Сквозь время

Глава 16

Я ждал Образца, сидя за накрытым столом в думской палате. Елену уже подготовили к погребению, а завтра утром отпоют честь по чести и похоронят. Судя по состоянию тела, которое опухло после смерти, и как-то визуально растеклось, это был тот же самый яд, которым в свое время отравили Марию Тверскую — мать Ивана Молодого. Значит, все-таки бабка постаралась. Да еще и с Волошанкой спелась. Ну, это как раз не удивительно, она Елену сразу привечать начала, в отличие от моей матери и Зои Палеолог. И теперь становится понятным, почему Елену с ее закидонами Иван третий терпел так долго после гибели сына, все просто — мать его в то время была еще жива, вот и весь сказ. Именно ее смерть развязала Московскому князю руки и он, практически в последние годы своей жизни, сделал так много всего для начала объединения Руси, включая уничтожение собственных братьев, матеренных любимцев. Единственное, чего я пока не понял — это его отношение к старшему сыну. Ну ничего, скоро Образец приедет и все мне популярно объяснит.

Волков стоял в тени, его практически не было видно в глубине большой пеналообразной комнаты с традиционными низкими потолками. Дверь распахнулась, и в палату уверенно, практически по-хозяйски вошел Образец. Ну, конечно, после гибели Ивана именно он станет наместником в Твери, и сейчас тоже находится в предвкушении, из-за того, что княжич, всегда смирный и покорно исполняющий волю отца, внезапно удила закусил. Ну подумаешь, за пару месяцев пережил уже около десятка покушений, многие так живут — время такое. Увидев меня во главе накрытого стола, Образец остановился. В его взгляде впервые промелькнула нерешительность, а вдруг княжич опомнился и на попятную пошел? Снова ждать, когда какое-то из постоянных покушений наконец-то стрельнет?

— И снова здравствуй, боярин, — я указал рукой на стол. — Проходи, садись, отведай со мной, чем Бог послал, — усмехнулся, заметив его колебания. — Да не бойся, не отравлю. Не люблю это дело, ненадежное оно, как оказалось.

Образец перекрестился, прежде, чем сесть за стол. Пару минут мы молча ели. Видя, что я с аппетитом жую курочку, он осмелел и даже отрезал себе кусок запеченного поросенка и шмякнул на тарелку. Вилок не было, и меня это все так же напрягало, а вот боярин вполне себе справлялся с мясом руками, помогая себе огромным кинжалом. Скорее даже не кинжалом, а коротким мечом. Я смотрел на него с некоторой смесью любопытства и брезгливости. Если бы мне дали править хотя бы в Тверском княжестве, то вилка была бы введена в оборот, ничего сложного в ее изготовлении нет. Заметив мой взгляд, Образец проглотил последний кусок и вытер жирные руки о собственный кафтан. Затем вложил кинжал обратно в ножны и развернулся в мою сторону. Понятно, сейчас начнется серьезный разговор.

— Я погляжу, не выполнил ты, княжич, волю отца своего Великого князя Московского, — Образец снова лучился самодовольством, от которого меня уже начало подташнивать. Так и хотелось кулаком стереть его глумливую улыбочку с рожи. — Думу боярскую не распустил до указа, поместных по домам не разогнал, — ага, добавь еще, что не по понятиям поступил, пахан не одобряет, я только хмыкнул своим мыслям. Все-таки люди никогда и нигде не меняются. Никогда и нигде, и это закон существования человечества. Мы только разговаривать начали по-другому, обзавелись гаджетами и другой одеждой, а как были гопниками из каменного века, так ими и остались, и это никогда не изменится, пока человек существует. Но Образец ждал ответа, и я, вытерев руки о холщовую тряпицу, специально лежащую рядом, откинулся на высокую спинку своего княжеского кресла и задумчиво ответил.

— Нет, получается, что не выполнил. И выполнять не собираюсь. Боярам я слово дал, когда входил в город без единого убитого с обеих сторон, и слово я свое сдержу, чего бы мне это не стоило. Про войско я отписал Великому князю. Хочу попробовать сделать так, чтобы войско постоянно было наготове, тогда ни один недруг не сумеет нас врасплох застать.

— И Великий князь Иван Васильевич не одобрил этого решения, — Образец привстал со своего места.

