Сладкая опасность - Кэмпион 05

Глава 13. УЭР АМАНДА

Письмо, адресованное ‘преподобному Письмо Альберта Кэмпиона прибыло по почте на следующее утро, и оно лежало на боковом столике в холле, являясь предметом любопытства всех зрителей с момента его прибытия до момента исчезновения и последующего извлечения.

Поскольку письмо не было переадресовано, имело почтовый штемпель Нортгемптоншира и было помечено как "Срочно’, в семье возникло острое чувство, что оно может содержать полезную информацию.

Домочадцы провели неуютную ночь в разгромленных комнатах, и Гаффи, по крайней мере, был значительно более мрачным и угрюмым, когда спускался по лестнице с шишкой размером с яйцо на затылке.

На спешном военном совете накануне вечером было единогласно решено не вызывать полицию. Насколько можно было обнаружить, ничего не было похищено, и посетители были убеждены, что в сложившихся обстоятельствах полицейское расследование округа было последним, чего можно было желать. Тетя Хэтт на удивление с готовностью согласилась на это соглашение, и жители мельницы решили самостоятельно защищаться и, когда это будет возможно, осуществить собственную месть.

Гаффи заметил письмо по дороге на завтрак. Он остановился на ходу и задумчиво посмотрел на него. Он увидел, что столкнулся с незначительной, но раздражающей проблемой. Если бы он следовал простым курсом, который диктовали его инстинкты и воспитание, размышлял он, он бы переадресовал письмо ‘c / o Xenophon House’ и выбросил инцидент из головы. Но, отягощенный ответственностью своего нового призвания, он колебался. У него ужасно болела голова, и, услышав, как счастливо насвистывает Аманда, спускаясь по лестнице позади него, он нырнул в комнату для завтрака, оставив письмо там, где оно лежало.

Реакция Аманды на конверт на столе была совсем другой. Как только она увидела это, она остановилась, и, бросив один виноватый взгляд вокруг, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, она сняла это с полированного дерева и засунула в школьную сумочку, за колено своих трусиков, и направилась к завтраку.

Ее свист не прекращался на протяжении всего инцидента, и Гаффи был готов поклясться, что она последовала за ним прямо в комнату.

Группа, собравшаяся за столом для завтрака под теплым утренним солнцем, все еще была изрядно потрясена событиями предыдущей ночи. Фаркуарсон выглядел бледным и пошатывающимся, а у Игер-Райта было несколько уродливых синяков вокруг челюсти. У юного Хэла был подбитый глаз, которым он чрезмерно гордился, и только тетя Хэтт выглядела такой же компактной и невозмутимой.

Между Гаффи и Мэри возникла скованность, и в девушке чувствовалась некоторая старомодная застенчивость, которая подчеркивала ее несколько эдвардианскую красоту и низводила молодого человека до состояния приятного идиотизма, на который приятно было смотреть.

Только у Аманды в глазах горел огонек триумфа и была еще более выраженная веселость, чем раньше. Ее запястья и лодыжки были обезображены бинтами, но ее дух, казалось, скорее окреп, чем ослабел. Она выложила стопку каталогов беспроводной связи на стол рядом со своей тарелкой и начала с огромным интересом перелистывать страницы.

‘Мне кажется, радио - это как напиток; оно просто действует на тебя", - весело заметила тетя Хэтт, обращаясь ко всему столу. "Аманда, может быть, ты допьешь свой кофе, пока не разлила его?" Эта девушка проводит половину своего времени, читая рекламу страшных машин, которые она даже не надеется купить.’

‘Вовсе нет", - сказал мельник с некоторой долей оправданного негодования. ‘Я собираюсь приобрести четыре клапана большого размера — пластины раскаляются добела при напряжении в тысячу Вольт - кучу громкоговорителей и кое-что довольно сенсационное в линейке аккумуляторов. Очень возможно, что и новое платье тоже, если мне захочется.’

Ее брат и сестра вежливо рассмеялись над этим изобилием и передали друг другу мед, но Аманда не собиралась опускать тему.

‘Как вы думаете, ’ серьезно спросила она Игер-Райта, который сидел напротив нее, ‘ было бы лучше купить новый аккумулятор для машины или вообще новую машину?’

‘Не сегодня, Аманда. Сегодня не будет веселой беседы. Мы все немного взволнованы’.

