Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 3. Часть 11 «Отныне и навеки»

…Тут же появились двое гвардейцев, встав вокруг короля и раненого товарища в боевые стойки. Факт был в том, что кто бы то ни был, это люди. А люди эльфов во многом недолюбливают, особенно жители малых стран, считающие что их во всём обделили. Впрочем, разгромная война в Сиралионе вызывала много злорадства у людских королей.

«Наконец-то остроухие получат по заслугам», — с довольными ухмылками говорили они, и не ввязывались в войну, рассчитывая либо попировать на могиле могучей расы, либо добить ослабленных эльдар. Но не бывать этому! Гостей Ашамаэль встретил с гордо поднятой головой — навстречу чародею выехал десяток всадников. Они были облачены в пластинчатые латы, покрытые яркой оранжевой тканью. В кронах дубов порхали пёстрые вымпелы, скакуны в своей роскоши не уступали рыцарям. Они долго кружили вокруг эльфов, всё сужая кольцо. В итоге, всадники плотным кольцом окружили пятерых.

— Кто вы такие? — громко произнёс один из рыцарей. Голос его звенел под опущенным забралом, но Ашамаэль сразу понял, что рыцарь молод. Возможно, какой-нибудь принц.

— Мы — высшие эльдар, держим путь на родину, — ответил чернокнижник, выступая вперёд. Магическая иллюзия подействовала моментально, неуловимо для рыцарей, и доспехи гвардейцев уже не казались такими чёрными, а внешность короля — такой пугающей.

— Кто? — после продолжительного молчания переспросил рыцарь.

— Ах да, люди всё забывают… Высшие эльфы, — в голосе Ашамаэля зазвучало несдерживаемое раздражение.

— Ну и кто ты эльф? И кто эти четверо? — голос рыцаря тоже зазвучал как-то по-иному.

— Я — сиралионский лорд. Это — мои слуги. Наш путь был тяжёл, — слова чародея эхом зазвенели в ушах рыцарей. Перед их взором, словно вживую, предстала страшная сказка — тяжёлый путь эльфов через полчища врагов и демонов, сквозь чужие, враждебные земли, полные магии и мрачных чудес. — Мы шли от Асималии, через негостеприимную Республику, а потом сквозь земли орков и бандитов. Потом на нашем пути встала война, охватившая и свободные страны, сражающиеся с северными эльфами. Мы прошли лёд, воду и огонь, пески далёких пустынь не остановили нас, но демоны застали нас врасплох. Наш товарищ ранен, люди. Если вам нечем помочь, прошу вас, продолжайте свой путь. Оставьте нас, — тоска и печаль зазвучала в голосе короля, и магия, наконец, пробилась в сердца людей. Рыцари не были подготовлены, и теперь были готовы исполнить всё. Ашамаэль лишь довольно ухмыльнулся, предвкушая гибель этих очарованных глупцов.

— Мы проводим вас до границ вашей родины, милорд, — отозвался глухим голосом рыцарь. Казалось, он сопротивлялся наваждению. Тем не менее, всадники спешились, и помогли перевязать раненого эльфа — у людей оказалось всё, что нужно для путешествия и, соответственно, обработки ран.

— Не нужно, — тихо отозвался Ашамаэль, затягивая петлю заклинания. Рыцари замерли. — Нам нужны лишь скакуны. Вы — нет. Всё что нужно, вы уже сделали. Обнажите мечи!

И по тихой поляне разнёсся звон дюжин клинков. Лицо Даанрита напряглось, взгляд его метался от короля, к рыцарям. Хотя воля его принадлежала падшему, всё же гордый гвардеец сохранил свои понятия о воинской чести. Какая чушь, думал Ашамаэль. Люди вновь замерли с обнажёнными мечами в руках. Лишь тихий шелестящий ветер пронёсся в желтеющей кроне дубов.

— Ашамаэль, нет…

— Убейте себя, — холодно скомандовал чернокнижник.

— Нет! — выпалил Даанрит. — Они ничего не сделали нам!

— Они люди! Они все желают нам зла, пойми!

Впрочем, поздно было что-то решать. Людские воины один за другим пронзали себя собственными мечами и падали на землю. Но предводитель людского воинства замер с мечом в руках. Единственный он остался среди трупов своих товарищей. Меч выпал из рук, почти бесшумно опустившись в траву и листву. Непослушные руки рыцаря потянулись к шлему и стянули его с головы, открыв лицо молодого человека. Почти юноши. Он ошарашено смотрел на короля.

— Что за тёмная магия… Не так я представлял себе встречу с тёмным магом! — молодой человек явно думал не о том. Он был из тех, кто грезил подвигами и славой, сражениями с драконами и злодеями. Наивный глупец!

— Исполняй приказ! Умри! — рявкнул Ашамаэль. Воин вздрогнул, и выронил шлем, который со звоном ударился об меч, уже лежащий на земле.

