Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Глава 3. Часть 23 «Гордость и тьма»

Хотя все маги материка считаются приверженцами одного общества, эльфийские магистры держатся обособленно и даже дают особую клятву правителю Сиралиона, при этом почти освобождая себя от всяких обязанностей перед советом магов. Но перворожденные магистры не имели бы такого права, не будь они по праву сильнейшими чародеями среди смертных существ этого мира. И именно поэтому архимаг вынужден считаться с колдунами-эльдар. Являясь самыми таинственными существами среди смертных, магистры Сиралиона окутаны магией и мистикой, даже их одежда пропитана колдовством. Мантии, которые носят сильнейшие Сиралиона, обладают мощными колдовскими свойствами, и даже меняют свой внешний вид в соответствии с характером и наклонностями своего хозяина, по этому, встретив одного из придворных магов королевства эльдар, можно многое сказать о нём, судя лишь по внешнему виду.

Одна из таких мантий досталась Ашамаэлю, когда тот скинул с себя приведённые в негодность одежды, дарованные Дартазаэлем. Долгое время король приводил себя в порядок, и когда тот облачался в мантию, она была золотого цвета. Но уже у зеркала, принесённого немногочисленной прислугой, что осталась здесь, чародей увидел, что одежда начала менять цвет и очертания. Буквально на глазах золото сменилось холодным серебром и покрылось чёрными узорами, заострились плечи, а плащ и вовсе обрёл угольно-чёрный цвет, словно образуя пустоту вокруг Ашамаэля. Всё ещё изуродованные ядом пальцы затянули серые перчатки. А когда король приказал принести оставленную им здесь корону, удивлению всех присутствующих не было предела — венец вновь изменился. Переплетения терновника стали толще, а щипы удлинились, образуя над головой острые зубцы, придавая тёмному королю поистине тиранический вид. Кристалл, некогда белый, обрёл мрачный фиолетовый оттенок, а так же вытянулся, имея клинообразную агрессивную форму.

Величественно, при всех офицерах, Ашамаэль водрузил на голову пугающую корону, но как только чела его коснулась холодная сталь, чернокнижник ощутил боль, словно щипы терновника впились в кожу, а стальной обруч, будто клешни, сжался вокруг черепа. Сильнейшая боль пронзила тело и разум колдуна, в белых волосах проступила кровь. Хотя Альмис и считалась светлой, доброй богиней, она не менее жестоко карала неугодных… Усилием воли маг не вскрикнул от боли, но руки всё же попытались содрать проклятую сталь с головы — ничего не вышло. Ссутулившись от подступившей дурноты, маг поднял злобный взгляд на подчинённых.

— Приглашения ждёте?! Собирайте войска, мы выступаем!

Оставшись наедине с собой, маг с некоторым ужасом повернулся к оставшемуся на месте зеркалу. По вискам и волосам струилась алая кровь. Ашамаэль резко взмахнул рукой перед лицом, магией скрывая свою слабость. Темнее тучи король вышел из шатра, и тут же его надёжным кольцом обступили Морн-Тир, а рядом уже шагал Даанрит. Впрочем, и Скаррестинуор втиснулся в это кольцо, хотя, казалось, минуту назад его ехидная ухмылка даже на горизонте не маячила.

— Мне ли тебе напоминать, эльф, о традициях Сиралионского правления и о его законах? — невозмутимо произнёс он.

— Именно, дракон, — резко отозвался маг, саркастично подчеркнув своё обращение. — Не тебе. Наш договор почти выполнен.

— …Чем дальше король Сиралиона отклоняется от идеалов своего королевства и чем меньше думает он о благе его, — невозмутимо продолжал Скаррестинуор. — А так же чем чернее его душа, тем больше венец правителя причиняет ему хлопот. Хотя за всю свою жизнь я не помню ни одного случая, чтобы случалось что-то подобное, в послании Альмис сказано именно так. А тиранов и узурпаторов ждёт мучительная гибель… Ну, эльф, как тебе это нравится? Помни, сама Альмис с помощью Отца сотворила этот венец. Это тебе не игрушки со жрицами Ллос.

— Скаррестинуор, будь добр, — маг скорчился от вновь пронзившей его голову боли, голос его наполнился ядом и ощутимой угрозой. Хотя, дракона это мало пугало. — Заткнись наконец. Я и без тебя знаю, что Альмис может прикончить меня в любой момент. Лучше иди и проследи, чтобы эти обленившиеся остолопы, — здесь голос Ашамаэль повысился, так, чтобы все вокруг слышали его. — Поторопились, наконец. Мне нужно срочно вернуться в Амаралан-Анорд.

Резким движением чародей забрался в седло мышастого скакуна, в утреннем сером солнце сверкнула сталь наверший посоха. Тут же Иирс и Даанрит присоединились к королю, плотным кольцом их окружила группа Морн-Тир, а остальные же гвардейцы верхом выстроились следом. Под грозным взором короля-чародея собирались остатки эльфийских армий. Ещё немного, и тысячи солдат ускоренным маршем двинулись вперёд. Но было что-то странное… Умитрирдиас встретил своих убийц сразу перед выходом из скал пустошей, хотя был намного дальше, когда вторжение в Империю только началось. Искореженные деревья, изогнутые, словно в агонии… Яростно шелестя алой листвой, они осуждающе смотрели на эльфов. Они чувствовали магию, которая изменила их, они чувствовали собственную кровь на доспехах своих убийц. Они лишь ждали момента отмщения, когда эльфы наконец войдут под кровавые кроны, и тогда они смогут учинить расправу. Но Ашамаэль поднял руку, приказывая армии остановиться. Зазвучали команды, передаваемые в самый хвост армии. Скрипя зубами от злости, маг наблюдал за лесом, думая как поступить.

— За мной! — выкрикнул чародей и повернул скакуна в сторону, двигаясь вдоль леса почти галопом. Но сплошной стеной, словно преследуя короля, двигался и лес, а когда магу начинало казаться, что впереди наконец засветился пробел, деревья плотной стеной выросли прямо перед ним, на глазах у всей армии. Корни буквально крошили каменистую поверхность пустошей Империи, и крики ворон оглушали колдуна. Скакун Ашамаэля с громким ржанием встал на дыбы, он вновь резко развернулся и уже галопом бросился назад, разгоняя перепуганных эльфийских солдат. Но каков был ужас самого чернокнижника! Сердце колотилось всё быстрее, он и сам не понимал, что ему внушает такой страх. Возможно то, что искаженец был уверен в том, что Умитрирдиас мёртв. В голове раздался чей-то хохот, и голос обратился к королю, звеня в чёрных камнях:

— Иди ко мне, чародей! Сразись со мной! — и вновь от хохота завибрировала земля. Чернокнижнику мерещилось, что во тьме чащобы за ним следует исполинский всадник, ориентируясь в густых зарослях, словно в полях. Подобно безумному вихрю, Ашамаэлью нёсся сквозь скалы, вздымая грязные брызги, и если гвардейцы успевали за ним, то войско безнадёжно отстало.