В голосе юного Хэла звучали неподдельные властные нотки. Было очевидно, что он относится к своему положению главы семьи с подобающей серьезностью.

Девушка холодно повернулась к нему. ‘Я совершенно серьезна", - сказала она. ‘Так получилось, что у меня появилась определенная сумма денег, и я раздумываю, как ее потратить. Я думаю, что, возможно, все-таки новая машина. Прошлогодний "Моррис" был бы забавным. Сегодня утром я разговаривал со Скетти из окна, и он думает, что мы могли бы купить такую в Ипсвиче примерно за девяносто фунтов. Я подумал, что мог бы зайти и посмотреть на это сегодня утром. Машина довезет меня до Милого, а оттуда я смогу сесть на автобус.’

Хэл, Мэри и тетя Хэтт обменялись взглядами.

‘Бедная Аманда, все из-за волнения", - сочувственно сказала пожилая леди.

‘Подожди минутку. Тетя’. Хэл извиняющимся жестом протянул руку, а затем повернулся к сестре, его юное лицо было серьезным и вежливо вопрошающим. ‘Ты это серьезно, Аманда?’

Его сестра одарила его единственным свирепым взглядом. ‘Конечно, хочу. Ты же не думаешь, что я сижу здесь и выставляю себя дураком. Собственно говоря, я получил первый взнос в размере трехсот фунтов, и, поскольку, естественно, есть несколько вещей, которых я хочу, я решаю, как потратить их с максимальной пользой.’

Внезапно вспомнив, что Фиттоны имели доход в сто фунтов в год, не считая их разнообразной деятельности, Гаффи понял выражение полного изумления по поводу судьбы своего хозяина.

Аманда оставалась спокойной, но немного надутой.

‘ Триста фунтов? Где они? - спросил я.

‘В ящике моего туалетного столика. В твоей шкатулке для воротничков, если хочешь знать. Она была такой комковатой, что я не знала, куда ее еще положить, поэтому позаимствовала твою шкатулку’.

Хэл нахмурился. Он наклонился вперед в своем кресле во главе стола, его глаза были широко раскрыты и озадачены.

Двое смотрели друг на друга, Аманда внешне небрежно и до смешного свирепо, а мальчик испуганно и недоверчиво. Они были до нелепости похожи; светлые волосы Понтисбрайта сияли над их выразительными лицами.

‘ Ты хочешь сказать, что у тебя в доме триста фунтов банкнотами?

‘ Да, хочу. ’ Тон Аманды был жалобным. ‘ Почему я не должна? У многих людей сразу есть триста фунтов. У тебя часто бывает, не так ли, Гаффи? Не будь таким буржуа, Хэл.’

Покраснев от несправедливости последнего предостережения, глава семьи Фиттон стоял на своем.

‘Где ты это взял? И что все это значит по поводу первой партии?’

‘ Это, - спокойно сказала Аманда, - боюсь, я не имею права тебе говорить. А теперь я должна идти и готовиться к отъезду в Ипсвич. Я, пожалуй, возьму Скетти, если ты не возражаешь.’

‘Но, Аманда, ты шутишь", - нервно возразила тетя Хэтт.

‘Конечно, нет, дорогая. Так получилось, что у меня есть триста фунтов, вот и все. Возможно, у меня есть еще немного. Я хотела бы также сказать, ’ продолжала она, сурово оглядывая собрание, ‘ что, по моему мнению, весь этот интерес к моим деньгам немного вульгарен.

‘ Деньги были в доме прошлой ночью? - спросил я.

‘Это было’.

‘И они его так и не забрали!’ - взорвалась тетя Хэтт, которая никак не могла выкинуть из головы мысль о краже со взломом. ‘Какое милосердие!’

‘Возможно, это были просто шесть Санта-Клаусов в необычных костюмах", - презрительно сказал Хэл.

Щеки Аманды вспыхнули. ‘Это подло, заплесневело и, к сожалению, типично", - сказала она и поднялась на ноги. ‘Теперь я еду в Ипсвич’.

Когда дверь за ней закрылась, Хэл пренебрежительно кашлянул - жест человека, втрое его старше.

‘Очень необычно", - заметил он и с нарочитой неторопливостью продолжил свой завтрак.

Нетерпеливый Райт поймал взгляд Фаркуарсона и подавил желание рассмеяться.

