Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 3. Часть 15 «В чёрном пламени леса»

— За Сиралион!!! — сознание мага разрезал истошный крик эльфийского воина. Придя в сознание, чернокнижник обнаружил себя в кромешной темноте, а вокруг висела оглушающая тишина. Под ногами падший ощутил траву, по сторонам виднелись очертания деревьев и опадающей листвы. С трудом осознавая себя, Ашамаэль побрёл вперёд, пытаясь понять, откуда шёл крик. Иногда падший ощущал под ногами давно обронённое оружие — копья, мечи и щиты. Здесь кто-то сражался? Почему? Кто приказал?! Постепенно память возвращалась к чародею, и с этим приходил ужас. Что произошло? Где войска? Эльф опирался на посох и продвигался всё дальше. За спиной шелестел чёрный плащ, окутывающий худые плечи. Но вот под ногами эльфа попались чьи-то останки, явно после давней битвы. Блуждающий взгляд короля напоролся на эльфийского пехотинца, бегущего навстречу. Его серебряные доспехи были покрыты многочисленными порезами и вмятинами, а на грязном от пота лице — неподдельный ужас. Разум чернокнижника буквально затрещал от ложных воспоминаний, и маг ухватил бегущего за руку.

— Что здесь происходит? Отвечай! — требовал ответа король, но солдат лишь смотрел на него остекленевшими от ужаса глазами. — Ну же! Ты онемел что ли, ничтожество?!

— Он-ни… Идут! — простонал наконец эльф. — Они вышли из-под контроля, мой король! Мы все мертвы…

— Прекратить! — рявкнул чернокнижник. — Где?..

Маг не договорил, ибо услышал холодящий кровь в жилах вой. Повернувшись, он увидел, как вспыхнули пламенем деревья вокруг, он увидел бегущих воинов эльдар, умирающих в свете огня. За ними гнались полчища чёрных тварей, похожих на людей. Оружием им были клыки и острые когти. Разрывая свои жертвы на куски, они рвались вперёд. Ашамаэль покрепче сжал посох и без тени страха встал на пути беснующейся орды. Взмах посоха, вспыхнул мистический белый огонь.

— Стоять! — холодно скомандовал маг звенящим от силы голосом. — Назад, мерзкие твари! Помните, кто ваш хозяин!

— Да-арта-азаэль!!! — хором прорычали твари, чёрной волной ринувшись на падшего эльфа. Хотя словами этот рёв было сложно назвать, в нём отчётливо слышалось имя тёмного бога. Вновь чёрный маг взмахнул посохом.

— Назад! Я приказываю! Назад!!! — но крик мага захлебнулся в оглушающем рыке. Твари окружили его, нанося бесконечные удары когтями. Падший пытался отбиваться, но сильные лапы вскоре повалили его на землю. В ужасе король цеплялся за жизнь, но вскоре одна из когтистых лап добралась до горла. На белую ткань хлынула тёплая кровь… Дальше король наблюдал за своей смертью словно со стороны. Разъярённая орда буквально разорвала на кусочки тело поверженного мага, что привело его в неописуемый ужас. И дальше тёмные твари добивали остатки эльфийской армии. Ударами в спину они убивали одного за другим. А потом устремились на Сиралион. И родину эльдар охватили кровь и отчаянье. Силы тьмы всё росли, и одна за другой падали твердыни, а легионы врагов не брали даже пленных, уничтожая всё. Ашамаэль видел своими глазами, как призрачные рыцари смерти пронеслись по некогда светлым полям, теперь же покрытым кровью и пеплом. А на горизонте догорал Амаралан-Анорд — некогда великая столица. И сам Скаррестинуор кружил над ней, поливая почерневшие стены тёмным фиолетовым пламенем.

— Сиралион пал, Ашамаэль, — произнёс женский голос откуда-то из-за спины, если сейчас такое понятие было вообще применимо к погибшему магу.

— Но… как? — Голос чародея срывался, был хриплым от крика. Эльф ощутил, как по испачканным кровью щекам потекли горячие слёзы. Так он всё-таки жив? — Я же сделал всё… Всё! Я готов был сокрушить любого врага…

— Дело не в этом, — спокойно отозвался голос. — Ты — тёмный маг, и светлая раса никогда не примет твоих методов. Ты ведёшь смертельную игру с силами тьмы и света, твои методы опасны для всех. Призвав себе на помощь такую мощь, ты бросил вызов не Дартазаэлю. Ты бросил вызов самой Бездне, а она — это нечто большее, чем бог. Ты можешь бороться вечность, но извечная Тьма — больше вечности. Ты проиграешь, Ашамаэль. Рано или поздно. И под твоей властью Сиралион падёт. Быть может не сегодня, но через сотню лет… — спокойный, полный странной мудрости голос, замолк. И хотя все слова пронзали мага тьмы, словно раскалённые иглы, последняя фраза словно вывела его из духовного паралича. Злость затопила сознание, но кроме него уже ничего не оставалось. Он хотел кричать, но не было сил — их попросту не существовало, как не существовало и самого чернокнижника. Дух его был настолько ничтожен, что даже не был заметен таким же, как и он. Ашамаэль увидел пустые земли. Абсолютно пустые. Там не было ничего, кроме руин и мертвецов. Даже небо пропало и погасло солнце, а боги навсегда покинули этот край…

С истошным криком в холодном поту Ашамаэль проснулся в собственной походной палатке. Обезумевший взгляд метался по колышущимся от холодного ветра стенам шатра, а у входа маг увидел высокий силуэт рогатого существа. Судорожно рука нашарила посох, и эльф уже был готов прочитать смертоносное заклинание, но отрезвляющий голос Скаррестинуора остановил его.

— Успокойся, эльф, — с презрением оборвал дракон. Ашамаэль, словно повинуясь голосу древнего существа, замер с посохом в руках, привстав в постели. В светящихся глазах загорелось подозрение. Этот дракон… Последнее время он ведёт себя всё более странно. Он даже улетал куда-то незадолго до того, как выступила армия. А вот глаза Скаррестинуора смотрели на чёрную восьмиконечную звезду на груди эльфа. — Расскажи мне, как давно тебя начали посещать такие… сны?