— Н-нет… Никогда! — рыцарь схватил меч. Даанрит с ярой ненавистью на лице выступил вперёд, вынужденный повиноваться своему хозяину и защищать владыку любой ценой. Но это не мешало ему ненавидеть своего покровителя. Вскинув щит, он встал в боевую стойку. Ашамаэль мог уничтожить этого сопляка за мгновение, заставить его корчиться в агонии или захлебнуться в наслаждении. Но падший решил предоставить Даанриту возможность — он должен знать, кто здесь хозяин. Скрестились клинки, послышался яростный крик рыцаря. Скрежет стали, и воины отпрянул друг от друга, но лишь для того, чтобы вновь молниеносно сойтись, мечами высекая искры. Кружа между деревьев, они обменивались ударами и выпадами. Стоило заметить, что человек держался хорошо против эльфийского мастерства. Но вот звон стали захлебнулся в вопле боли — точный удар острой стали, и человек лишился кисти руки. Рыцарь упал на колени, и следующий удар лишил его головы. Даанрит замер среди деревьев, окутанный тусклым солнечным светом. С меча его стекала кровь, голова опустилась в приступе отчаянья. Сейчас он понимал, кому вверил свои жизнь и меч. Ашамаэль был уже не тот. Не тот молодой эльф, сражающийся за своего короля. Он стал чудовищем, страшным тираном. Ярость закипала в гвардейце — он слышал тихие шаги, шелест за спиной. Словно змей побирался к нему. С тихим гортанным рыком, Даанрит швырнул в сторону щит, сжал свой окровавленный меч двумя руками и развернулся, встретившись взглядом с королём-чародеем. Секунда, и эльф заносит меч, надвигаясь на своего господина, с намерением покончить с происходящим ужасом. Ашамаэль, казалось, даже не сопротивлялся, но острый клинок замер в паре сантиметров от его лица. В напряжённой тишине слышалось только тяжёлое дыхание Даанрита, который так и замер с занесённым мечом. Мощное заклинание сковало его, о чём говорил яркий зелёный свет, мерцающий в чёрных латах.

— Глупо, друг мой, — жестоко произнёс Ашамаэль. — Что ты пытался доказать этим?

— Ты… Чудовище… Жестокая тварь! — с трудом выдавил эльф. — Я желал служить прежнему… Падаану Файону, а не тому, чем ты стал сейчас!

— Правда? Как это трогательно, — лицо чернокнижника оставалось каменно-спокойным. — Но ты сделал свой выбор, Даанрит, ибо ты увидел, насколько слаб Свет.

— Но это не причина забывать о чести и морали… Мы то, чем мы живём, Ашамаэль. Мы не должны уподобляться животным, мы — высшая раса, должны быть примером. А этих людей ты убил просто из прихоти… Они тоже наши братья, как и другие эльдар. Мы не должны так поступать.

— Мы — не они. Люди лишь грязь, они не раз это доказывали.

— Но благодаря ним мир неоднократно был спасён! Ты сам отлично знаешь это, ты сам видел, как люди сражаются.

— Это не имеет значения, — Даанрит рухнул на землю, когда заклинание по плавному жесту Ашамаэля исчезло. — Идём, нам пора в путь.

Немедля, пятеро всадников двинулись по лесу. Раненый гвардеец хотя и сидел в седле самостоятельно, но по обе стороны его сопровождали оставшиеся воины, один из которых так же вёз доспехи раненого товарища. Даанрит и Ашамаэль ехали впереди. Вскоре путники преодолели лес, и двинулись через поля, избегая людских городов и дорог. В этих краях о войне в основном лишь слышали — ни северных эльфов, ни демонов или дроу здесь не было никогда. Впрочем, если Талания падёт, то и эти мирные края наводнят демонические твари. А сейчас здесь стояла идиллическая картина. Чистые поля, в пышных облаках тёплыми оранжевыми красками разлилось солнце, овевая золотистым сиянием осенние кроны лесных деревьев, что стояли на горизонте. Эльфы сбавили шаг скакунов. Лёгкий ветерок пронёсся над путниками, колыхая тёмные одежды. Но в воздухе уже витал осенний холод.