— А почему? Неужто боится, что я этим своим войском смогу Москву взять и самому править начать, чтобы не плясать уже под его дудку? — я тоже привстал и оскалился. Щека Образца дернулась, доказывая, что я попал в цель. — Вот только не хотел я никогда княжеский венец с головы отца сдернуть, но кто-то постоянно его настраивает на то, что хочу, просто спать не могу, как хочу Великим князем Московским стать.

— И будут петь! Пока ты, мальчишка, не станешь послушен, как и подобает быть хорошему сыну. Пока не вытравишь из своей крови ту часть, что с тверчанкой тебе досталась. Предательское племя, вечно пытающееся обманом взять желаемое! И ты не лучше, чем Мишка Тверской, сбежавший из Твери, лишь только издалека твое малахольное войско заметил.

— Ты как с князем разговариваешь, смерд? — я встал и сложил руки на груди.

— Не князь ты мне. И никогда не будешь князем, — и Образец, забывшись, потянулся за кинжалом.

Удавка обхватила его шею со скоростью атакующей змеи. Волков незримой тенью вынырнул из темноты угла, в котором стоял все это время Образцом незамеченный, и набросил удавку на шею боярину. Боярин захрипел и вскинул руки, пытаясь ослабить давление на шею, но, если удавка накинута по всем правилам, от нее невозможно спастись. Мне во намедни повезло. Убийца не подкрался совсем незаметно, я лежал, чтобы он сумел сразу перекрыть подачу крови в мозг, да и в темноте ему не удалось все правильно рассчитать. А вот сейчас все было совсем по-другому. Сделав жест рукой, я заставил Сергея слегка ослабить давление, и дать Образцу глотнуть воздуха.

— Сколько вас таких, что настраивает против меня собственного отца? — спросил я спокойно, не убирая с груди рук.

— Достаточно, — прохрипел Образец, глядя с ненавистью. — Всех не удавишь.

— Значит, Бельский с Холмским тоже, — я покачал головой, по сверкнувшим глазам получив утвердительный ответ на свой вопрос. Во рту появилась горечь. — Да простит меня Бог, — пробормотал я довольно тихо, но Волков услышал, и удавка затянулась на шее боярина, на этот раз окончательно приводя вынесенный мною приговор в исполнение. Со двора тишину наступившей ночи оборвал громкий крик, а следом послышалась громкая возня и звон металла. Волков отпустил уже мертвое тело Образца, которое мешком упало на пол. — Посмотри, что там, — он кивнул и быстро вышел из палат, я же подошел к трупу и опустился перед ним на корточки.

Скрупулезно сняв пояс с кинжалом в богатых ножнах и нащупав зашитые в самом поясе монеты, отложил его пока в сторону и принялся за обыск. Под подклад была пришита бумага, которая от лица Ивана третьего повелевала мне явиться самому в Москву или в кандалах, на выбор, так сказать. Ну вот и всё, и точки над всеми буквами расставлены. Не сказать, что это стало для меня полной неожиданностью, но было неприятно, да и под ложечкой засосало от принятия неизбежного. Схватив пояс, который считал трофейным, я подошел к маленькому слюдяному оконцу и заглянул в темноту ночи. Как и положено, в слюде отразилось лишь мое лицо: бледноватое, худощавое, я похудел от постоянного недоедания, даже одежда начала болтаться. Аккуратная русая бородка, соединенная с усами, делала это молодое совсем лицо строже, а оттого, несколько старше тех двадцати шести лет, которые Иван прожил на этом свете. Светлые глаза, как практически у всех русичей, на фоне загорелой кожи лица выглядели еще светлее. Я не знаток мужской красоты, но отразившийся в окне парень страшным не выглядел. Точно Иван-царевич, только с кармой какой-то кривоватой.