— Иди ко мне, я говорю! — вновь трубно прогудел глас из леса. Это лишь подстегнуло короля. Казалось, что лесные духи и сам лесной правитель гонятся за ним, двигаясь по оба плеча, закрывая руками обзор. Но бегство было тщетным, вновь стена алых дубов встала перед королём, не оставляя другого выхода, кроме как идти сквозь леса Умитрирдиаса. В исступлении чародей замер, тяжело дыша, ощущая, как невидимая струйка крови потекло по лицу. Страх сковал сознание, и это злило его.

«Довольно! Этого всего лишь глупая игра…» — думал чародей. — «Сейчас я покончу с этим смехотворным препятствием!»

Вновь скакун встал на дыбы, Ашамаэль поднял над головой посох, и тот заискрился чёрной энергией. Догоняющая своего короля армия замерла. Но когда заклинание эльфа достигла своего пика, задул шквальный ветер, поднявший вечно опадающую листву в воздух, закружив вокруг мага и леса. Умитрирдиас расступился пред искаженцем, и в тени древ Ашамаэль увидел его. Сам лесной король предстал перед правителем Сиралиона, и явился он воплощением мести. Рост его был поистине огромен, а одет он был в доспехи из алых и золотых листьев, переплетения корней и мха стали ему плащом. Лесной король поднял свой бледный лик, серые глаза пылали ненавистью и жаждой мести. Митрир держал в руках огромный серебряный меч, обвитый плющом и терновником. Описав клинком дугу в воздухе, он двинулся вперёд, и скакуны под всадниками взбесились, с громким ржанием они пытались скинуть с себя седоков.

— Вот мы и вновь встретились, высший король… — голос Митрира зашелестел в воющем ветре. — Твой народ заплатит за твои грехи!

Зазвенела лесная сталь, в то же время Ашамаэль, с искажённым от ярости лицом, вновь поднял посох, образуя уже собранную силу в другое заклинание. Воздух завибрировал тьмой, чёрный посох, казалось, удлинился на несколько метров, образуя огромный чёрный клинок. Тьма вспыхнула в кресте изогнутой гарды, и чародей пришпорил коня. Извиваясь, перепуганный зверь с небывалой силой кинулся вперёд. Тьмой рассёк воздух магический меч, вот-вот Ашамаэль приблизиться к замершему на месте Митриру, но когда чары загудели в воздухе, лесной король буквально растворился в листве. В неистовстве конь под королём взбрыкнул, скинув с себя седока, а гвардейцы, кинувшиеся было на помощь, оказались отрезанными толстой стеной деревьев. Приземлившись в сухую листву, эльф ощутил, как запястье рук стягивают корни, и тут же на грудь опустилась нога Митрира, которого, похоже, последнее поражение значительно преобразило.

— Ты так жалок, — произнёс он, склоняясь к поражённому столь быстро королю. — И знаешь что? Я отпущу тебя с осознанием твоего поражения! Ты же так любишь поступать со своими врагами? Знай, я приду за тобой, и будь готов! Я хочу получить от тебя настоящий бой, слышишь меня, король? Благодаря тебе в моей жизни не осталось ничего, — ярость звучала в голосе Митрира и осознание собственной безысходности. — И кровь твоего народа…

Впрочем, великан не закончил, ибо его ногу опалила тьма. Выбивший себе же спасительный миг, Ашамаэль вскочил на ноги, но его старания прошли зря. Митрир пошатнулся, и отступил назад. И тут же он растворился в листве. Лишь в след прозвучали его слова:

— Жди меня, чернокнижник…

Ашамаэль моргнул, и тут же к своему удивлению обнаружил себя в седле с поднятым посохом. Заклинание замерло на его губах. Подошёл Скаррестинуор и скептично изогнул бровь, посмотрев сначала на сплошную стену деревьев, а потом на короля.

— Что-то пошло не так? — саркастично произнёс он. — Ты забыл слова?

— Глупости… — прошипел Ашамаэль и взмахнул посохом. Огромной силы удар расщепил преграду на десятки осколков. Проход освободился, и эльфы осторожно двинулись сквозь лес. На сей раз он был абсолютно тих, словно мертвец. И Ашамаэль уже не ощущал присутствия Митрира, хотя и был уверен, что наваждение наслал именно он. Или это игра собственного воображения? И это лишь сказывается пережитое напряжение… Взгляд короля опустел, устремляясь куда-то вдаль, а мысли его вышли далеко за пределы своего же понимания.

Эльдар вскоре преодолели в лес, и поехали по полузаснеженным полям вдоль алой стены Умитрирдиаса. Воины могли увидеть, как над границами королевства высится острая белая башня, почти невидная на фоне неба. Её острый шпиль уходил в облака, окрашивая их в синеватый цвет — видимо, маги уже установили кристалл. Ашамаэль искренне радовался тому, что его план наконец близок к завершению, ибо эта башня была второй, а третья будет возведена на востоке Сиралиона. Уже тогда их барьер сможет выдержать любую угрозу, способны противостоять даже богам. А как только будет закончена четвёртая башня в самом сердце Сиралиона, самая высока и самая сильная… Никто не посмеет бросить вызов эльфам. Просто не смогут.

Но на горизонте неожиданно появился всадник. Облачённый в серебро и лазурь, он медленно приближался к армии. Ашамаэль понимал, что это не просто всадник, ибо в одиночку путешествовать здесь было слишком опасно. Нужно иметь веские причины, чтобы двинуться к пустошам Империи одному, да ещё и вдоль этого жуткого леса. Но наконец мучительное ожидание подошло к концу, и король уже мог рассмотреть эльфа. Закутанный в меха белокурый мужчина с почтением, но одновременно и надменно взирал на армию правителя. Белые ястребиные глаза зацепились за Ашамаэля, и он тут же пришпорил скакуна, приблизившись к Морн-Тир вплотную.

— Мой король! Я несу с собой скорбные вести. Против вас готовится заговор, — чистый голос эльфа вероломно разрушил спокойствие, воцарившееся было и над королём, и над войском. — Но во дворце остались ещё верные вам эльфы! Мой король, мы должны спешить. Предатели сговорились с магами и хотят освободить Кайириана Сиралионского.

— Как твоё имя, воин? — произнёс Ашамаэль.

— Паскрир, Ваше Величество, — эльф склонил голову.

— Почему ты, Паскрир, предаёшь своё прошлого короля, и мешаешь возвращению его власти? — Ашамаэль склонил голову, внимательно изучая воина. Его осанка и манера держаться говорили, что этому воину уже не одна тысяча лет.

— Потому что Сиралион не выдержит нового переворота.

— Хорошо. Идёшь со мной! Морн-Тир, спешиться! — преисполненный решимости Ашамаэль соскочил с коня. Следом за ним — полсотни тёмных гвардейцев, Скаррестинуор, Даанрит и Паскрир шли рядом с королём, готовые сражаться вместе с ним. Но за их спинами прозвенела сталь заклятого клинка. Обернувшись, Ашамаэль увидел Иирса. Мрачная фигура с обнажённым мечом замерла перед чернокнижником и его гвардейцами. В воздухе повисло напряжение, лишь ветер гудел в доспехах солдат.

