Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 1. Часть 1 «Ответь мне, Господи…»

981 год Третьей эры. 3 августа.

— Ты хорошо лжёшь. Но всё же, назови своё настоящее имя. Хватит морочить голову старику, — произнёс монах, облачённый в простую чёрную рясу. Полная фигура, лицо тронуто возрастом. Церковный служитель был подстрижен, как полагается монаху — макушка была начисто выбрита, оставался только обод волос по бокам. В руках он держал внушительного вида фолиант. Напротив монаха стоял ещё один мужчина, по виду простой путешественник: потрёпанная походная одежда коричневых и серых тонов, недельная щетина, которая уже больше походила на бороду. Тёмные волосы обрамляли простое крестьянское лицо. Разговаривающие находились в светлом церковном зале, где обычно велись службы — в конце, напротив большого витража, где были изображены святые мира сего, стояла простая тумба, на которой лежала книга с молитвами. Через витражи поменьше лился солнечный свет, падая на длинные ряды скамеек. Готичного стиля колонны вырезаны из светлого камня.

— Ну что, путник, так и будешь молчать? Я отдам тебе книгу, но, пожалуйста, назовись.

— Как ты понял, что это обман? — неожиданно резко спросил путник. Тон его как-то не вязался с внешностью — говорил он словно аристократ, хотя и выглядел фермерским сыном.

— Твои речи не вяжутся с внешностью, — просто сказал монах. Только сейчас в зал просочился гул толпы откуда-то с улицы. — Эти люди, похоже, тоже думают, что ты не тот, за кого выдаёшь себя.

С улицы доносились вопли. Что-то похожее на: «Смерть еретику!»

— Как же вы, люди, порой бываете жалки, — жестоко произнёс путник, вырывая из рук монаха книгу. Внешность его начала стремительно меняться, и теперь перед слугой Создателя стоял не грязный путник, а гордый и величественный эльф, облачённый во всё белое, он словно светился, окутываемый солнечными лучами. Жёлтые глаза со злостью и презрением смотрели на монаха сверху вниз — в обоих понятиях, ведь эльф был чуть ли не в двое выше монаха. Белые, словно снег, волосы обрамляли бледное лицо и спускались до самого пояса. Черты лица были хоть и прекрасны, но резки; по ним сложно было определить примерный возраст. Всем своим выражением и даже позой эльф показывал своё презрение. Его голос был мелодичен и почти чист и мог принадлежать двадцатилетнему мужчине, но всё портили каркающие нотки и лёгкая, ненавязчивая картавость, которая сейчас была почти незаметна. — Моё имя Ашамаэль.

— Ты… — слуга бога испуганно отшатнулся. — Да как ты смеешь ступать на землю божию?!

— На что уповает твой дух, монах? — ударом тыльной стороны ладони Ашамаэль заставил священника замолчать. — Неужели ты думаешь, что твой «Создатель» придёт к тебе на помощь, когда отвернулся от кровавой бойни, что идёт в этом мире?

— Проклятый безумец… Жестокое животное! Уходи! Если тебя, конечно, не пугают люди на улице! — запинаясь, промолвил монах.

— Хочешь убедиться в «силе» своего бога? Ступай первым, — с хищной улыбкой произнёс эльф. Сплетая потоки иллюзии, он накладывал их на священника, копируя свой образ. Всё, что скажет монах, будет воспринято как похабщина или угроза. А толпа будет видеть ненавистного им еретика, а не монаха. Впрочем, Ашамаэль решил не дожидаться согласия и, схватив перепуганного мужчину за шиворот, потащил его к выходу. Монаха словно охватил паралич. Тому только и оставалось, что тихо шептать молитву. И вот дверь распахнулась, впустив в храм рёв разъярённой толпы. Монах, гонимый пинком Ашамаэля, вылетел на улицу, и двери захлопнулись. Эльф с довольной улыбкой прислонился к двери, слушая, как люди прямо у двери связывают «еретика». Как перепуганный священник истошно вопит, и призывы к милосердию смешиваются с руганью толпы. И вот слышен глухой удар, и гул толпы отдаляется — сегодня на площади будет аутодафе. А искомый фолиант теперь в руках мага; и артефакт, который может приблизить эльфа к полному бессмертию, стал ещё ближе.