Крики на улице усилились. Да что там происходит такое? Надо бы пойти посмотреть, но не хочу, просто не могу заставить себя сдвинуться с места, как, скорее всего, не смогли заставить себя сдвинуться с места другие попаданцы, заброшенные в это тело неведомой силой. Они цеплялись за Русь руками и ногами, и, возможно, зубами, но не смогли понять одного: Ивану Ивановичу Молодому Рюрику нет в этой истории места. Вот, положа руку на сердце, смогу ли я сделать для России больше, чем очень скоро взошедшие на престол Василий третий, и за ним Иван четвертый, прозванный Грозным? Ой, вряд ли. Они были образованнейшими людьми своего времени и достойнейшими правителями. Они сделали так, что такое государство как Россия вообще появилось. Они сбросили окончательно татарский хвост и вышли к Уралу, а потом пошли и дальше. Были ли перегибы во время их правления? Безусловно. А у кого их не было? Но сейчас, черт бы всех подрал, такое время! Как можно винить Ивана четвертого в репрессиях или в чем там его еще обвиняют, когда вон, где-то окопавшийся Курицын монументальный труд про Дракулу-воеводу своял. Когда Катькин любимый Риарио людей десятками вверх ногами вешал, а Екатерина Медичи совсем скоро замутит Варфоломеевскую ночь. Когда Томас Торквемада принес свой извращенный трибунал практически во все страны этого мира, а конченный садист и извращенец Крамер выпустил свой «Молот ведьм». Да Иван наш по сравнению с некоторыми, с большинством, чего уж лукавить, деятелями этого времени просто милашка-очаровашка, и невинен аки дитя. И я объективно оцениваю свои силы, и могу утверждать, что на фоне постоянных покушений, и в непрекращающейся истерии различных заговоров, смогу только залить страну кровью, а это ни мне, ни моей родине, которую я люблю, совершенно не нужно.

Но и сдастся я не могу. С ночи покушения я много думал, в частности над тем, а что меня отличает от других, если взять за основу, что попадание мое далеко не первое? Знание истории, вот что. Скорее всего, они были гениальными военными, учеными, и могли на коленке собрать пулемет из дерьма и палок, но они не знали, что их ждет в грядущем, в течение нескольких лет. Потом, если все пойдет как надо, боюсь, историческая канва настолько изменится, что я уже не смогу пользоваться своими знаниями, но сейчас пока могу. Потому что сейчас ничего не изменилось, кроме того, что Тверь была взята годом раньше, да Елена Волошанка умерла. Ни Тверь, ни Волошанка на глобальную историю никак не влияли, поэтому эти изменения не существенны и их можно в расчет не брать.

Итак, что мы имеем? А имеем мы идеальное время для того, чтобы попробовать отжать для себя немного земли и основать королевство. Сначала небольшое, но там как получится. А все потому, что одна тысяча четыреста восемьдесят четвертый год высшими силами был выбран далеко на случайно. Именно в этом году в Европе нет ни единого цельного государства, а те осколки, что имеются, отчаянно грызутся между собой. При должных знаниях и чуточки везения взять их, конечно, не очень просто, но вполне осуществимо. Германия — Крамер со своим «Молотом ведьм» и трибуналом Торквемады просто вырвут трон из-под Максимилиана Габсбурга, это если не учитывать падеж численности населения в следствии инквизиции. Безумная война герцога Орлеанского со своим малолетним племянником, который по совместительству является его королем, и охватившая в итоге кроме разрозненной обескровленной Франции еще и Австрию, а затем и Священную римскую империю, стартовала в этом, богатом на мировые события году. Фригидная полубезумная Изабелла Испанская так всех достала, что именно в этом году бунты захлестнули Испанию с головой, а эта дура, вместо того, чтобы попытаться договориться, залила страну таким количеством крови и завалила таким количеством трупов, что даже появились легенды про виноградники, которые выросли на столь удобренной земле, и приносящие легендарное испанское вино. Взошел на престол Ричард третий — ну тут совсем ахтунг, Англию можно пока вовсе не считать. Италия — это просто слезы городов-государств, постоянно режущих друг друга. В конечном итоге, они настолько ослабятся, что станут невероятным подарком для Сулеймана Великолепного. Хотя, вот положа руку на сердце, в таких условиях любой бы стал Великолепным, если бы хоть каплю мозгов в башке имел. Но это будет позже. Также, как позже вырастут все те, кто мог бы меня мордой в дерьмо ткнуть и прикопать под первым же кипарисом. Тот же Сулейман, тот же Чезаре Борджиа, и куча других не менее прославленных военачальников, которые или пока не родились, или же пока на горшке с погремушкой восседают, и я просто не могу не воспользоваться таким шансом. Хотя мое сердце навсегда останется с этой холодной неприветливой землей, путь мой лежит на запад.

Дверь распахнулась и в палату ввалились Волков и Милославский. У Васьки на морде виднелись капли крови, и кровь же стекала по лезвию его меча на пол.