— Это второй раз, — против своей воли резко ответил чернокнижник, опуская посох рядом с кроватью. — Всего лишь кошмары, не больше. Хм… Уже рассвет? — сквозь полог пробился тонкий луч тусклого света.

— Это не просто кошмары, маг, — прищурился дракон. — Это не обычные сны. Вспомни тот голос. Чей он?

— Что? — в недоумении переспросил маг. Глаза его расширились от злости, свело мышцы лица. — Дракон, ты что, забыл своё место?! Кто позволял забраться в мою голову?

— Я не забирался, — сдержанно ответил Скаррестинуор. — Этот сон видела половина твоих солдат и я, в том числе. Но если эльфы видели свои версии этого… кошмара, то я видел твою. Маг… Ты думаешь, что потратил сотни лет на изучение магии и всё знаешь. Ты питаешь иллюзию, что понимаешь, КАКОЙ мощью ты на самом деле владеешь. Но на самом деле ты не понимаешь ничего. Возможно, твоя иллюзия и обрела бы плоть, если твоя магия была просто изученной из книг. Но здесь всё намного сложнее. Сама мысль о том, чтобы такой, как ты, владел тёмными искусствами… Она что-то ломает в этом мире. Это не правильно. Но тем не менее, ты это сделал.

— Ты что, пришёл мне читать лекции о магии? — резко произнёс Ашамаэль, уже вернувший самообладание и трезвость ума. На дракона уже взирал не перепуганный искаженец, которого, казалось, только что несколько раз подряд загнали в угол. Вновь вернулся гордый падший эльф, даже в таком положении овеянный тёмным величием.

— Нет. Это странно, но я хочу помочь. Мне интересно, что будет дальше, — пожал плечами дракон. — От часа сотворения мира я не видел таких, как ты. Я не хочу сказать, что ты особенный, или избранный. Но один из первых, это точно.

— И чем же ты мне можешь помочь? — с подозрением отозвался Ашамаэль.

— Я не позволю тебе проиграть эту битву. По крайней мере, сейчас. Ты несёшь перемены за собой. Даже призвав меня, ты многое изменил.

— Что же?

— Это не важно. Свершения твои будут велики. И ужасны, — с этими словами дракон приоткрыл полог, впустив в шатёр поток холодного воздуха, и вышел. А чернокнижник остался наедине со своими мыслями. Вновь. Первое, что обеспокоило чародея, это слова дракона о том, что сон видела половина солдат. Нужно было срочно разобраться с этим. Быстро одевшись, на этот раз в набор одежды вошла и чёрная корона в виде тернового венца, колдун буквально выскочил из своего шатра, чуть не столкнувшись с одним из гвардейцев Морн-Тир. Тут же его гнев был направлен на воина, стоявшего на страже.

— Почему ты позволил ему без моего ведома зайти в королевский шатёр? — зло рявкнул падший так, что весь лагерь содрогнулся в предчувствии разноса для всех — владыка не в духе. Тёмные гвардейцы как никто другой ощущали гнев своего хозяина. Но в глазах стражника читалось искреннее непонимание.

— Я не знаю, о чём вы, мой король. Никто не приходил.

— …Подлец, — прошипел чернокнижник, отвернувшись от стража. Похоже, Скаррестинуор вовсе не так лоялен, как казался в начале. Но что-либо менять уже было поздно, и он всё-таки поведёт армию, когда отряд Ашамаэля двинется вперёд. В беспокойстве король окинул горизонт взглядом. Вокруг были белые поля, и лишь впереди на горизонте виднелись, словно окутанные в серебро, леса Умитрирдиас. Высокие пышные кроны сверкали в ещё лишь появляющемся на горизонте солнце. А в лагере повисла гнетущая атмосфера. Вот уже навстречу магу спешил Иирс Нар, закутанный в белый плащ, обитый мехом.

— Мой король, с солдатами что-то странное… — начал было он, но чернокнижник лишь усталым жестом заставил его замолчать.

— Я знаю. Лучше скажи мне, ты это видел?

— Да, я…

— И как? — вновь перебил владыка. — Что ты видел? Скажи мне.

— Вы призвали каких-то тварей, но они вскоре вышли из-под контроля… Потом лишь кровавый Ад. Я видел свою смерть, — Иирс побледнел, что было очень заметно при чёрных доспехах и даже жуткий шрам от ожога на пол-лица не скрыл это. Тут взгляд маршала сделался подозрительным. — Вы что-то знаете об этом? Почему все солдаты видят нечто похожее в своих снах?

— Ничего особенно, забудь про это, — хмуро бросил Ашамаэль. — Это всего лишь жалкая попытка дроу остановить нас. Скажи солдатам вот что: жрицы империи Мортис, оставшиеся после поражения их королевы, решили остановить нас и наслали эти наваждения.

— Но вы действительно хотите призвать этих… Существ? — продолжал настаивать Нар, теперь шедший рядом с тёмным королём.

— Это не твоего ума дело, Иирс. Займись делом! Или ты хочешь влезть в мои «магические интриги», как ты когда-то выразился? — Ашамаэль гневно развернулся к своему полководцу, сверля его взглядом. Но голос его был холоден и спокоен.

— Действительно, мой король. Я пойду успокою солдат, — воин потупил взгляд.

— Да. Занимайся своим делом, и не суй свой нос туда, куда не надо. Ты слишком слаб, чтобы понять всё это, — надменно взмахнув рукой, король ускорил шаг и вскоре окончательно оторвался от командира. Но это утро оказалось богатым на события, и правителя ждала третья встреча. Навстречу ему со стороны лесов шли трое. Одежды их были коричневых и зелёных цветов, на плащах бурый мех, а лица открыты. Лесные эльфы явились к своим высшим собратьям, словно предвидя желание тёмного короля пройти через их леса. Светловолосые могучие мужи были не столь высоки, как высшие эльфы, но были более крепко сложены. Волосы свои они сплетали в тугие косы, удерживаемые плотными кожаными ремнями. Посланцы были безоружны.

Когда король вышел к послам, его сопровождали три тёмных гвардейца — двое слева и справа и один сзади. Возможно то, что все они были при оружии, решил исход переговоров.

— Приветствую вас, лесные братья! — Ашамаэль был на удивление приветлив, но было это лишь искусной маской, ибо мага по-прежнему терзали тёмные мысли.