Когда солнце плавно скатилось к горизонту, окрасив тонкую полоску земли в алый, королевская свита вновь ускорила шаг. Эльфы не собирались останавливаться на ночь, и продолжали путь даже в темноте, освещаемые одной лишь луной. Правда, на утро Ашамаэль среди смешенных лесов обнаружил город, который привлёк его внимание. Хотя рассвет уже забрезжил, из-за стен не доносилось ни единого звука, а в воздухе отчётливо слышался запах смерти и разложения. К запаху простой мертвечины примешивался и другой. Магический. Ничего подобного Ашамаэль до этого дня не ощущал. С тьмой смешивалась смерть, переплетаясь сотней тошнотворных ароматов и десятками резких сладковатых запахов, от которых кружилась голова. Подъезжая воротам, Ашамаэль увидев вдали уходящего тракта столб пыли и зеленоватых испарений, а энергия смерти там буквально зашкаливала. Короля радовало одно — с теми, кто покинул город, эльфам не по пути. Без сомнения армия, двигалась в сторону республики Талания. Но любопытство взяло верх, и падший всё-таки заехал в город. Там он обнаружил лишь пустые улицы и дома. Жизнь там словно замерла — казалось, люди просто бросили повседневные дела и ушли. Все до единого. Правда, местами виднелись признаки того, что без насилия не обошлось — пара перевёрнутых повозок, опрокинутые столы и разбитая посуда. Ашамаэль смирился с тем, что даже мертвецов он здесь не найдёт, но проезжая мимо церкви, он слышал скрип двери. Взор метнулся к выходу из обители Творца. На королевскую свиту смотрел бледный, словно живой мертвец, молодой человек в рясе священника. Руки его, трясущиеся как от лихорадки, сжимали крест. Губы его были окровавлены — очевидно, несчастный от страха прокусил их. Священник что-то приглушённо бубнил. Чернокнижник спешился и направился к человеку.

— Что здесь произошло? — потребовал ответа маг. — Почему нигде нет людей?

Но Ашамаэль подошёл слишком быстро. Парень выронил крест, и своими бледными руками вцепился в руки и посох короля.

— ОН пришёл! Некромант, слуга самого Дьявола! Он… Он з-заб… Забрал их всех! Живые мертвецы ун-ничтожили всех! Он пришёл утром… На рассвете, — голос священника срывался на истеричные ноты, на губах уже появилась пена, что заставило чернокнижника в отвращении отпрянуть, вырвавшись их цепкой хватки парня. — Говорил о Дартазаэле… Приказал нам добровольно встать в ряды его мёртвого легиона. Н-но… Не все захотели. Стража пыталась дать бой… Но духи пришли по его зову!

От упоминания имени тёмного бога внутри чародея всё похолодело. Значит, Дартазаэль полным ходом разворачивает армии своих последователей в мире живых, а это означает, что после дроу Сиралиону придётся выступить сразу против двух врагов — сил Ада и сил нежити, объединённых коварным заговором обезумевшего бога. Но своего страха эльф не выдал.

— Если они забрали всех, почему же остался ты?

— Творец осенил меня и спас от лап мерзкой нежити!

Сначала колдун в негодовании закатил глаза, а когда вновь взор его устремился на священника, то на лице его отображалось искреннее отвращение.

— Ты просто бежал, как трус, и спрятался в винных погребах, идиот! — фыркнул король.

— Нет же! — выпалил священник, вновь схватившись за падшего, но на этот раз получил оглушительную оплеуху. Молодой человек завалился на холодную дорогу, в ужасе смотря на чародея снизу вверх.

— Что ж… Тогда посмотрим, как твой Создатель спасёт тебя от меня! Молись, грязная тварь! — рявкнул Ашамаэль, с гулом занося посох для удара. Парень испуганно вздрогнул, в лицах своих спасителей увидев палачей. Он пополз назад, исступленно шепча молитву и судорожно пытаясь нащупать крест. Но когда трясущиеся пальцы взялись за священный символ, чёрная сталь с неприятным звуком опустилась на служителя Всесветлейшего. После звука разрывающейся плоти последовал звон острых наконечников о камень. Священник захрипел, схватился свободной рукой за древко и испустил дух. Но крест из руки не выпустил, правда вот, символ своего бога он взял не правильно — несчастный умер с перевёрнутым крестом в руках. Ашамаэль оглянулся на своих починённых, которые собрались за его спиной.

— Ну, что встали?! По сёдлам.

Остальную часть пути королевская свита преодолела быстро и без приключений. Ашамаэль старался останавливаться как можно меньше, но даже ему требовался отдых, чего уж говорить о гвардейцах, которые были больше подвержены плотским заботам. К тому же, раненый эльф замедлял путь. Недалеко от границ эльфы бросили своих скакунов, и Ашамаэль наложил чары. Две невидимые тени взмыли в небеса и понеслись к Амаралан-Анорду, прибыв туда тогда, когда солнце уже ушло за горизонт, оставив после себя лишь еле заметное зарево. Конечно же, никто ничего не заподозрил, иллюзия не была разоблачена. Даже Скаррестинуор, кажется, ничего не понял, хотя и посмотрел на Ашамаэля так, словно знал что-то такое, чего не знал он сам. Впрочем, у него всегда был такой взгляд. В ночной мгле чародей развеял свои иллюзии, тщательно скрывая следы от местных магов. Но уже на утро Ашамаэля ждал крайне неприятный сюрприз. В тронный зал вошла Шейлин, облачённая в белоснежные сияющие одежды, пышные, как всегда в её стиле. В реверансе она склонила голову, и медовые кудри упали на её грудь.