— Через мой труп, — тихо произнёс маршал.

С ядовитой улыбкой маг вновь склонил голову набок, и подался в сторону эльфа. Жестом руки он приказал остальным оставаться в стороне, желая наконец покончить с навязчивым воякой.

— Знайте же, эльфы, я сражаюсь за короля и королеву! — выкрикнул Иирс и, занеся меч, кинулся вперёд.

— Я твой король! — резко выкрикнул чародей и резко шагнул навстречу. Магия переполнила тело короля, столкнулась магическая сталь, высекая ослепительные искры. Но бой был коротким, ибо на стороне Ашамаэля — чары, пересилившие воинскую удаль Иирса. Когда вспышка молний искрами залила глаза маршала, Ашамаэль взмахнул посохом, резким ударом отводя вражеский меч в сторону. И следующий же удар пронзил Нара, поразив самое сердце. Стальные пальцы скользнули по древку, глаза помутнели. Эльфа не смутило, как легко клинки прошли сквозь тёмную сталь, которую мечи дроу не брали.

— За короля… — прошептал маршал. Он попытался сквозь смерть нанести свой последний удар, как обычно это любят делать герои, но посох Ашамаэля держал его на расстоянии. Бесславно погиб великий маршал, упав в серый снег, который тут же обагрился, сделавшись серо-красным. На глазах эльфов лицо Иирса побледнело и осунулось, но тут же исказилось таким ужасом, что даже Ашамаэль вздрогнул, увидев его. Кожа погибшего заколыхалась на ветру и зашлась трещинами, словно древний пергамент, сгорающий на огне времени. Даже чёрные доспехи потрескались, и прах их подхватил ветер. Иирс Нар буквально рассыпался, обратился в пепел, оставив на грязном снегу свою кровь.

Чернокнижник, озадаченный таким поворотом, поднял глаза на Скаррестинуора. Дракон тоже был напряжён, но лишь пожал плечами.

— Дартазаэль забрал его. Это закономерно.

Глаза Ашамаэля расширились от ужаса и удивления одновременно. Если даже Иирса настигла такая судьба, то ему самому при смерти подобного не избежать. Пальцы до боли сжали древко посоха, маг перевёл взгляд на дракона.

— Ты со мной?

— Да, отправляйся, а я — следом, — кивнул Скаррестинуор.

Ашамаэль повернулся к своим сторонникам, и резко поднял левую руку. Тут же все силуэты смылись, почернели и вытянулись вверх. Сотня теней взмыла в небеса, поднимая снежные и грязевые брызги под собой. Лишь несколько секунд тьма висел в воздухе, а потом с огромной скоростью устремилась в сторону Сиралиона. Мятежники в Амаралан-Анорде даже не подозревали, что их ждёт…

Постовые не успели понять, что происходит, ибо тени подобно молниям пронеслись над стенами столицы, на мгновение затмив солнце, и тут же устремились во дворец. На входе уже стоял отряд эльфийских солдат, и те в ужасе кинулись в разные стороны, лишь завидев приближающуюся тьму — некоторые из них уже осознали, что сам Ашамаэль, нынешний король Сиралиона, вернулся. В течение минуты прибывали тёмные гвардейцы, материализуясь на белых ступенях дворца. И вот из-за их спин вышел Ашамаэль. Поднявшись по ступеням, он устремил взор на эльфийских солдат, и молвил:

— Поднять оружие за своего короля! Кто не со мной, тот против меня! — последовала краткая заминка. Эльфы видели, что гвардейцев Морн-Тир больше, а воинов Антан поблизости не было. Но вот половина солдат обнажила мечи и шагнула вперёд, повернувшись спиной к чёрной гвардии. — Убить предателей! — словно клинок опустился приказ Ашамаэля, но тут же падший ощутил, как венец вновь сдавил голову. Гвардейцы действовали быстро и беспощадно, в ту же минуту по белым ступеням потекла кровь, а король со своей свитой двинулся дальше. Казалось, весь дворец потемнел, когда прибыл его владыка, и злоба его передавалась всем. Поднявшийся шквальный ветер своим траурным завыванием оповещал эльфов о приближающемся роке. И громче его воя был только лязг стали, разносящийся по коридорам.

Приближаясь к дверям тронного зала, маг увидел, что те забрызганы кровью. Очевидно, минотавры не пожелали сдаваться без боя. Всё верно, приказ был таков. Стража перед залом обнажила оружие, приказывая узурпатору остановиться, но это лишь разозлило Ашамаэля, и вновь чёрные мечи обагрила кровь. С гулким грохотом распахнулись двери, и весь мятежный совет дворян предстал перед королём-чародеем. Шейлин замерла перед ледяным троном, испуганно подняв глаза на своего короля.

— Как это понимать? — произнёс Ашамаэль, выходя вперёд. В ответ ему раздалась лишь поражённая тишина. — Как это понимать, я спрашиваю?! — от голоса мага зазвенели стёкла в окнах. — Вздумали мятеж поднять?!

— Всего лишь вернуть к власти настоящего короля, — произнёс один из дворян.

— Я ваш настоящий король, — с угрозой произнёс маг, двигаясь в сторону мятежных эльфов. — Сложить оружие!

И заговорщики покорно сдали оружие. Маг повернулся к Паскриру.

— Возьми несколько гвардейцев и найди минотавров, если они ещё живы. Приведи сюда.

Паскрир кивнул, бросив жгучий, надменный взгляд на предателей тёмного короля, и покинул зал.

— Шейлин? — советница вздрогнула, услышав своё имя. — Ты со мной?

— Да. Мой повелитель, — тихо произнесла она.

— Только посмотрите, что вы натворили, — зло произнёс Ашамаэль. — Неужели вам мало крови?! Почему вы не желаете принять тот порядок, который принёс я? Неужели вы ещё не убедились в том, что меры Кайириана были неэффективны?! Он был слаб! Слаб, как и вы! Где маги?

— Они уже освобождают короля…

— Чудесно… Всех одним ударом.

Приказав Морн-Тир охранять мятежников, Ашамаэль резко развернулся и направился к темницам. Но перед тем как покинуть его, он взмахнул рукой, и импульс энергии пробежал по ледяным стенам. Ловушка была готова захлопнуться.