— Здравствуй, владыка высших эльдар, — сдержано отвечал посол. Всмотревшись в лица всех троих, маг понял, что среди них нет короля Умитрирдиаса. Как это понимать? — Мы приветствуем тебя на границах наших земель. Что произошло с прошлым владыкой? Мы ничего не слышала о его смерти или уходе.

— Кайириан Сиралионский смещён, — ответил чёрный маг, стараясь сделать так, чтобы тон его звучал как можно более дружелюбно, насколько это вообще возможно в данном случае. — Теперь я, Ашамаэль, правлю Сиралионом.

— Что ж, печальные известия. Надеюсь, твоё правление будет долгим и процветающим, владыка Ашамаэль, — церемониально ответил уже другой советник. Все три эльфа были очень похожи и, очевидно, вели переговоры по очереди. — Но мы пришли сюда не за этим. Мы знаем, что твоя армия хочет пройти через наши леса. Это правда?

— Всё верно, — произнёс Ашамаэль, удивляясь, как это лесные эльфы прознали об его намерениях. Так же маг поражался, почему это послы явились без охраны.

— Раз так, мы вынуждены дать отказ, — сухо произнёс третий. Тут же падший переменился в лице — маска дружелюбия быстро покинула его, сменившись сначала холодным надменным выражением.

— Чем же вызвано столь опрометчивое решение? Вы что же, лесные эльфы, не хотите поражения дроу? Или, быть может, вы переметнулись на их сторону?!

— Придержи язык, владыка, — предостерёг один из послов. — Хотя никто здесь не обязан объяснять свои решения, я попытаюсь это сделать. На протяжении всех войн лишь единожды ваши войска вступили в наш лес, чтобы помочь в борьбе с дроу. Сейчас враг изгнан из святых лесов, и Умитрирдиас более не потерпит вооружённого вторжения чужаков, какими бы ни были их намерения. Мы беспокоимся не только о себе, Ашамаэль. Ваши войска могут оказаться в опасности.

— Это что, угроза? — внезапно даже для себя вспылил Ашамаэль. Что-то тёмное, пробудилось в его душе и без того чёрной.

— Нет, вовсе нет…

— Скажи, лесной эльф, почему ты рискнул явиться сюда без охраны? — падший эльф сделал шаг вперёд. Солдаты высших эльфов постепенно стягивались к месту переговоров.

— Мы верим в мирные намерения наших братьев… — неуверенно ответил посол. Все трое начали отступать. — И надеемся на мудрость владыки Сиралиона, а также на его понимание.

— Так почему же вы приходите с такими вестями?! Почему вы мешаете свершаться праведной мести?! — рявкнул Ашамаэль, взмахнув посохом. Когда он подался вперёд, снег рядом с послами словно пришёл в движение. Белые фигуры поднялись, будто из-под земли; заскрипели тетивы луков — не одна дюжина лесных воинов в белых плащах встала на защиту своих посланцев. Тут же в лагере забил набат, и из-за спин щитоносцев в лесных собратьев целились сотни сиралионских лучников. Повисло молчание.

— Так значит вот каковы ваши мирные намерения? — прошипел падший эльф.

В оглушительной тишине слышалось лишь дыхание эльфов. Раздался скрип снега — кто-то спешно приближался к столпотворению. Сквозь ряды высших эльдар пробился Иирс Нар.

— Что здесь происходит? — удивлённо обронил он, в замешательстве уставившись на лесных лучников. Впрочем, маршал быстро смекнул, что случилось, и тут же кинулся к королю, преградив ему дорогу. Сильные пальцы вцепились в руку с посохом. От ужаса воин позабыл о всякой субординации. — Ашамаэль, не смей… Они наши союзники!

— Действительно, задумайся, — показался Скаррестинуор, смеривший безразличным взглядом замерших послов. Троица медленно отступала за спины своих телохранителей, надеясь на мирное разрешение ситуации. — Твой поступок не останется незамеченным, — но сложно было сказать, что же имел ввиду дракон. Каждый понял по-своему.

— Да отстань ты, жалкий эльф! — фыркнул Ашамаэль. Он лишь произнёс короткое заклинание, и Иирса откинуло на несколько метров тёмной вспышкой энергии. Могучий воин распластался на снегу, и тут же король скомандовал. — Огонь!

Засвистели стрелы, послышались крики. Лесные лучники ответили с запозданием, ибо намерения их были действительно мирными, в отличие от высших эльфов. Но стрелы лесных собратьев почти не принесли урона, ибо колдовство падшего эльфа остановило их. Те, кого не поразили стрелы стрелков, так же пали жертвой колдуна, наславшего на тех тьму, которая проникала в тело сквозь рот, глаза, даже сквозь кожу, и выжигала всё изнутри. Расправа произошла очень быстро, и когда Иирс смог подняться на ноги, все лесные эльдар уже были мертвы, и он смог лишь увидеть, как Ашамаэль взмахнул своим посохом и добил раненого посла его остриём.

— Безумие… — лишь прошептал полководец. В бессильной ярости он удалился прочь. Следом за ним молча удалился и дракон. Пока солдаты убирали трупы своих собратьев, которые в дальнейшем, по приказу короля, будут сожжены, Ашамаэль двигался вглубь лагеря, дабы приказать своим сторонникам готовиться к выступлению. Пока тёмная гвардия готовилась к выходу, в свои права окончательно вступило утро, но к тому времени затянули белые облака, вокруг разливался нестерпимый для Ашамаэля свет. К моменту выхода из лагеря боль в глазах начинала становиться нестерпимой, и чародей вынужден был окружить себя тёмной аурой, которая поглощала солнечный свет и свет, отражающийся от снега. Чёрной тенью он двигался к древним лесам… А следом чеканила марш гвардия Морн-Тир и шагали серые маги. По правую сторону от колонны ехал на тёмном жеребце Даанрит.