— Мой король, к вам прибыл гость, — тихим, мелодичным голосом произнесла она.

— Кто? — несколько резко отозвался Ашамаэль, занятый в это время государственными делами — армии были почти готовы к походу. Появление советницы вызвало негодование, ибо правитель приказал не пускать никаких посетителей.

— Паладин. Его зовут Файран Файон. Он прибыл несколько часов назад и утверждает, что у него срочные дела с вами, мой король, — голос советницы был спокоен, сдержан. Чернокнижник медленно поднял глаза на эльфийку, отрываясь от бумаг. В глазах колдуна отображался странный безумный страх. Губы скривились в ужасной улыбке.

— Да он живучий… — еле слышно прошипел чародей, отводя взгляд куда-то в сторону, а когда голос его возвысился, то холодно зазвенел в стенах ледяного зала. — Прикажи страже схватить его и казнить. Если потребуется, возьми с собой пару воинов Морн-Тир. Файран Файон — предатель, — приказ колдун сопровождался надменным взмахом руки.

— Вы не сможете этого сделать, — голос Шейлин стал твёрд и уверен. — Он — слуга Творца и Альмис. Народ Сираилона ни за что не простит вам смерти паладина из числа высших эльдар. Никакая тёмная магия не спасёт вас. Мой король.

— Что ж, впусти его, — всё так же холодно отозвался чернокнижник после долгой паузы. — Если нужно, я прикончу его сам.

Шейлин, смерив Ашамаэля презирающим взглядом, удалилась прочь, оглушительно хлопнув дверьми. И вот вскоре показался паладин. Минотавры почтительно расступились перед светлым воином, и в зал, оглушительно клацая стальными поножами, вошёл Файран, облачённый в серебряные сверкающие латы. Золотой плащ его с присущим паладинам пафосом развевался за спиной, рука, закованная в белую сталь, лежала на длинной рукояти меча. Лицо могучего паладина не выражало ничего. В противовес воину Света, Ашамаэля, восседающего на ледяном троне, окружали гвардейцы Морн-Тир. Правда, воины короля пока не были одарены тёмной силой. Паладин уже был опасно близок, и эльфийские воины сомкнулись перед Файраном чёрной стеной.

— Ты прячешься за спинами своих воинов, брат. Но я пришёл для того, чтобы поговорить, — гулким голосом объявил воин, смотря прямо на короля поверх чёрных шлемов гвардейцев.

— Ты мне не брат, ничтожество! — рыкнул падший в ответ, резко вскочив с трона. Одна мысль о родстве с этим святошей была противна чернокнижнику. Пальцы до хруста костей сжали древко посоха, Ашамаэль был готов прикончить выскочку на месте, но многое его останавливало. Шейлин знала о чём говорила, когда утверждала, что светлый народ не простит смерть родича. Файран был известен. И его окружал ореол силы, светлой мощи, которой не было раньше. Сила праведных воинов всегда росла быстро, что крайне злило короля. Он, могущественный маг и чародей, потратил века на познание магии и тайных знаний, вытерпел такое, что обычному человеку не снилось в самых жутких кошмарах, но паладины… Им всё дают боги! Им не нужны тонны книг и долгие годы тренировок. Всё что им нужно — уметь сражаться мечом и верить. Слепо верить в добро и свет. — Немедленно убирайся прочь! Иначе ты познаешь мой гнев…

— Я пришёл не сражаться, но просить помощи и воззвать к тому светлому, что осталось в тебе! — громко и чётко ответил Файран. — Падаан… Я ощущаю тьму здесь. Повсюду. Ты осквернил Сиралион, но всё ещё можно вернуть. Вернись к…

— Заткнись! — заорал Ашамаэль, и воздух вокруг всколыхнулся, чернея, словно уголь. — Не смей говорить со мной в таком тоне! Не смей говорить мне об осквернении! Да что ты знаешь об этом, ничтожество?! — голос короля звенел подобно стали на поле боя, и даже Морн-Тир в ужасе сжались, но продолжили стоять надёжной стеной.

— И всё же, я верю. Мо… Мой король, — очевидно, паладин решил поддаться, подыграть чародею, что взбесило падшего ещё больше. — Позволь мне тебе показать кое-что. Я знаю, что ты можешь раскрывать некоторые воспоминания, и скрыть от твоего взора ничего не возможно. Подойди, король, и я открою тебе глаза.

Странно, голос эльфа подействовал успокаивающе, но тьма вокруг чародея не угасла. Резким жестом он приказал своим воинам расступиться. Быстрой походкой падший приблизился к паладину, и надвигающаяся тьма отпрянула прочь от светлого воителя.