Гаффи был задумчив. Ему пришло в голову, что, каким бы забавным ни было отношение Аманды, факты, безусловно, были странными, если это правда, и когда он вспомнил ее вспышку негодования по поводу предположения Хэла относительно возможной личности их посетителей прошлой ночью, неприятное подозрение промелькнуло в его голове. Он поспешно отогнал ее от себя, но она все еще витала в нем, и он не мог выбросить из головы, что триста фунтов могут оказаться не такой уж незначительной похлебкой, если кто-то в ней достаточно сильно нуждается.

Было очевидно, что нечто подобное пришло в голову Хэлу, потому что он внезапно отложил салфетку и поднялся на ноги.

Если вы извините меня на минутку, ‘ сказал он с той серьезной вежливостью, которая была его главной чертой, - я думаю, я хотел бы перекинуться парой слов с Амандой, прежде чем она уйдет.‘ И, выйдя из-за стола, он поспешил за сестрой.

Комната Аманды располагалась прямо над квартирой, в которой они сидели, и, хотя тетя Хэтт и Мэри умело поддерживали разговор, было невозможно не услышать отрывистые звуки, доносившиеся этажом выше. Это началось с сердитых голосов и продолжилось серией громыханий, которые наводили на мысль, что законный граф избивал свою сестру, а она защищалась с истинным духом Понтисбрайта. В конце концов, шум прекратился, и Хэл снова появился в зале для завтраков, выглядя раскрасневшимся и немного взъерошенным, но внешне достойным и собранным, как всегда.

Он вошел в дверь, огляделся, чтобы убедиться, что все закончили, а затем почтительно повернулся к своей тете.

‘Я хотел бы знать, не будешь ли ты возражать, дорогая", - сказал он точно таким тоном, каким, должно быть, говорили до него его отец и дед в моменты наибольшей помпезности. ‘Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с нашими гостями, поскольку чувствую, что это их касается’.

Тетя Хэтт, которая очень любила своего племянника, немедленно удалилась, даже не улыбнувшись, поманив Мэри следовать за ней.

Хэл подошел к Гаффи, который стоял на коврике у камина, размышляя о том, что в семье Фиттон было очарование, которое делало восхитительными даже их ссоры.

‘Послушай сюда, Рэндалл’, — тон мальчика был сама серьезность. ‘Я должен сделать признание от имени моей сестры Аманды. Мне жаль, что она так себя вела, но ты знаешь, что такое женщины — никаких манер, когда дело доходит до этого. Я не думаю, что они могут с этим поделать. Полагаю, это просто природная слабость. Я говорю, ’ продолжал он, внезапно забыв о своей позе главы семейства, ‘ у нее действительно есть эти деньги. Я это видел. Триста фунтов пятифунтовыми банкнотами. Это ужасно подозрительно, не так ли? Однако это не то, о чем я собирался с вами поговорить. Я бы хотел, чтобы вы все услышали об этом, хотя это довольно отвратительно. Когда я только что подошел к Аманде, я наткнулся на нее несколько неожиданно. Она читала это письмо. Я спросил ее, от кого оно, но она мне не сказала. А потом я увидела конверт, лежащий на кровати. Смотри, вот он. Он адресован Кэмпион.’

Он стоял перед ними, держа перед собой конверт, который Гаффи видел в холле. Он был изрядно помят и в какой-то мере объяснял шум, поднявшийся пять минут назад. Хэл мучительно покраснел.

‘Я не могу выразить тебе, как мне жаль, и я не хочу оправдываться перед ней. Она вела себя ужасно, и я сказал ей об этом. Я хотел бы сказать, однако, что она не всегда так поступает. Она совсем не такая девушка. Возможно, ’ с надеждой добавил он, ‘ прошлой ночью ее довольно сильно ударили по голове. Возможно, так оно и есть, вы знаете. Тем не менее, я думаю, вам следует прочитать письмо. Это не мое дело, я знаю, но это действительно кажется важным. Тетя Хэтт, Мэри и я не можем не догадаться, чем ты здесь занимаешься, и — ну, это кажется важным.’

Он сунул потрепанный клочок бумаги в руку Гаффи.

‘Боюсь, Аманда это прочла", - заметил он. "Но, похоже, ее это не особенно заинтересовало. Я думаю, она взяла это в приступе беспричинного озорства’.

Последнюю фразу он произнес как одно слово и, казалось, испытал значительное облегчение, сбросив ее с себя.