Через полдня процессия была у самой границы леса, и Ашамаэль отдал приказ готовиться к ритуалу. Просторную площадь, на которой должно было происходить таинство, оцепили гвардейцы, выстроившись в просторное каре. Единственное отличие — внутренний ряд был выстроен лицом вовнутрь. Приказ был предельно прост: никто не должен ни войти, ни выйти, даже ценой жизни его, или гвардейца. Такие меры маг принял для того, чтобы никто из его сторонников не попытался бежать, и чтобы никто не пытался помешать. Конечно, если армия лесных эльфов вознамерится проникнуть внутрь, это станет вопросом времени, но Морн-Тир дадут время своему повелителю. Сам же Ашамаэль стоял в стороне, но и он был занят делом. Произнося могущественные заклинания, он ограждал место ритуала со стороны полей, так, чтобы армия Сиралиона не могла видеть, что происходит у самого леса. Мощные иллюзорные чары барьером поднимались перед эльфом, мерцая в воздухе неуловимыми рунами, и воздух затрепетал, противясь столь сильному искажению реальности. Но воля падшего была непреклонна, и всё происходящее сокрылось от глаз высших эльдар, разве что Скаррестинуор мог видеть происходящее, ибо он был во много раз сильнее тёмного короля.

Тем временем маги расчистили огромную площадь от снега, попросту растопив его и высушив землю. На сухой земле была начерчена огромная восьмиконечная звезда, покрытая тысячами замысловатых узоров тончайшей работы. Каждый виток тут же покрывался защитными чарами, чтобы не стереть случайно что-то или не испортить узор. Ни один из множества магов не знал всего заклинания, каждый лишь выполнял свой малый кусок. Из всех присутствующих полный узор знал лишь Ашамаэль, но знания эти ему не принадлежали. Когда все восемь лучей звезды были закончены, на концах её вспыхнуло высоким столбом фиолетовое пламя. И тогда Ашамаэль вошёл в ряды своих магов и устремился к центру, где ему предстояло закончить узор и начать ритуал. Окутанный мистическим светом и тьмой, чародей чёткими движениями посохом вырисовывал магически письмена, отличавшиеся особой сложностью. Последние витки маг заканчивал уже с чёрным фолиантом в руках. Десятки последователей выстраивались вокруг, голоса их мистическим шёпотом разнеслись вокруг, и поднялся шквальный ветер, от чего леса Умитрирдиас содрогнулись. Cреди шелеста голосов раздался мощный голос Ашамаэля. Чернокнижник в центре огромной пентаграммы стремительно поднимался в воздух, охватываемый экстазом. Тьма буквально заструилась по его жилам, от чего кожа обрела тёмный оттенок. Посох выпал из распростёртых рук, и голова мага резко запрокинулась, тело переполнило пьянящее ощущение блаженства. Сначала оно напоминало простое алкогольное опьянение — кружилась голова, всё вокруг плыло. Но потом блаженство медленно переросло в настоящий экстаз, от которого закипела кровь, с силой забив в виски. Боль пронзила тело, мешаясь с наслаждением, судороги свели мышцы ног и рук. Но заклинания уже сами срывались с пересохших губ, а пламя в глазах потемнело и вспыхнуло сильнее. Для человека, в магии и языках несведущего, слова падшего эльфа были больше похожи на безумный вопль. Из центра звезды вырвался многометровый столп огня, окутавший тёмного мага. Сначала он был фиолетовым, но с каждым колдовским словом он сменял один мрачный оттенок на другой. Сначала пламя окрасилось в кроваво-алый, потом сменилось зелёным, а дальше оно лишь бледнело, приближаясь к чёрному цвету. По земле поползли клубы чёрного дыма, словно змеи он распространялся по всей площади. Вот в чёрных клубах засверкали белые молнии, шквальный ветер усилился, закрутившись вокруг чернокнижника широкими потоками, подхватывая Тьму, со сверкающими в ней всполохами. Столп серого пламени взмыл вверх, явив глазам повисшего в воздухе чародея. Кожа его буквально светилась мистической мощью, в глазах полыхал тёмный оранжевый огонь, а ветра запретной магии рвали плащ и одежду. Слабая плоть не выдерживала напряжения, и по рукам и лицу мага заструилась кровь. Но если Ашамаэль получал лишь раны, то предназначение его магов было куда более страшным. Ритуал требовал крови, и приспешники короля дадут эту кровь. Вокруг каждого эльфа закружились могучие ветра магии, стремительно срывая одежду и плоть. Заклинание прервалось истошными криками, тут же захлёбывающимися в кровавой агонии. Один за другим последователи короля буквально исчезали в кровавых вихрях — Тьма пожирала их без остатка. Но Бездна была голодна, ибо столь давно у неё не было настолько могущественных последователей. Заклинание быстро вышло из-под контроля, конечно же, не без помощи Дартазаэля. Ашамаэль ощущал удивление тёмного владыки, низвергнутый попросту не ожидал такой дерзости, ибо падший эльф фактически утянул целое войско из-под носа тёмного бога. Конечно, наглого мага постигнет наказание, ибо Дартазаэль начал игру. Но чернокнижник надменно полагал, что он умнее бога, и черпал всё больше и больше силы. В небо вздымались потоки чёрной энергии, и уже слышался хохот тёмных тварей, рвущихся на свободу из самой Бездны. Но тьма выхватила из рядов гвардейцев около полусотни эльфов, впрочем, Ашамаэль, поглощённый жутким экстазом этого просто не заметил. Перед его взором предстал сам Дартазаэль. Конечно, это было всего лишь наваждение.

— Дерзкий эльф, — прошипел бог мёртвых. — Тебе хватило глупости залезть мне в карман? Что ж, забирай эти жалкие остатки, но помни, плата будет высока! Ты будешь вечность служить мне.

Тут же силуэт бога тьмы исчез, и всё закончилось. Резко, неожиданно, словно оборвалось. Ашамаэль ощутил, что он медленно снижается, но вскоре неспешное парение вниз закончилось, и падший провёл оставшиеся два метра в свободном падении. Ноги не слушались, и чародей упал на колени, тяжело опираясь руками о землю, покрытую сажей и костями жертв заклинания. Вся земля почернела, и магический рисунок стёрся от беспощадной магической бури. Но гвардейцы не сдвинулись с места, хотя лишь половина была столь бесстрашна, как хотел бы Ашамаэль. Остальных попросту сковал ужас.