— Все, княже, ни один из дружины Образца не ушел, — выпалил Милославский, и принялся брезгливо вытирать окровавленный меч об одежду валяющегося на полу тела.

— Я никого не неволю… — я повернулся к ним, и успел заметить, как мои рынды синхронно закатили глаза.

— Хватит уже, княже, все решено. Три сотни и еще два десятка рыл поедут с тобой. Все они младшие сыновья, все неженаты и всем нам, до смерти надоело, что нашей судьбой распоряжаются как хотят, не давая ни шанса на то, чтобы даже отличиться. Все мы готовы присягнуть тебе на верность самыми страшными клятвами, если ты готов принять наше служение.

— Тогда собирайтесь, — я перешагнул через труп Образца и обнял Милославского за плечи. — Через четыре часа выступаем. Перед этим я приму ваши присяги. И, вот еще что. распределите казну среди самых преданных людей, в ком уверены, как в себе. Нам эти деньги ой как пригодятся.

Возвращались мы в поместье в полной тишине. Вианео о чем-то глубоко задумался и смотрел прямо перед собой, а судя по виду Чезаре, то тот вообще находился в некотором шоке и временно не реагировал на внешние раздражители. Ну ничего, я тоже слегка перенервничала, все же я — женщина, без души и права голоса. Когда мы подъезжали к дому, в глаза бросился нездоровый ажиотаж возле ворот, которые еще даже не были открыты, видимо четыре всадника, стоящие перед ними, подъехали только что. Спрыгнув с лошади, я быстрым шагом подошла к своему супругу, испытывая одновременно облегчение и ярость за все те действия, которые он успел совершить за время нашего знакомства, так сказать.

— Катерина? — он даже слегка удивился, глядя на меня. Я молча остановилась перед ним и, не говоря ни слова, поцеловала. Крайне неприлично, вот так у всех на виду, но, если и пытаться строить отношения, то нужно уже начинать это делать сейчас, по крайней мене, привыкать, чтобы играть в ту игру, которую навязывает мне эпоха. Сказать, что он удивился, не сказать ничего.

— Я так рада, что ты вернулся, — говорила я совершенно искренне, глядя ему в глаза. Что не говори, но это все же единственный пока человек, рядом с которым я более-менее чувствовала себя в безопасности.

— Ты надела его, — он прикоснулся к ожерелью, перебирая бусины у меня на шее.

— Что? — я растерялась, начиная понимать, что выбрала единственную вещицу, которая снова что-то значила для Риарио. — Я не знала, что ты приедешь сегодня, просто… — не знаю почему, я начала оправдываться, но он прервал меня, приложив палец к моим губам.

— Пойдем, — он взял меня за руку и повел куда-то в обход дома.

Мысли в голове крутились самые разные и все они заканчивались на моей смерти в местном палисаднике. Отличались лишь методы умерщвления и процент боли, которую я испытаю в итоге. Заведя меня в ангар, в который практически не поступал свет, Риарио зажег несколько масляных ламп и откинул тряпку с одной из телег, на которых мы возвращались в Форли. С помощью какой-то железяки, он выломал пару досок и махнул мне рукой, подзывая к себе, освещая получившуюся нишу. Глядя на кучку золотых монет, которые показались сквозь проделанную дыру, я начала понимать, почему лошади не справлялись с грузом, и для чего ему понадобилось выпинывать женщин из замка. Ведь ни у кого не возникнет подозрений, глядя на обоз со слугами и вещами, особенно, когда едет сеньора Сфорца, путешествующая всегда с размахом. Я перевела взгляд на задумчивого Риарио и поняла, что с этим человеком не все потеряно. Не говоря больше ни слова, он заделал дыру и накрыл телегу тканью.

— Но почему…

— Пошли домой, я позже все объясню, — очень тихо прервал он меня и указал на выход из полутемного помещения.

Зайдя в дом, Риарио оставил меня одну, удалившись по своим делам. Забрав бумаги у крепко их державшего Чезаре, которому приказала идти и отдохнуть, я вернулась в комнату и ощутила странное, просто непреодолимое желание пойти к детям. Не знаю, что мной двигало, но провела в итоге в детской, возясь с детьми больше часа.