Когда-то тёмный маг презирал смерть, саму опасность. Но со временем он незаметно для себя менялся. Страх становился всё сильнее, он гнал его вперёд, заставлял спешить. Что же заставило его меняться? Даже сам Ашамаэль не мог ответить на тот вопрос не только кому либо, но и самому себе. Возможно, страх пришёл с возрастом…

Ашамаэль приоткрыл дверь — пусто. Все ушли сжигать монаха. Времени было полно, поэтому эльфийский маг решил немного позабавиться. Когда дверь вновь открылась, оттуда вышел уже священник, а не эльф в белом. Быстрым шагом, прижимая к груди книгу с молитвами, служитель бога прошагал к площади, где уже привязывали «еретика» к шесту. К его ногам складывали хворост.

— Возрадуйтесь, дети мои! — произнёс священник, и голос его разнёсся над площадью. — А ты, дитя тьмы, покайся и сознайся в грехах своих!

— Проклятый еретик! — вопил «чернокнижник». Монаха там видел только Ашамаэль, скрывающийся под маской священника. И только монах видел истинное лицо Ашамаэля.

— Да как ты смеешь! — возмущённо ответил священник. Ашамаэль ещё во время войны с дроу обнаружил своё актёрское мастерство. А магия иллюзии давала такой разгон… — Не ты ли подговорил несчастного Керина Ралана, стражника у ворот, напиться и устроить дебош? Говорят, он по твоей же наводке изнасиловал дочь коменданта! — толпа взревела ещё громче, сгорая от нетерпения.

— Приступайте во имя Создателя нашего, — с усилием подавив ядовитую улыбку, произнёс Ашамаэль, и хворост под ногам монаха занялся огнём. Но когда «еретик» умрёт, чары развеются. И люди поймут, что их в очередной раз надули. И неужели они не успели привыкнуть к этому? Каждый день политики, бюрократы и верховные священники обманывают их, но люди отказываются видеть это. Но стоит появиться чернокнижнику, толпа быстро находит, на ком сорваться.

Итак, маг поспешил скрыться с места преступления, пока сюда не сбежалась вся стража. При первой же возможности стоило полистать найденный и отобранный обманом фолиант. Маг накинул на голову широкий капюшон белого плаща. Прошагав по улочкам Талании — города-столицы Республики — Ашамаэль скользнул в постоялый двор, где остановился. Эльф специально выбирал какой-нибудь простой, даже трущобный район, — хотя таких в Талании было ничтожно мало, — дабы не привлекать к себе много внимания. Грязные, тёмные улочки, где прохожие в такое время суток редко встречаются. Лишь пара пьяниц праздно шатается где-то на том конце переулка, да попрошайка протягивает руку редкому прохожему. Впрочем, безымянная гостиница оказалась весьма неплоха. Обычная прямоугольная или квадратная вывеска лаконично гласила: «гостиница». Худощавый хозяин, старик Азан Рол, отказался от лишних вопросов, как только пара лишних монет сиралионской чеканки оказалась в его кошельке.

Ашамаэль неспешно двигался к лестнице, что вела на верхние этажи, к комнатам. Зал постоялого двора был почти пустой — лишь пара уставших путников. Но один из них… Он выделялся. Эльфийская серебристая броня. Эльф, ещё один. До боли знакомый. Лицо его пересекал страшный шрам, а куска левого уха не было — похоже, в бою оторвали. Ашамаэль приостановился, и взгляды сородичей встретились. Настороженный взгляд жёлтых глаз из-под капюшона напряжённо всматривался в воина.

«Где я его видел?» — крутился навязчивый вопрос.

— Падаан Файон? — наконец подал голос воин. Оба понимали, что такими гляделками привлекают слишком много внимания.

