Скорость. Назад в СССР 2

Глава 13

Я спрыгнул и как только коснулся подошвами грунта увидел, как в оконный проем высунулся атлетически сложенный мужчина. Он всего лишь мгновение смотрел на меня, а потом забасил:

— Э, парень, ты что тут делаешь? Ну-ка стой!

Он повернулся к своим, выпалил, какую-то фразу на грузинском, и спешно полез через оконный проем наружу.

Но я уже бежал обратно к соседскому участку, не чуя под собой ног.

Теперь я понял, что это выражение имело под собой физическую основу. Я даже не заметил, как оттолкнулся и сходу перепрыгнул, нет — перелетел через соседскую ограду.

За мной гнались. Кто-то кричал взаимоисключающие команды, которые меня всегда удивляли своей крайней нелогичностью.

— Стой! Стой, кому говорят! Если поймаем — хуже будет!

И так понятно, что от преследователей не стоит ждать ничего хорошего. Зачем стоять?

Я рванул в проулок к велосипеду, спрятанному в кустах. Шансов оторваться от преследователей на машинах, прямо скажем, нет совсем.

Но если уходить от погони по тропинками между домами, там где не проедет автомобиль, то у меня было преимущество перед перед всеми, кто гнался за мной за рулем или пешком.

Я очень надеялся, что за время моего пребывания под стенами сруба велик никто не нашел и не скомуниздил.

Во дворе царила суета, я слышал звуки заводившихся моторов, перегазовок и характерные стенания вазовских редукторов, работающих на задних передачах.

Через распахнутые ворота одна за другой выезжали Жигули по насыпи из известкового щебня, шурша покрышками и щелкая камешками.

Добрался до кустов. Вот он. Слава Богу. Не тронут. Лежал так же, как я его и оставил.

Путь на Пионерскую улицу мне заказан, там меня прижмут к заборам, как пить дать.

Я быстро покрутил головой и выбрал направление.

Вскочив на велик, я втопил педали так сильно, что колесо провернулось с пробуксовкой.

Из под шины вырвался фонтанчик пыли и мелких камешков.

Разгоняясь, я постарался ехать прямо посередине узкой дорожки. Почти тропинки.

На шум отреагировали практически все местные малаховские собаки, подняв невообразимый лай и гвалт.

Где-то сзади слышались голоса бегущих за мной людей. Преследователи разделились на две группы, тех, что на авто и тех, что пешком.

Уже окончаельно стемнело. Фонари в округе не горели. Я с трудом различал дорогу по которой ехал. Лишь бы не наехать на камень, валяющуюся деревяшку или корень дерева.

Мимо стремительно проносился забор за забором. Хозяева захлебывающихся истошным лаем собак, зажигали свет на террасах и во дворах и выскакивали на улицу посмотреть что случилось.

Краем глаза, между мелькающими домами, я видел, что справа по «Центральной» улице, обгоняя меня, несутся две машины, которые я видел на стоянке перед домом Махарадзе.

Быстрее, Каменев, быстрее! Машины с «Центральной» улицы повернули налево.

И теперь шли впереди перпендикулярно моему маршруту. Они неожиданно выключили фары. Скоты.

Хорошо рассчитали время. Мой переулок заканчивался. Секунд через пятнадцать-двадцать я должен был бы выскочить прямо им под колеса.

У них преимущество, они знают географию. А я тут, как слепой, приглашенный на чужую обедню.

Хрен вам, а не Саню Каменева. В пяти метрах еще один узкий переулок, тоже перпендикулярный.

Я дал резко назад по педалям и слыша звук трущегося о грунт заблокированного колеса, оставил позади себя длинную тормозную полосу.

Секунду постояв на одной ноге с наклоненным в бок велосипедом, я оценивал свои перспективы.

Не раздумывая, я повернул вправо и погнал в противоход машинам в сторону «Центральной» улицы.

Вопрос не в том, что водилы на машинах очухаются и вернуться за мной на центральную обратно, очухаются и вренуться. Вопрос был в том, ждал ли меня еще кто-нибудь на центральной.

Сзади снова послышался топот и тяжелое дыхание пеших преследователей.

Задыхаясь от непривычного бега, они что-то кричали друг другу. Наверно все же заметили, что я ушел вправо.

Где-то позади я снова услышал встревоженные голоса, переговаривающиеся на грузинском.