— Дай руку мне… — словно в один голос произнесли братья. Бледные пальцы сомкнулись на закованной в сталь руке. И колдуна пронзило озарение. Он увидел чертоги Творца, увидел небесные твердыни и рати ангелов. Он пронёсся по мёртвым чертогам светлого бога и увидел Престол. И восседал на нём дряхлый старик с невидящим взглядом. Узрел Ашамаэль павшего Творца, увидел боль и страдание в его глазах. В воздух взмыли тысячи ангельских перьев, и вспыхнуло алое пламя, охватив божественные чертоги. И тогда губы колдуна растянулись в торжествующей улыбке, а надежда в глазах паладина стремительно угасала. Странное торжество подавило шок, затмило то, что весь мир в глазах чародея перевернулся. Ведь Ашамаэль всегда считал Творца красивой сказкой, но сейчас он увидел его, таким, каким и должен быть — слабым, тщедушным, ничтожным и неспособным спасти этот мир. Ведь некому спасти бога, но тогда и мир обречён.

— Чудесно… Но что ты хотел показать мне этим? Ты доказал мне лишь существование слабого бога.

— Похоже, тьма окончательно загубила тебя… Что ж. У меня так же есть ещё одна просьба. Талания захлебнулась в войне. Раз король сейчас ты, я прошу подкреплений и поддержки Сиралионских магов. Мы должны остановить демонов.

— Да что ты говоришь? — хрипло фыркнул Ашамаэль, не отошедший ещё от потрясения. — Людям нужна помощь… Людям, которые так и ждут нашего падения. Если хочешь знать, я был в самом сердце этого ужаса, я был там, откуда идут приказы всем демонам. А то, что хозяин этих отродий ещё не вырвался на свободу — моя, и только моя, заслуга, — когда король говорил, паладин смотрел на того с искренним сочувствием. Файран не мог поверить в то, что его брат окончательно пал.

— Тогда я какое-то время останусь здесь, если ты не против. А потом вернусь в Таланию. Возможно, к тому времени ты передумаешь, — произнёс паладин. Ашамаэль видел, как напрягся его брат. Обычно такое с ним происходило когда он лгал, что делал он крайне редко и без желания.

— Не передумаю. Проваливай, — махнул рукой чародей и развернулся к трону. — Я позабочусь о том, чтобы тебе дали какую-нибудь халупу, пока ты здесь.

Повисло молчание, и слышались лишь тихие шаги короля и шорох его плаща. Но Файран внезапно вновь заговорил:

— Ты собираешься вести войну с дроу? Зачем? Империя побеждена.

— Я уничтожу каждого тёмного эльфа, дабы ошибки Кайириана больше никогда не повторялись, — бросил падший через плечо, даже не подозревая, что тем самым он заставит задержаться паладина намного дольше, чем он хотел бы. И пойти против собственных моральных устоев. — А если вдруг ты решишь меня остановить, то твоё тело никогда не соберут воедино, чтобы хотя бы опознать.

— Попытаюсь… — тихо бросил паладин, невольно приняв вызывающую позу.

— А ну повтори, червь! — рявкнул падший, вновь развернувшись к брату. Хотя на лице короля было больше раздражения, чем злости.

— Я сделаю всё, чтобы твои планы не воплотились в жизнь, — жёстко произнёс Файран. Какое-то время братья стояли и смотрели друг на друга в полном молчании. Лицо колдуна медленно каменело, обретая холодное, безразличное выражение.

— Вы двое, — громко, но уже спокойно, позвал чернокнижник, обращаясь к минотаврам у дверей зала. — Выведите прочь этого выскочку и не впускайте его сюда даже под угрозой смерти.

Шейлин стояла рядом с троном, наблюдая, как паладин вырвал свою руку из лап минотавров и попытался выйти своими ногами. Но звери были упорнее, хотя и вторая, и третья попытка успехом не увенчалась. Минотавры, помимо упорства, славились ещё и вспыльчивостью, посему очередная попытка произошла объединенными силами. Воин нанёс удар в пасть одной из тварей, минотавр взревел, второй же нанёс удар, пока Файран не опомнился. Завязалась короткая потасовка, которая быстро перешла в избиение паладина, и вскоре избитое тело Файона вынесли из тронного зала. Шейлин бросила негодующий взгляд на Ашамаэля, который даже не смотрел на происходящее прямо у него перед глазами — он вновь был занят бумагами.

Шальной ветер, с каждым днём становившийся всё холоднее, трепал чёрный плащ. Король стоял на широкой резной арке, опираясь на чёрный посох. А внизу, в широком проходе в тени двух высоких стен, маршировали эльфийские армии, переливаясь золотыми и серебряными цветами. Эхом отражался гром эльфийского марша от стен, и, кажется, всё вокруг замерло в предчувствии бури. Грозные легионы Сиралиона были готовы к бою. Их были тысячи, десятки тысяч. Здесь было собрано практически всё боеспособное население Сиралиона, а поэтому стоило покончить с войной как можно быстрее, дабы эльфы могли вернуться к своим семьям и восстановить великий род высших эльдар. Воины маршировали по широкому проходу, который являлся выходом из королевской цитадели — крепости Амаралан-Анорда, чьи пики и башни вздымались на несколько тысяч метров над землёй. На алебастровых стенах трепетали стяги Ашамаэля, придавая некогда ясной и светлой цитадели устрашающий вид.