Гаффи внимательно прочитал письмо. Это был замечательный документ, написанный плавным, несколько неряшливым почерком на большом листе почтовой бумаги желтовато-коричневого цвета, украшенном малиновым почтовым штампом-факсимиле.

‘Мой дорогой сэр: В ответ на ваше вежливое письмо я могу сказать, что меня глубоко заинтересовал поднятый вами вопрос. В моем письме в The Times от 4 июля прошлого года, которое вы с удовольствием цитируете, я упомянул о предосудительной привычке кураторов наших малоизвестных музеев переносить некоторые из их наиболее интересных экспонатов в более затхлые и недоступные уголки уродливых, плохо вентилируемых мавзолеев, которыми они руководят.

Так получилось, что я могу ответить на вопрос, который вы задаете, и позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы заверить вас, что это совсем не проблема, но что я получаю очень реальное удовольствие от того, что могу выполнять то, что я рассматриваю как общественную службу. Я могу сказать, что в долгой и, я надеюсь, полезной переписке с публичной прессой я редко пытался ответить на вопрос, который интересовал меня больше. Барабан Понтисбрайта, который вы ошибочно называете барабаном Мальплаке, — его общепринятое название Понтисбрайт барабан Мальплаке — был установлен в приходской церкви в Понтисбрайте, когда старинный особняк был снесен, и титул утратил силу.

‘Несколько лет спустя, если быть точным, в 1913 году, она была одолжена, по чьему поручению я не знаю (хотя я, конечно, хотел бы перекинуться парой слов с этим джентльменом! ), в Дом-музей Брома в Норвиче, где он остается по сей день, являясь шокирующим примером небрежного отношения к сохранению древних реликвий. Я уверен, что вы будете уважать мою уверенность в этом вопросе и не передадите это прессе до тех пор, пока вы, в вашем положении (которое, полагаю, я правильно предполагаю, является должностным лицом прихода), не сможете обеспечить его возвращение. Поскольку я немного знаком с куратором музея "Бром Хаус", я взял на себя смелость отправить ему записку той же почтой, в которой сообщается, что его маленькое правонарушение стало неожиданностью и что, боюсь, он должен отказаться от награды, которую так долго держал в руках. (Боюсь, добрые люди Норвича уже давно перестали считать барабан восьмым чудом света, поскольку сейчас, как я слышал, он находится в очень плохом положении.)

‘Мой друг мистер Формби (я уверен, что он помнит мое имя, хотя мы знакомы всего лишь по переписке) занимал свой нынешний пост во время первоначального займа, так что не должно быть никаких раздражающих формальностей.

‘Еще раз благодарю вас за множество любезностей и, боюсь, лести, с которыми вы были достаточно любезны, чтобы написать о моем маленьком хобби, и выражаю надежду, что я оказал некоторую небольшую помощь в ваших достойных поисках,

‘Я прошу остаться, мой дорогой сэр,

‘Ваш покорный слуга,

‘Редьярд Гленкэннон.

‘Ну, будь я проклят!’ - сказал Гаффи. ‘Каким гением Кэмпион был — есть, я имею в виду. Что ж, это решает проблему, не так ли?’

Хэл сдержанно кашлянул. ‘Я, конечно, не хочу вмешиваться, ’ сказал он, ‘ но кто такой мистер Гленкэннон?’

‘Один из главных назойливых людей в мире", - ухмыльнулся Фаркуарсон. ‘Рано или поздно вы обязательно наткнетесь на его имя. Он пожилой парень с независимым достатком, который проводит свою жизнь, переписываясь с газетами. Он, должно быть, проводит половину своего дня, читая их, а другую половину пишет для них. Он занимается этим уже лет пятьдесят или около того, и, конечно, к этому времени он - кладезь информации. Просто единственный человек в мире, к которому можно обратиться с вопросом такого рода. Кэмпион, должно быть, написала ему, как только Аманда показала ему дуб.’

Хэл все еще маячил рядом, и Гаффи пришло в голову, что положение мальчика было оскорбительным.

‘Послушайте, - сказал он, - я не знаю, как много вы собрали, но я хотел бы заверить вас, что мы определенно на правильной стороне и все такое прочее. Я знаю, что мы можем рассчитывать на тебя в любое время, не так ли?’

Это было правильное отношение, и Хэл, который был таким не по годам развитым в одних вещах и таким ребенком в других, относился к нему с благодарностью.