Я давно не чувствовала себя настолько прекрасно, просто находясь рядом с ними, что было довольно странно, ведь до этого вообще не знала с какой стороны к детям подходить, в принципе, и как вообще можно с ними общаться. Я поймала себя на мысли, что мне это необходимо среди той грязи и крови, которые окружали меня повсюду, и почему-то мне думается, что это только начало. Чиэра, так звали девушку, приглядывающую за детьми, не до конца понимала, что я вообще забыла в детской, ведь судя по ее бормотанию, Катерина вообще сюда не заглядывала, и было сомнительно, помнит ли сеньора, как выглядят ее дети. Сципион так же сначала относился ко мне довольно осторожно, но, когда с более взрослыми мальчиками, мы уже в открытую начали играть в рыцаря и спасенную принцессу, он впервые за этот вечер улыбнулся и принялся носиться по большой комнате вместе с Оттавиано, убивая страшных вымышленных чудовищ. То, что ему было семь лет, не мешало пока оставаться всего лишь обычным ребенком, который волей случая, оказался оторванным от матери, и рос в доме, где его никто не принимал.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — Риарио стоял, прислонившись к косяку двери, и смотрел на меня холодным взглядом, от которого меня пробивало мелкой дрожью. Дети радостные поскакали к отцу, обратив на него внимание только после того, как он заговорил. Сколько он наблюдал за нами, было не понятно. Я стояла столбом посреди комнаты, боясь пошевелиться и привлечь внимание мужчины, который в окружении детей, словно превратился в другого человека. Он был тут более частым гостем, нежели я, и было понятно, что ему тоже необходимо хоть что-то светлое и невинное в той жизни, наполненной кровью, грязью, интригами, ложью и страданиями, которую он проживал, и дети для него не просто инструмент правления.

— А еще я спас принцессу, убив зеленого дракона, — из прострации меня вывел голос Сципиона, который схватил меня за руку и потащил к Риарио. — Вот видишь, она жива и невредима!

Я под все тем же холодным взглядом улыбнулась ребенку, который внешне был похож на отца, как две капли воды, и буквально вылетела в коридор, в мгновение ока оказавшись в своей спальне. Сев на кровать, я старалась унять разогнавшееся сердце и пыталась ответить на вопрос, что же сделала такого, что так его разозлило?

Вечерело, и в комнате становилось темно. Дважды меня отвлекали от самобичевания, когда пригласили на ужин, от которого я отмахнулась, и когда сообщили, что моя мать хочет со мной поговорить. Во второй раз я вообще послала всех пешей прогулкой покорять просторы Италии, начав с первого же публичного дома.

Несмотря на то, что подниматься с кровати, куда я рухнула, свернувшись калачиком не раздеваясь, не хотелось, пришлось все же встать и зажечь несколько свечей, потому что с масляными лампами, которых в избытке стояло по всей комнате, справляться пока не научилась.

— Тебя не было на ужине, — от неожиданности я подскочила и уронила свечу, которая упала на подставленную руку, потухнув, довольно больно обжигая напоследок.

— Я не слышала, как ты вошел, — я отвернулась от мужа, который прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Подойдя ко мне вплотную, он забрал многострадальную свечу у меня из рук и, зажигая, поставил в подсвечник.

— Вианео мне рассказал о твоих проблемах, — внезапно произнес Риарио, садясь на стул и притягивая меня к себе, заставляя сесть ему на колени. — Почему ты не поделилась со мной?

Я молчала, не зная, что следует ответить. Он смотрел на меня, протянув руку и начиная вытаскивать из моих волос заколки, которые скрепляли их в прическу. Вообще эта ситуация мне мало нравилась, хотя я и понимала, что когда-нибудь подобный вечер, ночь, день все же настанет, и еще с утра убеждала себя в неотвратимости неизбежного, но морально я все же не была к этому готова.