— Я предпочитаю использовать другое имя, — холодно отозвался Ашамаэль. Это имя… Падаан Файон. Оно, словно клеймо, резало болью о прошлом. Он плывущей походкой подошёл к столику, за которым сидел воин.

— Или мне тебя называть Предателем? — тихо спросил сородич Ашамаэля. Тихо, но тем не менее некоторые посетители расслышали его слова, и по залу побежал шепоток.

— Нет! — прошипел маг, быстро оглянувшись на одного из местных завсегдатаев. — Лучше так.

— Хорошо, Падаан. Может быть, ты откроешь своё лицо? Много времени утекло.

Ашамаэль сел напротив воина, приподняв капюшон, чтобы собеседник мог видеть лицо. В памяти всплывали смутные образы. Кажется, с этим воином он познакомился в первые два года войны.

— Много, — кивнул маг. — Напомни мне своё имя, — просьба прозвучала больше как приказ. Резкий, надменный тон, впрочем нисколько не смутил сородича.

— Даанрит. Помнишь, Падаан, я не раз спасал твою задницу от вражеских копий, — с улыбкой произнёс воин.

— Да, теперь вспоминаю, — кивнул Ашамаэль.

— Через тридцать два года ты ушёл так неожиданно. Почему?

— Срок истёк, — соврал маг. Конечно, мотивы его поступка шли куда глубже.

— Твой срок был тридцать лет. Почему ты оставался эти два года? — стало ясно, что Даанрит так просто не отстанет. Он никогда не был тупым воякой. Он всегда задавал вопросы.

— Я понял, что там мне не место. Как видишь, для осознания сего мне потребовалось два года.

— Почему же? Ты был примером храбрости, путь и безрассудной.

— Под стенами Тур-аргота. Помнишь? Тогда я понял, что и гвардейцы Сиралиона способны на предательство. Ради… — лицо мага скривилось, словно он проглотил что-то отвратительное на вкус, — денег. Из-за них под стенами некогда прекрасной крепости случилась резня.

— Я помню. Тогда Создатель помог нам, — кивнул Даанрит, но маг раздражённо отмахнулся.

— Создатель в очередной раз закрыл глаза на это! Мы выжили только благодаря мастерству командиров, которые остались верны Кайириану Сиралионскому, — Ашамаэль говорил быстро, словно боялся, что его перебьют или услышат не те уши. Но причина была в другом — гнев. Невольно он подался вперёд, голос стал тише и приобрёл шипящие оттенки.

— Вся армия молилась, — в голосе воина мелькнули нотки обиды.

— А где была его помощь, когда добивали раненых?

— Никто не всемогущ, Падаан. Даже Создатель.

— Не существует никакого Создателя, пойми же ты! Если бы он был, то вряд ли допустил бы гибели его детей!

— Оставим это. Но я всё-таки не понимаю, почему ты ушёл. Ведь ты с окончания срока мог подниматься в звании, ты мог бы вновь вести солдат и покончить с войной. Это было в твоих силах, — я видел, какой ты тактик. Лучших я ещё не встречал, — на последней фразе Даанрита уголки губ Ашамаэля дрогнули в улыбке. Такой самоуверенной, надменной.

— В армии я не смог бы достичь того, чего хочу. Узы клятвы ограничивают.

— Значит ты начал свою игру? — произнёс воин. Хотя слова его были скорее утверждением, чем вопросом. Ведь и так всё было ясно, и Ашамаэль не понимал, почему до сородича так долго не доходило. Но взор воина упал на книгу, которую маг прятал под плащом. — И ты никогда не интересовался простой литературой. Что-то нашёл?

— Это не твоё дело, — резко ответил маг. Его находка — это не то, о чём трезвонят на каждом углу. Ведь до Ашамаэля до этого источника знаний касались всего трое — три верховных священника, которые стояли во главе церкви. Трое, кто осмелился. Маг резко поднялся на ноги, глаза, в которых уже плясали искры злости, не моргая смотрели на воина. — Мне пора. — Секунда паузы, и маг добавил: — Приятно было встретиться с бывшим сослуживцем, — слова произнесены неохотно, а слово «бывшим» подчёркнуто особо.