Обычно выход новобранцев в свет был праздничным событием. Сыпались лепестки роз, играла музыка, а улицы были полны, как никогда. Сейчас же марш легионов проходил в мрачной обстановке. Вечернее небо уже темнело, но из-за тёмных туч пробивалось тёмно-золотое солнце, освещая серебряные вершины Амаралан-Анорда. Весь город погрузился в странные тёмные тона, ветер усиливался, порой ускоряясь до штормовых порывов, а где-то далеко на горизонте слышались раскаты грома. Белые волосы короля, удерживаемые чёрным венцом, развевались за спиной.

Но кульминации свой марш достиг, когда последними вышли Морн-Тир, а золото сменилось угольной чернотой. И с громом марша и приближающейся грозы смешался хор мрачных голосов, поющих гимн Чёрных Гвардейцев. Сторонников короля было немного — всего пара тысяч, и лишь меньше половины соответствовали требованиям в военной подготовке, которые задал Ашамаэль. Но все они были верны, как один. Их оружие, их броня, всё было идеально, но сегодня стараниями падшего эльфа эти воины достигнут совершенства. Вёл Морн-Тир сам Даанрит, возглавивший новую королевскую гвардию, которая за короткие месяцы стала грозой всего Амаралан-Анорда. Гимн гвардии достиг своей кульминации, послышался боевой клич тысяч сильных голосов, и всех окружающих оглушил звон стали ударов мечей о щиты — телохранители Ашамаэля маршировали с обнажённым оружием, в отличие от своих товарищей, что означало их агрессивный настрой.

Армия тянулась на обширный плац перед вратами цитадели. Лишь через час светлые воины Сиралиона вышли на плац, и по отрывистой команде развернулась лицом к воротам. Следом вышли чёрные гвардейцы, встав в первых рядах и так же развернувшись туда, где вскоре появится король. Ашамаэль прошёл по золотым мостам и вышел на смотровую площадку, с которой просматривался весь плац, а войско, в свою очередь, видело своего короля, овеваемого сильными ветрами. Камень в венце сиял своим обычным серым светом. Медленно за площадью начали собираться горожане, а входы на плац оцепила стража. В воздухе повисли гул и ропот множества голосов. Но эти эльфы не были всей армией, были ещё и другие легионы, размещённые в пограничных городах для защиты. Конечно же, они были во много раз меньше этого. Но была ещё часть армии Ашамаэля, которая долгое время оставалась в тени, и остаётся по сей день. Маги-отступники, те, кто покинул башню магов и присоединился к тёмному королю. Падший обещал им власть, могущество, силу… Но сторонники-маги были лишь пушечным мясом для исполнения грандиозного плана, для которого и требовался тёмный фолиант Дартазаэля, что маг вернул не так давно из глубин Ирдии. Посему и в свет они не выходили.

— Воины высших эльдар! — вскрикнул король-чародей, широко разводя руками и обращаясь к своему воинству, а так же, к собравшимся за плацем. — Сегодня мы выступаем на порог новой войны! Достаточно мы пребывали в страхе перед своим злобным соседом, ожидая от него удара в спину. Но война эта не ради тщеславия или обогащения! Нет! Вы оставляете свои семьи ради мести, ради восстановления справедливости. Мы отомстим за своих сыновей и отцов, дедов и прадедов, павших в войнах с дроу! Пусть наши предки улыбаются нам с небес, ведь они не забыты! Мы вернём то, что украли предатели из разграбленных сокровищниц, мы уничтожим каждого! Больше никогда они не будут осквернять своим грязным существование этот мир. Я приведу вас к величию и процветанию, которому позавидовали бы Предки! Наши дети станут преемниками великой страны, а не углей и развалин! — голос короля волнами разносился над городом, и, казалось, сам ветер притих перед властью великого колдуна. — Вы станете вершителями судьбы Амаралан-Анорда и всего Сиралиона, вашей родины! Вашей отчизны! — голос колдуна становился всё более резким, переходящим на срывающийся крик. Но неожиданно Ашамаэль замолк, протянув молчание, он вновь заговорил, но голос на сей раз его был спокойным, шелестящим, и ветер разносил его над плацем вместе с магическими потоками. Еле уловимыми даже для самого Ашамаэля, но достаточно сильными, чтобы внушить нужные мысли. А поскольку даже Иирс Нар находился в рядах легиона, то повиновение падшему было обеспечено. Голос короля тихо вещал, шелестя в лёгком, холодном ветру:

— Кто-то из вас станет героем, и имя его будет славиться в веках. А кто-то умрёт… Но никто не будет забыт. Никогда. Имя каждого эльфа будет увековечено в тысяче эпох и будет помниться до скончания времён. Помните, эльдар, ни одна смерть не должна стать напрасной, ибо все мы сражаемся за нашу отчизну. Слава Сиралиону. Слава королю! — даже последние слова были произнесены довольно тихо, но войско ответило громом и хором голосов. Ровно три раза ударилась тысяча пик о камень, зазвенела сталь о сталь, и разорвала небеса тысяча голосов. В ту же секунду небеса потемнели, грянул гром, и на землю обрушился проливной дождь, но солнце продолжало выглядывать из-за тёмных туч, завершая мистическую картину мрачного Амаралан-Анорда.