— Катерина, поговори со мной. — Довольно долго мы молчали, но потом он заговорил, нарушая тишину. — Ты изменилась, и я не знал, что мне делать. Если раньше, наши отношения напоминали поле боя, и мы вынуждены были это терпеть, постепенно просто привыкнув так жить. Ты жила своей жизнью, я своей, и мне было откровенно плевать на череду твоих любовников и интрижек, благо последние три года мы практически не виделись. Но в замке Святого Ангела я увидел перед собой совершенно другого человека. Холодную и расчетливую, хорошо знакомую мне женщину, и одновременно с этим беззащитную девочку, которую хочется защитить и убить каждого, кто хотя бы подумает о том, чтобы прикоснуться к ней. Еще в замке во мне начали бороться какие-то чувства, которые я не испытывал довольно давно, от непонимания до какой-то мальчишеской влюбленности. Сегодня, я увидел, как ты играешь с детьми, наверное, впервые, даже с моим сыном, которого ты кроме как выродком по-другому никогда не называла. Знаю, что напугал тебя, но я испугался сам, когда увидел тебя рядом со Сципионом. А потом состоялась познавательная беседа с Вианео, в которой он рассказал, что не может тебе помочь, и, скорее всего, судя по тому, что ты каждый день все больше и больше меняешься, ты вряд ли сможешь что-то вспомнить из того, что забыла. — Я смотрела на него и меня колотила дрожь. Пытаясь себя хоть как-то успокоить, я все равно вздрагивала от каждого его прикосновения.

— Ты дрожишь. Ответь честно, ты боишься меня?

— Я не знаю.

Он встал, отпуская меня от себя, бросая на стол последнюю заколку, и направился к выходу их комнаты.

— Джироламо, — он остановился и посмотрел на меня. — Ты уходишь?

— Не буду же я насиловать собственную жену, хотя, признаюсь, долгое время, мне именно этого всегда хотелось, — он усмехнулся и вышел, закрыв за собой дверь. Вот и поговорили, блин. Вот и начали налаживать отношения, к которым я совершенно оказалась не готова. Но его поведение очень странное, потому что я всегда была уверена, что в подобные времена желания женщины вообще никогда не учитывались. Я добралась до постели, и снова рухнула на нее, не раздеваясь.

Этот сон часто посещал меня, как воспоминание, которое не хотело уходить из моей памяти, как бы я не старалась, и ночь за ночью переживала снова и снова тот момент, когда вонзаю в шею мужчины клинок. Я перевернула тело и начала всматриваться в мертвое лицо своего убийцы, и резко проснулась от собственного крика, потому что это было лицо Ваньки, бледное, окровавленное с кусочками пены, засохшей в уголках рта, который внезапно приподнялся на локтях и весело подмигнул мне.

В комнату ворвался Чезаре, следом за ним Риарио. Не увидев никого постороннего, мой телохранитель спокойно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Это всего лишь сон, — дрожащим голосом ответила я на вопросительный взгляд мужа, который еще раз окинул взглядом комнату и направился к выходу. — Постой. Пожалуйста, не уходи.

Он посмотрел на меня, потом кивнул и подошел к кровати, ложась рядом, прижимая меня к себе. Постепенно окутывающий меня холод, который был так похож на тот, что предшествовал моему такому своеобразному воскрешению, начал уходить, и я впервые за долгое время провалилась в спокойный сон без сновидений.

Утро, мягко скажем, не задалось. Комната превратилась в проходной двор. Да и еще, как оказалось, мне продолжили сниться кошмары, поэтому муж не спал всю ночь, постоянно успокаивая свою контуженную жену. Сначала дети решили, что можно просто так врываться в комнату взрослых, но поскакав по нам, Чезаре и Бьянка быстро удалились под вопли ворвавшейся в комнату Чиэры, которая не доглядела за малолетками, отвлекаясь на что-то задумавших Оттавиано и Сципиона. Судя по всему, детям тут дозволялось очень многое, по крайней мере, когда их отец был дома, они вообще шли во все тяжкие. Потом что-то потребовалось от меня матери, но увидев не слишком довольного Риарио, который просто закрылся от этого безобразия подушкой, упорхнула в туман. Деликатно вошедший Вианео, как всегда после стука, молча поставил на стол очередную порцию своего колдовского варева и, так же молча удалился, сделав вид, что нас вообще в комнате нет. Точку к полному пробуждению поставил Томмазо, который пришел поинтересоваться не забыл ли сеньор про встречу в ратуши. Что-то прорычав в подушку, Риарио встал и покинул комнату. Интересно, такой бедлам всегда тут творится и о таком понятии, как личная жизнь, можно забыть, или это было всеобщее помешательство всех, кто находился в доме этим утром?