Ашамаэль, тяжело дыша, в исступлении смотрел в землю. В непонимании он с трудом поднял голову — вокруг было пустое пепелище с тлеющими углями в местах, где пылало пламя.

«Как же это?..» — думал маг. Даже думать было тяжело. — «Не вышло?..»

Эльф поднял руку к глазам. Кожа на ней посерела, ногти приняли странный тёмный оттенок, но ещё далёкий от чёрного, к тому же, всё медленно возвращался к изначальному виду. Тем не менее, руки затряслись от страха, и маг опустил длань обратно, пальцы ощутили холодную сталь посоха.

— Невозможно… — шептал он. — Всё было идеально!

Но тут маг замер. Он ощутил, как дрожь пошла по земле, и на окровавленных высохших губах появилась пугающая улыбка. Вновь чернокнижник ощутил прилив сил и вскочил на ноги, сжимая свой посох.

— Разойтись! — скомандовал падший, и гвардейцы начали стремительно перестраиваться, уходя в сторону от леса. Земля за спиной Ашамаэля разорвалась, пылевым столбом поднявшись в небо, и вверх устремился чёрный монолит. Многометровая махина была похоже на огромное зеркало, и, оглянувшись, падший эльф ощутил, как в его разум вливаются десятки тысяч других тёмных сознаний, дикой, нестерпимой болью разрывая мозг. Торжествующая улыбка исказилась болью, но эльф был достаточно силён, чтобы выстоять. На лице отображался какой-то безумный, дикий восторг. И вот в зеркале показались силуэты. Тени давно умерших тёмных воинов, сгорбленные миньоны, вооружённый длинными когтями и клыками, гончие, буравящие своего хозяина голодными белыми глазами, огромные огры и море других тварей, даже не поддающимся описанию. Секунды томительного ожидания закончились взрывом чёрного стекла, но осколки странным образом огибали падшего эльфа, оставляя его невредимым, но пронзая и без того изорванную ткань плаща и пол балахона. С волной затхлого воздуха вырвались легионы Бездны и по воле нового владыки с воем устремились в леса Умитрирдиас. Долго они неслись мимо чернокнижника, а эльф всё стоял с безумной улыбкой на алых от крови губах, ожидая, когда наконец иссякнет его армия. Десятки тысяч тварей, среди которых были и летающие, покинули Бездну, врата содрогнулись и окончательно рассыпались мириадами сверкающих осколков. Тёмные твари наводнили леса, быстро убивая всех, кто посмеет встать на пути. Нельзя сказать, что лесные эльдар были не готовы. Они были готовы, ибо первое, что встретили монстры, это град стрел сверху и со сторон. Снежные ветви были полны тайных стрелков. Но, ни один из армии, что встретила врага, не выжил, и чудища двинулись дальше. Сам лес ополчился на захватчиков, но и это не останавливало их. На глазах заснеженные ветви оживали и хватали врагов, подбрасывая их высоко в небо, или же хлестая и рассекая скверную плоть до самых костей.

Следом же в Умитрирдиас вступил сам Ашамаэль вместе с армией чёрных гвардейцев. За собой он нёс разрушения и смерть, чёрным пламенем и льдом уничтожая деревья, которые существовали ещё с самого рождения мира. Слева вспыхнуло чёрное пламя лишь по взмаху посоха, справа на лес словно опустилась лавина из губительного холода и льда по мановению окровавленной руки, и зимний лес превращался в закоченевшее мёртвое поле голых деревьев. Вокруг слышались вой и треск, и Ашамаэль готов был поклясться, что слышал плач. Вскоре все животные ополчились на тьму, пришедшую в их дом. В этот момент чернокнижник уже приближался к Древу, но вдруг ощутил дрожь земли, словно к нему приближалось множество тяжёлых кавалеристов. Глаза эльфа в ужасе расширились, и взгляд в недоумении забегал по заснеженным зарослям. Но всё встало на свои места, когда раздался волчий вой, доносившийся буквально со всех сторон, и животный, первобытный рык. С волной тёмных тварей схлестнулась буквально вся живность леса, и с ветвей высоких деревьев вновь полился град стрел. Лесные эльфы наконец-то смогли организоваться. Ашамаэль уже видел Древо — огромное по размерам дерево, в стволе которого мог бы уместиться целый город. Его величественная крона, сейчас словно укутанная в серебро, вздымалась на несколько тысяч метров вверх, и повсюду имелись многочисленные переходы, а вдоль ствола спиралью поднимались лестницы и подъёмы. Сейчас Древо напоминало разворошённый муравейник — эльфы были повсюду. Их было намного больше, чем думал Ашамаэль. Никто никогда не знал точно, сколько их, никто не мог предположить, что древние леса укрыли целые легионы. Впрочем, лесные эльдар не были столь воинственным народом. Половина тех, кто видел Ашамаэль, были мирные жители, способные, но не желающие сражаться. Они бежали из своего дома прочь от захватчика.

Вокруг Древа леса были не столь густые, и обширные территории вполне неплохо просматривались. Здесь-то и развернулось сражение. Не было строя и сомкнутых щитов, не было пик и слаженной атаки. Король почти не видел лесных воинов — все они находились в постоянном движении, переходя от одной позиции к другой, делая бесчисленные выстрелы, заставляя тварей метаться из стороны в сторону, теряя все силы во время погони. Но десятки огров, утыканные стрелами, неуклонно двигались к Древу, сотни теней, в которых стрелы попадали через раз, неслись на эльфов. Тут же волчьи стаи столкнулись в кровавой схватке со своими тёмными собратьями. Тут же сражались и более причудливые животные, которыми полнился Умитридиас. Но тёмных тварей было больше. Хотя, стоит заметить, леса нанесли огромные потери врагу, лишив Ашамаэля половины призванных солдат. Когда же тёмный король вошёл в битву, деревья начинали покрываться льдом или вспыхивать чёрным огнём, и почерневшие мертвецы падали с их вершин, радуя поджидающих внизу тварей.