Ашамаэль взирал на взбудораженную толпу. Весь этот фарс с речью о мести и светлом будущем был лишь прикрытием. А тем временем в цитадели сторонники короля готовили ритуал, который свяжет Чёрную Гвардию со своим владыкой на веки. Через это отныне будет проходить каждый гвардеец, становясь верным слугой, но не безмозглым миньоном. Тут же по безмолвному жесту прозвучала новая команда, и тёмные гвардейцы двинулись обратно в крепость, а остальные воины развернулись к мирным эльфам для показательного выступления. Впрочем, из-за дождя толпа редела. Но королю было наплевать, ибо он уже направился по верхним этажам в крепость.

Существовало расхожее заблуждение, что эльфийские крепости столь же прекрасны внутри, как и дворцы. Но это было не так. Цитадель Амаралан-Анорда представляла собой гигантскую сеть коридоров и пролётов, ровно ничем не отличающихся друг от друга. Конечно же, все эти коридоры куда-то вели, и некоторые из помещений уже дышали эльфийской грацией и красотой. Но серебристо-серые коридоры с идеально ровными стенами и бойницами были неотличимы друг от друга. Дроу, которым несколько раз довелось штурмовать крупные эльфийские крепости, много раз прокляли эти часы, ибо даже сами эльдар знают свои крепости не полностью — каждый занимал определённый участок, заученный им наизусть. Это касалось офицеров и их подручных. Солдаты же располагались на нижних уровнях в казармах и вовсе не заботились о навигации — к выходам из крепости вёл один огромный проход. Но место, где должен был пройти ритуал, располагалось глубоко под крепостью. Даже сам Кайириан Сиралионский, всё ещё пребывающий в магическом стазисе, мало что знал об этих местах, но Ашамаэль использовал весь потенциал эльфийских подземелий. Под Амаралан-Анордом он обнаружил обширные захоронения эльфийских воинов древности — тела мертвецов сжигали не всегда, и традиция эта относительно нова — и запечатанные сокровищницы с древними артефактами, которые были защищены могучими чарами. Уже сейчас маги башни бились над этими заклинаниями. Но Морн-Тир в своём марше спускались намного глубже, в самые забытые глубины цитадели. Коридоры здесь были точно такие же, как и на верхних уровнях замка. Освещаемые холодно-синими магическими огнями, вправленными в серебряные оправы в виде вытягивающихся ветвей, они спускались всё ниже и ниже — тут не было ступеней, лишь гладкие спуски и бесконечные повороты. И по пустынным коридорам разносился гулкий марш чёрной гвардии.

Прошёл час, когда король, наконец, оказался в месте назначения. Обширный зал с высокими потолками, вздымающимися вверх на много этажей, был полностью вылит из серебра. Потолки, резные колонны, статуи древних героев. Всё было монолитно. Колонны были выполнены в виде переплетающихся ветвей и стволов деревьев, они были удивительно детализированы — было видно каждый листик, каждый сучок. Изваяния воинов эльдар были выстроены вдоль стен. Они были облачены в доспехи подобные тем, что и сейчас носили сиралионские воины. Но Ашамаэль видел, как упал уровень эльфов, ибо броня на статуях была намного более искусной. Резные стены зала покрывали письмена и летописи в виде рисунков, выполненных рукой величайших мастеров. Здесь была большая часть, если не вся, история высших эльфов, берущая истоки из истории Предков. Светящиеся лазурные кристаллы были встроены в белые колонны, заливая весь зал ярким светом, не оставляя ни единого тёмного пятна и заставляя сверкать гладкие серебряные поверхности. Марш здесь превратился из гулкого грома в оглушительный звон стали о сталь. Послышалась команда Даанита, и гвардейцы замерли. Ровными рядами они развернулись к своему владыке и отсалютовали обнажёнными мечами, все, как один. Вдоль стен стояли маги, облачённые в серые балахоны. Их голоса тихим шелестом разносились вокруг, и Ашамаэль ощутил магическую мощь, достаточную для воплощения задуманного. Кто-то из эльдар скажет, что содеянное королём-чародеем — осквернение. Ашамаэль так не считал. Чернокнижник считал, что вдохнёт новую жизнь в древние традиции. Но вот какой будет эта жизнь…