— Прощай, Падаан. Сегодня я покидаю этот город, — кивнул Даанрит.

— Кстати, — маг остановился перед столом, повернувшись слегка боком к сородичу. — А зачем ты здесь?

— Это не твоё дело, — с улыбкой отозвался Даанрит.

«Чёртов шутник», — мысленно фыркнул Ашамаэль и уже более широкой походкой зашагал в сторону лестницы на второй этаж. Он и так потерял много драгоценного времени. Оказавшись в своей комнате, маг не стал тратить время на ненужный отдых и сразу же приступил к работе, аккуратно сложив свои вещи.

Водя длинным пальцем по строкам древнего фолианта, маг беззвучно шевелил губами. Несмотря на то, что за последние тысячу лет к этой книге прикасались только трое, старые, пожелтевшие от времени страницы готовы были порваться отчего угодно, что заставляло Ашамаэля быть предельно аккуратным — каждое слово здесь важно. Так же эльф подметил, что древнее наречие, которое было в начале книги, сменилось более современным где-то с середины. Значит, книгу дополняли… Но к чему же она ведёт? Тексты туманны, но описания их похоже на сказание о древнем Граале, который, по слухам, может привести к самым заветным желаниям. Но где он находится? Где хранится?.. К тому же и слова о нём звучали сомнительно, словно сказка. Будто старик, писавший это, давно тронулся умом.

Поскольку гостиница была небогата, комната чернокнижника тоже была предельно проста. Деревянный куб площадью в какие-то пять квадратных метров. Кровать, умывальник, зеркало, стол и пара стульев. Пол из неструганной древесины, такие же деревянные стены декором не богаты. В широкое, открытое на данный момент окно лился прохладный вечерний воздух, полный запахов трущобных районов, ибо Ашамаэль предпочитал запахи духоте. Свет от закатного солнца тонкими оранжевыми лучиками полз по полу, ибо большую часть света закрывали серые крыши соседних домов. В углу, у кровати, лежала серая походная сумка и изогнутый эльфийский кинжал в ножнах длинной примерно в полметра. Углубляясь в тайны колдовства, Ашамаэль всё же не отказался полностью от применения холодного оружия, используя свой военный опыт. Магов жаловали не везде, и, порой, сойти за простого путника было намного выгоднее.

Маг раздражённо захлопнул книгу, подняв над столом облачко пыли. Фолиант был полон описаний и пустых обещаний, но где находится чёртов «Грааль» — ни слова. Впрочем, от бессмысленных размышлений мага оторвал грохот где-то в начале коридора, — комната Ашамаэля находилась в конце. В то же время беловолосый почувствовал здесь второго, кто владеет магией. Послышались крики, возмущённый ропот выгоняемых постояльцев из комнат, треск ломаемых дверей и звуки борьбы. Стало ясно: чернокнижника кто-то нагло сдал. Причём маг даже подозревал, кто именно. Даанрит. Хотя какую цель он преследовал — неясно. Но размышлять не было времени. Ашамаэль схватил дорожную сумку, самым небрежным образом пихнул туда фолиант, абсолютно позабыв об его ценности, ибо её в конечном итоге не обнаружилось. В ту же сумку полетели и остальные мелкие пожитки: свёрток чистых пергаментов, перо, надёжно закупоренный пузырёк с чернилами, кошель с монетами. Маг закинул суму на плечо и приладил к поясу ножны с эльфийским кинжалом; накинув на плечи белый плащ, он вылетел из своей комнаты. И конечно, взоры десятка солдат и мага в чёрным с золотом камзоле обратились на Ашамаэля. Коллега, если можно так выразиться, нашего чернокнижника оказался всего лишь человеком, хоть и далеко не молодым. Ничем не примечательное лицо было покрыто первыми морщинами, чёрные волосы обильно тронула седина, так же как и заострённую бородку. За спинами стражей порядка испуганно жались выгнанные из комнат постояльцы, но полу лежали щепки от сломанной двери.

