилась в алый в некоторых местах — хлыст Жрицы иногда достигал своей цели, а вот падший эльф мог поразить Избранницу Ллос только магией, ибо острием посоха дотянуться не мог. К тому же на помощь Избраннице пришли другие жрицы, атакуя издалека.

В какой-то момент скакун короля споткнулся, и Жрица коварно нанесла удар, поразив гордого зверя огненной стрелой. С громким ржанием конь повалился на землю вместе с падшим эльфом. Но чернокнижник это стойко выдержал, не ударив лицом в грязь — в обоих смыслах, — и нанёс свой последний удар в этой стычке. Затрещав, с посоха сорвалась молния и ударила Жрицу. Конечно, Избранница Ллос не погибла, но была ошеломлена. Испуганно вскрикнув, она попятилась и под натиском рыцарей была вынуждена отступить, теперь высылая заклинания из тыла армии.

Чернокнижник же, намокший, покрытый грязью и кровью, оказался пешим среди бушующей кавалерии. Лишь созданная его чарами аура страха помогала не оказаться под копытами своих же воинов, ибо лошади были намного чувствительнее и рьяно сторонились мага. Но стоило отдать должное рыцарям: они оберегали своего короля от мечей и копей врага.

Дождь усиливался, а время шло к полудню, и темнота вновь удушающей волной накатилась на поле боя. Тем временем, пока король выходил из-под молота и наковальни, Верховная Жрица вновь вернулась в бой, и её огромный ящер втаптывал в грязь эльфийских воинов, а колдуньи из свиты разили смертоносными чарами. И ничто не брало их. Высшие эльдар дрогнули, ибо прошёл ложный слух о смерти Ашамаэля, да и дроу начинали теснить их, резко сокращая численный перевес. Жрица, похоже, надеялась, что узурпатор всё-таки погибнет под копытами своих же воинов.

Но чернокнижник выжил и вскоре вышел к рядам своих солдат. Те приветствовали его победными кличами, даже несмотря на то, что до этого многие ненавидели узурпатора. Тёмная мощь короля замедлила наступающих дроу, и ряды высших эльфов расступились перед своим королём. Когда Ашамаэль прошёл, ряды вновь сомкнулись, и вновь нахлынула тёмная волна. И когда король оказался в безопасности, как и прежде, посох вторым солнцем озарил поле боя ярким светом. Но ситуация от этого почти не изменилась. Дроу продолжали теснить эльфов, и ярость Жрицы гнала их вперёд. Взрывы огненных шаров продолжали разить сражавшихся, свистели стрелы и осколки. А теперь, когда Ашамаэль оказался почти в тылу своей армии, небеса с оглушительным треском рассекла тысячей языков белая молния, и с небес на противника опустился град электрических ударов. Но тут же к Ашамаэлю подошёл воин в чёрных латах и поднял забрало своего шлема. В глазах пылал яростный огонь.

— Мой король, мы должны отступать. Потери слишком велики! — пытался он перекричать шум битвы. Всё вокруг усеяли мертвецы, и раненный лежал на мёртвом, а мёртвый — на живом.

— Нет! Я чувствую, что победа близка! Мы сломим врага.

— Проклятый безумец, ты всех нас угробишь!

Но Ашамаэль не слушал и поднял было руку, чтобы приказать эльфам начинать наступление. Но пальцы, закованные в чёрную сталь, сомкнулись на запястье короля.

— Я не позволю тебе!

— Да ладно? Попробуй остановить меня! — и чернокнижник наотмашь ударил маршала посохом по лицу. Тот упал в грязь, и король громогласно скомандовал:

— Эльфы, в атаку! Победа близка, ваш король с вами! — И тёмные чары Ашамаэля опутали войско Сиралиона, и ринулись высшие эльдар в атаку. Казалось, что во всех высших эльфов вселился дьявол, ибо уподобились они в этой битве своим злейшим врагам, сражаясь, отринув честь и сострадание. И даже шум войны заглох на фоне эльфийских голосов, что адским хоралом оглушили врага. Лишь грифоны оставались самими собой, избежавшие чар тёмного короля и ставшие свидетелями этого безумия. Дроу замерли в смятении, чем и воспользовался Ашамаэль, приказав кавалерии обходить врага с тыла — благо, рыцари быстро передавали команды короля. А вслед им, по тёмной воле Ашамаэля, вырывались гейзеры тёмной энергии прямо из земли, разя дроу.

— Победить любой ценой! — словно штормовой ветер, разносился глас короля. — В атаку, воины, в атаку, Антан-Тир!!!

В какой-то момент дроу пришли в себя и вновь начали забирать инициативу, но Ашамаэль уже направил всю свою магическую мощь на Верховную Жрицу и её свиту. Лёд окутывал их, молнии разили с неба, а тьма рвалась из под земли, и мощь короля-чародея наконец сломила ведьму, несмотря на яростное её сопротивление. Избранница Ллос смертельно ранена и умирает под ногами собственных солдат. А эльфы Сиралиона всё ближе.

— Жрица! Жрица мертва!!! Не дайте врагу уйти! — И тёмные эльфы дрогнули, а гвардейцы обратили остатки вражеского легиона в бегство. Империя Мортис отступает! Но сколько же здесь полегло высших эльфов… Впрочем, Ашамаэль, стоящий позади наступающей армии, об этом задуматься не успел. Воздух наполнился гудением, что-то огромное разрезало стену дождя, и тёмные, и светлые эльфы в ужасе замерли, смотря на гигантскую чёрную тень, спускающуюся с неба прямиком из рассеивающейся тьмы. Скаррестинуор явился на поле боя, разогнав стервятников.

— Эльфы! — прогудел он. — Небеса Амаралан-анорда в огне! Вас предали!

И в смятении замерли высшие эльдар. Лишь сердце Ашамаэля наполнилось яростью, ибо чёрную душу его уже давно беспокоила мысль о предательстве. И вот, свершилось!

— Коня мне! — рявкнул чернокнижник. Тут же подвели серого скакуна, и в седле чернокнижник отдал команду пехоте продолжать наступление под предводительством Иирса Нара, который со злостью в глазах взирал на короля из грязи и крови. Кавалерию же и грифонов Ашамаэль взял с собой, собираясь молниеносно вернуться в Амаралан-анорд. Чёрной тенью его будет сопровождать могучий древний дракон. Но что имел Скаррестинуор под словами «Небеса Амаралан-анорда в огне»? Дроу ничего подобного не умели, и такое могла устроить лишь Верховная Жрица, уже выбывшая из этой войны. Возможно, это был лишь драконий оборот речи, не более. Правда, падший эльф не подозревал, что эльфы тела Избранницы Ллос не нашли, ровно так же, как и дроу. Жрица пропала. Но чернокнижник не думал об этом и уже во весь опор нёсся в столицу Сиралиона во главе эльфийских рыцарей и кавалеристов, а в небесах его сопровождали Скаррестинуор и орды грифонов. Он боялся предательства не только потому, что мог потерять столицу. Во дворце была Маэлин. В ней были все страхи чародея.

А тем временем Антан-Тир и пехота погнали дроу к границам. Разведчики также сообщали, что многие осады рухнули, и тёмные эльфы отступали повсеместно.