Ритуал начался незамедлительно. Ашамаэлю не требовалось какое-то особое место. Он встал прямо в широких распахнутых дверях. Один из магов поднёс тёмный фолиант. В руках Ашамаэля он лучился тёмной силой и могуществом. Открыв на нужной странице, чародей начал читать, и весь Амаралан-Анорд содрогнулся от тёмной мощи, что высвободилась с первыми словами заклинания. Светильники потухли, оставив зал в кромешной тьме, и не было ничего, лишь голос тёмного короля. Ветры магии вспыхивали во мгле, краткими вспышками освещая зал и сверкая в серебре. Завихрения мерцали причудливыми цветами, которые были неподвластны ни человеческому, ни эльфийскому глазу. Лишь из распахнутых дверей лился прежний синий свет, овевая фигуру правителя, облачённую в белое и чёрное, придавая ему ещё больший мистический шарм, испугавший даже самых закалённых гвардейцев. Колдун и представить себе не мог, в каком ужасе сейчас пребывали гвардейцы, а обратиться в бегство им мешали только чары. Перед их глазами вставали ужасные видения и тайны, принадлежащие самому Дартазаэлю и Бездне. В этот час они познавали истину, как когда-то познал её Ашамаэль — через ужас и боль. Вот зал затопили истошные вопли ужасающих тварей тьмы, что рвались через завесу реальности, но были бессильны. Пока. И великая мощь вливалась в жилы воинов, связывая их со своим королём. Появлялись явные очертания сверкающих белых цепей в черноте — символ связи короля и гвардейцев. Вой и треск слились в сплошную какофонию неразборчивого шума. Глаза короля вспыхнули ярко-оранжевым светом, светя, словно два ярких фонаря, голова запрокинулась в магическом экстазе. Заклинание переросло в яростный вопль и рык. Падший даже не замечал, как упали трое магов — они не выдержали случившегося, не выдержали увиденного. Так же король понимал, что половина из тех, кто выживет, больше никогда не сможет пользоваться магией и оставаться в своём уме — Бездна легко ломает слабых. Но те, кто остался, ещё послужат королю. В последний раз, но не сегодня.

В какой-то момент происходящее вокруг безумие начало становиться невыносимым, но тут же всё и закончилось. Тьма, словно свиток, свернулась, свет магических камней вернулся, но дикий хорал тварей Бездны и голосов магов всё ещё звенел в серебряных стенах. По гладкому полу ползли тёмно-красные струйки, идущие от трупов павших чародеев. Послышались всхлипы и завывания — одного из магов скрутило в самый последний момент. Из глаз его ручьями била кровь, лицо покрылось чёрными прожилками, а на губах — кровавая пена. Он упал на колени, вырывая волосы и царапая кожу. Крики его раздавались в абсолютной тишине, и никто не спешил на помощь. Все были слишком поражены произошедшим. Внезапно несчастного вырвало кровью, вновь послышались всхлипы. А когда эльфа вырвало второй раз, то на пол вместе с кровью вывались внутренности невезучего эльфа. Бесславная смерть. Но падший эльф и бровью не повёл. Он торжественно вскинул руки перед гвардейцами, которые словно превратились в застывшие статуи.

— Отныне и навеки, вы — мои слуги! Так служите же мне верно, и используйте свою силу, чтобы защищать меня. Восславьте же своего короля!

— СЛАВА ВЛАДЫКЕ АШАМАЭЛЮ!!! — грохотом отозвались гвардейцы, приветствуя падшего эльфа ударами мечей о щиты. Самодовольно улыбаясь, чернокнижник тут же проверил связь. Он лишь мысленно отдал команду, и армия Морн-Тир двинулась к выходу из зала, маршируя мимо своего короля. Ашамаэль видел, как побледнели и ожесточились их лица, а движения стали точнее и смертоноснее. Когда тысячные колонны покинули зал, следом двинулся король. Маги же остались, чтобы убрать трупы и уничтожить их. Мало того, что отступников постигла столь бесславная смерть, так и похорон по традициям у них не будет — слишком опасно было лишний раз будоражить эльфов.

В ночи из цитадели вышла армия гвардейцев во главе с Ашамаэлем. Их встретила безмолвная темнота и пустота. Отправив своих воинов во дворец, король приказал созвать военный совет, невзирая на то, что стояла глубокая ночь. В совете принимали участие не только Даанрит и Иирс Нар, как командиры гвардий, но и остальные представители высшего военного сословия. Впрочем, совет был простой формальностью — Ашамаэль давно продумал наперёд каждый шаг. Конечно, он мог обойтись даже без армии, взяв с собой лишь отряд минотавров, армию Морн-Тир и тёмный фолиант. С этим набором он поставил бы остатки империи Мортис на колени и казнил. Но такова жизнь короля, даже такого, как Ашамаэль. Всегда приходится соблюдать формальности. К тому же, падшему будет намного спокойнее, если потенциальные мятежники будут под рукой.