Звуки захлопывающихся автомобильных дверей.

Снова взревели вазовские моторы. Зажглись фары.

Но я уже выскочил на центральную и на большой скорости пересек ее.

Молодец Каменев, правильно мыслишь! Ищите меня свищите.

Подбодрил я себя и опять скрылся на узких тропинках частного сектора.

У меня образовалась небольшое преимущество.

Но каждый гонщик знает — как бы не хотелось передохнуть останавливаться было нельзя.

Надо закреплять. Только вперед. Только когда оторвусь можно поискать место для привала.

Откуда-то сзади фары осветили мой путь, узкую тропинку по которой я ехал.

Неужели они тут пролезут?

Ведь слишком узко для машины.

Прищурившись оглянулся через плечо. Это было ошибкой.

Я не увидел, как передним колесом наехал на препятствие. Это был валяющийся ровно посередине тропинки кирпич.

Его оказалось достаточно, чтобы я вылетел из седла и завалился вместе с велосипедом на бок.

Уже в полете я сообразил, что машины действительно не проехали бы по узкому переулку. Они остановились, чтобы осветить его.

Те что бежали за мной пешком, стояли в полусогнутом положении, наклонив туловища вперед и опершись ладонями о бедра. Они тяжело дышали.

Теперь я снова обнаружен. Колесо моего железного друга было скручено в восьмерку. На таком далеко не уедешь. Мое преимущество добытое таким с таким трудом таяло на глазах.

Но сдаваться я не собирался.

— Эй, биджо, ну-ка стой!

«Снова по мою душу».

Кто-то раздавал приказы.

Преследователи тронулись в мою сторону.

Их подгоняли киками и они ускорились, но все еще шли шагом.

Я пока никак не реагировал, пытаясь посчитать, сколько их человек.

Нужно было принимать решение — уходить в отрыв дальше или найти что-нибудь тяжелое и вступить в драку.

Я все еще сохранял дистанцию и пока преимущество было на моей стороне.

Во мне проснулся звериный инстинкт. Я был готов каждому расшибить голову этим самым кирпичом, послужившим причиной моего падения.

Но разум возобладал. Моих преследователей человек десять-одиннадцать. Даже если я раскидаю троих-четверых, на остальных мне просто не хватит времени.

Кричал и подгонял всех мужик, прической похожий на композитора Шаинского.

«Поехали! поймай меня, плешивый, если сможешь»

Я подбодрил себя и бросился вправо в проулок мимо крайнего забора белоснежного цвета.

— Ну ка стой! Ты охренел, что-ли, дурачок? Стой, кому говорят! — я заметил у Плешивого в руке ствол.

Остальные бросились за мной.

Но я уже набирал скорость. Я не успел устать на велике, только хорошенько разогрелся.

Тренированное тело стремительно несло меня от преследователей на боковую улицу.

Те, кто за мной гнался, кто за будто не ожидая, что я наплюю на приказы плешивого, остановились на несколько секунд и вопросительно смотрели, ожидая новых указаний.

Но их не последовало, плешивый грязно выругался и повторил приказ. Только после этого они бросились вдогонку.

В эти секунды замешательства я еще больше разорвал дистанцию.

Я больше не терял драгоценных секунд и не оглядывался на их окрики, но теперь преследователи тоже набрали темп и бежали за мной метрах в ста.

Тем, кто никогда не уходил от погони или от грозящей опасности могло бы показаться, что со метров совсем небольшое расстояние.

Что мои шансы, оторваться совсем невелики.

Но каждый гонщик знает, что даже если ты пешком, то сто метров — это целых двенадцать секунд форы.

Это огромное время. Я раньше них увидел, что проулок заканчивается пустырем, за которым меня ждали дворы, заставленные типовыми пяти и семи этажными домами.

Между ними во дворах встречались детские площадки с горками ракетами.

Я бежал мимо них и видел нарисованных на них героев советских мультфильмов. Волка и зайцем, Чебурашку, Гену и Шапокляк.

Они безразлично с улыбкой взирали на происходящую погоню своими черными зрачками.

И лишь одна Шапокляк, как мне показалось, смотрела на меня с сочувствием и явно была на стороне убегающего. Она предостерегающе держала указательный палец вверх

В моих планах было оторваться и нырнуть в какой-то из подъездов, а затем замереть, укрыться, но глядя на Шапокляк, я почему-то передумал.