Я встала и привела себя в порядок. Портной, как оказалось, вернул часть шмоток, и теперь мне было удобно хотя бы ходить. На голове красовался обычный высокий хвост и после всех этих изменений, которые внесла в свою внешность, я, наконец, почувствовала себя более привычно и уверенно. До возвращения Риарио, комнаты я не покидала, слоняясь из угла в угол, поэтому, когда он зашел, выдохнула от облегчения, потому то пытка наконец кончилась и теперь мне расскажут, чем кончилось дело, и какое наказание за самоуправство я понесу.

— Ну ты вчера конечно превзошла себя, — усмехнулся он, растягиваясь на кровати. — Мне ничего не оставалось делать, как потрепать их еще раз, чтобы они наконец начали выполнять поставленные перед ними задачи.

— И это все? — я присела рядом с ним, стараясь услышать более подробный ответ.

— Что ты от меня хочешь? Я воин, немного военный стратег и отчасти священнослужитель, а не градоправитель. И я понятия не имею, что мне с ними делать. — Он приподнялся на локте, рассматривая меня. — Если хочешь поиграть в управление городом, пожалуйста, перед тобой открыты все двери. Я не скажу ни слова и всячески тебя поддержу, в разумных пределах, конечно. Кстати, что ты хотела сделать с деньгами?

— Положить в банк Медичи, — сразу ответила я, потому что точно просчитала, что и как буду делать, когда получу такое необходимое мне золото.

— Банк Медичи сейчас на грани упадка, не думаю, что это лучший ход. — Риарио нахмурился, видимо, не так он представлял расточительство своей супруги и не понимал ход моих мыслей.

— Ты веришь мне? — просто спросила я.

— Нет, конечно. Ты же Сфорца, — довольно честно ответил он, все еще не сводя с меня глаз.

— Джироламо, нам необходима поддержка Флоренции, учитывая, что мы внезапно оказались на ножах с Миланом. Они находятся не очень далеко, в отличие от Рима, и их помощь в случае конфликта не будет лишней, а учитывая, что существует только видимость мира между Лоренцо и Людовико, то Медичи вряд ли откажется хоть немного, но отомстить за ту показательную аферу с Имолой, которая досталась Сиксту, а не Флоренции, как они договаривались ранее, — а еще, я практически уверена, что это сохранит тебе жизнь, и Лоренцо забудет о своих попытках отомстить. Но этого я вслух, разумеется, не сказала.

— У нас с Лоренцо есть некие разногласия, — уклончиво ответил он. — Сомневаюсь, что он согласится на твои условия, какими бы они не были.

— Я знаю о ваших разногласиях, но запомни, деньги не пахнут, а учитывая плачевное положение Медичи, смерть брата Лоренцо вряд ли будет хоть как-то давить на совесть при совершении этой сделки.

— Катерина, месть мне — это дело принципа Лоренцо. Он даже пришел на помощь своему врагу, чтобы просто утереть мне нос. Это единственное мое поражение в должности гонфалоньера и не сказать, что меня твое предложение о союзе с Флоренцией не сбивает с толку. Но, хорошо, я поеду с тобой, тем более, действительно, нужно это золото убрать из дома, — после некоторых раздумий ответил он, как-то уж сразу соглашаясь, что было несколько подозрительно.

— Сколько там?

— Я не считал, но должно быть около ста тысяч.

— Сто тысяч? Кошмар какой, — выдохнула я. — Вроде там не было столько места.

— Не спрашивай, если сама не догадалась, то и знать не следует, гораздо сложнее их было вывезти из замка. Кстати, забыл сказать, после того, как меня вынудили увести армию, замок Святой Ангел подвергся полному разграблению, оттуда вынесли все, сорвав даже держатели факелов со стен и старые кандалы из пыточной, включая сокровищницу, — Риарио покачал головой. — Не нужно им было освобождать город от армии, которая спустя всего лишь час навела там подобие порядка.

— Но я…

— Все до последнего драгоценного камня. Вот это — настоящий кошмар.

Я рассмеялась, нет, как вообще мне могло прийти мне в голову, что он оставит нас без денег? С его-то генами? Я приподнялась, и, глядя ему в глаза и довольно решительно потянулась к нему.

Раздался стук в дверь, довольно настойчивый и громкий. Я резко выпрямилась и закрыла глаза. Стук повторился.

— Да вы издеваетесь, — Риарио встал с кровати и распахнул дверь. На пороге стояла девушка, прислуживающая мне накануне.

— Простите, сеньор, герцог Убрино прибыл и требует с вами безотлагательного разговора.