Ашамаэль видел, как из Древа выходят толпы эльфов, но треть этих эльдар двигалась прочь от места схватки. Они бежали. За ними с пронзительными криками и воем устремлялись гарпии и горгульи. Но остальные были воинами. Было ясно, что воины, вышедшие навстречу тёмному магу — смертники. Они были призваны, чтобы задержать захватчика, ибо даже животные обратились в бегство. К тому времени всё вокруг столицы лесных эльфов превратилось в выжженные и заледеневшие пустоши. Но Ашамаэля уже не интересовала схватка, ибо её проведёт Даанрит, взяв командование гвардией на себя. Приблизившись к Древу, чернокнижник взмахнул посохом и поднялся в воздух. Стремительно он поднимался к самой вершине, где находилось сердце всего Умитрирдиаса, и один единственный удар покончит со сражением и даст возможность эльфийской армии пройти через эти дебри. Ашамаэль поднял магический щит перед собой и ступил на деревянный пол тронного зала. Тут же по барьеру застучали стрелы, и падший эльф увидел самого короля. Он был облачён в лёгкую кожаную броню, оголённые мускулистые руки сжимали зачарованные меч и щит — падший сразу ощутил мощную магию. На медного цвета щите в форме листа плясали отблески от пожара, развернувшегося в древнем лесу, а королевский клинок сверкал столь же яростно, как и глаза его хозяина. Лесной владыка был окружён стрелками, закутанными, кажется, в саму листву. Впрочем, телохранители уже бросили луки, взявшись за короткие мечи и щиты.

— Ты явился сюда, высший собрат! — произнёс король Митрир. — Но против нашей воли. Мы знали, что за собой ты несёшь только разрушения, потому и не пустили ни тебя, ни твоих солдат сюда!

Резкий небрежный выпад в сторону одного из телохранителей, и тот мгновенно покрылся льдом, превратившись в ледяную статую. Следующий эльф кинулся в атаку, и к нему присоединился собрат. Сталь с треском ударилась о магический барьер, от чего всех вокруг, кроме мага, ослепила вспышка магии. Короткое заклинание, и оба нападавших вспыхнули чёрными факелами, обращаясь в прах. Захватчик медленно надвигался на короля и оставшихся двоих телохранителей. Щит исчез, ибо даже Ашамаэль долго не мог удерживать столь мощное заклинание. Без страха лесной король взирал на врага, и, переглянувшись, эльфы кинулись в атаку, издав воинственный клич. С лязгом столкнулась сталь чёрного посоха с мечами воинов, и с силой, данной самой Бездной, чернокнижник отшвырнул всех троих от себя. Молния ударила в одного из воинов, поразив насмерть, второй, вновь кинувшись в атаку, был сбит с толку заклинанием, отводящим глаза, и пронзён холодной сталью. С победоносной улыбкой маг наступал на короля. Что ж, лесной король был напуган тёмным колдовством, это читалось по его глазам. Но дух его не был сломлен, и вновь с криком кинулся он в бой. Колдовская сталь высекала искры, чёрный рваный плащ трепетал за спиной тёмного мага, словно пробитые крылья, и сражающиеся без конца кружили по просторному залу. Здесь не было ничего, кроме скамей и окон, а открытый широкий проход вёл в прочь. Но вот двери напротив были запечатаны, и за ними таилось то, что искал тёмный маг. Но на пути его стоял упорный король, не желавший сдаваться. В лучах оранжевого солнца сражались они, и пол обагрился кровью чернокнижника. Ашамаэль всё же не был воином, но вынужден был вступить в ближний бой в столь тесном пространстве. К тому же, Митрир был вооружён магическим щитом. И стоило падшему эльфу резко разорвать расстояние и, выставив перед собой посох, прочитать заклинание, зал озаряла вспышка света, и разрушительное заклинание отскакивало в сторону, разбиваясь о потолок и стены. Далее следовала череда разрушительных заклинаний от разъярённого мага, но и это не помогало, и вновь Митрир атаковал. Но благодаря тьме, переполнявший его жилы, Ашамаэль не уступал. Кровь сочилась из его ран, но лесной владыка был невредим, что лишь распаляло гнев и жажду крови. Но вот Митрир совершил ошибку, и острые зубцы посоха заскрежетали по лезвию меча, высекая лазурные искры. Клинок выскочил из рук воина, далее последовала череда размашистых ударов по щиту, от чего лесной правитель повалился на пол. И каждый удар громом отдавался в древе, вторя ударам огров по его основанию. Штурм подходил к концу, и по исполинскому стволу уже ползло чёрное пламя, и слышался шёпот теней. Новое заклинание отразилось от щита упорного эльфа, но второе нашло свою цель. Ледяная стрела поразила Митрира, но всё же не смогла прикончить. С победоносным хохотом Ашамаэль занёс посох для финального удара, но тут в глаза ударил синий свет, и стену справа буквально разорвало. Ударная волна отшвырнула захватчика прочь, и лесной владыка исчез из виду. Чувствуя саднящую боль в груди, чернокнижник пытался подняться на ноги, но взглядом он уже искал дерзкого героя. И вот в оседающей пыли показался силуэт мужчины в свободном балахоне. Вновь в жилах пульсировала сила, но уже сейчас маг понимал, чем это для него кончится. Вот пыль рассеялась, и падший эльф увидел мужчину в летах. Холодный сквозняк трепал длинную бороду и волосы, уже давно седые, и мудрые тёмные глаза пристально смотрели на Ашамаэля. Падший тут же узнал его, и глаза его в ужасе расширились. Страх холодными липкими щупальцами пополз по спине, и внутри всё сжалось, а на языке чувствовался горький вкус страха, мешающийся со вкусом собственной крови. Аркейд Таркорад, сам архимаг, предстал перед чернокнижником, облачённый в серые одежды.

— Падаан, — произнёс он, медленно приближаясь к тёмному магу.

— Не… Не смей меня так называть, старик! — не своим голосом прорычал эльф, вновь упав на пол. Сжимая потемневшими пальцами посох, Ашамаэль отползал как можно дальше от архимага.

— Ах, да, ты теперь зовёшь себя Ашамаэль, — с пониманием кивнул Аркейд. — Хорошо, если тебе будет легче… Но я пришёл сюда, чтобы помочь тебе.

— Что? — нервно хохотнул чернокнижник. — Что ты сказал?!