Поэтому я свернул направо и побежал по бровке пустыря, по границе частного сектора.

Внезапно я обнаружил последний переулок справа, не раздумывая нырнул в него.

Толпа бегущая за мной должна была выскочить на пустырь секунд через пять-шесть.

Это и есть та самая отличная фора. Я смогу мчать по последнему переулку еще метров семьдесят.

Толпа выбежит на пустырь и остановится им надо будет решать куда я делся. Если они хорошо организованы, то часть побежит к жилым многоэтажкам, другая за мной.

Если же нет, то они простоят, как истуканы с полминуты, пока определятся с дальнейшими действиями.

Переулок заканчивался поворотом направо, метров тридцать я пробежал по прямой, а потом сразу налево за угол.

Этот зигзаг дал мне возможность еще шесть или семь секунд оставаться вне поля зрения.

Мысли об этом придали мне уверенности. Я чувствовал, как мышцы разогрелись от интенсивной работы. Стоило бы немного прибавить.

В темное у забора я заметил старое чучело. Стянув на ходу потрепанный плащ и кепи, я быстро напялил их на себя.

Где меня определенно не будут искать?

Все верно, у дома Махарадзе. К тому же, возможно, я смогу узнать еще что-нибудь интересное, записать номера всех машин и сосчитать общее количество участников шайки.

Мне снова нужно на Центральную, выход на нее должен был быть где-то здесь.

Прямо и налево. Похоже придется куковать до утра, последняя электричка уже ушла.

Еще немного и я скроюсь от них. Я представил, как мои преследователи будут материться в безуспешной попытке отыскать меня в округе.

«Быстрей, быстрей, Каменев, что за хрень, где эта Центральная?».

Мне показалось, что я случайно не туда повернул. Но все же я решил дойти до конца.

Я бежал не сбавляя хода пока не уперся покосившиеся в голубые ворота. Предприятие? Парк? В темноте не разглядеть.

Подойдя к ним я дернул, но они были заперты на огромный замок. Может в калитку?

Я с силой потряс ее, убедившись, что этот путь к отступлению отрезан, побежал обратно по переулку.

Не очень приятные ощущения, когда понимаешь, что преимущество снова улетучивалось.

Бороться, искать, найти не сдаваться. Я верил, что фортуна сегодня на моей стороне.

Иначе зачем я увидел встречу Чингачгука и Андропова, услышал про затирщиков и мешал, узнал о существовании Марата.

Я снова бежал. Впереди в метрах пятнадцати еще проулок, на этот раз влево. Сзади раздавались возбужденные голоса

— Где он? Куда он побежал?

— Перекрывайте ему выход на переулке у тринадцатого дома, гоните его на фонтан!

— Скорее, скорее! Это щенок не уйдет!

Меня скрывала темнота, но уже различал топот четырех или пяти преследователей.

«Глупо, глупо вот так попасться». Пока мне везло. Надо понять, как их запутать.

Я решил пропустить их мимо себя и ушел в тень большого дуба.

Теперь я их видел. Их было четверо, вместе с Плешивым. Теперь он возглавил пешую погоню.

Они приостановили бег, встали, пытаясь отдышаться.

— Так, отсюда он не мог никуда уйти незаметно. И добавил что-то на грузинском про «тупик»

— Да. Он где-то здесь.

— Пацан, давай выходи. Не бойся.

«Ага, счаз. Возьму и выйду. Дулю тебе, Плешивый или ищи, или проваливай!»

Я изучал пути к отступлению, если все же плешивый решит обыскивать это пространство.

Бетонная стена напротив увенчана колючей проволокой по верхнему краю. Перемахнуть — не вариант, стена совершенно гладкая метра три в высоту.

Но искать выхода не пришлось. Преследователи нерешительно переговаривались, пока Плешивый не дал команду идти дальше. Они пошли направо.

Я выждал достаточное время, а затем отправился противоположную сторону.

На заборах парков не может быть колючей проволоки. Значит это предприятие.

Оставаться здесь долго нельзя следом пойдут другие. Или могут заехать сюда на машине, тогда — дело труба.

Нужно найти проход на Центральную улицу. Я немного подумал и продолжил движение.