Тем временем три мага в темницах сумели одолеть стража-минотавра и освободили паладина Файрана Файона. Эльф был в ужасном состоянии. Осунувшийся и бледный, он подобно загнанному зверю смотрел на своих освободителей. Его правая рука полусогнутой плетью болталась вдоль тела, принося огромные муки, и лишь помощь магов смогла сделать из Файона дееспособного воина, ибо им сейчас понадобится помощь. После этого колдуны принялись за вскрытие королевской камеры, где в магический сон были погружены супруги, правители Сиралиона. Любая ошибка могла стоить жизни не только эльфам, но и самим магам — Ашамаэль позаботился о том, чтобы никто даже по случайности не мог вскрыть его камеру. Но он использовал при этом силы, данные Дартазаэлем, а Сакфир раскрыла магам многие его тайны. Поэтому вскоре маги смогли увидеть ужасающую картину. Два эльфа, подобные Файрану, истощённые и бледные, зависли в воздухе посреди камеры. Из растрескавшихся стен камеры тянулись толстые чёрные жгуты, плотно окутывая королевскую семью. И вся темница была залита мрачным бело-фиолетовым светом. При любом неосторожном действии магов чёрные жгуты, словно змеи, сильнее стягивались на двух истощённых эльфах, грозя полностью уничтожить тех. И пока чародеи были заняты распутывание тяжёлых чар, паладин стоял на страже, взяв в руки свой меч, которые маги сумели отыскать при штурме темниц. И вот тень покатилась по коридорам, все ощутили приближение Ашамаэля. Тогда вперёд выступил паладин, читая молитву. Подняв перед собой меч, он двигался навстречу своему брату, приближающемуся из мглы, и перед тенью выросла стена света, словно клин, рассекая черноту. Силуэт паладина слился в сияющее размытое пятно, он был подобен яркой звезде, солнцу, противостоящему ледяной темноте космоса. Один, против сил самой Бездны, которые воплотил его брат. Стены темницы содрогнулись от ярости короля-чародея. Воин ощутил удар, чёрный силуэт вновь замахнулся, и вновь камень задрожал от неудержимой силы мага. Два огненных глаза вспыхнули во мгле, прожигая душу Файрана.

— Подумай хорошенько, братец… — паладин чётко услышал голос Ашамаэля. — Хочешь ли ты служить слабому королевству жалких… Эльфов? Под началом слабого, недалёкого Кайириана? Ты сам видел, как он слаб! Как бросил трон! Или встанешь рядом со мной, будешь править сильной империей гордых эльдар? Тебя ждёт слава! Тебе нужно всего лишь дать мне пройти и покончить с этой игрой. Решайся, брат!

Но свет вспыхнул лишь ярче.

«Ни за что я не предам свои идеалы… Своего короля…» — думал паладин, сжимая свой меч. Залитое светом лицо исказилось от напряжения. Каков же был соблазн опустить руки. Файран видел, насколько был силён его брат, насколько неудержим он был. Маги говорили, что у архимага был план. Но где этот архимаг сейчас? К чему эти тайны, эти сложности? Падаан был узурпатором! Но у него достаточно сил, чтобы удержать власть в руках, ему нужна лишь небольшая помощь… Под его властью порядок надолго воцарится не только в Сиралионе, но и вокруг него. Но какой ценой? Этот долгожданный мир будет просто некому нарушить. Вот какова цена правления Ашамаэля.

Паладин обернулся и возликовал. Заклинание Ашамаэля пало, и король с королевой оказались на свободе. Слабые и испуганные, они недоумённо озирались по сторонам. Глаза Таймириэль в ужасе расширились, как только она обнаружила борьбу за их жизни совсем рядом.

— Бегите! Я задержу его, — выкрикнул Файран, превозмогая нарастающее напряжение. Он осознанно говорил «задержу», ибо сомневался, что Ашамаэль пощадит его. Падаан пощадил бы. Но не Ашамаэль. Жестокий, беспринципный зверь. Его слова о правлении и славе… Всё ложь! Стоит лишь щиту пасть, и он погубит всех. Главное, чтобы архимаг успел. Впрочем, эти проклятые колдуны всегда всё успевают. В последний момент, будь они прокляты.

Чернокнижник неистово крушил преграду на своём пути, и вот свет померк, и барьер покрылся трещинами, сквозь которые проникали чёрные щупальца. А когда щит Файрана упал окончательно, тьма поглотила всё вокруг, и силуэт Ашамаэля почти пропал, остались лишь его пылающие глаза, очертания которых тут же метнулись вперёд. Паладин встал в боевую стойку, приготовившись к бою, и издал воинственный клич, но в ответ услышал лишь издевательский хохот. Король напал из темноты на беззащитного воина света, зазвенела сталь, посох выбил меч из рук. Паладин закрыл глаза, приготовившись к неизбежному, но вместо жгущей боли в груди он ощутил тупую боль в боку. Ашамаэль просто пронёсся мимо, отмахнувшись от брата ударом холодной стали. Файран отлетел в сторону и ударился о стену, потеряв сознание. Чернокнижник же, овеваемый ожившей тьмой и неудержимой злобой, понёсся вперёд. Вот он уже видел бегущих эльфов, а за их спинами останавливаются маги. Они разворачиваются, читают свои жалкие заклинания… Но они ограничены правилами, которые сами же придумали из страха!

Ашамаэль настиг магов. В ворохе огненных и электрических заклинаний врага, он добрался до своих врагов. Взмах руки, и их тела, словно куклы, поднялись в воздух, лёгкое движение кисти, и мышцы врагов обратились в кровавый фарш, взмах посохом, и кости их раздробились, а Ашамаэль уже был готов поразить короля и королеву, став полноправным правителем Сиралиона. До ушей мага доносились молитвы Таймириэль:

«Альмис, матерь эльфов и дочерь света… Сохрани детей своих, отведи тьму роковую…» — на что Ашамаэль вновь ответил издевательским хохотом, который, впрочем, тут же захлебнулся в вскрике ужаса. В момент, когда уже послышалось завывание голодных теней, готовых поглотить короля и королеву, когда тьма своими щупальцами дугой обступила беглецов, готовясь к последнему рывку, одинокой точкой вспыхнул белый свет, и запылал он ещё ярче, затмевая всё. Сияние Альмис, которая, казалось, лично явилась на помощь своим детям, обжигало кожу. Чёрный венец на голове чародея раскалился. Чернокнижник, ослеплённый божественным светом, почти ничего не видел, и перед его глазами стояли лишь два силуэта — Таймиириэль и Кайириан, не желающий бросать свою жену. Эльфийской королеве удалось призвать образ богини, которая словно щит встала на пути убийцы. Альмис же и вложила в руки эльфийского короля меч. Но король не успел применить оружие, и защита богини дала слабину. Чёрный посох прошёл сквозь силуэт светлой девы и устремился к королеве, но следующая преграда оказалась материальной, и на пути Ашамаэля встал сам Кайириан Сиралионский. Эльф был слаб, и лёгким движение чародей поднял меч короля, и перехватил его запястье свободной рукой.

— Узри же перед смертью, эльф, — с презрением в лицо монарху произнёс Ашамаэль. — Как умрёт жалкой смертью твоя жена! А следом в Бездну отправишься и ты!!!

Сверкающий клинок, подаренный богиней, полетел вверх, сверкнуло остриё чёрного посоха и молниеносно пронзило тело Таймириэль. На бледных губах королевы выступила кровь, глаза моментально остекленели.

— Прости меня, муж мой… Прости, Альмис… — прошептала она и упала на колени. Стоило отдать должное Ашамаэлю, удар его был точен и принёс Таймириэль почти моментальную смерть. Впрочем, вновь планы падшего эльфа были нарушены, ибо Альмис была полна решительности спасти хоть кого-то из эльфов, во взрыве ослепительных искр Кайириан исчез буквально из рук чернокнижника. Разумно было предположить, что богиня перенесла короля к своим сторонникам, и Ашамаэль, издав рык негодования, ринулся в тронный зал.