— О, ты меня не правильно понял, — спокойно отозвался маг. Он был так спокоен, а голос его… Он говорил словно с нашкодившим ребёнком, отчего лицо искаженца перекосило от злости. — Я пришёл спасти тебя от тьмы, пожирающей твою душу изнутри. Ты не понимаешь, во что ввязался, приняв силу Дартазаэля.

— Аааа… — хрипло засмеялся Ашамаэль. — Так ты знаешь о нём. Что ж, я признаюсь, я был слеп и глуп. Но благодаря этому всему, я сумел приоткрыть суть мироздания для себя. В этом ты взял верх, да… Я был глуп, отрицая существование Создателя и многих других. Впрочем, я был не так далёк от правды.

Внимание обоих магов привлёк треск снаружи. Приподнявшись, чернокнижник с ужасом увидел, как уцелевшие деревья оживают и с воинственным гулом идут в атаку. На глазах у них вырастали огромные руки, разящие десятки противников одновременно. Ожившие деревья схлестнулись с волной упырей и огров. Но вот среди заснеженных стволов показались высокие, крупные фигуры. Могучие лесные эльфы, закутанные в меховые плащи и листву, выступили из тени, и по воле их из земли вырвались сотни корней, разя тварей бездны, а многие из друидов обратились в зверей и кинулись в атаку. Неестественно огромные медведи могучими ударами лап сносили головы наступающим врагам и валили на землю огров, и слышался оглушающий рык, рык боли и злости, вмещающий в себя все страдания, что перенесли леса за столь короткий день. Многие лесные эльфы пали в бою или же бежали, и тогда в дело вступили природные маги, последняя надежда лесов. До сего часа они себя не показывали. Но тут завыл ветер, поднялся разрушительный ураган, вздымая тучи снега в воздух. И поле боя скрылось от глаз магов. Вновь Архимаг смотрел на эльфа.

— Посмотри, что ты натворил. И зачем? Ради мести?

— Тебе не понять, Аркейд! Вы, маги, слишком зациклены на своих идеалах и не видите дальше своих жалких понятий!

— Возможно, — пожал плечами старец, присев рядом с чернокнижником. — Ашамаэль, послушай. Ты молод, для эльфа уж точно, но ты губишь себя. Даже сейчас тебя уже не узнать, настолько сильна тьма в тебе. Ты думаешь, что понимаешь, думаешь, что умнее бога смерти. Но ты ошибаешься, ибо даже я не знаю всего. Ещё есть шанс всё повернуть вспять, идём со мной, — и архимаг протянул руку падшему эльфу. С неясным выражением лица чародей уставился на протянутую длань.

— Ты что, не понимаешь, старый идиот? — зашипел тёмный маг. — В моих руках такая мощь, которая тебе и не снилась никогда!

— В страшных снах, — произнёс архимаг. — Эта сила разрушит тебя.

— Мои войска побеждают, я чувствую, — произнёс чернокнижник. — А ты предлагаешь мне обратить всё вспять? Я чувствую… Друиды бегут! О, немногие ещё решаются драться.

Тёмный маг медленно поднялся на ноги.

— Прочь с дороги, слабак! Я покажу тебе, как достигнуть могущества, — рявкнул падший, тяжело опираясь на посох. Взглядом он искал лесного короля. Нужно было как можно скорее покончить с этим, ибо скоро Иирс Нар прикажет выступать, и армия Сиралиона двинется к лесу — таков был приказ короля, ибо к тому моменту лес будет под его контролем.

— Я не позволю тебе сделать это. Ты не представляешь, что можешь натворить, разрушив Умитрирдиас, — голос Аркейда зазвучал строго.

— Не понимаю?! О, я отлично вижу, что будет. Духи природы и звери, которых нет более нигде, обратят в бегство и наводнят соседние королевства. В основном людские… О, какой хаос они устроят. А эльфы-беглецы? Они ни за что не отправятся в Сиралион. Волны беженцев заполонят и без того бедные города. Люди будут недовольны, они взбунтуются и ослабят собственные страны. А к тому времени я буду готов продолжить войну!

— Вот как? — в голосе старика зазвучало разочарование и боль. И в его глазах чернокнижник не видел желание сражаться, и именно это придавало смелости перед величайшим колдуном всех времён. В прямом смысле этого слова Аркейд мог хватать с небес звёзды и творить такое, что даже опытный маг поразится его мощи. Его могуществу не было предела, и это чувствовалось, ибо архимаг был буквально пропитан магией. Но дух его был слаб. Ашамаэль воспользовался его замешательством и напал первым. Тысячами осколков взорвался ледяной шар, пущенный чернокнижником, а за ним последовало чёрное пламя. И тьма столкнулась с мощью архимага, вспыхнула сияния вспышка, послышался треск и стон Древа, ибо великий организм содрогнулся от высвобожденной энергии. Ашамаэль понимал, что если он покончит с Таркорадом, то выиграет эту схватку, ибо лесные эльфы уже давно потерпели поражение, и тёмные твари уже бились с природными стражами на нижних уровнях столицы. Навстречу им выходили духи, дриады и древесные рыцари, и рои насекомых пробудились, дабы защищать свой дом. Под холодной кроной сражались двое великих, своей мощью заставляя весь лес забиться в судорогах. Зал разделился на две части, чёрную и синюю, ибо повсюду полыхало магическое пламя, и сверкали молнии. И в сердце каждой из двух бушующих бурь виднелся силуэт падшего эльфа и архимага, замерших в напряжении. В воздухе взрывались огненный шары и ледяные стрелы, бесконечные руны и письмена вспыхивали в воздухе и пеплом оседали на пол. Но между двух огней находился один лесной эльф, который так и не погиб. Митрир был жив, и находился на стыке энергии и тьмы. Какова его судьба? Только Творцу известно.

Но вскоре магическая дуэль вышла из-под контроля, выплеснувшись за пределы зала. Переплетающиеся синие и чёрные потоки прокатились по лесу, наполняя всё ещё живые, но и умершие тоже, деревья невиданной магической мощью. Вся жизнь, ещё оставшаяся на тех участках, которые не затронуло сражение, стремительно менялась. И эльфы, ещё не покинувшие родину, тоже. Но не это стало причиной того, что Умитрирдиас изменился до неузнаваемости навсегда.