— А ты ещё кто такой? Смыться решил, поганец?! — выкрикнул старый колдун, придя наконец в себя от такого внезапного появления эльфа. — А ну держи этого остроухого, глянем, чего он там прячет.

Возмущению беловолосого мага не было предела, — какой-то жалкий человек смеет называть его остроухим?!

— Послушай ты, жалкое подобие мага… — начал было Ашамаэль, медленно приближаясь к магу. Хотя человек и был шире в плечах, ростом он был изрядно ниже, что втройне возвышало беловолосого во всех понятиях. Да чего уж там греха таить, мало кто мог потягаться с Ашамаэлем в росте. Один из солдат испуганно охнул и, наклонившись к старику, что-то оживлённо забормотал. Человек сосредоточенно слушал своего подчинённого, и с каждым словом лицо его всё больше светлело.

— Ах, так это тот самый знаменитый еретик, что сжёг монаха, — медленно произнёс старик. — Чего стоите, дурни?! Взять!

Значит всё-таки это не Даанрит. Но кто-то же навёл на это место стражу, не могли они просто так сюда заявиться.

Ашамаэль не понимал, о чём думал его коллега, когда послал на него жалких десять солдат с алебардами наперевес, это говорило о том, что солдаты были собраны наспех, старик спешил поймать беглеца — Ашамаэля. Бравые стражники медлили. Естественно, их командиру было проще — он маг и может оказать хоть какое-то сопротивление эльфу. Но вот десяток стражников неуверенно двинулся вперёд, неуклюже выставив пики перед собой. На их счастье, коридор был весьма просторным.

Ашамаэль двинулся навстречу солдатам. Вытянув руку и растопырив пальцы, маг прошептал какое-то заклинание и повёл ладонью, описывая ей в воздухе полукруг. Воздух начал охлаждаться настолько резко, что коридор окутала лёгкая дымка пара, стремительно сгущаясь. Вокруг руки мага собрался сгусток ледяного воздуха, еле заметно светясь в полумраке помещения. В то же мгновение послышались испуганные вскрики солдат, — их пики стремительно промерзли насквозь, обжигая руки холодом даже сквозь перчатки. Вот послышался звон разбитой алебарды, что замёрзла достаточно, чтобы, наконец, как стекляшка раскрошиться о деревянный пол.

— Чёрная магия! — завопил один из солдат.

— Лишь стихия льда, друзья мои. Обещаю, дальше будет веселее, — хищно улыбнулся Ашамаэль, продолжая приближаться к перепуганным солдатам, что бросали своё оружие и пытались достать мечи. Рассекая ледяную дымку, он уже был в пяти метрах от блюстителей закона. Резкий жест, и один из солдат с вскриком схватился за посиневшее горло; по мертвеющим губам обильно потекла кровь, — вода расширяется, когда замерзает. Пока первый стражник, сопя и пачкая стену, которая начала покрываться инеем и кровью, сползал вниз, остальные девять сослуживцев кинулись в атаку. Вот первый солдат, размахивая мечом, добрался до чернокнижника. Ашамаэль отступил назад и взмахнул рукой, словно в ней был меч, так, что взметнулись широкие рукава белого балахона. Звуки возни разрезал оглушающий крик второго бойца, — его кисть, сжимая уже белыми пальцами меч, с глухим стуком упала на пол; из раны фонтаном брызнула кровь, впрочем, быстро застывая. Ну а сам обладатель отрезанной конечности остался корчиться в стороне, разливая вокруг себя алую лужу.

— Вот вам чёрная магия! — когда Ашмаэль повышал голос, что сейчас и произошло, в словах его более отчётливо слышалась картавость. Ещё одним взмахом описав параболу, Ашамаэль сплёл потоки иллюзии и тьмы, — чёрными потоками зазмеились заклинания, окутывая оставшихся стражников, в душу их пробирался дикий, первобытный страх. Они бросали мечи и неслись прочь, теряя рассудок от ужаса.