Король-чародей успел в зал раньше Кайириана, и там он уже возглавил своих сторонников, стянувшихся к тёмному королю. Немногочисленные Морн-Тир и минотавры стояли среди солдат и офицеров Сиралиона, тут же был и Паскрир с Минтариром, но чернокнижник не увидел более эльдар высокого ранга. Что примечательно, здесь были почти все, кто прошёл с тёмным королём путь от вражеской столицы до тёмного храма. Многие рыцари были здесь. Ашамаэль стоял подле трона, а рядом с ним — верная советница. Она напряжённо молчала. Но Скаррестинуор так и не явился…

Наконец томительное ожидание прервалось, и дверь тронного зала распахнулись. На пороге показался Кайириан Сиралионский, уже облачённый в латы, которые стали ему велики. За его плечами — светлая гвардия и армия Сиралиона. Но стоило им оказаться в зале, Ашамаэль взмахнул руками, и по белым стенам зала пробежал мощный магический заряд, захлопнувший мощный барьер за спинами сторонников светлого короля. Чёрно-фиолетовая паутина накрыла не только двери, но и окна, коверкая свет. Зал накрыл пугающий полумрак, наполненный магическим мерцанием. Искаженец всё рассчитал, исключив вмешательство архимага и его колдунов раньше времени. С ними он разберётся позже. А рядом с королём Ашамаэль увидел своего брата, всё ещё облачённого в тюремные лохмотья. Но меч он держал уверенно.

— Это конец, Ашамаэль! — в ярости вскрикнул Кайириан. — Ты проиграл эту войну! Прислушайся же к голосу разума, как ты сделал это однажды, и сдайся. Тебя ждёт справедливый суд…

— Я привёл твой народ к победе! — маг подался вперёд. — Я стал королём лучше, чем ты! Эльфы! Неужели вы верите столь слабому королю?! — он взмахнул рукой, обводя собравшихся вокруг, взглядом ища поддержки во взглядах воинов.

— Ты был когда-то примером, ты был солнцем для многих из них, но сейчас мысли твои темны, — Кайириан, ведомый чем-то неизвестным, и сам подался вперёд. — С того момента, когда ты предал Сиралион, отдавшись тёмным силам, тебе нет более места здесь. В свой последний час одумайся!

— Да что ты говоришь? — ядовито хохотнул Ашамаэль. Сторонники узурпатора и короля встал друг перед другом вооружённой стеной. Но королевских приспешников было больше. — А что скажете вы, эльфы? Верите ли вы своему королю? — вновь маг задавал этот вопрос, уже обращаясь к светлому войску и указывая посохом на Кайириана. Голос его, овеянный чарами, проникал в разум каждого. — Эльфы, вы птицам подобны! Со мной вы взлетите ввысь, будете править на небе и земле! Вы вернёте величие предков. Но ваш король заставляет вас считаться с мнениями людей! С мнением смертных! Это ли удел великих? Это ли удел расы королей?!

— Гордость и тьма ослепили тебя, — Кайириан был всё ближе к ледяному трону и Ашамаэлю. Тревожный взгляд Шейлин метался от одного монарха к другому, но искаженец не видел вокруг себя ничего. Сверху вниз взирал он на своего соперника. И всё ещё витали в воздухе слова короля-чародея: «Вы птицам подобны…». Он сеял сомнения в рядах королевских сторонников.

— Так останови меня! — вскрикнул чернокнижник, поняв, что миром они ничего не добьются. К тому же он ощутил, что щит пытались пробить — архимаг прибыл. С такими врагами лучше всего разбирать поодиночке. Ашамаэль величественно взмахнул рукой, уже видя, как развернулся Файран.

«Малолетний подлец решил разобраться со щитом…» — подумал чародей. — «Что ж, ты будешь первым!»

Зазвенела сталь обнажаемых клинков, и эльфы уже двинулись друг на друга. Падший эльф прочёл заклинание и начал подниматься в воздух, подобно огромному коршуну. Но зарождающийся бой прервал женский крик:

— Довольно! — вновь ярчайшая вспышка света, но на сейчас раз за спиной узурпатора. Мощная волна ударила чародея в спину, отправив того в полёт раньше времени, и лишь одна мысль прокатилась в разуме мага:

«Проклятый свет! НЕНАВИЖУ!» — на самом деле Ашамаэль не обманывал себя, и отлично понимал, что он стоит на самом острие лезвия. Поражение близко. Но, на сей раз, удивлён был не только искаженец, все эльфы замерли в ужасе, взирая в сторону ледяного трона, ибо им предстало то, что никто за свою долгую жизнь не видел никогда.

Ашамаэль упал к ногам самого Кайириана, но тут уже был слишком занят созерцанием нового участника происходящего вокруг безумия. Ашамаэль увидел Шейлин, овеянную бело-лазурным светом, всё выше она поднималась в воздух, а за её спиной красовались в полном размахе два белоснежных крыла. Вот во вспышках лазурного света появились ещё две пары крыльев, в воздухе закружили перья. Глаза Шейлин побелили, словно раскалились от гнева. Облачённая в сияние, она начала спускаться вниз.

— Сегодня довольно пролилось крови эльфов. Хватит, — в руках дева держала два узких меча. — Ашамаэль… Я не позволю продолжать тебе делать то, что ты делаешь. Много лет назад Отец послал меня следить за тобой, и всеми силами я скрытно пыталась направить тебя. Но всё было тщетно! Создатель видел твой потенциал, он видел, к чему ты стремился когда-то… Но боюсь, мне придётся ослушаться его наставлений, — Шейлин спускалась всё ниже. — Я позволю архимагу сделать то, что он задумал. Возможно, это поможет тебе переосмыслить свои поступки.

В то же мгновение барьер тёмного короля с треском лопнул, эльфы расступились перед архимагом и целым отрядом магистров, среди которых были и эльфийские. Два сильнейших чародея — Аркейд и Фирисий сурово взирали на замершего Ашамаэля. На лице падшего эльфа замерло отстранённое, загнанное выражение. Не то стон, не то рык, испустил чародей тьмы, и голос его был полон бессильной злобы и усталости:

— Живым не возьмёте! — и только сейчас краем глаза чернокнижник увидел Сакфир, чей силуэт мелькнул среди магистров. Это помогло вновь распалить ярость. Ашамаэль развернулся вокруг своей оси, описывая дугу посохом и сбивая с ног Кайириана, и выкрикнул заклинание. Тьма столбом ударила под Шейлин, опутывая ту чёрными оковами по рукам и ногам. Эльф развернулся к магам — те уже наступали, овеянные синеватым свечением. Их целью не было убийство Ашамаэля, они хотели пленить его, остановить. Падший атаковал, словно целый отряд магов, в воздухе засвистели ледяные стрелы, стужа окутала весь зал, вздымая к сводам его белый пар, застилающий глаза. Щит архимага в виде полусферы встретил напор мага тьмы. Узурпатор наступал, один за другим гибли магистры, но всё же они оказались сильнее, и сопротивление Ашамаэля не привело ни к чему, кроме как к новым жертвам. Ангел, освободившаяся от заклинания короля-чародея, вступила в схватку, и чернокнижник ощутил жжение в руках — сверкающие цепи постепенно захватывали его, и магистры смыкались вокруг кольцом. Заклинания били одно за другим, но обходили они бренную плоть, но добирались до самого ценного, что есть у чародея — его магии. Удар за ударом Ашамаэль ощущал, как магия покидает его, и с каждым заклинанием силы оставляли его. В глазах потемнело, и со звоном рухнул на каменный, раздробленный пол посох. Следом на колени рухнул и Ашамаэль. Последнее, что он увидел, перед тем как уйти в забытье, это лицо Сакфир, злорадное и торжествующее, и нечто чёрное накрыло мага с головой. Безвольное тело падшего эльфа рухнуло на ледяной пол.