Со второго раза мне это удалось. Я напялил себе на макушку головной убор с чучела — это оказалась клетчатая шерстяная панама светло коричневых оттенков и длинный плащ, такого же цвета.

Если бы у меня была удочка, то я походил бы на деда-рыбака, отправляющегося на рыбалку к рассвету.

Выйдя на обочину Центральной и посмотрев по сторонам, и не заметил ничего подозрительного и пересек ее в своем «маскировочном» одеянии.

Пройдя немного я снова свернул в очередной проулок, который теперь шел параллельно Пионерской.

Сам проулок уже казался знакомым. Но это была иллюзия. Все от того, что дачные домики были похожи друг на друга, как братья близнецы.

Где-то вдалеке я слышал отзвуки продолжающихся поисков, но теперь я понимал, что выбрал правильную стратегию и мои преследователи не скоро сообразят, что в той части поселка меня нет.

Мало по малу я приблизился к дому Махарадзе и стоя в тени решил понаблюдать за ним издалека.

Машины Марата уже не было во дворе. Вероятно он уже уехал не дождавшись моей поимки.

Окна по-прежнему были распахнуты настеж и женщины собирали со стола. В комнате кроме них находилось двое мужчин. Котэ и один из его головорезов.

Давид или уехал, или участвовал в моем преследовании. Мне предстояло решить, где я собираюсь переночевать.

Взгляд мой снова упал на домик соседей братьев, через который я проник в «святая святых».

Если я найду лестницу, то на втором этаже я видел слуховое окно и которого устроить отличный наблюдательный пункт.

Я уже собирался двинуться в ту сторону, как услышал у себя за спиной приглушенное рычание.

Я медленно обернулся и увидел пса. Это был здоровый кобель немецкой овчарки показывающий мне клыки.

Теперь мое одеяние скорее было помехой и даже «красной тряпкой» для пса.

Я вспомнил воскресные выпуски «Служу Советскому Союзу», в которых показывали, как натаскивают служебных псов.

Мой плащ рыбака, как раз напоминал тренировочный балахон в котором убегал «нарушитель».

Я стал очень медленно снимать его с себя, приговаривая при этом псине ласковые слова. При этом я отходил назад.

Собака не двигалась с места, но продолжала рычать. Отойдя шагов на семь, я медленно снял с себя шляпу. Присел, положил ее рядом и нащупал рукой булыжник.

Собаки бояться людей с камнями, если у человека есть преимущество в расстоянии.

Пес оказался на редкость умным. Он все правильно понял, когда увидел в моей руке камень. Он перестал рычать и даже немного отступил назад.

Но внезапно начал громко на меня лаять.

— Черт бы тебя побрал, — тихо отругал я пса, — замолчи дружок! Я сейчас уйду с твоей территории она мне не нужна.

На лай наверняка прибегут люди Махарадзе. Надо снова делать ноги. Я начал отступать спиной, а отойдя на приличное расстояние развернулся и зашагал прочь.

Через два квартала я вышел к толи заброшенному, толи законсервированному деревянному зданию школы. Оно было красиво и несло в себе какие-то необычные элементы дореволюционной архитектуры. Сейчас так в СССР в поселках не строят.

Видя, что пес остался далеко позади я сорвался с места и подлетел к ближайшей двери.

Она оказалась заперта.

Рядом с дверью на уровне первого этажа располагалось зарешеченное окно. Я заглянул в него.

Здание было заброшено, внутри накидан хлам, покрытый многолетним слоем пыли.

Я решил поискать другие двери. Времени совсем не оставалось, с минуты на минуты тут могли появиться мои преследователи.

Я подбегал к оставшимся дверям и дергал за ручки. Я по прежнему не собирался не сдаваться.

Вспомнил, как мы с Серегой недавно обсуждали канадский хоккей. Я тогда ему заявил: «Профессионалы от наших отличаются тем, что всегда играют до последней секунды и часто выигрывают»

Некоторые двери скрежетали, отвечая жалобным непродолжительным скрипом, как бы прося прощения, за то, что не смогли ничем помочь, мне, беглецу.

Оставалась последняя дверь. Она была заколочена снаружи массивными толстыми досками.

С десяток гвоздей, добротно загнанных в каждую из пятидесятимиллиметровых досок, красноречиво указывали на бессмысленность моих будущих попыток отодрать крестовидную защиту.