И вот маги остались фактически один на один. По правую и левую руку человека стояли два последних стражника. Справа, неподалеку от отважной троицы, скорчился замёрзший стражник, вцепившись закоченевшими пальцами в обледеневшее горло, кровь, которая покрыла всю стену и одежду солдата, тоже замёрзла и теперь мрачно блестела, словно большой красный бриллиант. За спиной эльфа дёргался в последних конвульсиях воин с отрубленной рукой, — совсем ведь ещё мальчишка.

— На колени, человеческое отродье! — властно бросил Ашамаэль, жестом приказывая магу и солдатами встать на колени. — Если подчинитесь, быть может, сохраню ваши жалкие жизни!

— Проклятый еретик! — голос старика сходил чуть ли не на испуганный визг, но идиотская гордость не позволяла ему отступить. Он ведь мог ещё победить, в конце концов! С руки Ашамаэля сорвались чёрные потоки тьмы, словно змеи в смертельном броске устремившись на отважную троицу. Первый бросок был успешно отражён человеком, который успел выставить золотистый магический щит; но оба стражника пали, поражённые мощью Тьмы. Лица их побелели, вены выделялись чёрным цветом, глаза заволокло белое бельмо.

— Ещё шанс, червь… — тихо произнёс эльф, замахиваясь для нового броска.

— Нет! — крик человека сошёл на истерический вопль. Ещё бросок — снова удар отражён, но на побледневшем лице старика выступила испарина. Ход коллеги Ашамаэля, белая молния ударила навстречу Тьме, раздался оглушающий грохот, яркая вспышка ослепила обоих. Но эльф почти играючи остановил удар.

В разные стороны полетели щепки от крошащихся пола и стен.

И вот завершающий бросок, и старик пал, поражённый ударом.

— Жалкое подобие мага, — вновь небрежно бросил он, даже не посмотрев на убитого противника. В зале таверны наверняка поднялась паника от такого грохота, и это в лучшем случае. В худшем: там, в зале, уже собрался отряд инквизиции, что вполне возможно — с ростом магов, люди всё больше боялись их и уже были готовы продаваться безжалостным инквизиторам, которые оказывались ничуть не лучше и даже временами вербовали магов.

Маг описал рукой спираль в воздухе и вновь сплёл потоки иллюзии, — беловолосый стал невидимым для людских глаз. Спустившись вниз, — в зал постоялого двора, — чернокнижник обнаружил абсолютно пустое помещение, здесь только начинали собираться стражники. Невидимый маг ухмыльнулся и свернул на кухню — там должен быть выход на задний двор. Кухня тоже оказалась пуста, — готовящаяся еда брошена, где-то стейк пригорал к сковороде. В самом центре валялся огромный чан с разлитым супом.

«Идиллия…» — мысленно усмехнулся эльф.

Ашамаэль быстрым шагом пересёк кухню и приоткрыл дверь чёрного хода, выглядывая на задний двор. Петли двери тихо скрипнули, и трое рыцарей-храмовников повернулись на звук. Закованные в сверкающие латы они обнажили мечи. На нагрудниках красовался герб с огненным львом; плечо одного из рыцарей покрывал алый плащ, — он был командиром, судя по всему. Все были в шлемах с небольшими прорезями для глаз, лиц не было видно.

— Сквозняк? — произнёс один из воинов. Голос его был гулким из-за шлема.

— Сомневаюсь, — небрежно бросил командир, приближаясь к двери. Кажется, его взгляд на мгновение остановился на Ашамаэле, отчего маг невольно вздрогнул, отстраняясь от двери. Зазвенела сталь, и сверкающий клинок пронзил дверь. Острая сталь прошла в десятке сантиметров от эльфа. Рыцарь хмыкнул, не обнаружив ничего, что могло бы вызвать подозрения у обычного человека. Когда он вынимал меч из двери, та распахнулась, оставляя больше места, чем Ашамаэль и воспользовался, проскользнув в открытый дверной проём.

Гостиница, окружённая солдатами, оказалась позади, и чернокнижник расплёл потоки иллюзии. В Талании делать больше нечего, путь мага теперь лежал на запад — именно туда указывала книга.