Ашамаэль, к своему изумлению, очнулся вновь в тронном зале, приведённым в изначальный вид, а вместе с ним проснулась и злоба. Нет, не ярость, сжигающая всё изнутри. Злоба, тлеющая в разуме целую вечность, из раза в раз напоминающая о себе назойливым жжением, словно уголь. Оно наполняло желчью грудь и горло, светилось презрением в полуприкрытых, безразличных глазах. Иллюзия спала, и теперь на бледном лице и волосах виднелись алые следы засохшей крови.

Подняв голову, Ашамаэль понял, что запястья его сковывают цепи, а под руки его держат два Антан-Тир. Очевидно, маги решили, что ренегат недостоин носить мантию магистров, и тёмный маг был облачён в простую серую робу послушника. От шеи и пояса Ашамаэля к магам вокруг тянулись еле заметные прозрачные цепи, мерцающие лазурным светом. Среди магов была Сакфир, там же стояли и Файран, и Шейлин. Впрочем, даже они все не могли до конца сдержать магическую силу падшего эльфа, и Ашамаэль собрал свою волю в кулак, чтобы дать свой последний аккорд. Тёмная мощь забурлила в жилах искаженца, и тот с усмешкой увидел, как Файран нахмурился, да и все маги напряглись.

Повернув голову, Ашамаэль увидел Фирисия, который держал в руках его чёрную корону. Статный маг не смотрел на своего некогда лучшего ученика. А подняв глаза, маг, наконец, увидел Кайириана Сиралионского и архимага. Вокруг них стояли эльфийские солдаты, там же были и те, кто когда-то был на стороне Ашамаэля. Среди эльдар не было только Морн-Тир. Когда два короля встретились взглядами, Ашамаэль ядовито ухмыльнулся. Правитель был хмур и разбит, кажется, он даже ещё больше осунулся. Сиралионский владыка и Аркейд о чём-то говорили.

— Он очнулся, — сухо произнёс Кайириан. — Вы всё ещё уверены в своём решении? Он слишком опасен.

— Да, друг мой, — ответил ему Аркейд, положив морщинистую руку на плечо короля. — Там, куда мы его поместим, он сможет навредить разве что себе.

— Искренне на это надеюсь, — кивнул эльф и направился к пленённому колдуну. — И так, Падаан Файон, я думаю, не стоит перечислять всё то, в чём тебе обвиняю я и весь народ Сиралиона. Ты преступник, ренегат и убийца, и тебя нужно судить со всей строгостью законов нашего королевства. Но архимаг считает иначе… К сожалению, я вынужден считаться с его мнением. Посему без лишних слов при всех присутствующих здесь я передаю тебя в руки гильдии магов. По прибытии в их дворец Аркейд Таркорад вынесет тебе приговор и исполнит его. Но всё же я даю тебе последнее слово, Падаан Файон. Что скажешь ты?

— Ооо, — засмеялся чернокнижник. — Я скажу… Явившись сюда и вырвав трон из твоих слабых рук, я хотел привести Сиралион к победе, к процветанию. Я считал, что мой народ достоин большего. И я сделал это… Но когда ваш король погибал, вы, предатели-эльдар, не сделали ничего! — и вновь голос мага переходил к крику. — Вы стояли и смотрели!!! — эхом зазвенели слова Ашамаэля под сводами зала. И вновь речь его стала тихой. — Я презираю вас, эльфы. Вы — жалкое подобие тех эльдар, что жили когда-то. Я презираю и проклинаю вас… — неожиданно для всех, маг тьмы рванулся в цепях, словно из последних сил желая дорваться до короля. Эльфы вздрогнули. — Я проклинаю тебя, Кайириан Сиралионский!!! — и тёмная энергия, накопленная Ашамаэлем, вышла вместе с его истошным криком. Слова мага не были пусты, он действительно вложил в них сильное проклятие, но с тем самым душу его заполнила холодная пустота. Ашамаэль больше не ощущал магию. — Проклинаю тебя, и весь твой род… Никогда более тебе подобным не править Сиралионом…

— Заставьте его замолчать! — испуганно бросил архимаг, но было уже поздно. Один из Морн-Тир быстро исполнил просьбу колдуна, и тяжёлый удар древком копья настиг Ашамаэля. Ренегат вновь потерял сознание, а в зале повисла гнетущая тишина. Присутствующие эльфы испуганно молчали, замер и Кайириан, со смесью презрения, отвращения и страха на лице.

— Уводите его отсюда… — лишь сказал он. — Уводите, пока я не передумал.

На сей раз, открыв глаза, маг тьмы увидел перед собой полу-зимний пейзаж перелесков Сиралиона. Слышалось фырканье лошадей и стук колёс. Ашамаэля поместили в клетку, словно зверя, и теперь увозили прочь. Впрочем, эскорт был эльфийским — рыцари-эльдар сопровождали магов.

«Надо же…» — безразлично подумал маг, взглядом находя своего брата. — «Этот сопляк тоже здесь…»

Паладин уже был облачён в свои сверкающие латы.

«О Бездна, как же глаза болят из-за этих бликов… Кажется, я начинаю понимать, для чего ни так драят свои доспехи!» — поток мыслей Ашамаэля был неторопливым, даже ленивым, чего не бывало ранее никогда. Столь же лениво он обнаружил, что посоха его поблизости нет. Но тут взгляд его наткнулся на женщину. Она была высока, выше любого из смертных мужчин. Рыжеволосая, фарфорово-бледная дева, кажется, почувствовала на себе взгляд тёмного мага.

— Вижу, у тебя полно вопросов, чернокнижник, — произнесла она. — И я готова ответить на них, раз так получилось…

— Тебя действительно послал Создатель? — равнодушно произнёс маг, хотя в его взгляде всё же читалась смесь страха и презрения. Не спеша он рассматривал Шейлин. Она была облачена в лёгкие доспехи, хотя большую часть её тела всё же скрывала ткань. И крыльев за её спиной не было. Хотя, это разумно… Ангелы в мир смертных являются не так часто, чтобы щеголять крыльями при всём народе.