Митрир, смертельно раненый заклинанием Ашамаэля, видел, что два мага слишком увлечены своей схваткой и ничего вокруг себя не замечают. Переполненный странной магической мощью, рождённой из столкновения двух разных сил, лесной король ползком двинулся к дверям, ведущим к сердцу Древа. Беспощадная магическая сила нещадно жгла кожу, сводила нестерпимой болью мышцы, но правитель продолжал двигаться. Вот, через долгие несколько минут он навалился на резные двери и ввалился в небольшой круглый зал. Кожа его обгорела, волосы наполовину выпали, а в глазах всё было размытым. Кожаная броня разваливалась на ходу, а с распахнувшимися дверями в сердце Древа ворвалась магия обоих колдунов.

Но сердце эльфийской твердыни представляло собой поистине величественное зрелище. В воздухе, оплетённый десятками ветвей, парил мерцающий изумрудный шар огромных размеров. В глубине его пульсировал тёплый свет, сейчас медленно угасающий, а грани переливались, словно тысячи звёзд. С приближением короля свет запульсировал сильнее. В жилах окутывающих шар ветвей пылала ярким зелёным светом энергия, а сами же ветви уходили далеко вниз и ввысь. Такими же жилами мерцали стены и потолок. Но когда чуждая магия ворвалась в сердце, жилы вспыхнули кроваво-алым. К сердцу Древа вели немногочисленные ступени, по которым уже полз Митрир, и обожжённые губы тихо шептали:

— Прости меня… Прости, Умиртрирдиас! Я подвёл тебя… — вот уже и зрение пропало, от чего король замер и содрогнулся — глаза его расплавились, оставив лишь чёрные пустые глазницы. Но всё меньше боли чувствовал Митрир, ибо смерть близка. С отчаянным рыком воин опёрся на щит, который смог пережить магическую бурю, и встал на колени перед самым сердцем. — Дай мне силу! Дай шанс! Я больше не подведу!!! — дрожащие руки коснулись гладкой поверхности шара, и воина окутало ощущение теплоты и бесплотности. Неожиданно перед несуществующим взором предстал высокий эльф, закутанный в мерцающие белые одежды. Чёрноволосый эльдар не был похож ни на лесного, ни на высшего, и Митрир понял, что этот тот самый молодой герой, предок его народа, ставший сердцем этого леса. Эльф тоскливо улыбнулся и опустил глаза, и король, проследив за ними, пришёл в ужас. На белой ткани расплывалось кровавое пятно, а из бока торчала рукоять меча, обломанный чёрный клинок выходил из спины. Древний эльдар поманил короля худой рукой, и Митрир непослушными ногами зашагал вперёд.

«Мы проиграли, Митрир. Должно быть, так предрешено», — прозвучал печальный молодой голос в голове короля. — «Я чувствую, что грядёт что-то новое… И страшное. Поэтому обещай мне, что как только я исцелю тебя, ты покинешь Умитрирдиас. Собери свой народ, и отправляйтесь на поиски нового дома. Духи природы будут хранить вас везде».

— А как же ты? — вопрошал владыка. — Как же лес?! Неужели ты просишь оставить всё это? Мы дадим бой мерзкому узурпатору! Мы победим!

«Нет. Слишком поздно, Митрир, некому больше сражаться. Или ты хочешь, чтобы матери и дети взяли в руки оружие? Я и мои хранители задержим Ашамаэля на столько, на сколько будет нужно. Уводи свой народ».

Наваждение пропало, и вновь эльф начинал видеть, а тело наливалось жизнью. Когда зрение почти полностью вернулось к Митриру, тот обнаружил себя в сияющем пятне изумрудной энергии, но вновь спину пронзила боль. Жгучая, она словно разъедала позвоночник и плоть. Но в то же время эльф ощутил силу, которой никогда не чувствовал в руках. Разрывая только что зажившую кожу из груди воина вырвался магический поток цвета морской волны с тонкими чёрными прожилками. С треском он врезался в изумрудную сферу, и та разлетелась на десятки крупных осколков, но за несколько секунд летящие куски остановились, словно время повернуло свой ход. Длинными лучами вспыхнул подобно звезде свет в центре сферы, и всё вокруг поглотила яркая вспышка. На этом память лесного владыки оборвалась.

Тем временем природа Умитрирдиаса буквально обезумела. Между замёрзших стволов древних древ и в небе всё ещё сверкали магические вспышки тьмы и энергии. Из центра Древа в небо ударил тёмно-изумрудный, с непонятными глазу смертного примесями, луч, и вокруг него начали сгущаться чёрные полупрозрачные облака. Они наползали на древний лес, накрывая замёрзшие кроны бледной тенью, и каждое дерево, которого касалась тень, приходило в движение. Снег стремительно сползал с деревьев, в то же мгновение распускались почки, но не успевали листья распуститься, как тут же засыхали, словно под палящим солнцем. И так происходило с каждым растением в совершенно неопределённом порядке. Все схватки и сражения в лесу прекратились, ибо каждая тварь, оказавшаяся далеко от Древа и своего владыки, падала замертво, отправляясь обратно в Бездну. И хранители леса, могучие друиды, сумевшие выжить в резне у столицы, в непонимании уставились в небеса, вопрошая духов и ветер, что же произошло. Всё живое обезумело, думали они, ведь за несколько минут леса успели дважды расцвести и вновь сбросить листву, покрывшись снегом. Но тут по прозрачным облакам пронёсся гром и тысячи электрически разрядов.

Часть эльфов, ждавших своего короля, бежали прочь, решив, что природа сошла с ума, а их король — мёртв. Но очень многие остались под одичавшей сенью и приняли свою судьбу. В каждого из хранителей леса с бушующих небес ударил изумрудного цвета мерцающий луч, переполняя их тела странной магической мощью. Глаза их загорались мистической энергией, а тела изменялись на глазах, значительно увеличиваясь в размерах. И буйство леса наконец остановилось, и леса Умитрирдиас навсегда обрели кроваво-алую и золотую листву. С небес полился дождь, но вода, падающая на листву, тоже была красной, и солёной на вкус. Природа менялась на глазах, так же как и её живность, становясь более страшной и агрессивной. Новые твари рождались на свет, одновременно и ужасные, и прекрасные. Но чья воля будет двигать ими, не известно.