‘В любое время", - сказал он с энтузиазмом. ‘Скорее! Я говорю, ты собираешься нарядиться священником и взять барабан?’

Гаффи на мгновение замолчал. Призыв к действию, содержащийся в письме, раньше не приходил ему в голову, и он был несколько озадачен этим поразительным предложением.

‘Почему, нет", - сказал он и засмеялся. ‘Конечно, мы вряд ли сможем это сделать’.

Игер-Райт присоединился к нему, но Фаркуарсон поморщился.

‘Это похоже на то, что сделал бы Кэмпион, не так ли?’ - сказал он. ‘Я имею в виду, в конце концов, мы должны так или иначе заполучить барабан, и в сложившихся обстоятельствах для нас, кажется, открыт путь прямо туда и попросить об этом’.

‘ Знаешь, в этом что-то есть, ’ быстро согласился Игер-Райт. ‘Конечно, мы не можем переодеться в священников; начнем с того, что это довольно серьезное, неприятное преступление, и я не думаю, что кто-то из нас смог бы его совершить, с другой стороны. Но, в конце концов, я не вижу, почему бы нам не выступить в роли мирян-чтецов или что—то в этом роде - ревностных прихожан, которые призвали вернуть приходскую собственность в ее старый дом.’

Гаффи выглядел крайне неуютно. Будучи от природы законопослушной душой, он был потрясен незаконностью проекта.

‘Я говорю, ты знаешь, это воровство", - возразил он.

Игер-Райт пожал плечами. ‘Мы всегда могли бы назвать это необычной клептоманией. И, кроме того, мы можем вернуть это в церковь, когда покончим с этим. В любом случае, ей там самое место. Черт возьми! мы должны оказать ценную общественную услугу, как указывает старина Рэмсботтом, или Гленканнон, или как там его зовут. Послушай, давай сделаем это, Гаффи. Сегодня днем мы все отправимся в Норвич и побеседуем с куратором. Если мы упомянем имя Гленканнона, я не понимаю, почему нам это не сойдет с рук. Мы можем объяснить, что предложили наши услуги и наш автомобиль, чтобы сэкономить приходу на транспортных расходах. Люди часто делают подобные вещи.’

‘ Неплохая идея, ’ согласился Фаркуарсон. ‘ Боюсь, нам придется оставить тебя в городе, Райт. С твоим лицом в его нынешнем состоянии ты вряд ли выглядишь добросовестно как правая рука преподобного Кэмпиона. Как насчет этого, Гаффи?’

Мистер Рэндалл поколебался. ‘ Это довольно необычный поступок, ’ осторожно сказал он. ‘ Мы должны все сделать как следует. Если мы испортим интервью, то никогда не доберемся до барабана. Возможно, если бы мы надели темные костюмы и позвонили около четырех часов дня, как раз перед закрытием, нам бы это сошло с рук. Возможно, мы наконец-то на правильном пути.’

‘А как здесь обстоят дела с защитой?’ - поинтересовался Фаркуарсон. ‘Лагг будет твоим единственным помощником, Хэл. Послушай, может быть, мы оставим Райта здесь?’

‘О Господи, нет’. Мальчик был вежлив, но тверд в своем отказе. ‘На этот раз мы будем готовы ко всему. Кроме того, я полагаю, они сделали все, что хотели прошлой ночью, или же удовлетворились тем, что здесь ничего не было.’

Вывод из первой части его замечания дошел до Гаффи раньше остальных, и он поднял глаза, чтобы увидеть, что мальчик мрачно смотрит в окно, с подозрением и дискомфортом в глазах.

Словно в ответ на их мысли, снаружи послышалось жужжание и шорох, и ‘автомобиль’, каждый дюйм его малиновой поверхности дрожал, выскользнул из каретного сарая и помчался по подъездной дорожке. Аманда, прямая и дерзкая, сидела за рулем, а Скетти, съежившаяся и немного напуганная, рядом с ней.

Движимый внезапным порывом, Хэл распахнул окно и крикнул ей:

‘Аманда! Вернись! Я хочу с тобой поговорить’.

Его сестра махнула рукой с блаженным пренебрежением и ушла.

‘Куда ты идешь?’ он взревел.

Очень слабый, но ясный и торжествующий, ее голос вернулся к ним с ветром.

‘Потратить триста фунтов, бедная ты рыбка!’