— Да, — Шейлин замолчала надолго. — И у меня есть причины тебя ненавидеть. Отец уже тогда был на грани гибели, но он сказал, что моя миссия важнее. Понимаешь, чернокнижник, я бегала за тобой, когда пала ангельская рать! Я должна была быть там в тот час, когда Отец нуждался во мне. Но и здесь я не добилась успеха. Сотни лет, Боже…

— Неужели ты и правда всё это время следовала за мной? — в безразличном тоне мелькнуло недоверие, а глаза презрительно прищурились, глядя на Шейлин. Она шла пешком рядом с повозкой, а не ехала верхом.

— Да. Я пыталась как-то направить тебя… Мне пришлось сменить сотни образов. Но всё было зря. Даже побеждённый, ты сумел нанести последний удар. Из-за тебя Сиралион может даже не дожить до освобождения Низвергнутого.

— Туда ему и дорога, — сухо бросил Ашамаэль.

— Ты не говорил так год назад, — заметила ангел. — Что изменилось?

— Ты сама всё видела. Эльфы столь же равнодушны и мелочны, как и люди. Но мне казалось…

— …Казалось, что именно твой вид достоин жизни, и именно твоя раса лучше всех? — закончила за мага ангел. — Мне страшно это говорить, но я тебя понимаю. Всегда кажется, что они достойны помощи… Но многие из смертных, кажется, пытаются доказать нам обратное. И мне всегда казалось, что мы — ангелы — самый светлый и достойный род, те, кто служит Богу. Но Низвергнутый доказал всем обратное. Ангелы — те же смертные, но с бессмертными душами. Мы точно так же подвержены ссорам и сколкам. Но если ссора двух братьев здесь приводит к малым последствием, то рознь между братьями в войне богов привела к катастрофе.

— Что? — хмыкнул падший эльф. — На небесных сводах не хватает солдат?

— Да, — серьёзно кивнула Шейлин. — Мне страшно подумать, что будет, когда Он освободится. А это ведь вопрос времени, благодаря тебе, — тут голос девы сделался тише, взгляд устремился на Файрана. — И твоему брату.

— Ему? — фыркнул Ашамаэль.

— Именно. Ты же знаешь, он тоже был там. Светлому существу освободить Тьму даже проще… Он сам не ведал, что творит. Ашамаэль, послушай меня, я вижу, что помыслы твои… смутны. Ты сам не знаешь, чего хочешь. Но я прошу тебя, когда всё начнётся, и если ты вдруг останешься жив, ты должен быть на стороне смертных. Помни, ты и сам смертный, а под властью Его никому из живых не остаться при своей душе. Он желает смерти всем без исключения.

— Ты сама-то понимаешь, что несёшь, ангел? — ядовито отозвался Ашамаэль. — Как только ваш Низвергнутый выйдет из Бездны, каждый чернокнижник встанет под его стяги! Почему я должен быть исключением?

— Ты ненавидишь Его, — произнесла Шейлин. — И ненависть твоя сильнее страха. В сплетении нитей судьбы ты — ничто. Ты давно своими деяниями вершишь свою судьбу сам, и ни один из богов не примет тебя.

— Что, даже «всепрощающий» Отец отвернулся? Какое разочарование! — маг тьмы не уставал язвить. Ему попросту ничего больше не оставалось. Но в глазах ангела вспыхнул гнев, и маг испуганно прикусил язык.

— Я говорю тебе о серьёзных вещах, эльф! Ты что, смирился со своим поражением? Я никогда в это не поверю, — хотя маг и не видел, рыцари, сопровождавшие повозку, незаметно косились на своего пленника через забрала шлемов. Конечно, разговор серафима и мага тьмы не мог не заинтересовывать их. — Рано или поздно ты вновь будешь свободен. Или мёртв… Но после смерти ты не последуешь судьбе ни одного из умерших. Твой личный Ад будет страшнее всех. Поэтому подумай хорошенько. Я пыталась остановить тебя, заставить изменить выбор, пока это было не поздно. Но ты сделал его. Я знаю, ты боишься смерти. Ты боишься этой неопределённости, этой пустоты. Ты можешь избежать смерти до срока, но для этого ты должен противодействовать своему повелителю. У тебя одного из немногих есть величайшее оружие против Него — его же дар.

— Довольно! — Ашамаэль недовольно поморщился, жалея, что сам поддержал разговор. — Может, ты ещё скажешь, что сама меня вытащишь из этого дерьма, если от этого будет зависеть судьба мира?!

— Вытащу, — уверенно кивнула Шейлин. — Здесь, среди смертных, я поняла, что не всегда свет может противостоять грядущей тьме.

Эскорт стремительно продвигался на юг, где среди магических равнин и лесов была сокрыта цитадель колдунов. На границах эльфийские воины покинули магов, но Шейлин и Файран остались. На юге длань Дартазаэля ещё не накрыла землю, и здесь уже вовсю властвовала весна. Перед Ашамаэлем развернулось неповторимое зрелище: ярко-зелёные холмы и заросли орешника, среди которых лазурью сверкали узкие рукава рек и пятна озёр. В яркой зелени розовела цветущая вишня, вскоре стали встречаться яблоневые заросли. Даже небо здесь казалось чище и ярче. Чем дальше магов вела каменная дорога, петляющая среди зарослей и озёр, тем выше становились леса, но даже в них было светло. Среди стволов мелькали силуэта лесных жителей — колдовских существ, совсем не похожих на людей. Ашамаэль не раз видел, как в тени показываются большие тёмные глаза. Но местные существа были уже достаточно умны, чтобы не показываться людям на глаза. Люди злые и корыстные в большинстве своём, даже маги — это они усвоили быстро. Но существа, бродившие среди кустарников юга — не самое странное, что здесь происходило. Когда повозка в очередной раз выехала на поляну и поднялась на холм, крупная тень закрыла солнце, и тут же разум мага оживился.

«Неужели прилетел?» — конечно, Ашамаэль думал о Скаррестинуоре, что так и не показался на землях эльфов. Но тут же чернокнижник жестоко отругал себя за подобную наивность, хотя лёгкое удивление всё же пробилось во вновь охладевающий разум. В небесах бесшумно парило огромное плоское существо, похожее на скатов, что водятся в восточных тёплых водах. Невиданный зверь невозмутимо проплыл над магами и скрылся где-то за лесами. Из всех присутствующих лишь Файран удивлённо задрал голову, и чуть было не выпал из седла. Ашамаэль припоминал, очень смутно… Ведь он учился в этих краях. Но сотни лет назад даже на юге не были столь сильно активным магические жители этого мира. Сейчас же в этих края они уже полностью вытеснили обычных зверей — маг понял это, не увидев ни одного простого животного, даже птицы здесь были особые. Но от того более опасные.

Впрочем, все эти яркие краски для мага были ничем. Всё вокруг в его глазах окрасилось в тусклые серые оттенки. Ему было плевать, настолько сильно, что даже начинало клонить в сон. Но Ашамаэль не позволял себе уснуть. Он сам не мог понять, зачем.

Прошло уже много времени, и Ашамаэль даже не уловил, как его тюремщики применили магию, чтобы ускорить путешествие, ведь путь лежал почти на самый конец материка. Повозка выехала из тени очередных зарослей, и Ашамаэль увидел обширное пустое пространство. Такие же поля и холмы, где всё так же цвели деревья… Но маг тьмы знал, что сейчас произойдёт. В алеющих небесах сверкнула сине-изумрудная нить, и ранее невидимый магический щит раскрылся, словно книга. В ярких вспышках окно становилось всё шире, подобно волне перед её границами вперёд бежали изумрудные жилы и руны, стремясь далеко вверх, к самым облакам, что лениво тянулись белыми полосами по вечернему небу. Барьер раскрывался, должно быть, около минуты, но уже вскоре можно было видеть все его очертания, уходящие куда-то далеко. А за магическим заграждением магам и изумлённому паладину предстала магическая цитадель, центр всего колдовства, что существовало на этом материке. Мерцающей изумрудной стеной на много километров вверх вырос дворец магов. Ребристые стены были ни с чем несравнимы в своём величии. Но выше стен вверх вздымались башни магов, самой высокой была та, что в центре — она поднималась до самых облаков, бросая вызов и соперничая с высотами Таланиии и гор Андатари. Дворец своей тенью накрыл многие километры леса.

Ашамаэль с кривой усмешкой смотрел на искренне поражённого Файрана. Он привык видеть смерть, чудовищ и нежить, а магия в его глазах рисовалась как нечто опасное, страшное и неописуемое. Ему не доводилось видеть тех чудес, что видел Ашамаэль. И ему никогда не понять этого, ибо чудеса, даруемые непосредственно богами в основном довольно скудны и неуловимы, хотя и прекрасны по-своему. Дворец окружали невысокие, но полные магии, стены, за ними — сады, составленные из неведомых простым обывателям деревьев и растений. Цветущие всеми цветами радуги круглый год, они приносили успокоение и отдых магам, работающим здесь. Высокие врата треугольной формы впустили повозку в сам дворец. Со всех сторон стекались маги и юные адепты, которым выпала честь учиться здесь. В изумрудном полумраке ехала повозка, ведомая тёплыми огнями магических кристаллов. Ашамаэль, даже отделённый от своей силы, чувствовал бурление магии здесь. А ещё он ощущал на себе десятки взглядов. Каждый адепт, каждый ученик знал о маге-ренегате, высшем эльфе, который первым из своего рода смог обуздать тёмную мощь Бездны. Чернокнижник подозревал, почему маги решили сохранить ему жизнь. Ни за что они не упустят такой предмет изучения.

Но когда повозка остановилась, и Ашамаэля под стражу взяли два каменных голема, выполненных в виде древних воинов, вооружённых копьями, повели его совсем незнакомым путём. Мага радовало одно — шли они впятером, не считая големов. И ни души больше. Похоже, его вели по каким-то запретным путям, о которых не было известно рядовым магам, да и сам искаженец видел эти места впервые. Здесь не было украшений, даже кристаллы под треугольными арками коридора не висели. Тут, казалось, сами изумрудные стены лучились мягким, неуловимым светом. А вдоль стен стояли каменные воины, подобные тем, что эскортировали мага.

Они шли долго, но Ашамаэлю было плевать. Погружённый в свои мысли он просто шагал вперёд. Но тут перед ним словно из воздуха выросли двери. Появилась какая-то заминка, но вскоре двери открыли, и в глаза ударил яркий свет. Эльфу пришлось прикрыть глаза скованными руками. Нельзя было точно сказать, откуда он исходил — магу показалось, что в огромном зале, куда вели двери, где-то внизу пылает целое солнце. Зал был в форме шара, гигантской сферы, могло даже почудиться, что эта сфера занимает половину всей магической цитадели. К высокому потолку тянулись исполинские цепи такой толщины, что казалось, что они попросту не могут принадлежать людям, простым смертным. Выше виднелись балконы и площадки, на которых уже ждали другие маги. Судя по всему, дорожка, по которой вели Ашамаэля, была самой длинной. Он шёл с гордо поднятой головой, ощущая на себе взгляды магистров, чувствуя, как Фирисий буравит его спину суровым взглядом. Нет, он не побеждён…

Он обомлел, когда увидел то, что находилось внизу, в гигантской чаше, которую и держали цепи. Там было небо, и было солнце, а ещё ниже виднелись облака и земля. Но это было чужое небо. Невидимая плёнка обволакивала его. Маг даже ощутил дуновение ветра. Стоя у самого края, падший повернулся к своим тюремщикам.

— Что ты задумал, архимаг? Ты не позволяешь проиграть мне с честью, вместо этого ты приводишь меня сюда. Зачем?

— Мы не можем убить тебя, — произнёс Аркейд. — У Дартазаэля, если верить Сакфир, может быть только три чемпиона. Один из них — ты. И пока ты жив, другого не будет. Мы заточим тебя в другом измерении. Я вижу блеск в твоих глазах… Не думай, что всё это, — старик обвёл рукой зал. — Для тебя. Мы проводили эксперимент… Но в этом мире что-то пошло не так. Он начал умирать, и почти опустел. Там ты никому не принесёшь вреда, а если решишь разрушить его… Тебе же хуже, тогда ты будешь коротать срок в пустоте, среди руин и ветра, — архимаг резко развернулся и, не сказав более ни слова, удалился. Следом за ним без единого слова зал покинули и Шейлин с Файраном. Остался только Фирисий, видимо, для того, чтобы привести приговор в исполнение. Оковы исчезли.

— Ты должен быть благодарен, — сухо произнёс он. — Архимаг позволил тебе избежать позора и публичного унижения. Твоё падение увидят лишь немногие магистры.

— Благодарен? — горько усмехнулся падший. Загудел ветер, раздувая белые, растрёпанные волосы, скидывая пряди на лицо. — Я был бы благодарен, если бы он сражался со мной до конца!

— Глупец… Ты слишком молод, чтобы тягаться с архимагом, — надломанным голосом гаркнул колдун.

— Однажды я чуть не победил его! — парировал маг, взмахнув рукой. Тут же каменные пальцы с треском сомкнулись на запястье, эльф изогнулся от боли.

— Только лишь потому, что Аркейд был добр к тебе. Он правда хотел помочь. Скажи мне, Падаан, почему ты выбрал этот путь?

— Вспомни свои слова, старик, — прошипел Ашамаэль, подавшись вперёд, скованный крепкой хваткой голема. — «Не смей, слышишь, не смей предавать свою мечту! Никогда!» — так ты мне говорил. Я всегда был слабее сверстников, и я мечтал о могуществе. И я достиг его!

— Что ж, — произнёс Фирисий и поднял руку. Чаша вспыхнула изумрудным пламенем, языки его поднялись к потолку, заливая всё вокруг ослепительным светом. — Упивайся своей мощью.

Лишь лёгкое движение голема отправило мага тьмы в долгий полёт. Ашамаэль расслабился и закрыл глаза, наслаждаясь падением. Изумрудное пламя окутало его, и вскоре гул полёта в ушах стих. Двери темницы захлопнулись.